Социологические концепции технократизма

Проблема технократизма имеет важное социально-культурное значение для социологической теории и социальной практики.

Исследование проблем технократизма занимало и занимает существенное место в социологии Запада. Глубокая теоретико-методологическая проработка вопросов, связанных с разнообразием форм проявления технократического сознания, его типов и носителей, позволит раскрыть специфику этого противоречивого феномена современной цивилизации, показать его эволюцию и тенденции развития.

Сам термин «технократизм» происходит от греческих слов: «техне» -искусство, ремесло и «кратос» - власть. В XX веке понятием «технократия» нередко обозначали слой научно-технических специалистов, обладающих соответствующими знаниями для эффективного управления системами высокоразвитого общества. В структуре же современной западной социальной философии и социологии технократизм выступает как социологическая концепция, постулирующая необходимость передачи государственной власти в руки технических специалистов (инженеров, техников, организаторов производства, а также ученых), которые, в отличие от правящего класса капиталистов - непосредственных владельцев собственности, могут поставить процесс принятия политических решений на подлинно научную основу и осуществлять его в интересах всего общества. Оформившийся в самостоятельную социологическую концепцию в начале XX века (особенно в Германии, Франции, США), технократизм пользовался широкой известностью на протяжении ряда десятилетий. Он был непосредственным образом связан с феноменом техногенной цивилизации и ярко отражал реалии развития общества в условиях НТР.

Социология технократизма явилась детищем техногенной цивилизации со всеми ее плюсами и минусами, существенно значимой попыткой ее осмысления. Главными ценностями этого подхода выступили следующие: 1) основанная на фундаменте научных законов особая роль технократического стиля мышления; 2) приоритетная роль, отводимая технике, научно-техническому фактору в целом, трактовка научно-технических инноваций как стимула и движущей силы развития общества; 3) рассмотрение научно-технической элиты специалистов как такой социальной группы, от которой напрямую зависит течение научно-технического прогресса и социального прогресса.

Мировоззренческий фундамент технократической парадигмы в социологии, - акцентирование рационалистический подход к миру, стремление найти определяющие законы, управляющие той или иной сферой, активное преобразование этой сферы в соответствии с этими познанными объективными требованиями, оптимизация ее функционирования и управления. Это также убежденность в том, что новая управленческая элита, придя к власти, будет руководствоваться научно-техническими знаниями, а не какими-либо частными социально-классовыми интересами, и сумеет стать «элитой знания», «элитой достоинств», но не элитой привилегий.

Технократизм по-своему последовательно стремится решить все основные вопросы, связанные с общественным развитием: определяет его движущие силы, стимулы, субъектов и т. д. В его границах формируется собственная социологическая парадигма, отличная от марксистской, веберовской, дюркгеймовской и других. В настоящее время технократические концепции в социологии стали весьма плюралистичными, включили в свой арсенал чуждые им прежде гуманистические идеалы и ценности, частично склоняясь к футурологическим прогнозам широкого плана, частично решая сугубо прикладные социальные задачи по оценке «технологического риска», приемлемости новых технологий и т. п.

Теоретико-методологической основой социологических концепций, объединяющихся под общим термином «технократизм», является «технологический детерминизм». Сущность этого фундаментального принципа состоит в абсолютизации роли научно-технического фактора в истории, в превращении его в основу социального прогресса Согласно принципу «технологического детерминизма», изменения в технологии были и, вероятнее всего, будут первоосновой изменения социальных институтов, практических действий и идей. Всячески подчеркивая необходимость «сугубо объективного», естественнонаучного подхода к анализу общественной жизни, теоретики технократии сводят социальный прогресс к прогрессу науки, техники и технологии. Делается это независимо от того, на каких политических позициях - сугубо консервативных, либеральных или радикальных - стоят эти теоретики. Отсюда - их общая приверженность эволюционистскому пути развития, трактовка будущего как следствия темпов и скорости научно-технического прогресса, выведение социально-экономических процессов из развития техники и технологии.

