Строительное управление Северного флота

В политотделе нас радушно встретил его начальник, капитан 1 ранга Каганович Мордух Моисеевич. После краткой беседы и знакомства, он вызвал мл. лейтенанта Гладкова Энгельса Владимировича, поручил проводить нас на выделенную квартиру. Мне дал сутки на устройство в квартире, а затем выходить на службу. Энгельс привел нас в двухэтажный дом из крупного деревянного кругляка, в трехкомнатной коммуналке на 1 этаже вручил ключи от 8-метровой комнаты. Как говорится «Когда ключи получили - веселились, а когда пожили - прослезились».

Во-первых, дом не имел никакого отопления. Дом построен под паровое отопление, в нем установлены отопительные батареи, никаких печей нет. А подключить его не к чему, котельную еще и не начинали строить. Вся надежда на керогаз. Иногда давался электрический свет. Во-вторых, туалета в доме нет. Метрах в 300, на улице – стоял общественный клозет, состряпанный из необрезанной доски, насквозь продуваемый северными ветрами. В-третьих, воду нужно было приносить тоже с улицы, вытаскивая ее из колодца, тоже расположенного в 300 м. от дома.

Думаю, не трудно представить, каково было нам привыкать, после комфортабельной Выборгской квартиры, к таким бытовым «удобствам» севера. Тем более, когда через 5 месяцев, у нас появился Сережа. (фото)

Особенно тяжело было, когда отсутствовала электроэнергия, которая переставала подаваться при каждом резком похолодании. Всегда нужно было иметь запас керосина для керогаза, что не всегда есть в магазине. Помнится, я однажды, по делам уехал в командировку в поселок Роста. К слову, там наши стройбаты размещались в казармах, построенных еще в 30-х годах, в качестве основной базы по высадке и снабжению первой советской арктической экспедиции «Северный полюс - 1», в составе: Папанина И.Д., Ширшова П.П., Федорова Е.К. и Кренкеля Э.Т.

Закончив там работу, я возвратился домой часам к 22 вечера. Света нет. В комнате минусовая температура и ни одной живой души. Зажег спичку, вижу на кровать свалено все, что можно: скатерти, одежда верхняя и нижняя, коврики, вплоть до половиков. Оказалось, живые души есть, но только они под этой кучей барахла на кровати. Когда Фая выбралась из под этой кучи, пояснила что с самого утра выключили свет (конечно условно утро, господствовала полярная ночь), на электроплите ни готовить, ни обогреться нельзя, вода в комнате замерзла. Хотела приготовить кушать на керогазе, керосина не оказалось. А сушеные продукты: картошка, морковка, капуста, лук и фрукты, которые нам выдали на паек, можно было кушать только в распаренном или вареном виде. Отчаявшись, она решила свалить на кровать всю одежду и другие тряпки, какие у нас были, забралась под это укрытие и стала согревать Сережу своим теплом. И так, голодная, она пролежала с ним 16 часов, пока я не приехал. Хорошо, что я еще не отпустил машину, на которой приехал. Налил из бака газика бензину, заправил керогаз, добавил туда соли, чтоб он не взорвался, раскочегарил его. Пока он разогревался, принес воды из колодца, и через часик комната наполнилась теплом, а мы кушали и пили горячий чай. На этой квартире мы прожили более 2-х лет.

Конечно, это не яранга, в которой живут чукчи, представляющая круглый каркас из жердей обтянутых оленьими шкурами. Посредине яранги постоянно дымящий и коптящий очаг, от горящего моржового сала, добавляемого к топливу. В потолке по центру открытое отверстие для вытягивания дыма. Пол – утрамбованная снежная площадка, устланная шкурами. Пологом из тех же шкур отделено место для собак и домашней утвари. Наше жилище более культурно и цивилизованно сделано. Но от этого суровость климата Арктики не уменьшилась.

