Судебный контроль за действиями и решениями органов исполнительной власти 4 страница

В настоящее время категория естественных прав сохранилась в
основном на уровне доктринальных разработок, а в практике консти-
туционных судов отошла на второй план и уступила место позитиви-
стской трактовке прав и свобод. В соответствии с теорией юридичес-
кого позитивизма они действуют только в той мере и в таком объеме,
в каком гарантируются конституцией и законами. Такая позиция од-
нозначно характерна для Австрии и в настоящее время преобладает в
Германии, Италии, Испании. По мнению Р. Герцога, бывшего
Председателя Федерального конституционного суда Германии, у Су-
да не было необходимости прибегать к услугам доктрины естественно-

§ 1. Конституционный контроль — принципы и формы 347

 

L

го права и толковать права и свободы как надпозитивные. Он объяс-
няет это тем, что Основной Закон и без того содержит широкий набор
прав и Федеральный конституционный суд лишь в самом начале
своей деятельности использовал понятие естественных, надпозитив-
ных прав, а затем отказался от такого подхода¹. В конституционной
доктрине ФРГ понятие прав человека употребляется преимущест-
венно в условном (конвенциональном) смысле и означает, что права
и свободы по Основному Закону принадлежат не только немцам (т. е.
гражданам и определенным группам этнических немцев-фольксдой-
че), но и всем людям (апатридам, иностранцам). Права человека счи-
таются универсальными как основа любого сообщества, мира и
справедливости, носителями которых являются граждане государства.
В силу этого публичная власть связана основными правами как не-
посредственно действующим правом.

Несколько иная ситуация и практика толкования сложилась в
Швейцарии, где проблема различения прав человека как надпозитив-
ных и основных прав, закрепленных в законодательстве, сохраняет
свое значение. Это объясняется тем, что федеральная Конституция не
содержит систематизированного каталога основных прав, и отдельные
важные права в ней отсутствуют. В подобной ситуации решающее
слово принадлежит Федеральному суду, который в Швейцарии вы-
полняет функции конституционного контроля. Опираясь на доктрину
о наличии неписаных (естественных, надпозитивных) прав человека,
Суд признает отдельные права в качестве конституционных (т.е. по-
зитивных, санкционируемых государством) и тем самым восполняет
пробелы конституционного законодательства на уровне федерации.
Профессор А. Хефлигер, бывший член Федерального суда Швей-
царии, в качестве примера ссылается на право о защите персональ-
ных данных, которое не было закреплено федеральным законом, но
квалифицировано Судом как неписаное основное право, имеющее
юридическую силу субъективного права². Некоторые юристы, к числу
которых относится известный в Швейцарии теоретик права Ганс Ху-
бер, указывают на то, что в процессе толкования конституционных

¹ См.: Herzog R. Hierarchie der Verfassungsnormen und ihre Funktion beim Schutz
der Grundrechte//EuGRZ. 1990. H. 19/20. S. 483—484.

² См.: Haefliger A. Die Hierarchie von Verfassungsnormen und ihre Funktion beim
Schutz der Menschenrechte//EuGRZ. 1990. H. 19/20. S. 474—475.

348 Глава VIII. Опыт защиты прав в зарубежных государствах

норм суды в принципе осуществляют их конкретизацию, полагая при
этом, что применение таких норм является творческим процессом. В
качестве примера обычно приводят ст. 55 швейцарской Конституции,
которая содержит краткую формулировку — «свобода прессы гаран-
тируется». Более развернутое содержание этой конституционной
нормы было дано в решении Федерального суда.

Определяющим критерием для Суда при этом служат общие
правовые принципы демократии и правового государства: неписаное
основное право признается Судом в качестве основного, если оно яв-
ляется «неотъемлемой составной частью демократического и соответ-
ствующего принципам правового государства строя». При этом воз-
можна ситуация, когда Суд может отдать предпочтение неписаному
праву по сравнению с писаной нормой, опираясь на указанный
критерий. Таким образом, Суд не только расширяет защитную функ-
цию основных прав, но и признает за ними роль конституционного
элемента, образующего фундамент конституционного правопорядка.
Помимо этого признание статуса основных гарантирует таким правам
защиту в судебном порядке.