И в ранних технократических концепциях первой половины XX века, и в новейших информационных теориях отчетливо просматривается тезис об иерархической структуре общественных отношений, фундаментом которых выступают технологические, научно-технические отношения, а над ними надстраиваются социально-политические, духовные отношения. В наиболее законченном виде сущность технодетерминистской трактовки развития цивилизации выразил американский ученый Л. Уайт. Он рассматривает общество как «совокупность трех горизонтальных страт: технологической, лежащей в основании, философской, находящейся сверху, и социологической - между ними». Технологическая система является основной и первичной. Социальные системы представляют собой функции технологии, а философские - отражают технологические силы и социальные системы. Технологический фактор определяет культурную систему в целом.

Технократизм в социологии ориентирован, в частности, на рационалистический способ решения социальных проблем, возникающих в «индустриальном обществе». Инженер, обладающий научно-техническими знаниями, как бы становится творцом мира: он конструирует и преобразует реальность (или ее отдельные фрагменты) с помощью технических средств в соответствии со своими представлениями о желательном состоянии общественного устройства. Логике мышления инженера подчинена логика преобразования мира. Технократизм акцентирует внимание на средствах и методах инструментальной, или технической, рационализации социальных связей и отношений. Сущность технической рационализации состоит в подмене решения сложных социально-экономических, политических, экологических, морально-психологических проблем общества их техническим аспектом, в редукции социального к техническому. Проблемы, представляющие широкий общественный интерес, рассматриваются как технические вопросы, находящиеся в компетенции экспертов; они описываются техническим языком и объясняются общими техническими законами. Именно технология, с этой точки зрения, способна найти кратчайший путь к решению многих социальных проблем посредством их преобразования в технические проблемы. Формальная рациональность доминирует над рациональностью материальной.

Игнорирование собственно социальных аспектов приводит технократизм к необходимости выводить моральные оценки за скобки. Политика превращается в «социальную технику», фундаментом которой являются те же технические знания. Главное внимание уделяется способности политических лидеров к техническому контролю за деятельностью политических институтов и отдельных лиц. Основной проблемой принятия решений становится поиск средств легитимации заранее спроецированных целей и способов максимально эффективного функционирования системы. Инструментальный подход к политике позволяет усилить власть политического руководства над гражданами, расширить социальный контроль с помощью технических достижений, что и вызывает у политических лидеров практический интерес к технократизму.

Вместе с тем технократический подход содержит в себе некоторые принципы, общепризнанные в социальном управлении: заинтересованность и персональная ответственность работника за конечный результат труда, экспертные оценки на базе научных знаний, высокий профессионализм и компетентность управления, его научная организация. Они составляют ядро рационального управления и могут применяться в любом обществе, на различных уровнях, чем и объясняется их популярность в научном менеджменте.

В полном соответствии с технодетерминистской методологией выделяются в технократических концепциях и типы общественного устройства,

эпохи в истории цивилизации. По общему мнению технократов, в истории можно выделить три основных типа цивилизации: дотехнологическая, технологическая и посттехнологическая. Например, у известного американского социолога Д. Белла схема исторического развития такова: история делится на три последовательно сменяющие друг друга фазы, где до-индустриальная характеризует самый низкий этап в овладении человеком средствами существования и знаниями, индустриальная отождествляется с «классическим» капитализмом первой половины XX века, а постиндустриальная знаменует качественный скачок в развитии производительных сил, переход на новые технологии, становление новых социальных отношений на базе интеллектуализации, компьютеризации, ресурсосбережения и т. п. Именно в исторических рамках «технологической» цивилизации и должно было осуществиться, по мнению технократов, преобразование общества на принципах технократизма. В зависимости от того, какой слой научно-технической интеллигенции выдвигается в качестве будущей «властвующей элиты» (инженеры, менеджеры, ученые), выделяют следующие этапы (или направления) развития технократических концепций: собственно технократические (Т. Веблен, Г. Скотт), организационные (Д. Бэрнхем, П. Дракер), индустриальные (К. Керр, Д. Гэлбрейт), постиндустриальные (Д. Белл, В. Феркис), информационные (Масуда, А. Тоффлер, Д. Найсбит). Они строятся в рамках парадигмы сначала «индустриального общества», затем «постиндустриального» и «информационного» как подтипов общей технократической парадигмы общественного развития.

