Годы легендарные позабыть нельзя

МУРМАН-

КРАЙ ЗЕМЛИ.

«Одни сутки, прожитые в этих местах во время полярной зимы, это больше чем год,

Проведенный, в любом другом месте нашей грешной земли».

Профессор Кейн – руководитель

экспедиции США в Арктике)

Двадцатый век характеризуется интенсивным освоением человечеством глубин морей и океанов, воздушного и космического пространства, а также труднодоступных районов земного шара (Арктики, Антарктики, высокогорья, пустынь). Пионером, застрельщиком, впередиидущим всех этих мировых проблем выступал великий Советский Союз.

С дистанции 86 прожитых лет, кроме войны, ярким и незабываемым периодом жизни, всплывают в памяти легендарные тридцатые, сороковые и 50-е годы 20 века.

Это годы, когда мы были еще очень бедны деньгами, но уже необычайно богаты душой, когда пыль стояла столбом над нашей землей, а у первых вскрытых лопатами огромных котлованов новостроек, скрипели оси нескольких тысяч телег (грабарок ). Годы бурлящей общественной жизни советских людей, патриотического энтузиазма и героического труда созидателей новой промышленно развитой социалистической державы. Пуск каждого нового предприятия, полярной станции, выпуск нового станка, дополнительной продукции, в те годы, воспринимался как большое торжество, большой праздник для всего народа.

Это годы великих открытий, доселе неведомых тайн, и начала освоения открытых богатств, на необъятных просторах Великого Советского Союза.

 

 

 

АРКТИКА

Особое место в этом беспримерном подвиге советского народа, занимает штурм тайн природы, скрытых в тундрах Арктики, морях и островах Северного Ледовитого океана.

 

Арктика – край, хранящий неисчислимые богатства недр земли, рыбных и гидрознергетических запасов океана.

 

Арктика – суровый необжитый северный край. Неоглядные просторы с его оленями, птичьими базарами, моржами, тюленями, нерпами и ледовыми бродягами белыми медведями.

Арктика – это Великий Северный Ледовитый океан, раскинувший свои владения почти на 14 миллионов квадратных километров.

 

 

 

 

Ось земли - Северный полюс. Его трех-пяти метровой толщины льды и волны шестиметровой высоты.

 

Арктика – это беспрерывные ночи и туманы, лютые морозы, снежные заряды и многосуточные, с ног сшибающие бураны, вьюги, ураганы.

Арктика – бесчисленное количество больших и малых островов по всей области окаймляющей берега Европы, Азии, Америки. И одновременно отсутстве островов в центральной области океана.

Арктика – это, в то же время, край изумительного волшебства и феерической красоты обворожительного Северного сияния в небесах.

Север завораживает. Ослепительные белые снега, безграничные просторы. Буйная короткая весна, светлые ночи. Непуганый мир животных и птиц

 

Северное сияние, надо льдами Великого Ледовитого Океана.

 

 

(Северное сияние)

 

НО ЛЮДИ ШЛИ…

 

Много веков передовые люди разных стран стремились познать тайны Арктики. Дойти до недоступного Северного полюса, этой неразгаданной точки земли. Пройти сквозным путем из Атлантики до Тихого океана вдоль северных берегов России.

Но, тяжелые льды могуче преграждали дорогу, давили и пускали на дно океана корабли. Лютые морозы и свирепые ветры заметали снегом, замораживали их следы. Голод и болезни валили с ног. Но люди шли. Шли, на свой страх и риск, без всякой поддержки своих правительств и оказания им помощи.

В 1597 году экспедиция голландца Виллема Баренца достигла северной окраины Новой Земли. Корабль раздавили льды. Перезимовав, попытались вернуться на шлюпках, но Баренц погибает в море. В честь великого путешественника это море поныне носит его имя - БАРЕНЦОВО море.

В результате двух, так называемых, Камчатских русских экспедиций, возглавляемых Витатусом Берингом, трудами отважных российских полярных исследователей – моряков Петровской эпохи – (в течение 1733 – 1743 годов), впервые были положены на карты очертания берегов наших северных и тихоокеанских морей. А, от Белого до Охотского морей, открыты острова, заливы и проливы.

На карте северных и восточных берегов нашей Родины - Советского Союза - навечно остались их имена и могилы. Есть море Лаптевых, мыс Челюскина, берег Василия Прончищева, пролив Дмитрия Лаптева, Берингов пролив и море Беринга.

В 1881 г Арктику штурмует американская экспедиция лейтенанта Де Лонга, но гибнет в дельте р. Лены.

В 1895 г. знаменитый полярный исследователь Фритьоф Нансен, оставив зажатый во льдах корабль, пытается добраться до полюса. Пешком, по дрейфующим льдинам, достиг широты 86 градусов 14 минут.

В 1900 и 1903 годы, американские экспедиции Каньи и Фиала, на собачьих упряжках, смогли пройти до широты 86 градусов 34 минуты.

Только в 1909 году, американскому исследователю Роберту Пири, с пятью спутниками, после двадцати трех летней подготовки и многих попыток, удалось добраться до Северного полюса на собачьих упряжках. Пробыв там 30 часов, не успев сделать никаких научных открытий, покинул полюс.

Спустя 20 лет над полюсом пролетели: на самолете американец Ричард Берд, и на дирижаблях – норвежец Руал Амундсен и итальянец Умберто Нобиле.

А какой мерой мужества, самопожертвования, героизма во славу Родины, можно измерить подвиг, российского первопроходца севера, лейтенанта Георгия Седова?! В 1912 году он подал в главное Гидрографическое управление проект экспедиции к Северному полюсу. В средствах правительство отказало. Но Седов был настойчив. На ничтожные личные гроши и деньги собранные русскими патриотами, он приобрел зверобойное судно «Святой Фока», набрал команду из таких же смельчаков, как сам и в сентябре 1912 г. направился из Архангельска в Арктику. Экспедиция провела серьезные научные работы на Новой Земле и Земле Франца Иосифа. Но их научные работы были опубликованы только при советской власти. Для Седова поход к полюсу был вопросом жизни и смерти. Поэтому, оставшись без корабля, тяжело больной, лежа привязанным к нарте, приказал спутникам везти его на полюс. Он часто терял сознание, но не выпускал из рук компаса. На льду по пути к полюсу, 1марта 1914 года, Георгий Яковлевич Седов, сделав последнюю запись в дневнике: «Посвети, солнышко, там, на родине, как тяжело нам здесь, на льду», недалеко от острова Рудольфа - скончался.

 

 

Лейтенант Седов Георгий Яковлевич.

(1877 – 1914г.)

Я назвал только некоторых выдающихся мужественных героев, пытавшихся разгадать тайны Арктики, достичь Северного полюса. Их было в сотни раз больше. Несмотря на огромные жертвы и потери, гибель многих исследователей, люди знали о севере мало. Для науки и освоения севера России, как «здания, выходящего своим фасадом на Северный Ледовитый океан» (по выражению адмирала С.О. Макарова), таких знаний было явно недостаточно.

 

ДАЕШЬ СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС!

Все выше изложенное мы, пионеры и школьники тех лет, узнавали на уроках географии и истории, а также перечитывая все имеющиеся в библиотеке книги о путешествиях, экспедициях, приключениях.