Наряду с этим Верховный Суд Швейцарии пользуется и поня-
тием соответствующих Конституции прав, которые базируются на
программно-организационных положениях Конституции о социаль-
но-ориентированной деятельности государства, заботе и помощи
семье, молодежи и т. п. К ним относятся преимущественно социаль-
но-экономические права, на которые Верховный Суд не распрост-
раняет судебную защиту и право подачи конституционной жалобы; в
этом состоит их отличие от категории основных прав.

Весьма значимыми и интересными представляются сложившие-
ся в практике конституционного контроля специфические методы и
принципы интерпретации прав и свобод человека, которые в послед-
ние годы ведутся преимущественно с позиций материального, а не
просто формального понимания прав и свобод. При этом следует от-
метить, что не во всех странах органы конституционного контроля в
равной мере используют указанный способ толкования, однако такая
тенденция получает все большее распространение. Проследим разви-
тие этой тенденции в практике конкретных стран.

Обратимся к опыту Австрии как государства, одного из первых
в Европе сформировавшего Конституционный Суд (1925 г.). По сви-

§ 1. Конституционный контроль — принципы и формы 349

 

детельству видного австрийского юриста Т. Олингера, здесь Консти-
туционный Суд длительное время действовал на основе формального
подхода и не прибегал к специфическим приемам и максимам ин-
терпретации, адекватным утвердившимся международным стандар-
там в области прав человека. Нередко суд пользовался методами
грамматической и исторической интерпретации, в силу чего «со-
держание рассматриваемого основного права радикально заморажива-
лось» или, по словам Олингера, «окаменевало». Тем самым, справед-
ливо считает он, создавалась ситуация, когда основное право оказы-
валось не защищенным от реальной угрозы его нарушений¹ или при-
ходило в столкновение с другими основными правами. Это сказалось,
например, на аргументации решения о неограниченной свободе абор-
тов в первые три месяца беременности (1974 г.), на решении о неогра-
ниченном участии студентов и ассистентов в управлении делами уни-
верситетов (1977 г.), а также на решении о пенсиях вдовам (1980 г.)
и т. д.²

В процессе интерпретации, естественно, важную роль играют
теории основных прав, которые возникают и развиваются в контексте
правовых установок и правовой идеологии любого конституционного
суда. Для Конституционного Суда Австрии преобладающей установ-
кой вплоть до последнего времени являлось понимание основных прав
с позиций классической либеральной теории «негативной свободы»,
т. е. как прав, защищающих человека от вмешательства в его личную
жизнь, и прежде всего со стороны самого государства. Так, при рас-
смотрении запроса о конституционности Закона об организации уни-
верситетов Суд признал за ними право на самоуправление, опираясь
на довод об исключительно «защитном» от вмешательства государства
характере основных прав. Здесь следует пояснить, что в западной доктрине и законодательстве утвердился принцип, в силу которого
юридические лица считаются носителями прав и свобод человека в
той мере, в какой это связано с направлением и содержанием их дея-
тельности. К ним относятся университеты, теле- и радиокомпании,
газеты, религиозные объединения и т. п.

Ориентация Конституционного Суда Австрии на классическую
либеральную концепцию прав человека (в австрийском обозначе-

1 См.: Ohtinger Tit Die Grundrechte in 6slerreich//EuGRZ. 1982. S. 221—223.

2 Ibid. S. 222.

350 __________Глава VIII. Опыт защиты прав в зарубежных государствах

нии — основных прав) имела особое значение при решении социаль-
ных проблем, в частности эффективных гарантий социально-эконо-
мических прав граждан. Суд не признавал за ними статус субъектив-
ных прав, защита которых обеспечивается в судебном порядке. Га-
рантией таких прав может служить экономическая политика прави-
тельства, законодательство о государственной поддержке безработ-
ных, страховой медицине и т. п. Статья 12 Международного пакта об
экономических, социальных и культурных правах, закрепляющая
право на поддержку брака и семьи со стороны государства, толкова-
лась Судом ограничительно: Суд не выводил из нее обязанности госу-
дарства оказывать семьям финансовую помощь (решение 1960 г.).