В истории развития технократизма можно вьыелить несколько этапов. Первый из них приходится на эпоху Просвещения, когда были сформулированы философские основы технократических представлений. Предтечами современного технократизма считаются Ф. Бэкон, Р. Декарт, Д. Локк, К. Гельвеции и другие, в чьих трудах была разработана центральная проблема технократизма - разделение людей на две категории, одна из которых по своей природе призвана стоять выше другой, управлять ею на основании доступа к научным знаниям, образованию, высокой профессиональной квалификации. Подобное разделение общества на классы субъектов и объектов познания и действия было обусловлено идущими из классического рационализма представлениями о человеке как о части природы, подчиняющейся ее объективным законам и в принципе управляемой с помощью науки, знаний об этих законах. Была предпринята попытка превратить философский критический рационализм в политическую и социальную теорию, вывести из него «научную» мораль. Здесь и лежат истоки технократической традиции, превратившей политику в науку управления людьми. Технократическая политика понималась как «экспериментальная физика духа)>, применяемая к законопослушным людям - «объектам», опирающимся на легитимное право законодателям - «субъектами».

Итак, общество следует рационализировать посредством стратегического применения научного знания. На основе имеющихся объективных знаний ученый - «субъект» должен изучить действия человечества и вывести законы человеческого поведения. Действия ученого получают леги-тимность благодаря наличию у него истинных знаний и моральной чистоте (отсутствию личной заинтересованности), вследствие чего он может стать «истинным доктором нравственности», заставить массы («объекты») быть добродетельными посредством использования «экспериментальной физики духа». Его главные инструменты - законодательство и воспитание, призванные контролировать социальную среду таким образом, чтобы сделать приятными социально полезные действия и неприятными социально вредные. Он не боится нарушить чью-либо свободу или «естественные права», так как его конечная цель - достижение бесперебойного функционирования общества, максимизирующего удовольствия людей Политический идеал технократа - социальная стабильность и порядок, якобы обеспечивающий социальный прогресс и счастливую жизнь всем законопослушным гражданам. Такие понятия, как свобода, социальная справедливость и ответственность, отвергаются как псевдонаучные, не имеющие реального смысла в обществе, функционирующем на строго рациональной научной основе, по объективным законам. Понимание политики в корне изменяется: это не форма лидерства или представительства, а форма созидания, процесс одностороннего влияния и контроля со стороны правителя - «субъекта», принимающего на себя роль демиурга.

Эпистемологические концепции эпохи Просвещения, сделав человеческий разум гарантом социального прогресса, создали философские предпосылки для основополагающих технократических идей: 1) разделения общества на два «гносеологических» класса; 2) обоснования необходимости сугубо рационалистической политики и концентрации власти в руках тех, кто максимально разумен и обладает наибольшими знаниями. Эти идеи были развиты на следующем этапе истории технократизма в начале XIX века, когда Сен-Симон и Конт систематизировали их и оформили в социологическую индустриально-технократическую парадигму. Сложилось представление о технократизме как об индустриальной философии и социологии с опорой на позитивизм. Практическое упрочение индустриальных промышленных отношений капитализма также способствовало укоренению в общественном сознании Запада технократической парадигмы рациональности, которой в XX веке суждено было сыграть столь важную роль.

Только в XX веке, когда общество достигло индустриальной зрелости, НТП получил заметное ускорение и четко обозначилась проблема рационализации производственных процессов, технократические концепции получили существенное развитие, стали претендовать в индустриально развитых странах на место ведущей ориентации общественного сознания. Не случайно и первые классические технократические теории, подводящие прочный фундамент под технократические представления о мире, человеке, были созданы в США и Германии, где уровень развития техники, экономики в целом был наиболее высоким. Носителями технократического сознания стали инженеры, технические специалисты, обладающие реальной производственной властью, но лишенные власти политической. Поэтому первоначально технократизм стал для слоя научно-технических специалистов способом теоретического осмысления их социального положения, интересов и их соотнесения с интересами и целями всего общества, трактуемыми в духе технологического детерминизма