Но главным источником нашей гордости, доброй зависти, энтузиазма и подражания были великие свершения, открытия, подвиги наших старших советских товарищей, наших современников. То было время великих свершений. Людей вело вперед слово «Даешь!». «Даешь Северный полюс!», «Даешь ХТЗ!», «Даешь метрострой!». «Даешь Комсомольск- на – Амуре!» и т. п.

Незабываемые, удивительные годы! Время массового героизма, высокой душевности и нетерпеливого движения вперед!

За все века человеческой истории, впервые, только СССР – государство рабочих и крестьян - в невиданных масштабах развернул планомерные научно – исследовательские работы, по глубокому и широкому изучению тайн Арктики и возможностей использования ее богатств, хозяйственных возможностей в интересах всего своего народа. Уже в средине 20-х и начале 30 годов, полярными экспедициями академика Шмидта, Папанина, Ушакова, Визе и других создаются и начинают регулярно работать полярные станции. Весь мир услышал сигналы и передачи дуговых длинноволновых радиостанций, установленных на Алдане, Диксоне и Таймыре, на мысе Челюскина и полуострове Ямал, океанских островах Новая Земля, Земля Франца Иосифа, Рудольфа, Северная Земля и других.

 

 

С трепетом в душе мы слушали и следили за двух годичным дрейфом экипажа корабля «Седов» во главе с капитаном К.С.Бадигиным (1937г. – 1 февраля 1940 г.), закованного в могучие льды моря Лаптевых, толщиной до 5 метров, в Северном Ледовитом океане.

Ледокол «Г.Седов» входит и крушит первые толстые льды океана. (1937 г.)

 

 

За 2 с лишним года дрейфа экипаж собрал богатый материал по изучению скорости, направления движения арктических льдов и течения воды. Циркуляцию атмосферы в высоких широтах. Изменения глубин океана и исследования донных осадков. Севернее Земли Франца Иосифа седовцы открыли большую океанскую впадину, глубиной 5220 метров.

Фото коллектива седовцев и ледокола в конце дрейфа

 

 

12 января 1940 г. в 12 часов 7 минут к «Седову» пробился сквозь льды ледокол «Сталин», возглавляемый И.Д.Папаниным и капитаном ледокола Белоусовым М.П. Сколов с «Седова» 5 метровой толщины льды, взял его на буксир, и 1 февраля 1940 г. доставил вместе с экипажем на родную землю.

Радости, ликованию, восхищению советских людей подвигом 15 добровольцев дрейфа не было предела. Все 15 членов экипажа, руководитель экспедиции по освобождению и выводу, из льдов, «Седова» Папанин И.Д. и капитан ледокола «Сталин» Белоусов М.П. удостоены звания Героя Советского Союза.

 

.

«Ледокол «Сибиряков».

 

Как было не восхищаться непревзойденным плаванием и борьбой с могучими льдами, экспедиции руководимой О.Ю.Шмидтом на ледоколе «Сибиряков». Впервые в истории мирового мореплавания, за одну навигацию (1932 г.), прошедшего Северным морским путем от Архангельска до Петропавловска – Камчатского.

А в лихие годы войны, 25 августа 1942 г. в Карском море, спасая экскортируемый им конвой, «Сибиряков» совершил свой последний героический подвиг. Экипаж под командованием ст. лейтенанта А.А.Качарава, отвлекая на себя внимание, открыл огонь из зенитных орудий и атаковал немецкий тяжелый крейсер «Адмирал Шеер». В течение неравного получасового боя большинство экипажа героически погибло, выпонив до конца свой долг перед Родиной, корабль утонул. Но все корабли конвоя были спасены.

 

 

Разве кто из советских людей мог быть равнодушным следя, как более двух месяцев (с13.2.по-13.4.1934г.), боролись за жизнь на дрейфующей льдине Чукотского моря в «лагере Шмидта», экипаж и пассажиры раздавленного льдами ледокола «Челюскин»?

«

 

Пассажиры и экипаж ледокола «Челюскин» покидают тонущий корабль, спасаясь на льдине.

И кто из нас не радовался, когда Советские полярные летчики на своих легких самолетах, в течение 7,10-13 апреля вывезли на сушу их всех, более 100 человек.

Полярному ассу А.В. Ляпидевскому, вылетевшему из Уэлена, удалось впервые достичь лагеря Шмидта и 5 марта вывезти на своем, вместительном АНТ-4, двенадцать человек: 10 женщин и двое детей.

Всех же остальных, из-за разбушевавшейся стихии и аварийных посадок самолетов, смогли снять 7, 10 – 13 апреля, в основном, легкие самолеты Р-5.

Самолет Р-5 В.С. Молокова (На фото под индексом «СССР Н-70»), это двухместный самолет – разведчик, созданный в Конструкторском бюро Н.Н. Поликарпова. Полутороплан деревянной конструкции с матерчатой обшивкой крыльев и оперенья, и фанерной обшивкой фюзеляжа, с отличными летно–техническими данными. Максимальная скорость 230 км/ч. Самолет Р-5 в 1930 году на международном конкурсе в Тегеране занял первое место, оказавшись единственной в мире машиной способной выполнить все условия конкурса, оставив далеко позади однотипные французские, английские и голландские самолеты.

И в то же время, сейчас трудно себе представить в каких условиях тогда полярные летчики летали в 40 градусные морозы, ураганы и снежные бури. Кабины для экипажа открытые, только впереди целофановый козырек, дворников для его очистки тогда еще не было. Гул мотора заглушал всё. Переговоры между членами экипажа – знаками или записками. Приборы примитивные: Трубка Пита – показатель скорости, закреплена на крыле. Снегом забьется, перестает работать. Показатель высоты – альтиметр и компас. Вот и все приборы.

Радио на самолете, тормозов на лыжах, габаритных огней не было. Вынужденная посадка – наугад.

О достоверных, подлинных фактах трагедии челюскинцев и трудовом героизме людей, участвующих в их спасении, можно узнать только из уст и воспоминаний его участников.

Вот некоторые выписки, из книги воспоминаний, первого Героя Советского Союза Василия Сергеевича Молокова: «Родное небо», - спасшего жизнь 39 челюскинцам. Через 46 суток, от убывших из Владивостока 6 самолетов

Р-5, в Уэлен прибыло только 2- Каманина Н.П. и Молокова В.С.. МолоковВ.С.пишет:: «Наконец, 7 апреля, когда ветер разогнал облака, - пишет Молоков В.С. – мы поднялись в воздух и сделали последний рывок на 500 километров к Ванкарему... Ванкарем – голый, без всякой растительности каменистый мыс – далеко вдается в океан. Над ним возвышалась лишь мачта радиостанции...

Мы с Каманиным решили сразу же лететь в лагерь Шмидта... Штурман М.П.Шелыганов, летевший в самолете Каманина, точно вывел нас к цели...