Суровые морозы и пурга делали свое суровое дело. Шквальный ветер баллов в двенадцать срывал с земли снежный покров, высоко поднимал в воздух огромные массы снега, с остервенением кружил их и перелопачивал. В этом слепящем, снежном вихре, нельзя было устоять на ногах. Если выйдешь из помещения – ошпарит ледяными иглами, опрокинет, покатит. Можно было замерзнуть в двух шагах от дома не найдя двери. И такая круговерть иногда длилась по шесть и более суток. От такого «удовольствия» наш неотапливаемый дом не спасал. Несмотря на то, что г. Североморск расположен в Кольском заливе, куда Гольфстрим поставляет больше тепла, но заполярье, есть заполярье.

Суровый северный край, Скалистые горы с голыми вершинами, теснины, ущелья, заросшие карликовой березой, порожистые горные реки, бесчисленные озера и болота, сплошные нагромождения камней.

На второй день утром, начальник политотдела подробно изложил мои обязанности по работе, рассказал о положении дел в Строительном управлении Северного флота, его необъятных объемах работ в частях и строительных организациях, её особенностях в условиях севера.

Строительное управление Северного флота оказалось довольно крупной и мощной организацией, раскинувшей свои строительные участки по всему побережью Баренцева и Карского морей, имела большой грузовой флот, большое количество ИТР и строительную бригаду, в несколько тысяч, солдат и офицеров. Коллектив строителей возглавлял крупный специалист инженер-полковник Гордиенко, главным инженером был инженер-подполковник Бейлинсон, войсками строительной бригады командовал полковник Домра. Политотделом, как я упоминал, руководил опытный политработник, крупный организатор, требовательный и грамотный капитан 1 ранга Каганович Мордух Моисеевич.

Он всегда спокоен, уравновешен, дает четкие ясные задачи, подсказывая как их лучше выполнить и, обязательно, проверял правильность их исполнения. Учил нас на наших ошибках. По-деловому, строг и требователен, никогда не грубил и не позволял другим оскорблять подчиненных. Он безошибочно, в любую минуту, мог определить, где находиться нужный ему работник политотдела и вызвать его на связь. Я больше не встречал людей, обладающих такой феноменальной способностью, знать в любую минуту, где находятся подчиненные. Это затруднительно даже в центральных областях, где хорошо развита связь, транспорт и т.п. А ведь на Севере почти нет ни дорог, ни транспорта, ни средств связи. Мы же разъезжались по всему побережью Ледовитого океана на случайном транспорте, попутном, иногда идущим кружным маршрутом. Но он нас всегда находил! И мы очень сожалели, когда по преступной халатности или по небрежности машинистки политотдела Тони Жарковой, он был снят с должности и куда-то исчез. Перепечатывая для начальника ПО лекцию по периоду Столыпинской реакции в России, она несколько раз напечатала вместо «столыпинская» слово «сталинская». Утром, в день проведения занятий по марксистско – ленинской подготовке офицеров, к нам, неожиданно, приехал начальник Политуправления СФ контр-адмирал Хижняк Федор Калинович. Ожидая начало занятий, начал просматривать текст лекции Кагановича. Встретив несколько раз повторяющиеся слова «сталинская реакция», он приказал занятия отменить, а Кагановичу через полчаса быть в Политуправлении. Забрал текст лекции, и уехал. Начальник ПО видимо не просмотрел лекцию после перепечатки и, влип. Уходя в ПУ, он впервые выругался, обозвав машинистку, Тоню Жарикову, проституткой. Впоследствии, мы даже подумали, что Тоня сделала это по чьей то указке. Мы полагали, что никогда не приезжавший к нам начальник Политуправления, вдруг появился не случайно. Но это догадки, а не доказательство. Вместо Кагановича прибыл к нам полковник Ляхович – пустой, никчемный человечек, который не стоит и ногтя своего предшественника.

Коллектив нашего политотдела был дружный, сколоченный, укомплектован грамотными, знающими свое дело политработниками.