Теоретическим выражением этих идей стал труд американского ученого Т. Веблена «Инженеры и система цен». Веблен считал, что развитие технологии объективно порождает ценности, противостоящие ценностям правящего класса, погрязшего в праздности и роскоши. Инженеры, непосредственно связанные с управлением производственными процессами, лучше всех осознали новые технологические требования, прониклись новыми ценностями и поэтому способны на радикальное переустройство всего общества. Веблен предложил удалить господствующий класс от процесса принятия решений. Это была позиция американских прогрессистов, отстаивавших интересы развития всего общества и считавших, что такое экспертное управление производством поможет добиться поставленной цели. Новая система «индустриальной демократии» должна была, по их мнению, заменить коррумпированную политическую демократию, а инженеры - прийти к власти. Идеология «социального проектирования» оправдывала отказ инженеров от прежней подчиненности интересам бизнеса и поддерживала их стремление к власти. Эта идеология, несмотря на ее противоречивость, выражала общую суть массовых представлений об инженерной профессии. Центральным положением в ней было отождествление прогресса с материальным успехом и техническим прогрессом, а инженеров - со «жрецами материального развития».

К началу 20-х годов идеологи-прогрессисты и сами инженерно-технические слои выработали круг идей, четко сформулированных в работах Веблена и послуживших фундаментом для последующего развития технократизма, которое на американской почве осуществлялось по нескольким направлениям. Наиболее радикальное представлено именем Г. Скотта - инженера, который в 20-30 годы создал и возглавил практическое движение за установление в США «технократического правления». Под влиянием Г. Скотта технократизм стал пониматься прежде всего как правление специалистов-профессионалов, тогда как в последующем акцент переместился на абсолютизацию роли науки и техники (а не технократов) в общественном развитии. Радикальная концепция Скотта включала резкую критику существующей капиталистической системы и требование создать на ее месте технократическую структуру. Большинство теоретических идей

Скотта заимствованы у Веблена, его собственный вклад состоял в развитии технократического социально-политического движения. Идеи Скотта можно рассматривать как попытку на основе интеллектуальных конструкций Веблена выработать и развить конкретную социальную программу, которой у Веблена не было. Вслед за Вебленом Скотт горячо защищал техническую рациональность индустриальной системы и считал необходимым подчинить ей все общество, дабы свести к минимуму расточительство и неэффективность, порождаемые господством бизнеса. Он считал возможным чисто функциональный подход к управлению: «что технически эффективно, то и хорошо для производства и всего общества». Это была совершенно новая система отсчета, исходящая не из прибыли, а из эффективности производства и оптимальности управления. Ни капитализм, ни социализм, по мнению Скотта, не способны освободить производительную сил)' науки и техники, чтобы с их помощью ликвидировать колоссальное расточительство существующего социально-экономического порядка. Только технократическая организация общества как целостности взаимосвязанных функциональных систем поможет создать изобилие материальных благ, обеспечит человечеству контроль над природой и сделает труд свободным Утверждение, что инженерный подход к обществу позволит ликвидировать расточительность и обеспечить стабильность американской экономики, - главный вывод Скотта.

Инженерно-технические специалисты и научная интеллигенция оставались главной социальной базой технократизма. По мере их превращения в лиц наемного труда, всецело зависящих от крупного капитала, массовое технократическое сознание из более или менее радикального трансформируется в умеренно-либеральное. Рационализация управления производством из средства коренного изменения существующей системы превратилась в средство ее улучшения. В истории технократизма наступал новый этап- его полной легитимности и расцвета. Он превратился в идеологию научной и управленческой элиты, стал оправданием ее исключительных претензий на власть и значение в современном обществе. Его акценты сместились с требования «власти техников» на признание техники решающей социокультурной силой, самодовлеющей субстанцией, от которой всецело зависит и человеческая судьба (в том числе их собственная). Социально-преобразующая миссия перекладывается с плеч научных экспертов на саму технику, которая якобы автоматически осуществит необходимые изменения. Подобные технофетишистские мифы и иллюзии стали преобладающими в 50-60-е годы в теориях «индустриального общества»

В целом, для парадигмы «индустриального общества» было характерно следующее. В его экономике господствуют принципы максимизации прибыли, концентрации, централизации, стандартизации и синхронизации производства. Эти принципы распространяются и на политику, культуру, поскольку являются универсальными требованиями машинной стадии развития «технологической цивилизации». Человек подчиняется технологии, ритмы человеческой жизни подстраиваются под требования машин. Существуют единые эталоны образа жизни и мыслей (с точки зрения технической целесообразности). Пропагандируется максимизация достижений, «больше» отождествляется с «лучше», что ведет к разгулу идеологии потребительства и безудержному экономическому росту. Научно-технически прогресс отождествляется с социальным, научное - с рационалистическим. Обществом правит дух наживы, культ денег и власти. Идет стандартизация поведения, идей, языка, стилей жизни. На международной арене национальные государства постоянно враждуют между собой, борются за власть в мире. Такова общая редуцированная картина мира, нарисованная А. Тоффлером в книге «Третья волна».

