Нравственная цель и средства: существует ли между ними неразрывная связь или они безучастны друг к другу? Есть ли какие-либо ограничения в выборе средств для достижения нравственной цели? Определяются ли эти ограничения характером цели или характером средств? есть ли в системе нравственных целей объективно высшая цель, которая бы определила ценность и способы достижения всех других целей и потому служила бы решающим аргументом морального выбора? Таков круг вопросов, составляющих стержень проблемы соотношения нравственной цели и средств.
Альтернативные решения этой ситуации выкристаллизовывались в концепциях «иезуитизма» и «абстрактного гуманизма».
Термин «иезуитизм» произошел от названия католического монашеского ордена Иисуса и исторически связан с церковно-политической организацией иезуитов, основанной при папском престоле в XVI в. Деятельность иезуитов отличалась крайней беспринципностью в выборе средств для достижения своих целей. На вопрос: «Оправдывает ли цель средства?» – иезуитизм дает безоговорочный положительный ответ. Под «оправданием» понимается полное безразличие цели к нравственному характеру средств: не существует средств «подлых» и «святых». Для достижения цели можно не считаться с нравственным характером средств – цель освящает любые из них. Ложь и предательство, яд и кинжал – все допустимо, если кратчайшим путем ведет к желанной цели.
Противостоящая иезуитизму концепция «абстрактного гуманизма» рельефнее всего выявила себя в известной теории «непротивления злу насилием». Ее сторонники утверждают, что цель ни в коем случае не может оправдывать средства. В своих требованиях они претендуют на применение таких средств морального выбора, которые были бы и нравственными и целесообразными, несли одно только «добро» без малейшей примеси «зла». Злу можно и нужно противиться, но не с помощью насилия, ибо «зло нельзя уничтожить злом» так же, как «огнем нельзя погасить огня», как утверждал Л.Н. Толстой.
С точки зрения теории «непротивления злу насилием» средства управляют целью и изменяют ее: «мы пожимаем то, что посеем». Однако, из отрицания иезуитского противопоставления цели и средств (в ущерб нравственной ценности средства) данная теория выдвигает правило, тоже противопоставляющее цели и средства, но теперь уже в ущерб самим целям: «цели мы не знаем, для нас важны только средства – это все». Таким универсальным средством гармоничного равновесия цели и средств объявлялось «ненасилие».
Разумеется, было бы ошибочно и несправедливо критически уравнивать две рассмотренные выше концепции выбора средств. На стороне «абстрактного гуманизма» – благородство мотивов, нравственных исканий, без которых невозможен прогресс человечества. Глубокого уважения заслуживают действия таких поборников «абстрактного гуманизма», как Л.Н.Толстой, А.Швейцер, Махатма Ганди, М.Л.Кинг и др. за то, что они неустанно пробуждали в людях совесть, направляя ее против жестокости, аморализма, деспотизма, оправдания зла «необходимой целесообразностью», неизбежно перераставшей в признание все того же принципа «благая цель оправдывает любые средства». К сожалению, приходится признать, что практика жизни сурово и неумолимо пресекает «абстрактный гуманизм» и искренних его реципиентов на переход из статуса со злом борющихся и его поражающих в статус поверженных и поражаемых.
Общее свойство рассмотренных концепций – метафизическая односторонность, абсолютизация роли либо цели, либо средств. Противопоставление этих двух сторон неразрывного акта деятельности порождает ту антиномию выбора, которую можно охарактеризовать как противостояние «беспринципной силы» и бессильного принципа». Анализ диалектики нравственной цели и средств позволяет сделать следующий вывод: нравственно и целесообразно то средство, которое необходимо и достаточно для достижения положительной цели, но которое при этом не противоречит более высокой, а, возможно, и высшей цели, не изменяет ее морального характера. В этом выводе слиты два требования к средствам выбора – эффективность и нравственная ценность; целесообразность средств начинает облекаться в нравственное качество.