В то время, главной задачей, нашего Строительного Управления было, в кратчайшие сроки построить Главную базу флота поселок Ваенга. В то же время большое строительство жилья, причалов и портового хозяйства, ремонтного завода, маяков и других жизненно важных для флота объектов, строилось в поселках Роста, Чалм-Пушка, Росляково, Ваенга-2, Полярном, Иоканьге, Поное и других, разбросанных по побережью Северного Ледовитого океана, населенных пунктов. Работы было по горло и как-то не замечалось, что сплошной световой день уже давно сменился длиннющей, в 10 месяцев, ночью. Или наоборот, ночь в непрерывный 2-х месячный день.

 

ПРЕЛЕСТИ» СЕВЕРА.

За 10 лет службы и работы на Севере, в беспрерывных поездках по побережью Ледовитого океана и некоторых островов, я хорошо познал и испытал на себе все «прелести» и особенности этого «края земли – «Мурмана». Не в меньшей мере их испытала и Фая. Среднегодовая температура воздуха в Арктике не поднимается выше нуля, а среднемесячная в зимнее время, понижается ниже минус 40 градусов. Минимальная температура побережья арктических морей достигает минус 50,4 градуса по Цельсию. В летний период года на смену холоду и метелям приходят дожди и туманы. В течение только двух летних месяцев наблюдается до 24 туманных дней. Осенью вероятность пасмурного неба превышает 80%. Частые туманы затрудняют ориентировку, передвижение по Арктике. Особую суровость арктическому климату предают сочетание низких температур с сильными ветрами. Чем выше скорость ветра, тем больше охлаждающее влияние отрицательных температур. Например, действие температуры минус 5 градусов при ветре 10 м/с соответствует воздействию на организм, 20-градусного мороза. А температура – 10⁰С, при том же ветре соответствует 31⁰С мороза. При ветре 15 м/с и температуре в 15⁰С воздействие на организм соответствует 42 градусам мороза. Наиболее сильные ветры, которые сопровождаются снегопадами, наблюдается в зимнее время. Характерной особенностью Арктики, определяющей своеобразие ее климата, является специфический световой режим. Если на 66-й параллели смена дня и ночи происходит равномерно, то, чем дальше к северу, тем продолжительнее становиться полярный день летом и полярная ночь зимой. Так, на 70-й параллели северной широты день длится 71 сутки, полярная ночь 59 суток, а на 90-ой с.ш. их продолжительность 190 и 175 суток соответственно. Световой режим откладывает значительный отпечаток на все виды человеческой деятельности на севере. Особенно неблагоприятен в этом отношении период полярной ночи. Жесткий мороз, пронзительный, сбивающий с ног ветер, слепящая метель, беспросветная темнота создают дополнительные трудности.

Растительный мир Заполярья насыщен преимущественно мхами и лишайниками различных видов, местами встречаются травянистые кустарниковые формы. На архипелагах и островах известно около 300 видов сосудистых растений, принадлежащих к 38 семействам злаковых, крестоцветных и т.д. Летне-осенняя тундра изобилует грибами, среди которых съедобные: сыроежки, подберезовики, грузди. А также ягодами: морошки, брусники, голубики, клюквы..

Животный мир Арктики, несмотря на жестокий климат, довольно разнообразен. Здесь можно встретить многочисленные стада диких оленей, волков, лисиц, песцов, белых медведей, зайцев и множество других грызунов.

Но особенно богата Арктика птицами. На берегах тундровой Арктики и ее островов, гнездится около 1500 представителей 11 отрядов гагар, бакланов, чаек, буревестников, сов, куропаток, лебедей, гусей, уток, гаг, куликов и вездесущих воробьев. Большинство птиц на зиму улетают на юг, но некоторые из них (белая тундровая куропатка, полярная сова) остаются зимовать в Арктике. На прибрежных скалах островов океана расположены т.н. «Птичьи базары». Это гигантские гнездовья морских пернатых: частиков, чаек, гагр, казарок, гаг, гусей.