Очень скоро следование на практике принципам индустриализма привело цивилизацию к кризису, обострило старые и вызвало новые, глобальные противоречия. В 60-70 годы это нашло отражение в так называемых «парадоксах индустриализма» - специфических «знаках» его скорого заката. Не только оппоненты техницизма, но и теоретики индустриализма обнаружили эти противоречия в развитии «индустриального общества».

Однако речь шла о крахе индустриализма, но не технологической цивилизации вообще. Чтобы выйти из кризиса, нужно преодолеть его в трех главных сферах: экономике, политике, культуре. Подобная трансформация индустриализма в некую новую систему, которая у Белла называется постиндустриальной, у Масуды информационной, представлялась возможной лишь при согласованных усилиях всех социальных сил. Так была создана парадигма «постиндустриализма», характерной чертой которой был полный разрыв с индустриальным прошлым, вплоть до прямого противопоставления прежней парадигме, и заявление о вступлении общества на этапе постиндустриализма в новую, постехнологическую эру.

Настоящая эволюция технократических концепций связана с «информационными» концепциями Масуды, Тоффлера и др., когда в ткань устоявшихся представлений о технократическом развитии общества были включены идеи, ориентированные на человека, а сугубо техницистские идеалы и нормы были потеснены идеями синергизма, глобализма и самоактуализации личности. Теории информационного общества опираются на реальные крупномасштабные сдвиги в структуре производительных сил общества, происходящие в высокоразвитых странах Запада под воздействием широкого внедрения комплексной автоматизации и компьютеризации, создания информационных сетей, национальных и межнациональных баз данных и т. д. Происходящие изменения характеризуются теоретиками «информационного общества» как начало новой ступени в развитии цивилизации - становлении «информационной эры».

Новая компьютерно-информационная эра, по мнению ее сторонников, как бы предоставляет человечеству уникальный шанс: в процессе радикальных социальных преобразований, происходящих под влиянием информатики и микроэлектроники, освободить творческий потенциал индивида, выпустить на волю его сущностные силы, сбросить путы, наложенные на них шаблонами индустриализма. «Высокая технология» призвана пробудить высшие духовно-творческие начала в человеке, поставить его в условия, благоприятные для целостного развития и саморазвития, которые провозглашаются целью и высшей ценностью общества.

Новая информационная социологическая парадигма постулирует полный разрыв с индустриальным прошлым, все ее характеристики являются «ответами» на парадоксы индустриализма и направлены против принципов старой социальной модели. Главная отличительная черта нового общества - сбалансированное соотношение между материальными и духовными ценностями, между техническими и гуманитарными знаниями, приоритет экологической этики и этики самореализации. Высшей ценностью провозглашается развитие индивидуальности, осознание себя каждым человеком самоцелью, для достижения чего должны будут функционировать все социальные институты нового общества. Другие отличительные черты новой парадигмы - синергизм, взаимная увязка интересов и целей отдельного Я, других людей и всего общества, гармонизация функционирования основных социально-политических институтов, возникновение новых институтов (добровольных ассоциаций граждан), упрощение образа и стиля жизни (пропаганда умеренности и бережливости в противовес нынешним образцам потребительства).

