Вместе с вертикальным делением рода и природы по уровни верха – центра – низа аналогично делятся зафиксированные в них сознание и язык, что видно на примере песнопения – удгитхи. В вертикальном слоговом делении удгитха передает вертикальную трехчастную дифференциацию речи, человеческого тела, тела природы и сознания в Ведах: “Речь есть Риг. Поэт произносится Риг без вдыхания и без выдыхания. Риг есть Саман. Поэтому поется Саман без вдыхания и выдыхания. Саман есть удгитха. Поэтому поют удгитху без вдыхания и без выдыхания. Следует размышлять (медитировать) над слогами удгитхи: уд ги, тха. Уд – дыхание, благодаря дыханию человек растет. Ги - речь, речью названы гирас. Тха – пища, на пище все это основано. Небо – уд, воздушное пространство – ги, земля – тха. Солнце – уд, ветер – ги, огонь – тха. Самаведа – уд, Яджурведа – ги, Ригведа – тха” [92, 343 ].
Естественно, что духовно-телесное трехчастное и пятичастное деление космоса, введенное в вертикальные и горизонтальные ритмы, дает различные пятнадцатиричные сочетания смысловых узоров и пения в ткани Неба, Земли и вещей между ними: “Тройное знание есть звук хим. Три мира– это прастава. Огонь, воздух и солнце – это удгитха; звезды, птицы и лучи света – это пратихара; змеи, гандхарвы и предки – это нидхана. Это саман, вытканный на всем... Это триады, которых пятеро. Больше чем они, нет ничего” [92, 372–373].
Нетрудно видеть, что с телесной вертикальной дифференциацией рода и природы дифференцируется миф, ритуал и табу. Совсем как китайский Хуньдунь или Фэн-Хуан, индийский Агни тоже есть песня, только в данном случае песня вполне определенной природной сферы низа-Земли: “Поистине укта – это земля. Ибо из нее возникают все существа. Ее песнь – Агни. Его восемьдесят стихов – это пища, ибо благодаря пище достигают всего. Укта – это воздушное пространство, ибо в воздушном пространстве летают птицы, ибо в воздушном пространстве передвигаются люди. Его песнь – ветер. Его восемьдесят (стихов) – пища, ибо благодаря пище достигают всего. Укта – это также то не ибо его дарами живут все существа. Его песнь–беспредельность. Ее восемьдесят (стихов) – пища... Укта – это человек...” [17, 74–75 ]. В мировоззренческом делении мира на три уровня образуется небесный, поднебесный и земной миф, ритуал и табу. В этих формах воспроизводства и фиксации идей сознания намечается социальная градация языка. Складывается язык общественных верхов, центра и низов, т. е. своеобразный социальный диа
[68]
лект. Каждый социальный уровень языка проецируется в генеалогию первопредков вместе с собственным мифом, ритуалом и табу. Язык верхов соотносится с первопредками природно-родового верха, язык центра – с первопредками центра и т. д.
Древние индийцы и китайцы прилагают много усилий для разработки концепций языка, которые входят в систему общефилософских представлений. Индийская Брихадараньяка говорите вертикальной триаде имени, образа и деяния в тождестве с Брахманом и Атманом: “Это поистине тройственно, (состоит) из имени, облика и действия. Источник имен – речь, ибо из нее возникают все имена. Она для них общая, ибо она общая для всех имен. Она–их Брахман, ибо она носитель всех имен. Далее. Источник обликов - зрение, ибо из него возникают все облики. Оно для них общее, ибо оно общее для всех обликов. Оно – их Брахман, ибо оно носитель всех обликов. Далее. Источник действий – Атмаи, ибо из него возникают все действия. Он для них общий, ибо он общий для всех действий. Он –их Брахман, ибо он носитель всех действий. Эти трое вместе суть одно – это Атман. Атман, будучи единым, тройственен. Он бессмертное, окутанное истиной. Поистине дыхание есть бессмертное, имя и облик – истина. Ими окутано это дыхание” [17, 144–145]. Индийцы и здесь последовательно проводят идею всеобобщающей родовой сущности Брахмана-Атмана.
У китайцев по “И цзин” идеи сознания фиксируются в природно-родовом теле и его узорах, в духе, образе, речи, афоризме и имени. Каждый из них размыкается на уровни и сферы согласно пятичастной горизонтали и вертикальной триаде Неба, Поднебесной и Земли. Дух – ближайший к телесной сущности природы и человека носитель идей сознания. Он составляет основу речи и творит ее: “Дух - то, что сокрытно единит тьму вещей и творит речь” [5, Шогуа, 6]. Дух воплощает в себе внутреннее единство вещей. Тем самым речь, будучи произведенной из духа, может выражать сущность единства вещей и через дух связываться с природно-родовым телом, которое лежит в основе всех смысловых определений. Следовательно, она может быть и телесно-образной, “картиночной”. Человек черпает речь и в духе, и в телесных образах наверху, в центре и внизу Поднебесной.