Кто мог подумать сколь значительными для жителей севера, солдат и матросов оказались эти «птичьи базары», в трудные годы Великой Отечественной войны.

В первые же дни, после нападения фашистов, жители Мурманска и других населенных пунктов Севера лишились своего главного кормильца рыбного тралового флота. По мобилизации все тральщики были вооружены и переданы Северному военно- морскому флоту, как боевые корабли. Рыбный промысел прекратился. Завоз продовольствия в заполярье тоже почти прекратился. С падением г. Петрозаводска (2.10. 1941г.), главная транспортная магистраль, Кировская железная дорога, противником была выведена из строя. К июню 1942 г., сложилось критическое положение с продовольствием. Вследствие систематических артиллерийских обстрелов и массированных бомбежек г. Мурманска, (на который враг сбросил 4100 фугасных и 181 тысячу зажигательных бомб) все продовольственные склады сгорели. Фруктов и овощей нет. В дополнение, к потерям от пуль, снарядов и бомб, люди начали гибнуть от цинги. В поисках выхода, ежедневно решая вопрос, чем кормить людей завтра, обком партии пришел к мысли послать экспедицию на островные «птичьи базары» для заготовки яичек и птицы. Когда в горкоме комсомола школьникам сказали об этом, ребята загорелись желанием отправиться в эту экспедицию.

Вот что позднее рассказывал, зав. кафедрой научного коммунизма Высшей комсомольской школы, Владимир Владимирович Колобков, бывший ученик мурманской средней школы № 2, участник первой школьной экспедиции на Новую Землю.

Для школьной экспедиции выделили два деревянных суденышка – «Осетр» и «Исследователь». Их палубы, как соты пчелами, были облеплены детьми. Большая часть их экипажей была призвана в армию и на флот. Поэтому школьникам приходилось не только выполнять палубные работы, но и нести вахты, стоять за штурвалом.

Рядом с ними были опытные штурманы, помогающие ребятам разобраться во всех тонкостях судовождения.

Шли в пределах видимости берега, маневрируя между льдинами. В пути кормились рыбой. Добыли ее столько, что стали треску «бочковать».

Несколько бочонков с оказией отправили в Мурманск и порадовались первому взносу в копилку общего питания.

По прибытию на Новую Землю каждый из участников экспедиции занялся порученным ему делом.

Одним, чтобы поймать кайру или взять яйца, приходилось подниматься или опускаться по веревке вниз по скользким скалам. По уступам отвесных скал, где белогрудые кайры кладут свои яйца, карабкались мальчишки, заполняя привязанные к спинам корзины. Тут без отваги и сноровки не обойтись. Стоит зазеваться, глянуть вниз, на шумящее вспененное море,- и может закружиться голова. Мешали сильные туманы.

Другие стояли по грудь в воде, брали на свои плечи корзины, тюки и ящики и выносили их на берег. Потом наскоро обсушивались у костра и снова лезли в ледяную воду.

Несмотря на опасность похода и вынужденную борьбу со льдами, закупорившие выход из Черной губы, юные промысловики выдержали этот нелегкий экзамен. Помогало чувство юмора: подтрунивали друг над другом. Юности свойственны самоотверженность, готовность к подвигу и, конечно же, шутка. Но когда оставались один на один с опасностью, смело смотрели ей в глаза, как бы взрослели.

Заготовленные ими продукты пошли в общий котёл: питались раненые в госпиталях, горожане, моряки, солдаты. Добавка получилась существенной: полмиллиона яиц, несколько сот центнеров птичьего мяса. Да и перо, пух пошли в дело: из них изготовили варежки, носки, шарфы для бойцов. И птичьи базары громили фашистов.

В морях и на побережье встречаются и морские млекопитающие: нерпы, моржи, тюлени, лахтаки.

