Географический детерминизм, органицизм, психологизм

Исследования в рамках парадигм натурализма и психологизма пред­ставлены в российской социологии творчеством ряда выдающихся уче­ных. Идеи географического направления получили наиболее заметное вы­ражение в трудах ученого-географа и социолога Льва Ильича Мечникова.

Основные подходы и концепции собственно социологической теории Л. И. Мечникова были изложены в крупнейшей его работе «Цивилизация и великие исторические реки» (1889).

Отвергая концепцию социал-дарвинизма за его механистическое упо­добление социальных закономерностей закону борьбы за существование, исследователь стремился превратить социологию в точную научную дис­циплину. Для этого, по его мнению, было необходимо сформулировать ис­тинные специфические законы общественной жизни, а также достаточно корректно определить критерии социального прогресса.

Полагая, что общество начинается там и тогда, где и когда несколько живых существ собрались вместе для достижения совместными усилиями общих целей, Л. И. Мечников подчеркивал, что в обществе стремление к кооперации, сотрудничеству является определяющим. «Биология, - писал он, - изучает в области растительного и животного мира явления борьбы за существование, социология же интересуется только проявлениями со­лидарности и объединения сил, т. е. факторами кооперации в природе» [38. С. 43].

Определяя социологию как науку, включающую все явления солидар­ности - от связей в мире одноклеточных до производственной кооперации людей, Л. И. Мечников ориентировался на использование продуктивных аналогий между обществом и биологическим организмом, отвергая при этом примитивный биологический редукционизм.

Идея общественного прогресса занимала центральное место в социоло­гической концепции Л. И. Мечникова. Без идеи прогресса, по его мнению, человеческая история представляет лишь бессмысленный склад событий. И в этом контексте ученый видел задачу социологии в том, чтобы опреде­лить, в чем состоит прогресс и по какому точно определенному признаку можно узнать, прогрессирует ли данное общество.

В качестве некоего количественного индикатора степени эволюции общества по пути социального прогресса Л. И. Мечников фиксировал дос­тигнутый людьми уровень солидарности, вытесняющей первичную борьбу за существование, характерную для биологической природы. Обращая внимание на то, что солидарность как отношение людей может конституи­роваться как добровольно, так и по принуждению, социолог полагал, что

именно степень свободы индивидов в этом процессе выступает как глав­ное мерило прогрессивности данной цивилизации. Исторические же типы кооперации, в которых реализуется людская солидарность, обусловлива­ются мерой необходимости последней, осознаваемой человеком.

История, по Мечникову, - это в конечном счете процесс постепенной трансформации от кооперации подневольного типа (за счет внешних при­нудительных сил) через союзы индивидов подчиненного типа, обуслов­ленные общественным разделением труда, к свободным и добровольным ассоциациям людей, формирующимся «в силу общности интересов, личных наклонностей и сознательного стремления к солидарности» [38. С. 65].

Настаивая на том, что «социальный прогресс находится в обратном от­ношении к степени принуждения, насилия или власти, проявляющихся в общественной жизни, и, наоборот, в прямом отношении к степени разви­тия свободы и самосознания» [38. С. 59], мыслитель пытался выявить ме­ханизмы этого процесса, основания смены этапов истории.

Ориентируясь на концептуальный подход, присущий географической школе, Л. И. Мечников искал источник эволюции цивилизации в отноше­нии «между средой и способностью населяющих данную среду людей к кооперации и солидарности» [38. С. 69].

Среда, по Мечникову, - это не просто окружающая природа, а лишь та ее часть, которая вовлекалась в процесс человеческого труда и изменялась под его воздействием. Полагая, что главным компонентом географической среды является так называемый гидрологический фактор (воздействие водных ресурсов на деятельность людей), российский социолог вычленил в мировой истории три основные эпохи или цивилизации: речную, мор­скую и океанскую (или «всемирную»). Данный фактор вместе со способ­ностью населения приспосабливаться в ходе производственной деятельно­сти к внешним условиям и рассматривал исследователь в качестве дви­жущей силы истории.

Несмотря на известный натурализм и некоторую односторонность в трактовке социального процесса и его источников, Л. И. Мечников сумел не только преодолеть явную узость взглядов, как правило, присущих традиционалистским концепциям географического детерминизма, но также обозначить ряд проблем для дальнейших социологических исследований (особенности социальной психологии народов как элемент механизма со­циального развития, формы социокультурной трансляции трудовых при­вычек и общественных установлений и т. д.).

Интересные положения были сформулированы в российской социоло­гической традиции сторонниками так называемой органической школы, к числу которых правомерно относят Александра Ивановича Стронина (1826-1889) и Павла Федоровича Лилиенфельда (1829-1903).

А. И. Стронин считал необходимым строить социальное знание по об­разу и подобию естественных наук, в первую очередь биологии. Общест­во, считал он, в реальности являет собой единый организм, а обществен­ные институты - его отдельные фрагменты. Неудивительно поэтому, что он полагал, что «социология необходимо уже должна быть аналогичной с физиологией» [62. С. 265].