Устойчивая склонность Конституционного Суда Австрии к клас-
сической либеральной трактовке прав и свобод сохранялась вплоть до
вступления Австрии в Совет Европы и ратификации Европейской
конвенции о защите прав человека и основных свобод. Решения
Европейского суда по правам человека и его более динамичное пони-
мание прав человека, их трактовка в ключе ценностного, институци-
онального, демократически-функционального и социально-правового
предназначения оказывают на Конституционный Суд Австрии опре-
деленное, хотя, по словам Олингера, и незначительное влияние. Он
признает, что такое влияние зачастую сказывается на трактовке
лишь отдельных основных прав¹.

6. Определенное влияние на деятельность конституционных су-
дов оказывают и такие теории основных прав, которые суды выводят
из системы ценностей или «ценностного порядка», утверждаемых
Конституцией, хотя заметим, что понимаются они неоднозначно.
Так, в Австрии с позиций кельзеновской чистой теории права цен-
ностный подход считается простой банальностью, поскольку, по
Кельзену, каждая правовая норма, в том числе и формальная,
выражает ту или иную ценность. При таком подходе ценностная ква-
лификация сути регулируемых основных прав не может привести к
установлению какой-либо особой правовой истины, иных правил тол-
кования и применения основных прав и свобод.

Между тем именно ценностный подход в практике конституци-
онного правосудия приобретает существенное значение для определе-
ния (установления) пределов законодательства в области регулиро-

1 См.: Ohimger Th. Op. cit. S. 225.

L

§ 1. Конституционный контроль — принципы и формы___________ 351

вания прав и свобод, которые законодатель не должен преступать, хо-
тя внутри этих пределов у него существует собственная шкала ценно-
стей. Из этого вытекает обязанность законодателя заботиться о наи-
более оптимальной реализации позитивно заложенных в основных
правах ценностных представлений¹. Законодатель, определяя собст-
венные приоритетные ценности, должен заботиться о том, чтобы они
максимально приближались и соответствовали объективно заложен-
ным в основных правах ценностям. Таким образом, выводимое значе-
ние (определение) основных прав в качестве системы ценностей
(Wertordnung) становится для законодателя дополнительным «строго
содержательным ориентиром» и ограничителем его свободы право-
творчества. Учитывая действие разновременно принятых норматив-
ных источников, важное значение приобретает способ аутентичного
толкования прав и свобод в соответствии с общепризнанными совре-
менными стандартами. Такой подход определяет деятельность орга-
нов конституционного контроля Австрии, Швейцарии, США. Харак-
терна она и для Франции. Здесь Конституционный совет оценивает
законодательные акты с точки зрения их соответствия не только дей-
ствующей Конституции и дополняющим ее органическим законам, но
и Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 г. и
преамбуле Конституции 1946 г. Вполне закономерно, что Совет при-
дает большое значение истолкованию принципов 1789 г. с целью при-
ведения их в соответствие с постоянно меняющимися императивами
современной жизни.

Специального внимания заслуживает тот факт, что Конститу-
ционный совет исходит в своих решениях из «общих принципов пра-
ва», за которыми преамбулы Конституций 1946 и 1958 гг. признают
ранг конституционных норм. Совет идет по пути широкой трактовки
правовых принципов. Например, принцип равенства включает как
общий по значению фундаментальный принцип равенства всех перед
законом и правосудием в духе ст. 6 Декларации 1789 г. (решение от
23 июля 1975 г.), так и специфические виды равенства — равенство в
доступе к занятию публичных должностей (решение от 12 сентября
1984 г., от 16 января 1986 г.); равенство в области трудовых отноше-
ний (решение от 21 января 1981 г. и от 20 июля 1983 г.); равенст-

icm.: Korinekl'Gutknecht. Der Grundrechtsschutz//Schambeck. Das osterrei-
chische Bundesverfassungsgesetz und seine Entwicklung. Wien, 1977. S. 318.