В прибрежных районах арктических морей, в пресноводных водоемах тундры и островов, обитают более 150 видов рыб. Большинство из них используются в пищу: треска, голец, кумжа, пикша, омуль, лосось, горбуша, муксун, зубатка и др.

Особенностью фауны Арктики является полное отсутствие пресмыкающихся.

Зато мир насекомых весьма представителен. В теплое время года в тундре появляются мириады кровососущих насекомых. Москиты, черные мухи, оводы – это бич всего живого в тундре.

Не менее своеобразен и рельеф местности на берегах Студеного моря. Представьте себе, что вы идете низиной, расположенной среди невысоких гор. Различные по высоте, крутизне и форме каменные нагромождения окружают со всех сторон. Выбирать путь в беспорядочном нагромождении скал не так просто. Идете извилистой низиной и вдруг упираетесь в крутую гору. Надо или лезть через нее или далеко обходить. Куда не посмотришь, всюду груды камня – от громадных валунов до мелкой россыпи. Карабкаетесь, перелезаете, перепрыгиваете, ежесекундно рискуя сломать себе ногу, а то и шею. Но вот вы увидели полянку – зеленую, ровную. Не радуйтесь. Это тот же камень, только обросший зелено-бурым мхом. Мох маскирует неровности, но стоит пойти быстрее и нога проваливается в расщелины, наполненные водой. А дальше, попадаете в настоящую западню: густые заросли карликовой березы обступают вас, узловатые, причудливо закрученные стволы встают на пути – ни вперед, ни назад. Без топора не пробьешься. Такая местность простирается полосой, в тридцать-пятьдесят километров и более, вдоль всего побережья Баренцева моря. В некоторых географических описаниях эту полосу метко именуют «Каменное море». Ученые объясняют его возникновение влиянием растаявших ледников.

Вырвавшись из «каменного моря» попадаешь в царство тундровых болот с его растительностью. Только чавкает под ногами болотистая земля, мокрыми ветками чиркают по коленям березки, похожие на кусты крыжовника. Птицы срываются с низких березок, светятся редкие цветы, и морошка желтыми яркими пятнами в зелени синеватой осоки или желто-рыжих мхов. Летом нас уже не могло удивить зрелище, когда встретившаяся сопка с одной стороны была покрыта травой, мхом, лишайником со своими спутниками: краснеющей клюквой или желтеющей морошкой. На вершине сопки озеро, а на другой, северной стороне, лежал глубокий снег. Фактически один холм вмещал на себе все времена года: весну, лето, осень и зиму. И даже небо на севере совершенно другое, со своим знаменитым Северным сиянием и великанами океанскими айсбергами.

 

Айсберг Студеного океана.

.

 

Вот в таком краю, с его прелестями и трудностями, жили мы с Фаей целых 10 лет нашей жизни.

 

СЕВЕРОМОРСК – ГОРОД.

Буквально за считанные месяцы поселок Ваенга, усилиями военных строителей, превратился в крупный населенный пункт с кирпичными двух и четырех этажными зданиями. На берегу залива созданы крупные морские причалы (пирсы) у которых уже стояли не только сторожевики да охотники, появились эсминцы и даже крейсеры. Население резко выросло, и поселок получил статус города, названного Североморском.

Вскоре в нем проживало более 50 тысяч человек. А с главного причала города, уже более 60 лет, величественный монумент североморского героя – матроса Никонова, устремившего суровый взгляд в неоглядную даль моря, встречает возвращающиеся в родную гавань корабли песней «Прощайте скалистые горы». Её напев роняет в душу моряка светлую грусть при расставании с берегом, родными, любимыми и, напротив, нетерпеливую радость, когда корабли возвращаются к родным берегам. Родившаяся в годы войны на полуострове Рыбачий (окруженном с трех сторон водами океана, а с четвертой - фашистскими войсками), она стала не только гимном североморцев всех поколений, но и любимой всенародной песней ансамблей и коллективов художественной самодеятельности всех флотов. Более того, всего народа.