Делаем круги над расчищенной площадкой, окруженной ледяными глыбами. Сверху видно, как бегут к ледяному аэродрому люди, машут руками, подбрасывают в воздух шапки. И вот мы уже в толпе восторженно встречающих нас пленников Ледовитого океана. …

- мы с Каманиным 7 апреля увезли в Ванкурем пять человек: я - трех, он – двух. …На следующий день …Темные облака, как одеялом, закрыли лагерь... Только 10 апреля засияло солнце. Вот тут – то и наступили для нас горячие деньки. Хотя стояла лютая стужа, Каманин и я ежедневно делали по три рейса. … На моем двухместном самолете я летал один без бортмаеханика и в свободную кабину «запихивал» по четыре человека К всеобщей радости, прилетели наконец и наши отважные летчики Водопьянов и Доронин, прорвавшиеся через Анадырский хребет (из (Хабаровска).

13 апреля мы с четырех часов утра начли готовиться к последнему полету На льдине осталось 6 шесть человек. Надо было спешить забрать их, а то погода зловеще менялась. Вылетели втроем - Каманин, Водопьянов и я Минуя предательский частокол торосов, благополучно сели на уцелевший аэродром… Пустынно на площадке, нет уже той оживленной толпы, что встречала нас прежде.. Последние пассажиры с грустью осматривают снежное поле, окруженное торосами. Поди – ж- ты, привыкли!

Торопим их: «Скорее, товарищи, пора взлетать!» Заместитель О.Ю.Шмидта А.Н.Бобров с радистами Э.Т, Кренкелем и С.А.Ивановым идут к самолету Водопьянова, Каманин забирает боцмана А.А.Загорского. Кроме того, к нему помещают восемь собак, которых надо вернуть чукчам Ко мне садится капитан О.И.Воронин и моторист Погосов. … По просьбе капитана я сделал два круга над лагерем, Видно, он хотел еще раз взглянуть на место гибели своего корабля.

Всё! Мы в воздухе! А через некоторое время нас уже встречали на аэродроме в Ванкареме. Спасены все до одного! Подвожу личный итог: на своем самолете я вывез тридцать девять человек»,

(В.С. Молоков. «Родное небо». Стр.44, 45, 46, 48.)

 

 

 

А кто в душе не поздравил 7 выдающихся полярных ассов, когда в честь их подвига, впервые в СССР (16.4.1934г), родилось почетное звание народного героя - «Герой Советского Союза». Впервые в мире, на груди летчиков Н.П.Каманина, В.С.Молокова, И.В.Доронина, М.Т.Слепнева, М.В.Водопьянова, С.А.Леваневского, А.В.Ляпидевского, засверкали Золотые Звезды Героя Советского Союза и ордена Ленина.

 

 

 

Весь советский народ ликовал. На летчиков и челюскинцев обрушился шквал радостного всенародного восхищения, любви, счастливых приветствий, восторженных оваций и волнующих встреч.

Когда корабль «Смоленск», на борту которого находились челюскинцы и летчики, подходил к Владивостоку (где размещалась правительственная комиссии по организации спасения челюскинцев во главе с В.В. Куйбышевым) над ним пролетел самолет осыпавший палубу букетами ландышей и сирени, приветственными листовками. Затем в небе появилась эскадрилья самолетов, а на воде флотилия судов. Окруженный, почетным экскортом, корабль вошел в бухту Золотой рог, и сразу же мощно заревели гудки заводов, пароходов, в том числе иностранных. Орудийные залпы салюта потрясли воздух, зазвучала музыка оркестров. Владивосток расцвечен алыми знаменами, плакатами, портретами летчиков и руководителей легендарной экспедиции. Сотни людей заполнили ближайшие улицы и сопки. Они приветственно махали руками, скандируя: «Слава героям Арктики». Затем на специальном железнодорожном экспрессе Владивосток – Москва, началось для них поистине сказочное путешествие по СССР. В вагонах цветы, на столах подарки каждому.

На каждой станции полыхали КРАСНЫЕ ЗНАМЕНА, ГРЕМЕЛИ ОРКЕСТРЫ, ТЫСЯЧАМИ ОГНЕЙ СИЯЛА ИЛЛЮМИНАЦИЯ, ВЗЛЕТАЛИ ФЕЕРВЕРКИ, ПЕРЕКРЕЩИВАЛИСЬ ОСЛЕПИТЕЛЬНЫ ЛУЧИ ПРОЖЕКТОРОВ. На перронах выстраивались почетные караулы, отряды пионеров салютовали им дробью барабанов, толпы людей окружали вагоны. Всюду всеобщее веселье, митинги, выступления с подножек вагонов. Вся страна обнимала героев с восторгом и любовью! 20 июня встречала Москва. Об этой грандиозной и торжественной встрече Героев рассказать просто невозможно!

 

 

«Волнующие встречи, на всем пути нашего движения, начиная от бухты Провидения до Красной площади буквально ошеломили нас.– вспоминал В.С.Молоков.- Почему нам оказана такая честь? Ведь мы просто выполнили свой долг» Но, поразмыслив, понял, и продолжает: «Я понял: в поведении челюскинцев, не склонивших голову перед лицом смертельной опасности, в действиях спасательных экспедиций, с огромной решимостью преодолевших все преграды на пути к лагерю Шмидта, как в капле воды, отразился характер советского человека, мужественного, доброго, сильного. А в челюскинцах и летчиках, спасавших их, народ видел свих лучших сыновей. Именно тогда и родилось звание народного героя - Героя Советского Союза». (там же стр. 51)

Приветствуя челюскинцев и летчиков. газеты США. Франции, Англии, Италии, Польши оценили это событие «одним из самых блестящих подвигов в истории Арктики».

 

А разве менее блестящим подвигом советских людей была высадка на Северный полюс героической четверки (И.Д.Папанин, Э.Т.Кренкель, П.П.Ширшов, Е.К. Федоров) и их девятимесячный дрейф на льдине? (21.5. 1937 – 19.2.1938 г.г.).

Как вспомиал И.Д.Папанин:

«13 февраля 1936 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП (б), после рассмотрения проблемы транспортных полетов авиации, обсуждалась идея создания дрейфующей полярной станции …. Главному управлению Северного морского пути Политбюро поручило организовать в 1937 году экспедицию на Северный полюс. Наркомтяжпром за этот год должен был построить самолеты. Работа закипела, причем незамедлительно!»

Руководителем экспедиции на Северный полюс был назначен академик О.Ю.Шмидт, а начальником дрейфующей станции «Северный полюс-1» - Папанин И.Д. Такой выбор был не случаен. Только такой надежный, бесстрашный трудоголик и прирожденный организатор, человек огромной силы воли и выдержки, выносливости и терпеливости, инициативы и предприимчивости, рачительный и хоэяйственный как этот закаленный и дисциплинированный полярник, мог справиться с неведомыми предстоящими трудностями и огромным объемом заданных работ. За плечами И.Д.Папанина были тяжелые годы героической борьбы за советскую власть в годы гражданской войны. Бывший моряк и чекист, партизанский вожак и подпольщик, комиссар бронепоезда, морских сил фронта и всего Крыма, военный комендант Украинского ЦИК.

Не меньшую тяжесть этот человек вынес на своих плечах и в мирные годы. В 1925 году – он строит на Алдане первую, самую северную в Якутии дуговую, длинноволновую радиостанцию. В 1932-33гг-создает самую северную полярную обсерваторию в бухте Тихая на островах Земли Франца Иосифа. В1934 – 35 гг. строит самую северную полярную обсерваторию на мысе Челюскина. И вот новое ответственное поручение - он начальник дрейфующей советской станции «Северный полюс -1».

