Я уже много разъ указывалъ выше на то, что военная наука издавна сосредоточила свое вниманіе на изученіи способовъ ведеHi я войны. Это не могло не оказать соотвѣтствующаго воздѣйствія на военную исторію. Здѣсь, несомнѣнно, сказался законъ соціальной дѣятельности человѣчества, именуемой ръ экономической жизни закономъ спроса и предложенія. Это и привело къ тому, что военная исторія, выражаясь простыми словами, превратилась въ исторію того, кто куда пошелъ и кто, гдѣ и какъ сражался. Для того, чтобы не подвергнуться нареканіямъ въ несправедливомъ обвиненіи военной исторіи за изученіе ею одной только «внѣшней стороны» явленій войны (можно назвать эту сторону также «казовой», какъ это дѣлается въ цитируемой ниже выдержкѣ), я сошлюсь на Энциклопедію Военныхъ и Морскихъ Наукъ, изданную въ Россіи 50 лѣтъ тому назадъ. Составлена она была подъ редакціей такого крупнаго учена-
го, какъ профессоръ Г. А. Лееръ. Являясь главой цѣлой Русской стратегической школы, онъ имѣлъ въ качествѣ сотрудниковъ по составленію вышеуказанной военной энииклопедіи, всю плеяду профессоровъ русской Военной Академіи. Вслѣдствіе сего, эта энциклопедія можетъ почитаться сг?гго рода выраженіемъ идей русской военной науки, которая занимала весьма почетное мѣсто въ общихъ усиліяхъ человѣчества постигнуть войну. Вотъ какъ въ этой Энциклопедіи объясняется, что такое Военная Исторія, причемъ приводимый ниже строки написаны однимъ изъ выдающихся профессоровъ по Военной Исторіи
— генераломъ Н. Н. Сухотинымъ.
«Военная Исторія», пишетъ онъ зб, «— опытъ тысячелѣтій по военному искусству, а также, — сводъ сохранившихся фактовъ по организации и эксплоатаціи соотвѣтствующихъ силъ и средствъ военнаго искусства. До послѣдняго времени подъ Военной Исторіей разумѣли и сводъ знаній по состоянію разныхъ отраслей военнаго искусства въ прошлое время, • а въ болѣе тѣсномъ смыслѣ
— Исторію войнъ, казовой задачи военнаго искусства. Оба послѣдніе взгляда соотвѣтствовали понятію Военная Наука. Въ настоящее время,
36) «Энциклопедія Военныхъ и Морскихъ Наукъэ, составленная подъ главной редакціей генералъ-лейтенанта Леера, заслуженнаго профессора Николаевской Академіи Генеральнаго Штаба. Томъ П, стр. 200. — С. Петербургъ, изд. 1885 г.
при общемъ прогрессѣ во взглядѣ вообще на Исторію, какъ науку, военная исторія сводится къ исторіи искусства, то есть, къ наукѣ, имѣющей цѣлью связать казовые концы войны съ общимъ состояніемъ военнаго искусства въ ту или другую эпоху, въ виду безспорнаго вліянія этого состоянія на самое веденіе войны и безспорно неразрывной связи войнъ съ состояніемъ военнаго искусства въ данную эпоху. За терминомъ — Военная Исторія, остается только ея основное понятіе — опытъ прошлаго и сводъ матеріаловъ и фактовъ прошлаго».
Односторонняя оріентація военно-исторической науки въ сторону изученія одного только военнаго искусства (способовъ веденія войны) привела къ тому, что она оказалась построенной всецѣло на документахъ и показаніяхъ начальствующихъ лицъ и ихъ штабовъ. Внутренняя сторона явленій войны оказалась потому въ пренебреженіи или изображена въ искаженномъ видѣ. Это противорѣчіе между истиннымъ внутреннимъ обликомъ войны и книжнымъ представленіемъ объ ней и было вскрыто геніальными интуиціями Стендаля и гр. Л. Толстого. Выправлению вышеуказанной односторонности военноисторической науки, положено начало замѣчательнымъ трудомъ Жана Нортонъ Крю. Онъ задался цѣлью дать истинную картину внутренней стороны войны, совершенно вѣрно полагая, что для этого нужно наблюдать ее снизу. Его трудъ,
какъ онъ это самъ37 объясняетъ, имѣетъ цѣлью собрать свидѣтельскія показанія французскихъ рядовыхъ участниковъ міровой войны, «которые одни только могутъ говорить про войну не съ точки зрѣнія искусства ея веденія, а съ точки зрѣнія самаго существа происходящей на войнѣ борьбы...».
«Какъ я говорилъ выше», пишетъ дальше Ж. Н. Крю, «боевое крещеніе было для насъ всѣхъ трагическимъ посвященіемъ. Вскрывшіяся передъ нами тайны вовсе не заключались въ неожиданныхъ эффектахъ новаго оружія, какъ то думаютъ люди не дравшіеся на фронтѣ; нѣтъ, онѣ были тѣми реальностями, которыя были присущи всѣмъ войнамъ. Намъ вскрывалась та ложь о храбрости, патріотизмѣ, жертвенности, смерти, которой заполнена исторія, литература, искусство, болтовня ветерановъ и офиціальныя рѣчи. То, что мы видѣлн воочію и то, что мы испытывали на себѣ, не имѣло ничего общаго съ тѣмъ, что мы ожидали увидѣть на основаніи всѣхъ этихъ разсказовъ и изображеній...».