Изображая современное ему общество в виде пирамиды - наиболее ус­тойчивой фигуры, А. И. Стронин полагал, что занятие политикой должно быть исключительным уделом высших общественных структур, создаю­щих нравственные и интеллектуальные ценности. При этом, по его мне­нию, каждый социум, как и любой биологический организм, ограничен в собственном существовании точно определенным запасом сил, который рано или поздно иссякает. Сравнивая процессы нравственного упадка и крушения социальных идеалов с явлениями биологического вырождения, А. И. Стронин был убежден, что «революционные семена» Западной Ев­ропы пагубны и чужды российской действительности.

Биологический редукционизм А. И. Стронина вместе с механицизмом обусловили эвристическую ограниченность его социологической концеп­ции. Тем не менее ряд его теоретических выкладок побудил интеллекту­альную мысль России к активной полемике, к дальнейшему развитию со­циологического теоретизирования если не через разработку концепции са­мого А. И. Стронина, то через конструктивное преодоление ее.

Еще более жестким сторонником организмической ориентации социо­логии как общественной дисциплины выступил высокопоставленный рос­сийский императорский сановник, автор книги «Мысли о социальной нау­ке будущего» (1872) П. Ф. Лилиенфельд.

Трактуя общество как «реальный организм», живущий «той же жиз­нью, как и все прочие организмы природы» [36. С. 386], П. Ф. Лилиен­фельд утверждал, что социальные законы могут быть выводимы лишь пу­тем аналогии между действием социальных сил и органических сил при­роды. Сами же общественные процессы, по мнению исследователя, теоре­тически сводимы к проявлениям механического движения.

Общество, по П. Лилиенфельду, состоит из клеток - человеческих ин­дивидов - подобно тому, как из клеток состоит любой организм. П. Ф. Ли­лиенфельд усматривает полную аналогию между обществом и организмом как в отношении каких-либо отдельных процессов (рождение, рост, смерть), так и отдельных органов (мозг как правительство и т. п.).

Экономическую, политическую и юридическую деятельность мысли­тель отождествлял с физиологической, морфологической и целостной ипо­стасями организма. Тем самым обосновывался тезис о вечности и неиз­менности главных общественных институтов, попытки насильственной трансформации которых П. Ф. Лилиенфельд рассматривал как патологию.

Важное места в структуре российской социологии XIX - начала XX ве­ка занимала также психологическая школа, представленная именами Ев­гения Валентиновича Де Роберти, Николая Ивановича Кареева и Николая Михайловича Коркунова (1853-1904).

Автор таких социологических работ, как «Социология» (1880), «Про­шедшее философии» (1886), «Новая постановка основных вопросов со­циологии» (1909) и др., Е. Де Роберти отождествлял социальные измене­ния с психологическими процессами. Не разделяя распространенное мне­ние о том, что социология призвана теоретически реконструировать обще­ственные законы и закономерности, Е. Де Роберти предлагал включать в ее предмет даже мораль, реально отождествляя социологию и этику.

В целом же социолог понимал собственную дисциплину как универ­сальную науку о человеческом духе, куда включались история науки, ис­тория искусств и философии, теория познания, этика, эстетика, политика и т. д. Главной же целью социологии Е. Де Роберти полагал познание зако­нов психологического взаимодействия.

Социология, по Е. Де Роберти, наука «абстрактная» и «описательная». Подразделяя ее на два подраздела - «естественную историю общества» и «естественную науку общества», - исследователь трактовал первый из них как конкретную социологию. При этом в рамки «конкретной социологии» социолог включал «элементарную социологию» (психологию) и «естест­венную историю общества», изучавшую динамику общественных групп, проблемы личности, общественных верований и т. д.

Обладая определенной продуктивностью (идея двухуровневой модели изучения общества), данная схема была ориентирована на социологиче­ское постижение лишь феноменов психологического взаимодействия лю­дей, что, очевидно, снижало ее эвристический потенциал.

Основным социологическим методом Е. Де Роберти считал социологи­ческое описание, полагая, что он сводим к «рациональному объяснению фактов» или «приспособлению внешних событий к внутреннему механиз­му наших мыслей».

Центральной категорией социологии, по Е. Де Роберти, выступает по­нятие «надорганическое». Основное содержание этого понятия социолог трактовал так: «надорганическое» как одна из форм мировой энергии на­ряду с неорганической и органической (их социальная ипостась), а также «надорганическое» как психическое взаимодействие (в отличие от психологи­ческого факта, который включает в себя еще и биологическую компоненту).

Эволюция «надорганического», согласно концепции Е. Де Роберти, выглядит так: а) стадия психофизических отношений, связанная с элемен­тарными нервно-мозговыми взаимодействиями, порождающая сам этот феномен и продуцирующая зачатки «общественности» животных и перво­бытных людей; б) стадия психофизиологических взаимодействий, генерирующая огромное количество «фактов и процессов исторического харак­тера» (науку, философию, искусство вкупе с «поведением» или «прак­тической деятельностью», включающими в себя, по Е. Де Роберти, техни­ку, экономику, право и политику).