 

 

 

 

 

Советский государственный флаг и Папанинцы на полюсе.

 

 

 

 

Ледоколы «Мурманск» и «Таймыр» торопятся снять героев с льдины.

 

 

 

Равным этому событию, можно считать только прорыв советского человека в космос – полет Юрия Гагарина.

И это закономерно. Потому что Освоение Арктики СТАЛО ДЕЛОМ ВСЕГО СОВЕТСКОГО НАРОДА, делом Советского государства.

В декабре 1932 года, при совете Народных комиссаров СССР создается специальное Главное Управление Северного Морского Пути (ГУСМП) во главе с выдающимся советским ученым академиком О.Ю. Шмидтом. Организацию, которая сосредоточила в своих руках все вопросы, связанные с созданием, освоением и эксплуатацией этой транспортной магистрали.

 

 

 

(Академик Отто Юльевич Шмидт)

 

Этому управлению предоставляются неограниченные полномочия на территории в 8 миллионов квадратных километров, подчиняются все населенные пункты, организации и предприятия, размещенные на этой территории. Придаются основные научные силы страны, в том числе Всесоюзный Арктический институт и 16 гидрометеорологических станций. В состав флота ГУСМП перешли все имевшиеся в СССР ледоколы и ледокольные пароходы, самолеты полярной авиации, научное и техническое оборудование и т. д. и т.п.

Повторяю. Освоение Севера страны и Арктики становится делом всего советского народа.

По призыву партии большевиков и Советского правительства сотни тысяч добровольцев уходят в экспедиции на острова и побережья Северного Ледовитого океана создавать полярные станции, строить города, заводы, порты, аэродромы, рудники. Изучать гидрологическийрежим течения вод и движение льдов, синоптических процессов в центральной Арктике для того, чтобы создать и надежно обеспечить круглогодичную работу транспортной магистрали от Атлантики до Тихого океана во льдах Северного Ледовитого океана.

Вот как об этом свидетельствует один из активнейших участников и руководителей преобразования Арктики, ее герой, Иван Дмитриевич Папанин.

 

После окончания (19 февраля 1938 г.) всемирно – исторической эпопеи, первой высадки человека на северный полюс и 274-х дневного дрейфа станции «Северный полюс-1», Иван Дмитриевич Папанин был назначен первым заместителем, а затем и начальником (ГУСМП) – «Главсевморпути».

Позволю себе сделать довольно большую выписку из воспоминаний И.Д.Папанина. Он написал:

«В легендарные тридцатые годы страна стремительно набирала силы, осуществила гигантский прыжок вперед, который не только помог нам выйти в число могущественных стран мира, но без которого не было бы и нашей победы в Великой Отечественной войне. Реконструировались основные отрасли народного хозяйства, создавались новые. Освоение Северного морского пути было одним из звеньев преобразования страны. Никогда еще и нигде в мире, работа по освоению необжитых территорий, тем более, арктических, не велась с таким размахом. По зову партии тысячи советских людей поехали на север строить порты, заводы, авиабазы, трудиться на полярных станциях, в радиоцентрах, разведывать богатства его недр. От «заболевших» Арктикой требовалась сила духа, незаурядная смелость, преданность долгу, преданность делу. Первым крупным и, не терпящим отлагательств, делом было строительство судостроительного завода в Мурманске. Такой завод - для ремонта ледоколов и других судов арктического флота – был тогда великой необходимостью». И продолжает: «Меня вызвали к Сталину. Лицо его выражало сильное недовольство. В кабинете были Молотов, Микоян, Ворошилов, секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев. «Строительство Мурманского завода идет из рук вон плохо, - сказал Сталин. Так дальше нельзя. Где мы будем ремонтировать ледоколы и корабли, работающие в Заполярье? Политбюро, решило, поручить товарищу Косареву и вам поднять на это дело молодежь. Вам необходимо выступить в печати с обращением к молодежи, призвать юношей и девушек ехать на север, на строительство завода, а ЦК Комсомола проведет соответствующую организационную работу…

На другой день обращение было напечатано в «Комсомольской правде» и в других газетах. За короткое время было получено 30 тысяч заявлений. В Мурманск пошли эшелоны – 20 тысяч молодых энтузиастов ехали строить завод.

В обращении мы не обещали молодежи легкой жизни и легкого труда. Наоборот, рассказывали о трудностях севера, подчеркнув важность строительства этого завода для Родины. Мурманск был небольшим деревянным городишком, размещать людей негде.

Молодые люди сами строили бараки, ставили палатки на скалах и размещались в этих бараках. Как не сладко было на первых порах молодежи. Но они не жаловались, Замечательные люди: самоотверженные, терпеливые, находчивые. Работы шли полным ходом. Завод еще далёк был до завершения, а судостроители уже приступили к ремонту кораблей. Конечно строительство этого завода важная, но не главная задача.

Главная задача – ПРОЛОЖИТЬ СКВОЗНОЙ СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ вдоль всего побережья Северного Ледовитого океана, через ледовые моря. «От Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, круглосуточно держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания по этому пути». То есть решить задачу, которую не смогли выполнить много вековые попытки мореплавателей многих стран мира. Мы же, должны были наладить регулярные перевозки грузов от Атлантического океана на западе, до Тихого океана на востоке и обратно.

Территория, находящаяся в ведении ГУСМП, на которой вплотную занялись, научные и геологические экспедиции, изысканием и эксплуатацией природных ресурсов Севера, огромна, - почти 8 миллионов квадратных километров. Сюда входили: в Европейской части СССР – острова и моря Северного Ледовитого океана, а в Азиатской части – вся территория севернее 62 параллели. Хозяйственные предприятия союзного значения, расположенные в этой зоне, были переданы в распоряжение ГУСМП. От быстрого освоения этой морской магистрали тогда зависело дальнейшее развитие производительных сил Крайнего Севера, перевод народов, его населяющих, на рельсы социалистического строительства Быстрейшее освоение трассы северного морского пути, диктовалось насущными политическими и экономическими задачами». (И.Д. Папанин «Лед и пламень». Стр. 199, 202).

Величие задач и громадный объем работ в условиях невиданных трудностей, жестких климатических условий, непрерывных холодов и почти 10 месячной темной ночи, могли выполнить только великие патриоты Родины, подлинные энтузиасты, терпеливые, самоотверженные, героические труженики - добровольцы.

Сотни научных полярных экспедиций почти ежедневно радовали Родину открытием ценных природных полезных ископаемых. Заполярная тундра начала раскрывать жемчужину своих недр. На социалистическую экономику стали работать несметные богатства. От Хибинских, гор с их никелем, суперфосфатом на западе, через Воркутинский угольный бассейн, Норильский богатейший район заполнивший, наименованием своих богатств, почти всю периодическую таблицу Менделеева и Якутские алмазы – в центре, до золота Алдана и Колымы – на востоке.

В невиданно короткие сроки, на побережье Студеного океана, появились новые промышленные города, порты, полярные станции, рудники и шахты, электростанции и радиостанции. Стали всемирно – известными: Нарьян-Мар, Норильск, Диксон, Дудинка, Амдерма, Певек, Алдан золото и тысячи других населенных пунктов, промышленных предприятий, звероводческих, оленеводческих, рыбопромысловых предприятий, совхозов и золотых приисков, умножающих богатства Советской Родины. До начала Великой Отечественной войны, Северный морской путь уже функционировал как постоянно - действующая магистраль, которая всем необходимым обеспечивалась от промышленных предприятий, созданных вдоль побережья Северного Ледовитого океана.