«Если кто нибудь дѣйствительно знаетъ что такое война, такъ это рядовые бойцы, отъ солдата до капитана; то, что мы видѣли, то, что мы переживали — было реальностью; то, что противорѣчитъ нашему опыту — не можетъ быть признано таковой; при этомъ безразлично ут-
37) «Témoins», 13.
верждаетъ ли это самъ Верховный Главнокомандующій или это написано въ Мемуарахъ Наполеона, или этому обучаютъ въ Военной. Академіи, или это проповѣдуютъ военные историки. И это не явилось съ нашей стороны фанфаронствомъ; мы не испытывали никакой гордости знать то, чего ни Жоффръ, ни Фошъ не знали. Мы же это знали потому, что наши пять чувствъ, наша плоть испытывала мѣсяцы и мѣсяцы одно и то же. Высшіе военачальники не могли этого знать, ибо въ войнѣ участвовалъ только ихъ разумъ, а война не можетъ быть постигнута однимъ лишь разумомъ».
«Мы представляемъ здѣсь», пишетъ Ж. Н. Крю про свою замѣчательную книгу38, «сводку свидѣтельскихъ показаній бойцовъ, которая будетъ полезна широкой публикѣ и для спеціалистовъ... Историкамъ она покажетъ, что военная исторія разсматриваемая только сверху уподобляется партіи въ шахматы; составленная по документамъ штабовъ — безъ учета воспоминаній истинныхъ актеровъ драмы, тѣхъ, которые фактически наносятъ и получаютъ удары, такая военная исторія — занятная иллюзія, которую можно уподобить претензіи сдѣлать общіе выводы, не зная самаго существа дѣла. Въ этомъ отношеніи, военные историки могутъ быть уподоблены инженерамъ, строящимъ большой металличе-
38) «Témoins».
скій мостъ безъ заклепокъ, гаекъ и мелкихъ частей. Такой мостъ можетъ существовать только въ воображеніи, на бумагѣ, но не въ дѣйствительности. Конечно, такіе инженеры сознаютъ, что эти мелкія части нужны, но привычные къ отвлеченнымъ разсужденіямъ, къ кабинетнымъ работамъ, они никогда сами не дѣлали этихъ гаекъ, не разсматривали ихъ вблизи и готовы принять ихъ сдѣланными изъ дерева, изъ свинца, изъ пробки, только не изъ стали. Ихъ мостъ никогда не будетъ мостомъ. Гайки изъ пробки или Наполеоновскіе ворчуны и солдаты минувшей войны, изображаемые въ исторіи являются равноподобными нелѣпостями, которыя въ дѣйствительной жизни не могутъ существовать...».
«Военная истопія, до сей поры, составлялась на основаніи документовъ, исходящихъ отъ тѣхъ, кто непосредственно не видѣлъ и не воспринималъ всѣмъ своимъ существомъ явленій боя; правда, эти составители въ курсѣ всѣхъ отданныхъ распоряжение, которыя въ сочетаніи съ таковыми — непріятельскими, опредѣляютъ расположеніе войскъ на полѣ боя. Отсутствіе данныхъ иного рода породило даже мнѣніе, что этихъ документовъ достаточно, чтобы возстановить истинную картину войны. Такое заблужденіе до послѣдней войны было простительно. Рѣдкость, недостаточность, фантастичность разсказовъ ряловыхъ бойцовъ, до 1914 г. (наиболѣе извѣстные къ тому же внушаютъ наимень-
шее довѣріе) привели къ убѣжденію, что сами войска не могутъ дать цѣнныхъ свидѣтельствъ о событіяхъ, въ которыхъ они принимали непосредственное участіе39. Никто не спрашивалъ себя, производился ли научный анализъ этихъ свидѣтельствъ, подвергались ли они обслѣдованію, сличенію, классификации и т. п. Такое заблужденіе болѣе нетерпимо».
«Прежде, чѣмъ приступить къ подобной аналитической работѣ, каждый долженъ осознать, что последняя міровая война породила богатѣйшую литературу воспоминаній рядовыхъ бойцовъ; многіе ихъ этихъ писателей представляютъ собой довольно извѣстныя величины въ интеллектуальномъ мірѣ, a умѣніе ихъ наблюдать и правдивость, не только очевидны, но даже превосходятъ все, что было до сихъ поръ написано въ этомъ родѣ. Просто недопустимо, чтобы исторія не использовала этихъ документовъ исходящихъ снизу. Однако, авторъ вполнѣ отдаетъ себѣ отчетъ, что историкъ, который пожелалъ бы ихъ использовать, будетъ скоро разочарованъ вслѣдствіе хаоса, существующаго въ этого рода литературѣ: разсказы очевидцевъ и не очевидцевъ, солдатъ и штатскихъ, воспоминані-я и только литературный произведенія, разсказы — хо-