352 Глава VIII. Опыт защиты прав в зарубежных государствах

во перед бременем общественных расходов (решение от 12 июля
1973 г.); равенство в области налогообложения (решение от 30 де-
кабря 1981 г. и от 16 января 1986 г.).

Получив в результате толкования ранг конституционного, та-
кой принцип распространяет свое действие на многие отрасли право-
вого регулирования. Так, принцип запрета обратной силы закона
сохраняется как общий принцип права и как один из ведущих консти-
туционных принципов. Принцип свободы передвижения фигурирует
в качестве конституционного принципа в решении Совета от 12 июля
1979 г., принцип свободы совести — в решении от 23 ноября 1977 г.,
принцип неприкосновенности жилища — в решении от 29 декабря
1983 г. Кроме того, во времена V Республики были включены в «ос-
новные принципы, признанные законами Республики» (формулиров-
ка преамбулы Конституции 1946 г.) принцип свободы образования
(решение от 25 ноября 1977 г.); принцип участия работников через
своих делегатов в коллективном определении условий труда (реше-
ния от 5 июля 1977 г. и 20 января 1978 г.).

Расширение юридических источников обоснования и защиты
прав и свобод в процессе толкования и контроля за конституционно-
стью законов со стороны Конституционного совета привело во Фран-
ции к повышению его роли в качестве гаранта прав и свобод индиви-
да. Своеобразным толчком в этом направлении послужило решение
1971 г. по делу о праве на ассоциацию, когда Конституционный совет
при обосновании этого права ссылался на преамбулу Конституции
1946 г. и на Декларацию прав человека и гражданина 1789 г.

Расширяя систему конституционно-правовых источников, на
которые опирается Конституционный совет в процессе толкования, он
осуществляет и функцию по выявлению принципов законодатель-
ства, имеющих конституционное значение. Характерным примером
может служить решение Совета от 23 июля 1975 г., когда один из за-
конов, относящихся к сфере судебного производства, был объявлен
неконституционным. Указанный правовой акт наделял председателя
трибунала так называемой большой инстанции — коллегиального су-
дебного органа — правом передавать по личному усмотрению судеб-
ное дело на предмет вынесения соответствующего решения либо су-
дейской коллегии, состоящей из трех магистратов, либо единолично-
му судье. Рассматриваемый закон был признан Конституционным со-
ветом противоречащим принципу равенства французских граждан

§ 1. Конституционный контроль — принципы и формы 353

 

L

перед законом и судом, поскольку дела лиц, обвиняемых в аналогич-
ных правонарушениях, должны рассматриваться идентичными судеб-
ными органами.

Конституционный совет вправе подвергать контролю законо-
положение, вотированное парламентом, лишь основываясь на акте
конституционного значения. Поскольку сам закон есть «выражение
общей воли» (ст. 6 Декларации 1789 г.), то Конституционный совет
может оспаривать его конституционность, лишь опираясь на еще бо-
лее весомый акт народного волеизъявления, т. е. на Конституцию,
нормативный акт или принцип, которые по Конституции имеют осно-
вополагающее значение. Тем самым Конституционный совет, являю-
щийся, по определению Ф. Люшера, «защитником прав и свобод че-
ловеческой личности»¹, обеспечивает защиту прав и свобод гражда-
нина на уровне Конституции. Совет толкует представленный на его
рассмотрение закон лишь в том случае, когда от его толкования зави-
сит решение вопроса о конституционности той или иной нормы.

Таким образом, формулируемые Советом на основе широкого
понимания «конституционной нормы» принципы приобретают значе-
ние нормы позитивного права, и судьи общей и административной
юрисдикции должны рассматривать их в качестве составной части
права, применяемого для решения споров, принятых к рассмот-
рению². Тем самым решения Конституционного совета и юридичес-
ки, и фактически оказываются на одном уровне с конституционными
нормами и во многих случаях обладают большей силой, нежели акты
парламента.