Более того. В годы войны, эти предприятия внесли достойный вклад в победу над фашистами. Воркутинские и Магаданские угли, Кольские, Норильские, северо-уральские предприятия цветной металлургии, золотые прииски Алдана и Колымы и ряда других, в значительной мере обеспечивали своевременный выпуск танков, самолетов, оружия и боеприпасов для обеспечениябоевых действий наших войск на фронте.

Почти невозможно описать ту обстановку всенародной, радостной трудовой эйфории, энтузиазма, беззаветного героического труда и патриотического подъема народа в те легендарные 30-е и 40-е годы. Так же, как и многомиллионные торжественные встречи героев – покорителей Ледовитого и воздушного океана, недр заполярной тундры.

 

 

Я, как и мои ровесники, 12-15 летние ребята, удивляясь, восхищаясь, подражая героям покорения Арктики, не смел, даже думать, что пройдет, не так уж много времени и я, на целое десятилетие, стану одним из тружеников этих арктических высот.

А жизнь, судьба решили именно так. После окончания Великой Отечественной войны, прослужив еще полтора года срочной службы, я был направлен на учебу в военно- политическое училище.

 

СЛУЖИТЬ НА СЕВЕРНЫЙ ФЛОТ.

В трудных учебных буднях пролетели целых два года. Учеба в Военно-Политическом Училище им. М.В. Фрунзе окончена, мы – лейтенанты. День окончания учебы 1 Сентября 1948 года уходит в историю. Ушли в небытие холодные казармы и горячие споры о жизни, о будущем.

Молодые лейтенанты разлетаются в неизведанную, манящую самостоятельную жизнь. Какова она будет? Как у кого сложится? Кто счастливее других? Кому повезет? Все мечтали только о хорошем!

 

 

 

Я, Н.Т. Рязанцев, лейтенант.

 

Многие уже разъехались со своими «купцами» к новому месту службы. Идет сентябрь, а я и еще с десяток выпускников ждем, когда и куда кинет нас наша судьба. Нам кажется, что все хорошие места давно заполнены, а про нас забыли, хотя все оставшиеся учились и закончили в числе первых. Устав ждать решили, что первый же «купец» (т.е. представитель округа, флота прибывающий за молодыми офицерами) будет наш. И вот, он прибыл. Перед нами молодой, красивый, с блестящими шевронами и погонами капитан 2 ранга, набирающий полит работников для Северного флота. Выступая перед нами, он так ярко показал героизм североморцев в годы войны, их верность и преданность флоту, что трудности Севера, названные им, пролетели мимо ушей. А он говорил и об особенностях климата и его суровости, времен года, дня и ночи. Он даже разъяснил, что название Мурман - в переводе на русский означает «Край Земли». Но это не остановило нас, а наоборот, разожгло в нас любопытство. Мне всегда было интересно самому узнать, изведать, почувствовать, пережить и перебороть возникающие трудности. Особенно те, которые сама природа создала для людей, работающих в экстремальных условиях Севера.

За два года упорной учебы в училище я понял очень многое. Знания мои многократно возросли, и понимание жизни значительно изменилось по сравнению с теми, которые были как до армии, так и на фронте. Мой кругозор значительно расширился, и, как результат, открылись более широкие горизонты неизведанного, возросла и моя любознательность.

Любознательность – это движущая сила, которая дана нам от рождения, ее не измерять ни лошадиными силами, ни киловаттами, но она непременно влечет человека вперед, внушает ему стремление преодолеть неизвестное. Особенно она развивается в молодые годы, когда весь процесс жизни молодого человека - есть процесс ее познания. А когда ты много увлекался чтением книг о героях освоения Севера: Папанинцах, Челюскинцах, о путешествиях и приключениях пароходов «Таймыр», «Вайгач», «Седов». «Сибиряков» и др., то самому захотелось увидеть и испытать все на собственной шкуре.

Зам. командира артдивизиона по политчасти подполковник Подчасов узнав, что я «завербовался» на Север, пожурил меня за поспешность. По их разнарядке я предназначался для продолжения службы в Одессе, в должности секретаря комитета комсомола авиаполка, а оттуда купцы еще не приехали. Но дело уже сделано, обратного хода уже нет. Так по своей торопливости, я юг поменял на крайний север.

В ожидании приказа об отпуске бьем баклуши, ищем себе приключения. Каждый вечер идем в наш дом офицеров или в кино, на спектакль или на танцы. В один из вечеров шел спектакль то ли по Островскому, то ли по Щедрину, название не помню. Произведение комическое, очень смешное. Как сейчас помню, такие перлы как: вместо, «Пуганая ворона куста боится», герой спектакля произносит «Пуганая корова на куст ложится» и т.п. На спектакле впереди меня сидели ребята из моего отделения: Гриша Балашов и Вася Звягинцев, а между нами симпатичная девушка с длинными темно-русыми косами. Как-то так получилось, что на все мои реплики по ходу спектакля отзывалась девушка, высказывая свое мнение. Причем, отзывы были толковые и острые. Девушка пришлась мне по душе: знающа, остроязыка, отзывчива и в тоже время, строго скромна. После спектакля, уже в казарме, я узнал, что девушку зовут Фая, учится она в мединституте и Гриша уже давно с ней дружит. Я от души поздравил Гришу с хорошей подругой и пожалел, что я не имею такой умной, красивой подруги, да еще и студентки мединститута. А тогда я преклонялся перед студентами, считал их всезнающими, учеными и умными.

Отгуляв отпуск, через месяц, вернулся в училище за документами и направлением к новому месту службы. Ожидал дня три. Вечером первого же дня пошел в дом офицеров на танцы. В танцевальном зале, в группе стоящих девушек, увидел Гришину знакомую. Подошел, поздоровался. Заиграли «Вальс». Я пригласил девушку на танец. Она согласилась. Это была Фая. Во время танца она рассказала мне, что они с Гришей поссорились и расстались. Я попросил разрешения писать ей письма, она дала согласие. Так, совсем неожиданно мы с Фаей встретились, познакомились и договорились о переписке.

Оформив необходимые документы, получил предписание убыть в распоряжение Политуправление Северного флота, (пос. Ваенга Мурманской области). Через трое суток поздно вечером поезд доставил меня на железнодорожный вокзал г. Мурманска, города, стоящего на краю земли. Выйдя на деревянный перрон, зашел в одноэтажное здание вокзала, типа деревянной солдатской казармы и узнал, как можно добраться до п. Ваенга. Мне сказали: «Поднимитесь по лестнице наверх, там дорога, поверните налево и не сворачивайте до Тещиного языка». Туда ежедневно к прибытию поезда приходят крытые брезентом автомобили «Студебеккер», они забирают всех кто едет в Ваенгу».