Материальная база изменений - «соответствующая», малая технология. Ее внедрение должно обеспечить минимальный экономический рост за счет инноваций, она будет приспособлена к человеку и перестанет быть эксплуататорской по отношению к природе. На всех уровнях социума необходим строгий социальный контроль за технико-экономическими решениями, принимаемыми экспертами разного профиля (механизм «демократии участия», консультативные советы, опросы общественного мнения и др.). «Подходящая технология» - это доминанта нового общества, вызывающая необходимость пересмотреть все его принципы - от глобальной экономики до сознания отдельного индивида. Новая социологическая парадигма по-прежнему сохраняет элементы технократизма, она соответствует современному уровню электронно-вычислительной техники, автоматики, но отличается от прежней типом взаимосвязи социальных и технических изменений: социальные изменения, смена образа жизни косвенным образом, через опосредствующие звенья связаны с техникой. Ее технократический дух проявляется в утверждении, что высшей ценностью общества станет информация, функционирование которой постепенно приведет к власти информационно-технические элиты, «датакратов». Вместе с тем акцент смещается от технологии к человеку: утверждается, что компьютерно-информационная эра предоставляет человечеству уникальный шанс освободить творческий потенциал индивида, дать простор развитию его сущностных сил, сбросить наложенные на них нормами и шаблонами индустриализма путы. «Высокая технология», порождаемая информационно-компьютерной революцией, призвана пробудить высшие духовно-творческие начала в человеке, поставить его в условия, благоприятные для целостного развития.

В информационном обществе сама новая компьютерная технология с необходимостью требует существенного возрастания роли человеческого фактора производства. Более того, она предоставляет возможность индивиду из «фактора» исторического процесса наконец-то подняться до роли равноправного субъекта, творца. В этом смысле можно говорить о начале перехода из царства необходимости (доиндустриальная цивилизация + индустриализм) в царство свободы (высшая стадия информационного общества). Новая технология, дав необходимый стимул творческому саморазвитию, затем как бы отходит на второй план, вступает в гармонические взаимоотношения с развившимся до высоты творческой личности индивидом. С этого времени, по мнению теоретиков информационного общества, можно будет говорить о возможном компромиссе между «техническим разумом», воплощенным в информационном обществе в «высокой технологии», и принципами «экологического гуманизма», воплощенными в «духе глобализма» - новой господствующей идеологии. По-видимому, этот путь компромисса (если его можно осуществить) является наиболее приемлемым с точки зрения сохранения основных научно-технических достижений цивилизации и предотвращения гибели человеческого общества в глобальной экологической катастрофе или ядерной войне.

Таким образом, в «информационных» концепциях наука и техника уже не рассматриваются как непосредственный источник всех изменений, хотя они по-прежнему наделяются огромной преобразующей силой. Как отмечает Масуда, быстрые инновации в системе социальной технологии обычно становились теми осевыми силами, которые порождали трансформацию общества, его переход на новый уровень. Информация становится ценностью и основным товаром, функционирование которого постепенно приведет к власти информационно-технические элиты, к перемещению большинства работающих в сферу информационной деятельности и информационного обслуживания. Сдвиги в экономике потребуют коренных перемен в культуре, организации власти, целостном образе жизни, приведут к созданию глобального общества и планетарного сознания. По мере развертывания информационного общества все социальные проблемы могут быть решены, что и создаст оптимальные условия для развития каждого человека. Развиваемые в информационных концепциях идеи глобального сознания, целостности мира по своему содержанию родственны идеям формирования ноосферы В. И. Вернадского, концепции новой рациональности И. Пригожина и др. Мир становится свидетелем возникновения ростков глобального общества и планетарного мышления, исходящего из признания ценности жизненного разнообразия и утверждающего целостную природу мира, где все тесно взаимосвязано. Свою лепту в формирование планетарного мышления вносят и теоретики информационного общества, носители реформированного варианта технократизма.

Концепции информационного общества, сохраняя генетическое родство с технократизмом, вместе с тем знаменуют попытку выхода за его пределы. Теоретики информационного общества стремятся синтезировать в нем все лучшее, что было развито на предшествующих стадиях развития технократизма, а также обогатить эти концепции гуманистическими достижениями мировой цивилизации.

[1] Название «Франкфуртская школаи достаточно условно, потому что уже в 1933 году Институт перемещается в Женеву (в связи с приходом к власти нацистов его деятельность в Германии становится невозможной); часть его сотрудников продолжает работу в филиале, размещенном в Париже; в 1938-1939 годах директор Института М. Хоркхаймер с группой единомышленников переезжает в США, где в Нью-Йорке при Колумбийском университете они продолжили свою деятельность; и лишь в 1930 году, когда основная часть сотрудников возвращается в ФРГ, Институт социальных исследований вновь перемещается во Франкфурт-на-Майне и возрождает прерванные связи с Франкфуртским университеетом.