В специальном выпуске «Бюллетеня конституционной юрис-
дикции» за 1994 г., который издает так называемая Венецианская ко-
миссия, обобщающая практику конституционных судов Европы,
приводятся следующие данные о деятельности Конституционного со-
вета Франции: за три месяца 1994 г. число решений Конституционно-
го совета по вопросам конституционности законодательных актов
возросло в 25 раз по сравнению с начальным периодом его деятельно-
сти с 1958 по 1974 г. По данным этого же «Бюллетеня» в еще большей
степени возросла активность Совета по вопросам избирательного пра-

¹ Luchaire F. Le Conseil Constitutionnel. Paris, 1980. P. 61.

2 См.: Favoreu L. L'apport du Conseil constitutionnel au droit public.//Pouvoirs.
1980. №13. P. 19.

354 __________ Глава VIII. Опыт защиты прав в зарубежных государствах

ва (контроль за финансированием избирательных кампаний, партий,
отдельных депутатов). Так, по состоянию на 31 декабря 1993 г. Кон-
ституционный совет принял 1633 решения по вопросам, связанным с
контролем избирательных кампаний, и 516 решений по законода-
тельным актам¹.

Практика Конституционного Суда Италии также свидетель-
ствует о его существенном вкладе в разработку и обогащение прав и
свобод на основе их толкования. Тезис о понимании прав и свобод че-
ловека как неотъемлемых и первичных по отношению к государству и
любым политическим институтам Конституционный Суд сформули-
ровал, исходя из широкого толкования ст. 2 Конституции, которая
признает и гарантирует неотъемлемые права человека как индивида
и как участника общественных образований, в которых он развива-
ется. При этом Суд также признал открытый характер конституцион-
ных положений по ст. 2 (решение 404/1988 г. о праве на жилище).
Такое признание имеет большое значение, ибо позволяет в перспек-
тиве выводить несформулированные и неизвестные на момент при-
нятия Конституции права из более широкого контекста последующе-
го социально-экономического и политико-правового развития госу-
дарства и общества, что подтвердилось в дальнейшем на практике.
Широкое толкование ст. 2 Конституции позволило Суду в решении
38/1973 отнести к категории неотъемлемых такие личные права, как
право на достоинство, честь, тайну переписки и личной жизни, право
на защиту доброго имени. Суд подтвердил также право на опровер-
жение ложных сведений, распространяемых средствами массовой ин-
формации (решение 225/1975). Исходя из смысла ст. 2 Конституции,
он признал правомерность аборта в случае угрозы здоровью матери
(решение 27/1975), несмотря на то, что подействовавшему в этот пе-
риод семейному законодательству аборт был запрещен. Еще в 1974 г.
Суд признал политическую забастовку правомерной за исключением
тех случаев, когда она направлена на свержение конституционного
строя либо препятствует властям, выражающим волю народа, осуще-
ствлять их законные полномочия.

Не будет преувеличением считать, что именно это решение и
его аргументация в конечном счете сделали возможным принять

1 См.: Bulletin de Jurisprudence conslitutionnelle. Ed. speciale 94. Commission de
Venise. 1994. P. 30—31.

§ 1. Конституционный контроль — принципы и формы 355

12 июня 1990 г. Закон, установивший более либеральное регулирова-
ние режима забастовки и расширивший соответствующие права
профсоюзов.

7. Рассматривая индивидуальные жалобы о нарушениях прав
человека и соответственно вопросы конституционности законов и
других нормативных актов, регулирующих права и свободы, консти-
туционные суды в целях их защиты постоянно руководствуются од-
ним из основных установлений правового государства — принципом
отсылки к закону. Как уже было сказано, этот принцип требует ре-
гулирования отношений государства и гражданина только на уровне
закона.