По пути к машинам, я был поражен тем, что буквально на каждом шагу: то слева, то справа в разных позах лежали, а вернее валялись люди и большинство что-то бубнили. Несмотря на холод и снег некоторые даже пели, лежа в снегу. Из-за темноты трудно было разобрать, что это за публика. Одно было ясно – все они были вдребезги пьяные. В конце улицы действительно стояли два Студебеккера. Предъявив офицеру свои документы, я забрался в кузов автомобиля и поехал в Ваенгу. Утром, в отделе кадров Политуправления Северного Флота, узнав, что я до армии работал трактористом, даже обрадовались. Быстренько выписали проездные документы и дали предписание убыть в г. Выборг (Ленинградской области) на должность секретаря комитета ВЛКСМ Электро-Механической школы Учебного Отряда Северного флота. Услышав, что нужно ехать назад, в Выборг, я оторопел. У меня в кармане ни копейки денег. Надеясь, что Ваенга мой последний пункт следования, я израсходовал все до копейки деньги, выданные мне в училище, еще до убытия в отпуск. Как быть? Знакомых никого нет. Просить в займы не у кого. У кадровиков просить постеснялся. Поразмыслив, решил, что за 2-3 суток в поезде не умру с голода. Проездные на поезд есть. А на месте у кого-нибудь перехвачу. Тем более, что там кормить будут. Беспокоило одно – как без денег в Ленинграде перебраться с Московского вокзала на Финляндский. Не зная города, пешком не пойдешь, а на трамвай денег нет. Зайцем ехать позор. Купив в Мурманске билет до Выборга, в купе забрался на вторую полку (конечно без постели) и решил лежать до Ленинграда. В купе зашли еще 3 офицера: два капитана и старший лейтенант, все в морской авиационной форме. Уложив вещи, стали расписывать пульку в преферанс. Я от игры отказался. За первый день я дважды слезал с полки – в туалет. Под вечер один из капитанов начал добиваться, почему я все время лежу. «Больной что ли? Целый день ничего не ел, как будто голодовку кому объявил». Пришлось рассказать о причине моей вынужденной голодовки. Он рассмеялся, удивился моей скромности и стеснительности, затем достал 50 рублей и отдал их мне. «Бери в порядке товарищеской взаимопомощи безвозвратно. А если мне удастся сдать экзамены в академию, а после вернуться на Север - я тебя найду. Вот тогда мы и разопьем эти 50 рублей». И что вы думаете?! Так и получилось. Через 7, целых семь лет, на партийной конференции Северного флота я узнал бывшего капитана, теперь уже подполковника, начальника политотдела авиадивизии. Подошел к нему, поздоровался, поблагодарил его за доброту, вручил ему 50 рублей, от которых он пытался отказаться. Когда же я напомнил ему тот, далекий, случай, даже обрадовался. Взяв деньги, обнял меня, расцеловал и говорит: «Спасибо, капитан, за добрую память обо мне, за твою порядочность и честность» А затем, подробно изложил историю этих денег, отвечая на недоуменный взгляд Степана Андреевича Луганского, моего начальника политотдела, с которым беседовал до меня.

 

 

ГОТОВИМ КОРАБЕЛЬНЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ.

 

 

Самый начальный период моей офицерской службы, в должности секретаря комитета ВЛКСМ ЭМШ СФ сложился хорошо, мне повезло.

 

 

Я попал в замечательный офицерский коллектив. Крепко сплоченный, морально чистоплотный, воспитанный в духе взаимного уважения, дружбы и взаимопомощи. Несмотря на то, что все офицеры: от начальника ЭМШ капитана 1ранга Костыгова до мичмана Степаненко, были старше меня на 6 – 10 лет, никто из них ни одного разу не дал понять этой разницы в возрасте или опыте работы.. В свой коллектив меня приняли на равных. Не оправдать такого отношения к себе было бы преступно. Я с радостью отдавал всего себя отличному освоению и выполнению порученного мне дела.

Видимо отдавая дань моему трудолюбию, порядочности, уважительному отношению к старшим и младшим, весь коллектив школы относился ко мне также уважительно, ровно.

 

Командно-начальствующий состав Э М Ш.

Слева на право. Сидят: майор Кудла- нач. строевого отдела. Кап.2 ранга Бондаренко-зам, нач ЭМШ по учебной части, Капитан 1 ранга Костыгов – начальник ЭМШ, майор Байбаков – замполит, подполковник Трубачев – зам. по тылу.

Стоят: кап.2 ранга Морозов – нач. морского цикла, капитан Гаврилов – секретарь парткома, инженер-капитан Исоченков, кап.- лейтенант Рукавишников, инж. – кап. –лейтенант Бояринцев, кап – лейтенант Гончаров – начальники циклов. Лейтенант Рязанцев-секретарь комитета ВЛКСМ.

 

Я быстро освоился и влился в морскую семью, занимающуюся подготовкой для флота машинистов, турбинистов, электротехников, и других специалистов по своему профилю.

Коллектив офицеров школы, оказался настоящей дружной коллективной семьей. Особенно политработники.

Нач. ЭМШ кап.1 ранга Костыгов, его зам по учебной части кап.2 ранга Бондаренко с политработниками ЭМШ. Сидят: к-н Гаврилов, к-н 2 р. Бондаренко, к-н 1 р. Костыгов, м-р Байбаков, л-т Рязанцев.

Стоят: Заместители к-ров рот по политчасти, старшие лейтенанты Шергин, Борисенко, Мозеров, Ушаков и нач. клуба ст. л-т Терещенков.

 

Не скажу, что быстро и хорошо удалось разобраться, научиться, знать и уметь своевременно оказать помощь в работе каждой из пяти первичных комсомольских организаций, которые насчитывали более 600 ее членов. Тем более, что набор курсантов проходил каждые 8 месяцев обучения. А это значит: отправив один набор курсантов на флот, все начиналось сначала. Подбор комсомольского актива, создание комсомольских организаций, организация воспитательной работы, мобилизация на отличную учебу и т.д.

21 мая 1949 года, мы с Фаей вступили в брак, создали семью.

 

(В день регистрации брака)

 

 

Получили маленькую, уютную квартиру. Там же, в Выборге, у нас родилась дочка. С первых дней Фае, как молодому врачу, была предоставлена работа. И у неё, и у меня работа спорилась, так как мы отдавали ей все свои молодые силы. Домой, с работы, Фая возвращалась в 19-20 часов, а я умудрялся приходить в 22-23 часа, а в 6.00 уже убегали на работу. На обед не ходили домой. Выходных дней у нас фактически не было. Я с парторгом, Петром Гавриловым, каждую субботу и воскресенье торчали в школе, организуя и проводя: то культпоходы, то соревнования, то встречи с Ленинградскими знаменитостями и артистами. Но главное наше занятие почти каждую субботу и воскресение – это проведение шлюпочных гонок на ялах, шестерках и других весельных средствах передвижения по воде.

 

 

Ниже на фото вы видите семьи Гавриловых, Мозеровых, Терещенко и Рязанцевых присутствовавших на одном из матросских соревнований в выходной день..

 

 

Конечно, нам хотелось побыть в семье, сходить в кинотеатр, парк культуры, дом культуры и т.п. Но это удавалось очень редко. Чаще всего наши любимые подруги, если у них появлялось свободное время – приезжали к нам в ЭМШ на пирс и вместе с нами переживали за какой-нибудь экипаж, участвующий в шлюпочных гонках. Не меньше нас они переживали всякие неприятности, несчастные случаи и, тем более, отдельные смертельные исходы.