Как вспоминал в 1949 году автор песни, главный редактор газеты «Товсь» Учебного Отряда С.Ф. майор Букин Николай Иванович, во время войны работавший корреспондентом флотской газеты «Краснофлотец» на полуострове Рыбачьем, там написал эти стихи и, с оказией, отправил их в редакцию газеты.

«Прошло несколько месяцев и вдруг, включив редакционный радиоприемник и настроившись на Мурманскую волну, я неожиданно слышу песню со знакомыми словами. Оказывается, кто-то, мое стихотворение положил на музыку. В ту пору я еще не знал, и не мог знать, имени композитора. И только с приездом на Рыбачий, группы ансамбля Северного флота, всё прояснилось. Мне сообщили, что автор музыки к песне «Прощайте скалистые горы» офицер Евгений Жарковский, который тоже воюет в рядах североморцев».

Бурно росли и другие поселки. Люди трудились с огоньком, творчески подходя к условиям, диктуемым севером. Мы не вылезали из командировок, мобилизуя коллективы, коммунистов и комсомольцев, на успешное выполнение строительных задач и социалистических обязательств.

В одну из командировок, мне пришлось проверить состояние комсомольской работы на Росляковском строительном участке. К этому времени сюда перевели из Выборга, на должность заместителя по политчасти, моего бывшего начальника, ранее майора - теперь уже подполковника, Байбакова. На строительных участках штатных партийных и комсомольских работников, кроме замполита, не было. Переложить свою работу не на кого, а сам Байбаков трудиться не привык. Поэтому на участке фактически не было ни партийной, ни комсомольской организации. Одного парня он назвал секретарем комсомольской организации, но когда я попросил показать мне список комсомольцев, ведомость уплаты членских взносов, планы работы и протоколы собраний – их у него не оказалось. Пришлось мне, лейтенанту, отчитывать своего бывшего начальника, напомнить и его наглое хамство в Выборге. Чувствуя, что дело пахнет как минимум партийным взысканием, а то и снятием с должности, он начал меня просить не докладывать об этом начальнику политотдела. Как маленький ребенок расплакался, на коленях упрашивал пожалеть его шестерых детей, обещая за 2 дня восстановить всю документацию и наладить комсомольскую работу. Следовало бы его наказать и в порядке мести за прошлую непорядочность, но по доброте душевной я пожалел не столько его, сколько его семью и детей. Взял грех на душу.

Шел, хоть и холодный, но радостный для нас 1951 год. Я с упоением работал в новой должности, все меня интересовало, увлекало своей необычностью, зачастую новизной. Моя Фая довольно легко перенесла вторую беременность. А после рождения Сережи, 8 октября 1951 года, стала неописуемой красавицей.

Наш Сережа.

 

 

Вся округлилась, кожа и лицо белые, чистые, румяные щечки, руки и ноги плотные как молоком налитые, одним словом, кровь с молоком. Как Василиса прекрасная из сказки. Приезжавшие знакомые из Выборга не узнавали ее. Даже, наш близкий друг по Выборгу, Петр Гаврилов приехав в Североморск и впервые зайдя к нам, не узнал мою Фаю. Когда Фая открыла дверь, он при ярком свете посмотрел на нее и спросил «Скажите, пожалуйста, здесь Рязанцевы живут?» И только когда Фая воскликнула «Петр Николаевич!», по голосу узнал ее и смутившись, сказал «Файка! Какая ты красивая. А я тебя не узнал».

Через некоторое время мне присвоили очередное воинское звание «старший лейтенант», а к середине 1952 года, и Фая начала работать хирургом в Североморской городской больнице. Все шло хорошо.

Более того, нам удалось впервые и, единственный раз за всю жизнь, организовать встречу и трех недельное совместное проведение нашего отпуска, в составе всех наших родителей и родственников.