Полагая социальную эволюцию центральной проблемой социологиче­ских изысканий, Е. Де Роберти подчеркивал, что отражением этого про­цесса может служить следующий понятийный ряд: психологическое взаи­модействие - общественные группы - личность - наука - философия - ис­кусство - практическая деятельность.

Правомерно трактуя концепцию Е. Де Роберти как тривиальный пси­хологический редукционизм, необходимо отметить, что «сверхрациона­лизм» его выкладок, признание доминирующего характера мыслительной компоненты человеческой деятельности придавали определенное своеоб­разие и оригинальность его социологическому учению.

Видный российский социолог и историк Н. И. Кареев, автор книг «Основные вопросы философии истории» (1883), «Сущность историческо­го процесса и роль личности в истории» (1889), «Введение в изучение со­циологии» (1897), «Общие основы социологии» (1919) и др., полагал, что социология призвана открывать законы, управляющие общественными явлениями. При этом он утверждал, что между биологией и социологией необходимо помещать психологию, но «не индивидуальную, а коллектив­ную» [27. С. 40].

Поскольку все общественные явления суть, по Н. И. Карееву, проявле­ния духовного взаимодействия между людьми, то коллективная психоло­гия способна выступать как основа социологии. Главной же проблемой социологии ученый считал вопрос о методе социального познания, трак­товку коллективной психологии как основы общества и выяснение онтоло­гических аспектов исторического процесса.

Метод социологии, основополагающую парадигму социологического мышления Н. И. Кареев связывал с определенными «идеальными принци­пами», которые, с одной стороны, должны быть выше идеологических, национальных, религиозных или классовых предрассудков, но, с другой, выступают как атрибут социального познания, ибо никакое общественное явление, по мнению исследователя, не может быть понято без субъектив­ного к нем) отношения.

Общество, обозначаемое Н. И. Кареевым как «надорганическая среда», понималось им как сложная совокупность психопрактических взаимодей­ствий личностей. Последняя включала в себя, по мнению социолога, «культурные группы» и «социальную организацию».

«Культурные группы» являются порождением воспитания, привычек и подражания, свойственных людям, и отражают процессы общего взаимо­действия индивидов.

«Социальная организация» выступает как индикатор положения лич­ности в трех измерениях (юридическом, политическом и экономиче­ском), как показатель предела индивидуальной свободы. Этот фено­мен, по Н. И. Карееву, и является предметом социологии.

Трактуя общественные законы и закономерности как продукт деятель­ности разума и воли человека, он полагал, что главной задачей социоло­гии является постижение тех новаций, которые сформировались в соци­альной жизни. Выяснение же механизмов образования этих новаций со­циолог считал предметом теории исторического процесса (специфической общественной дисциплины). Желая сконструировать некую достаточно целостную теоретическую модель, Кареев ввел в систему собственных представлений об иерархии социальных дисциплин «теорию историческо­го прогресса». Являя собой, по его схеме, предмет философии истории, а не социологии, эта теория отличалась рядом оригинальных подходов и перспективных идей. Главной из них правомерно считать гипотезу о не­равнозначности эволюции и прогресса (эволюция - объективно фиксируе­мый процесс - явление безоценочное; прогресс же всегда «измеряется» идеалом - мерой свободы и развития личности).

Несмотря на очевидный методологический дуализм, социологическая концепция Н. И. Кареева особо интересна именно тем, за что она была впоследствии жестко раскритикована обществоведами воинствующе-материалистической ориентации, - пониманием степени свободы челове­ческой личности в качестве высшего критерия социального прогресса.

Н. М. Коркунов, юрист и обществовед, автор работ «Лекции по общей теории права» (1886), «Общественное значение права» (1892) и др., трак­товал общество как продукт «психического единения людей». Он не счи­тал необходимым анализировать материальные связи между индивидами, оценивая их как несущественные для понимания сути государства и права и их социальных функций.

Опираясь на собственную концепцию общества и его институтов, Н. М. Кор­кунов настаивал на психологическом подходе к анализу социума, предпо­лагающего «отличительный фактор общественных агрегатов» и ставящего «явления общественности наряду с явлениями неорганического и органи­ческого мира как третью самостоятельную группу явлений мира неорга­нического» [30. С. 206].

Рассматривая «психическое» как результат межпоколенной трансляции знаний, чувств и воли, Н. М. Коркунов сводил историческую закономер­ность к внешним проявлениям функционирования коллективной духовно-психической деятельности людей. Тем не менее особо акцентируемая им свобода индивидуальной воли ограничивается в той или иной мере и сте­пени общественной детерминацией множества людских помыслов и дея­ний. «Наша зависимость от общества не может быть устранена, - констатировал поэтому ученый, - она не зависит от нашей воли, и с ней прихо­дится нам считаться» [31. С. 65].

Не будучи столь мощным течением, как органицизм и психологизм в западной социологии, российская школа тем не менее подготовила почву для успешного критического усвоения в стране достижений последующих классиков обществознания (психоанализа и родственных ему учений).