В одно из солнечных воскресений лета 1950 года, на нашем пляже было соревнование по прыжкам в воду, с 10-метровой вышки, по плаванию на дистанции 100 и 200 метров. Каждый цикл (машинный, турбинный, электромеханический, морской) выделил свои команды пловцов и прыгунов, разыграли очередность и часов в 10 приступили к соревнованиям. Присутствовали не только матросы, но и много горожан, девушек и ребят. Здесь же находилась и наша команда спасателей со своими атрибутами. Все шло хорошо. Закончились прыжки в воду с вышки. Победили машинисты во главе с секретарем комсомольской организации 2-й роты Никитой Макарычевым. Перейдя от бассейна для прыжков – сосредоточили внимание на пловцах. Кругом шум, гам – каждая группа с берега криками подбадривает своих представителей, раздаются возгласы, аплодисменты. В разгар этих соревнований, минут через 30-40, во время очередного заплыва, ко мне подбежала молоденькая девушка в купальном костюме и растерянная, заплетающимся языком, что-то говорит, вроде: «Прыгнул», «Упал», «Утоп». Тянет меня за рукав к вышке для прыжков в воду. Оказалось, ее знакомый парень, лаборант нашей электромеханической лаборатории, мичман Едемский, решив, видимо, похвастать перед девушкой совей «морской удалью» забрался на самую высокую точку вышки и прыгнул в воду. «Но, к сожалению, прошло уже много времени, а он нырнуть нырнул, а вот обратно не выныривает», - объяснила девушка. Быстро опустившись в бассейн (его глубина 12-15 метров), наши легководолазы, на самой большой глубине обнаружили мичмана, который «обратно не выныривает». Прошло слишком много времени, и спасти мичмана не удалось. Как выяснилось позже, он вообще был трусоват, плавать не умел и воды боялся. А вот перед девушкой распетушился и «утоп». Все неприятности от этого, конечно, достаются ответственному офицеру.

Или, скажем, случай чуть не ставший международным скандалом. Часов в 11 вечера, дежурный по школе сообщает мне, что звонили из городской комендатуры, просили уточнить были ли наши матросы во время увольнения в парке «Мон ре ПО» (был такой парк в городе, вблизи от расположения нашей части). К ним обратились финские девушки – туристы, которые где-то потеряли некоторые ценности, украшения. Они хотят пройти по тем местам, где гуляли, возморжно найдут потерянные вещи, но дороги не помнят. Долго ходили по парку, беседовали с матросами. Просят помочь им найти тех матросов, надеясь, что они знают маршрут движения. Я вызвал секретаря комсомольской организации Уварова, зная, что он с ребятами был в парке. Он подтвердил, что он, вместе с уволенными, видел и долго гулял с финскими туристками. Я рассказал ему о звонке из комендатуры. Он согласился провести их по маршруту. Позвонив в комендатуру, мы договорились о месте встречи, взяли у дежурного шахтерские фонари и пошли в парк. Помощник коменданта и туристки уже были на месте. Все скопом пошли по аллеям парка, освещая путь мощными фонарями. На удивление, то в одном, то в другом месте девушки находили свои украшения. Через полчаса все утерянные вещи они подобрали. Какую в кустах, какую прямо на аллее, некоторые под скамейками. Горячо расцеловав Уварова и поблагодарив нас за помощь, они уехали, а мы пошли в часть. По дороге я высказал удивление тем, что уж очень быстро он находил утерянные вещи. «Не ты ли их туда положил?». Улыбнувшись, он ответил «Не без грешка». И рассказал, как девушки, нахально, хвастались своими побрякушками перед матросами, даже мимоходом упрекнув их, что своим девушкам, мол, они ничего подобного подарить, не могут. «Меня - говорит, - заело! Решил им насолить» И когда матросы, уходя, прощались с девушками, у девушек уже не было многих украшений, хотя ни одна из них не заметила этого. «Видели, как они меня благодарили за то, что я отобрал у них эти кольца, браслеты и сережки? Если бы я этого не сделал, разве бы они меня целовали. Все-таки хорошая у меня была специальность до службы». И он рассказал, как легко ему удалось это сделать. Даже не заметили, когда я снимал с них серьги. Оказывается, он был беспризорником и до призыва на флот «работал» «карманником высокой квалификации», профессионалом своего дела. «Навыки настолько сильны, что иногда сам у себя ворую. А тут представилась возможность попрактиковаться. Как видите, не забыл, но воровством уже не занимаюсь. Совесть не позволяет». Впоследствии, отслужив 4 года на флоте, стал коммунистом, работал инструктором Мурманского горкома партии.

Жизнь заставляла нас вникать все глубже в быт моряков, глубже понять психологию офицеров, старшин и матросов, познавать порядки, особенности их бывшей и будущей службы на кораблях. Наша былая «морская романтика» постепенно начала улетучиваться. Подлинная жизнь «морских волков», их героическая служебная сторона, фактически полностью исключала семейную жизнь. Не предусматривались ни выходные вместе с семьей, даже встречи с ней регламентировались графиками посещения берега, которые прерывались не на дни и недели, а на месяцы и даже годы. Такая перспектива нам не нравилась. Задумываясь над этой проблемой, мы пришли к выводу, что на флоте можно служить и не на корабле. Но как ее решить не знали. А тут и представилась, совершенно неожиданно, возможность решить эту проблему на вполне законном основании.

Летом 1950 года пришел приказ Главкома военно-морского флота СССР адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова №226 по которому предписывалось, что все офицеры, прибывшие на флот из сухопутных училищ и частей могут назначаться для службы на кораблях только после того, как они сдадут экзамены по соответствующим морским специальностям в объеме Военно-морского училища. Поэтому желающим служить на кораблях предоставлялась возможность сдавать эти экзамены в своих частях и соединениях, не выезжая в училища. Я такого желания не изъявил и остался сухопутным моряком, чему мы с Фаей были рады.

Работа спорилась. Сделать каждому хотелось как можно больше и лучше. Правда, не быстро научились до конца обдумывать конечные результаты своих действий. Иногда такое выбрасывали, что при воспоминании, волос дыбом встает.

. Так, зимой 1951 года, в городском кинотеатре, впервые показывали художественный фильм «Падение Берлина», где в роли Сталина выступал Геловани. Не пойти на просмотр фильма о битве, в которой сам принял участие, было выше моих сил. Заранее я приобрел билеты, Фаю предупредил, чтоб она была готова идти на сеанс в 22:00. На службе, договорился с зам по п.ч. 2-й роты ст. лейтенантом Мозеровым Гришей, чтоб он проверил отбой и в своей и в других ротах. В 21:00 я вышел из части. Чтоб сократить время, решил не обходить залив по крепостному мосту до трамвайной остановки, а перейти по льду. Думал, что январские морозы хорошо сковали залив льдом. Но как говорится «Не зная броду – не суйся в воду». Несмотря на мое осторожное передвижение по льду, посередине залива лед безо всякого треска подо мной ушел в воду, и я провалился по самую грудь. Хорошо, что я быстро разбросал руки в стороны, оперся о лед и тем самым приостановил мое дальнейшее погружение в воду. Ноги мои и корпус вода тащила под лед в сторону залива, видимо был отлив. Обжигающий холод охватил все тело. Шинель, китель, брюки, ботинки стали в десятки раз тяжелее. Но я не растерялся. Мысль работала спокойно и четко. Опираясь концами рук о лед, начал осторожно, потихонечку вытаскивать тело ближе к кромке льда, а затем, опираясь уже и подбородком, вытащил на лед сначала грудь и, переложив дальше руки, выбрался на лед животом, а потом ногами. Боясь, повторно провалится, не поднимаясь на ноги, ползком возвратился по своим следам на берег. Пока я выползал на берег, мороз тоже не дремал. Я оказался в ледяном панцире. С трудом, поднявшись на ноги, бегом побежал на трамвайную остановку, теперь уже вокруг залива по крепостному мосту.