Поскольку мы с Фаей из разных областей России и наши родители не видели друг друга, решили при первой возможности, познакомить их. Собираясь в очередной отпуск, уже из г. Североморска, я предложил своим родителям, папе и маме, тоже приехать, в г. Вязники к Фаиной маме, в установленное время. Несмотря на преклонный возраст (им было по 65 лет), они охотно согласились и во время прибыли. В это же время туда приехала и Фая с Сережей. Я же сначала по службе, а затем, немножко заболев, на полторы недели задержался. Приехав в Вязники, я был доволен, даже восхищён, наблюдая доброжелательные, дружественные отношения между нашими родителями, взаимно вежливое общение, положительный эмоциональный настрой. Не долго думая, я потащил всех в центральную фотографию города.

Эта, истинно знаменательная, историческая встреча и общение наших семейств, оставила неизгладимое впечатление в сердцах и душах всех, без исключения, ее участников. Как о радостном событии в своей жизни.

И сейчас, когда в живых остались только я и Сережа, глядя на ту фотографию, я вижу их тоже живыми, присутствующими рядом со мной.

Вот справа первой сидит Фаина мама Аня. Какой же это был исключительно добрый, ласковый, душевный, заботливый, сердечный, от природы щедрый человек! Она всю свою жизнь отдала выращиванию и воспитанию замечательных дочек Фаи и Изы (стоит справа). Рядом с ней моя мама Лукерья Яковлевна – вечная хлопотунья домохозяйка в заботах: чем накормить, во что обуть и одеть семью. С Сережей на коленях, мой папа Тимофей Акилович – кавалер полного Георгиевского банта, знаменитый овцевод Ставрополья. А это парочка вечно влюбленных стариков Шараевых: «Мишани» (Михаила Асафовича) и «Домаши» (Домны Никоновны) – приемных родителей мамы Ани. Наконец, стоим мы с Фаей - неугасающей, вечной моей любовью и боевой подругой жизни.

 

 

 

С марта 1953 года, после смерти Сталина и переходом к неограниченной власти Хрущева, страну начинает трясти лихорадка. Опять появилась «враги», «антипартийные группы» - шла борьба за единовластие в верхах. Берию расстреливают, Маленкова отправляют в Усть - Каменогорск, Молотова - в Монголию. Хрущев единолично закрепляется на вершине власти. Ставит с ног на голову промышленность и сельское хозяйство, ликвидирует министерства, вводя вместо них совнархозы и т.д.

Прошедший же 1954 год, был для нас одновременно и трудным, и счастливым. Трудным потому, что я учился в вечерней школе, в 10 классе. На занятиях почти не присутствовал. Вечерами с трудом вырывал время для занятий между поездками в командировки. Не успеешь приехать из Иоканьги как требовалось ехать в Росту, еле вернувшись из Поноя - собирайся в Полярный и т.д. Счастливым потому, что я все-таки окончил 10классов, получил Аттестат Зрелости. А также потому, что у нас прибавилось в семье, родилась Танечка.

 

Наша Танечка.

Радовало и то, что Фая успешно делала операции больным в городской больнице. А это не так просто. Хирургия, пожалуй, самый тяжелый, самый ответственный и самый опасный вид врачебной работы. Хирургу во время операции ошибаться нельзя, как и саперу во время разминирования. Каждая ошибка – это смерть. За этот год она прошла и курсы усовершенствования, и курсы повышения квалификации при Мурманском медицинском институте и областном здрав отделе.

Характеризуя качества настоящего хирурга, Сергей Сергеевич Юдин, главный хирург института им. Склифосовского (кавалер почетной академической мантии Американской ассоциации хирургов, Английского общества хирургов, Французской академии наук, профессор, академик, лауреат Ленинской и Государственной премий) писал: «Тут нужны: четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста; верность глазомера и зоркость охотника; способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников; чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов; тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером; мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам; а главное уметь шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами, вслепую, на большой глубине, проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров».