Первоначально, речь янь в представлении китайцев – это нераздельное с природой и родом звучание, которое при горизонтально-вертикальном самоустроснии космоса “преломляется” дуань в его плоскостях и объемах и становится “афоризмами” цы. Об этом говорит “И цзин”: в Переменах “прямая (прямолинейная) речь и преломленные афоризмы – все есть” [5, Сицы, ся, 6 ].
[69]
Речь обладает бытийственной силой природы и человеческого рода. Она звучит из уст Поднебесной, которая вещает от своего лица как синоцентрическое человечество, природа, совершенно-мудрый человек шэнь жэнь и цзюньцзы “сын правителя”, “благородный”. Речь должна строится по алгоритму движения черт гексаграмм и афоризмов Перемен, т. е. по порядку своих духовно-телесных звеньев. В этом дается гарантия правильного речевого воспроизведения метморфоз космоса, по которым предвидится будущее общественного и индивидуального человеческого действия. “И цзин” рекомендует человеку: “Составь по ним (чертам и афоризмам речь) и говори, реши по ним – и действуй. Составлением (речи) и решением воссоздашь их (Перемен) метаморфозы-изменения” [5,Сицы, шан,8].
Речь является одним из основополагающих принципов Дао совершенномудрого человека: “ Перемены содержат Дао совершенномудрого человека. Четыре положения в нем: в речах ставить превыше всего их (Перемен) афоризмы, в действиях ставить превыше всего метаморфозы...” [5, Сицы, шан, 10]. Речь входит и в состав метода управления цзюньцзы народом и даже обуславливает движение Неба и Земли как социально-природных сфер Поднебесной: “Речи и действия – то, посредством чего цзюньцзы движет Небо и Землю” [5, Сицы, шан, 8].
Все значимые характеристики речи, афоризмов, имен и смысловых узоров вытекают из духовно-телесной упорядоченности китайского космоса. Она копируется структурой триграмм и гексаграмм “И цзин”, а в них речью, афоризмами и именами. Таким образом, здесь еще раз прослеживается мыслительное единство природной веши, духовного образа и речевого знака. Они строятся по единым пластическим принципам с последовательной фиксацией (копированием) при переходе от одного к другому одних и тех же идей сознания: “Мудрец сказал: “Цянь (гексаграмма Небо) и Кунь (гексаграмма Земля) – врата Перемен. Цянь – ян-вещь (светлое, мужское начало). Кунь – инь-вещь (темное, женское начало). Инь и ян сочетаются Дэ (качествами) и твердый и мягкая (инь и ян, черты гексаграмм) обретают тело. Ими придается тело составу (Перемен) Неба и Земли, через них постигается просветленная духом Дэ. Их названия и имена различ-, ны, но их не больше, чем соответствующих им классов (вещей). Они – смысл градации мира сущего. В Переменах – явное уходит, искомое приходит, сокровенное проявляется, очевидное скрывается. (Перемены) открывают и надлежащее именуют различные вещи, (в них) прямая речь и преломленные афоризмы – все есть. Их указания дальновидны, их афоризмы – узоры (тела) природы), их речи мелодичны и гармоничны (попадают в центр),
[70]
их тела упорядочены и взвешены, их основа удвоена, чтобы помочь народу идти (в космическом движении), чтобы просветить народу возвещения об утратах и обретениях” [5. Сицы, ся, 6 ].
Этот фрагмент текста “Сицы чжуань” подытоживает учение о речи, афоризмах и именах в “И цзин”. Оно стоит в непосредственной близости к дофилософскому родовому мировоззрению, идеи которого строятся на диалектике ритмов природы, взаимосвязи инь и ян. Эта близость доказывается еще и тем, что движение сознания в объемном теле космоса передается не только абстрактной символикой графического и числового знака, но и посредством движения образа первопредка. В данном случае фигурирует образ Дракона. Возьмем для примера первую гексаграмму Цянь (Небо*), где движение Дракона в уровнях бытия сопровождается афоризмами Г82. 1631.
[71]
Образ китайского Дракона является здесь носителем жизненных смыслов. По его положению в космосе строится поведение человека и дается предполагаемый результат действия. Мировоззренческая важность этого образа заключается в том, что он начинает спиральную ленту образов и афоризмов китайских Перемен, это его комментарий. В природно-родовые циклы образ Дракона вписан навечно и навечно он соединяет в себе идею жизни неуходящего родового прошлого, длящегося настоящего и повторяющегося будущего.