Так, к этому предписанию правового государства Федеральный
конституционный суд Германии неоднократно прибегал при решении
дел об условиях содержания осужденных в тюрьмах и колониях.
Вплоть до 1976 г., когда был принят и вступил в силу Закон об испол-
нении уголовного наказания, эта сложная область человеческих отно-
шений, которая по традиции в ФРГ рассматривалась как область осо-
бых отношений власти и подчинения, регулировалась в основном не
законом, а административными предписаниями. В силу этого положе-
ние дел с правами и свободами заключенных было весьма не-
определенным, что приводило к злоупотреблениям со стороны адми-
нистрации тюрем и мест заключения¹. Рассматривая жалобы заклю-
ченных, Федеральный конституционный суд постоянно подчеркивал,
что их основные права могут ограничиваться только законом или на
основании закона (п. 2 ст. 10 и п. 2 ст. 5 Основного Закона). При этом
Суд исходил из того, что основным ценностным ориентиром такого
закона является человеческое достоинство как смысл и высшая цель
всех прав, которые связывают прямо и непосредственно все три ветви
власти. Исходя из этого суд считал законодателя обязанным строго
определить пределы ограничения прав заключенных, поскольку иная
ситуация противоречит Конституции². Речь шла о проверке писем,
которая осуществлялась администрацией со ссылкой на ведомствен-
ную инструкцию о тюремных порядках, которая была выработана
конференцией министров юстиции земель и представляла собой ад-
министративный акт. Такая практика противоречила абз. 1 ст. 10 Ос-

1 См.: Festschrift fur W. Zeidler. Bd. 2. Berlin- 2 См.: Ibid. S. 1587.

-New York, 1987.S. 1567.

 

L

356 Глава VIII. Опыт защиты прав в зарубежных государствах

новного Закона ФРГ, по которому ограничения тайны переписки до-
пустимы только на основании закона. В решении от 16 января 1986 г.
по поводу введенных Законом 1977 г. ограничений на свободу ин-
формации Суд признает, что хотя Закон и вводит с конституционной
точки зрения допустимые ограничения этой свободы, очень важно,
чтобы специализированные суды, принимая решение, руководствова-
лись значением основных прав и соответствующие статьи закона тол-
ковали в том объеме и содержании, который позволял бы заключен-
ным противостоять администрации и органам государства¹.

8. Анализируя функцию толкования Конституции и основных
прав, осуществляемую конституционными судами, невозможно обой-
ти вниманием и проблему иерархии норм, поскольку принципу
иерархии зачастую отводится роль средства (способа) защиты прав и
свобод. В Швейцарии особое значение принципа иерархии связано с
отсутствием в конституционном праве (федеральная Конституция
1874 г.) писаных норм, которые гарантировали бы основным правам
или отдельным из них приоритетный статус. Отсутствует в ней и
норма, по которой основные права не могут быть изменены в своем
содержании, а также нет и правил относительно иерархии норм, ко-
торыми основным правам предоставляется усиленная защита. Пре-
одолевая это, Федеральный суд определяет некоторые права как не-
отъемлемые и не имеющие давности, наделяя их более высоким
рангом и большей степенью защищенности.

Обобщая сказанное о принципах и процедурах толкования ор-
ганами конституционного контроля прав и свобод,можно сделать сле-
дующий вывод. Толкование основных прав и свобод как легитимных
правопритязаний граждан на участие в политической и общественной
жизни, на социальную справедливость и равенство, на защиту от
произвола и дискриминации, выводимых из принципа верховенства
конституции и их приоритета в системе права, позволяет органам
конституционного контроля не только расширять их содержание и
гарантии защиты, но одновременно возлагать на государство обязан-
ности по созданию благоприятных условий для их реализации и меха-
низмов защиты.

9. Позитивной тенденцией в развитии защиты прав человека в
последние годы стала ее интернационализация. Многие страны объя-

1См.: BVerfGE. Bd. 12. S. 45(51), Bd. 28. S. 175 (189).