Многие из этих качеств были присущи Фае, проработавшей оперирующим хирургом с 1951 по 1962 год в Североморской городской, 1-й градской Московской и Сортавальской железнодорожной больницах. Везде получая высокую оценку и поощрения за добросовестную и качественную работу. И только моя цыганская жизнь офицера, вынудила ее перейти работать терапевтом. Несмотря на то, что работа хирурга связана с не нормированным днем, частыми вызовами на операции в любое время дня и ночи, в рабочие и выходные дни, она посвящала ей всю себя.

Этот 1954 год был счастливым не только для нашей семьи, но и для всех Североморцев. Закончилось время питаться сушеными суррогатами овощей и фруктов. На паек мы стали получать свежие овощи и другие продукты. Даже в магазинах военторга появилась свежая картошка, капуста, свекла, морковка. А лимонами, апельсинами, бананами и другими экзотическими фруктами завалили все полки. Их целые корабли привозили прямо из Марокко, Индии, Цейлона и других экваториальных стран. Все были счастливы, рады свежим продуктам и, конечно, глубоко благодарны Председателю Сов. Мина СССР за то, что он дал распоряжение снабжать г. Североморск, так же как Москву и Ленинград по 1-й категории городов.

Как это случилось, мы узнали немного позже. Председателем Североморского горсовета работала жена командира дивизиона подводных лодок Попова, дислоцирующегося на Новой Земле. Узнав от командирования флота время прибытия и продолжительность пребывания на флоте Председателя совета министров СССР Булганина Н.А., она провела выборы нового городского совета и одним из депутатов провела в его состав Булганина. Когда он прибыл в Североморск, она пригласила его, как депутата, на заседания городского совета. Одним из вопросов было состояние снабжения города и флота продовольствием. Перед Булганиным был поставлен вопрос о замене сушеных продуктов, на свежие, как для флота, так и для жителей города. Детально изучив с командованием флота этот вопрос, он связался с Москвой и дал вышеуказанное распоряжение. Прямо с Атлантики и Средиземного моря корабли были перенаправлены на Североморск и Мурманск, вместе с экзотическими фруктами и овощами. Рассказывали, что перед Булганиным ставили уже Мурманские власти, о том, чтобы поменьше направляли в область осужденных и заключенных рецидивистов. На что он, улыбаясь, ответил: «Москву тоже ими заселять не желательно». Вот так умная женщина избавила не только город, но и Северный флот от засилья сушеными продуктами.

А на мировой арене бушуют страсти. В Корее и Вьетнаме проверяют боевые качества оружия и новой техники, кипит Средний, Ближний Восток и Африка – везде локальные конфликты. Кеннеди – президент США - нацелился ликвидировать Социалистическую Кубу. Хрущев барабанит своим башмаком по трибуне Организации Объединенных Наций.

Еще сильнее обостряется отношения между США и СССР, между ними назревает военный конфликт, а это значит и новая мировая война. Но теперь уже, атомная, ибо ядерным и термоядерным оружием размахивают обе стороны. «Холодная война» настолько раскрутила свой маховик гонки вооружений, и, прежде всего ракетно-ядерных, химических и бактериологических, что потребовалось создавать новый вид вооруженных сил СССР - ракетные войска стратегического назначения.

Советский Союз окружается многослойным кольцом сухопутных военных баз и атомных подводных лодок США. Создаются блоки НАТО, СЕНТО, АСЕАН. Для защиты от них требовалось строительство громадного количества ракетных баз и пусковых объектов сухопутного, морского и космического базирования. И, прежде всего, в отдаленных от густонаселенных районов, т.е. в районах Севера, Сибири, Дальнего востока. Выделяются много миллиардные суммы, создаются мощные строительные объединения, подчиненные центру – Москве. Наше строительное управление Северного флота по своим возможностям не могло выполнить и десятой доли предстоящих объемов строительных работ, на побережье Ледовитого океана, на Новой Земле и других островах.