Еле взобрался на заднюю площадку трамвая, т.к. брюки в коленях не сгибались. Стоя доехал до своего дома, за это время лед немного ослаб на моей одежде, в трамвае было тепло. С трудом, взобравшись на свой 6-й этаж, так загрохотал в двери что ФАЯ, с перепугу, никак не могла их открыть. Наконец открыла. До начала сеанса оставалось 15 минут. Сбросив с себя всю одежду, переоделся в штатский костюм и кожаный плащ, и мы бегом двинулись в кинотеатр. В коридоре кинотеатра работал буфет. Я выпил полный граненый стакан водки и буквально перед выключением света, заняли свои места. И удивительно! Я ни грамма не опьянел, мне было просто тепло. Не было и последствий «купания», даже насморка не последовало. Вот так я чуть не стал подледником. Выручило спокойствие. Получил очередной практический урок жизни с положительным исходом. Но жизнь учитель строгий и даже жестокий. Чаще – исход отрицательный.

Несмотря на наше с Фаей «шапочное» знакомство (всего 2-3 встречи) и пятимесячную переписку, брак наш был удачным, крепким и прочным. Мы полюбили друг друга с первого взгляда и на всю почти полувековую совместную жизнь. Куда бы ни бросала нас судьба, и в какие, ни ставила условия, мы всегда стремились быть вместе. При переводе на новое место службы я делал всё возможное, чтобы Фая была со мной. Когда она рядом у меня и дело спорилось, и жизнь была насыщенной, полной. Она даже иногда возмущалась тем, что, приехав на новое место и даже не подготовив жилья, срывал её с работы, вызывал к себе. Да и сама она не особенно любила разлуку на длительное время. Когда я, уехал в Москву, сдавать экзамены в Академию, она через месяц прилетела ко мне в Кубинку. Эта взаимная любовь, пронесенная нами через все сорок девять лет нашей совместной жизни, не только помогала нам одолевать трудности и невзгоды. Она была источником нашей радости, наших успехов во всех делах, мыслях, планах. С большой нашей взаимной любовью на устах она и ушла из жизни. 11 июня в девятом часу вечера, сидя рядом со мной на диване она сказала: «Ох, как я тебя люблю, Коля!». А в 21:00, 11.06.1997, т.е., через несколько минут, скончалась.

Слова любви мы произносили вслух редко. Любовь друг к другу всегда была в наших сердцах, в наших делах, наших поступках. Наша совместная жизнь держалась на ней. На вере друг в друга. Уже много лет, как со мной нет Фаи рядом, но я люблю ее и сейчас как яркое солнце, как путеводную звезду в нашей жизни. Ее нет, но она всегда со мной, она живет во мне каждую минуту, и будет жить, пока не уйду из жизни и я.

Размышляя об этом феномене человеческой жизни, я пришел, может и к ошибочному, выводу. Любовь не есть категория раз и навсегда данная. Сохранить ее в первоначальном виде практически невозможно. Она проходит, ее не удержишь. Любовь как живой организм, как растение. Она развивается, изменяется. Распустившись, цветок очень красив, но его нельзя сохранить. Он либо отцветет и умрет, либо его срежут и засушат. И тогда будет цветок мертвый, без сока и запаха, мумия, труп. Любовь необходимо выращивать. И завтра она уже будет не та, что сегодня, через год другая, а через 20-30 лет уже совершенно не похожая, на первозданную. Но любовь не может расти, крепнуть, развиваться сама. Вокруг нее слишком много врагов, поэтому ее нельзя сохранить первозданной, необходимо ее охранять и выращивать. Наверное, любовь растет, меняется вместе с человеком до глубокой старости и умирает вместе с ним. Когда человеку уже и смерть не страшна. Когда ожидание смерти утрачивает унизительный вкус страха и остается лишь огорчение от того, что жизнь истекает.

 

ИЗ ОКНА ВАГОНА.

В конце июня месяца 1951 года, мы прощались с друзьями, знакомыми, сослуживцами по ЭМШ и с Выборгом. Меня повысили в должности. Для продолжения службы перевели на Север, в поселок Ваенгу. Нам предстояло, уже семейством, следовать по тому маршруту, который я совершил впервые в 1948 году.

Фая с большим интересом рассматривала в окно вагона замечательный летний Карельский пейзаж: могучие деревья, рощи и сплошные массивы зеленых лесов, неисчислимое число речушек, заливчиков, играющих разноцветной радугой зеркала чудесных карельских озер. Мимо окон проплывало пышущее мощью, высокое зеленое и цветастое разнотравье, яркое на местах возвышенных и скрытое туманной дымкой в долинах. Перед взором мелькали то мелкие валуны, раскинувшиеся по плоскогорью, то могучие скалы и утесы, круто обрывающиеся с южной стороны и полого уходящие вдаль – с севера. И чем дальше и выше к северным широтам поднимался наш поезд, тем ниже и реже становились лесные массивы, тем чаще встречались поляны, покрытые низкорослым кустарником, под конец, переходя из лесотундры в тундру. Когда же поезд подошел к ст. Кола, а затем и к Мурманску, редко встречалась даже карликовая березка. Кругом расстилалась безлесая, скалистая и холмистая равнина, покрытая местами мхом и лишайником, а местами совсем оголенным скалистым грунтом.

Сойдя с поезда, прошли к «тещиному языку», как и я 2 года раньше, погрузились в Студебеккеры, поехали дальше. Дорога, вьющаяся вдоль восточного берега Кольского залива, вскоре привела нас в Верхнюю Ваенгу. Поселок Ваенга разместился на правом восточном берегу Кольского залива, в 25-30 километрах от Мурманска. В Нижней Ваенге, вдоль берегов залива, раскинулось несколько деревянных домиков. А в глубине долины 2 больших 3-х этажных кирпичных здания – штаб Северного флота.

На косогоре, разделяющем Верхнюю и Нижнюю Ваенгу, редко стояли отдельные одноэтажные «финские домики», деревянные, некоторые на сваях. Чтобы подняться в верхнюю часть поселка, нужно было прошагать по круто поднимающимся трем лестничным маршам, длиной от 300 до 500 метров. В Верхней Ваенге, по обеим сторонам единственной улицы, расположились двухэтажные деревянные дома, как правило, по 4 квартиры в каждом. Здесь же было уже и несколько кирпичных двухэтажных зданий. В них размещались комендатура, роддом и наше Строительное управление Северного флота. В полит отдел этого СУ я и был назначен помощником начальника по комсомольской работе. Самым крупным домом на этой улице был Дом Офицеров, тоже деревянный.