§ 1. Конституционный контроль — принципы и формы 357

 

L

вили основные международные договоры, конвенции и установлен-
ные в них международные стандарты по правам человека составной
частью своих конституций, т. е. непосредственно действующим пра-
вом, обязательным для всех государственных органов. И хотя способы
и формы интегрирования прав и свобод в систему национального
права различны и сопряжены с рядом проблем¹, этот принцип
приобретает важное значение для расширения судебного контроля за
соблюдением прав и свобод: гражданин может обратиться в конститу-
ционный суд или суд общей юрисдикции своей страны с ходатайством
или жалобой по поводу нарушения его прав, предусмотренных в меж-
дународных договорах. Такой порядок вполне оправдан, ибо защита
прав и свобод не может быть в полной мере обеспечена региональны-
ми или международными контрольными механизмами. Последние
оказывают содействие в защите прав человека, но центр тяжести
всегда ложится на национальные суды, которые обязаны применять
законы и приводить право собственных стран в соответствие с между-
народными стандартами. В этом процессе особую роль играет толко-
вание национальными, региональными и международными судами
положений международно-правовых соглашений. И здесь очень важ-
ное значение получает принцип, закрепленный в ст. 60 Европейской
конвенции о защите прав человека и основных свобод: «Ничто в на-
стоящей Конвенции не может истолковываться как ограничение или
умаление любого из прав человека и основных свобод, которые могут
обеспечиваться законодательством любой Высокой договаривающей-
ся стороны или любым другим соглашением, участницей которого она
является». Цель этой статьи — поощрять более широкую интерпре-
тацию прав и свобод в пользу человека, не допуская, чтобы какая-ли-
бо из норм Конвенции могла быть истолкована ограничительно по
сравнению с национальным законодательством или правом. Конечно,
при этом нельзя не учитывать неодинаковый статус ратифицирован-
ных договоров во внутреннем праве различных стран, возникающие
коллизии и неоднозначное отношение к международным нормам со
стороны национальных судов.

Тем более важное значение приобретает такая самостоятельная
функция органов конституционного контроля, как толкование и

¹ См.: Карташкин В. А. Права человека в международном и внутригосудар-
ственном праве. М., 1995. С. 28—36.

358 Глава VIII. Опыт защиты прав в зарубежных государствах

определение статуса прав и свобод в зависимости от уровня ратифи-
кации национальным парламентом международных соглашений в
сфере прав человека. Как уже сказано, действуют различные способы
ратификации, имеющие различные правовые последствия для статуса
прав и свобод человека и гражданина. В Конституции Австрии со-
держится ряд специальных статей, определяющих порядок и послед-
ствия ратификации. При одобрении политических государственных
договоров Национальный Совет может постановить, что такой дого-
вор подлежит исполнению посредством издания закона (п. 2 ст. 50). В
отличие от генеральной трансформации (адаптации) такую процеду-
ру называют специальной трансформацией. Она предусматривает
введение норм государственного (международного) договора в систе-
му национального правопорядка посредством издания специального
закона об исполнении. В соответствии с этой формой австрийский пар-
ламент ратифицировал Европейскую социальную хартию (1969 г.) и
оба Международных пакта ООН о правах человека (1978 г.) на
уровне простого закона. Из этого следует, что провозглашаемые в них
права не могут быть приравнены к конституционно гарантируемым
правам и претендовать на соответствующую степень защищенности.
Тем не менее они обосновывают международно-правовые обязатель-
ства Австрии и ее международную ответственность за соблюдением
таких прав и свобод. В отличие от этого, ратифицируя Европейскую
конвенцию о защите прав человека и основных свобод в 1958 г., На-
циональный Совет Австрии придал этому международному договору
особый конституционный статус, поскольку трансформация сопро-
вождалась принятием конституционного закона. Исходя из этого,
Конституционный Суд Австрии ставит знак равенства между внутри-
государственными конституционно гарантируемыми основными пра-
вами и международными нормами о правах человека, поднятыми за-
конодателем до уровня конституционных. Суд наделяет их одинако-
вой юридической силой непосредственно действующих норм права.
Если же речь идет о так называемых общепризнанных нормах между-
народного права, то Суд не признает за ними статуса непосредственно
действующих (решения 1975 и 1987 гг.).