Несохранившиеся произведения Татиана

Почти в то же время весьма плодовитым церковным писателем был Клавдий Аполлинарий, епископ Иерапольский. Первое упоминание о его литературной деятельности в качестве антимонтанистического писателя находится у антиохийского епископа Серапиона (ок. 200 г.), который в своем послании к Карику и Понтию, направленному против монтанистов, пишет: «Чтобы вы знали, с каким сильным отвращением смотрело все живущее на земле братство на это ложное училище так называемого нового пророчества, я посылаю к вам сочинение (γράμματα) блаженнейшего Клавдия Аполлинария, который был епископом в Иераполе в Асии» (у Евсевия, Hist. eccl. V, 19.2). Сочинение Аполлинария имело ряд подписей или мнений, в которых епископы различных областей высказались против монтанистического движения; некоторые из этих подписей сохранены Евсевием. Из этого можно заключать, что это произведение Аполлинария было собственно окружным или пастырским посланием, почему и Серапион назвал его γράμματα. Время происхождения этого послания не может быть определено с точностью, — полагают около 170 г., что согласно со свидетельством Евсевия, который сочинения против фригийской ереси относит к позднейшему времени литературной деятельности Аполлинария (Hist. eccl. IV, 27). Сам Евсевий так отзывается о значении противомонтанистической деятельности Аполлинария: «Сила, поборающая по истине, противопоставила упомянутой катафригийской ереси крепкое и непобедимое оружие в Аполлинарии Иерапольском.., а с ним и во многих других, живших в то время ученейших мужах» (Hist. eccl. V, 16.1).

В других дошедших до нас памятниках II и III в. имя Аполлинария не упоминается. Евсевий несколько раз говорит о литературной деятельности Аполлинария (Hist. eccl. IV, 21; 26.1; 27). Он называет его вместе с Мелитоном, епископом Сард, и причисляет к тем писателям, произведения которых, дошедшие до него, содержат «заключенное ими в письмена православие апостольского Предания и святой веры» [(Hist. eccl. IV, 21)]. В другом месте (IV, 26.1) он пишет: «В это время особенно славились Мелитон, епископ сардийской Церкви, и Аполлинарий, епископ Церкви иерапольской, которые — каждый особо — царствовавшему в то время и упомянутому нами римскому императору (Марку Аврелию) подносили речи в защиту нашей веры». Обобщая имеющиеся у него сведения о произведениях Аполлинария, Евсевий пишет: «Из сочинений Аполлинария, которых много сохранилось у многих, до нас дошли следующие: слово к вышеупомянутому императору, пять книг "Против эллинов", первая и вторая книга "Об истине"[494], [первая и вторая книга "Против иудеев"][495]и сочинения, писанные им впоследствии против фригийской ереси, которая спустя немного времени произвела сильное волнение, а тогда едва возникала, потому что тогда Монтан со своими ложными пророчицами только полагал начало своему превратному учению» (Hist. eccl. IV, 27).

Когда написаны эти произведения Аполлинария? В «Хронике» (ad an. Abrah. 2187) Евсевий упоминает о епископе Аполлинарии в одиннадцатый год царствования Марка Аврелия[496], и, вероятно, эту дату он взял из произведений самого Аполлинария, и именно из апологии, — если так, то должно признать, что апология написана в 172 г., что согласно и с другим указанием Евсевия, что апология обращена к одному императору Марку Аврелию, который царствовал без соправителя в 169 — 176/177 гг. Что касается пяти книг «Против эллинов» и двух книг «Об истине», то о времени происхождения их ничего нельзя сказать даже предположительно.

Автор Chronicon paschale (VII в.) знает такое произведение Аполлинария, о котором не упоминает и Евсевий, именно — сочинение Шр1 του πάσχα (PG 92. Col. 80-81). Сам Евсевий дает ясно понять, что его перечисление произведений Аполлинария не отличается полнотой (Hist. eccl. IV, 27), а потому умолчание его о названном сочинении не может служить доказательством против подлинности его. Напротив, представляется весьма вероятным, что Аполлинарий письменно изложил свое мнение по вопросу о праздновании Пасхи, который в то время так волновал малоазийских христиан. Автор «Пасхальной хроники» приводит из этого сочинения два места, из которых, по-видимому, можно заключить, что Аполлинарий был противником малоазийской или квартодециманской практики[497].

Феодорит также знал произведения Аполлинария; он называет его «мужем, достойным похвалы, со знанием Божественного соединившим и внешнюю ученость» (Haeret. fab. comp. III, 2), и говорит (I, 21), что он, наряду с Музаном и Климентом Александрийским, писал против севериан (энкратитов). Фотий нашел в Константинополе списки трех апологетических произведений Аполлинария: Προς Έλληνας [Против эллинов], Пер! ύσφίας [О благочестии[498]] и Пер! αληθείας [Об истине] (Biblioth. 14), и из чтения их вынес убеждение, что автор был замечательный человек и писал превосходным языком (αξιόλογος Sk о άνήρ καΐ φράσ ι αξιολογώ κχρημένος). Ad. Harnack[499]находит, что Фотий дает свидетельство о новом произведении Аполлинария — Пер! βύσίας, не упомянутом Евсевием. Но, кажется, с большим основанием отождествляют[500]это произведение с апологией, адресованной Марку Аврелию, так как пер! ύσφίας более или менее однозначаще с йтер της πίστ€ως [в защиту веры] у Евсевия.

Все перечисленные произведения не дошли до нас, и мы лишены возможности высказать суждение об этом «достойном похвалы» и очень образованном (Феодорит) знаменитом муже и превосходном писателе (Фотий), бывшем, по воле Провидения, крепким и непобедимым оружием против катафригийской ереси (Евсевий).

Св. Мелитон, еп. Сардийский [501]

Среди церковных деятелей и писателей второй половины II в. особенно выдающееся положение и значение в жизни малоазийской Церкви имел епископ Сард в Лидии Мелитон, прославляемый за свою ученость, пророческий дар, чистоту и святость жизни и ревностнейшую защиту апостольского Предания. В прежнее время его неизменно помещали среди апологетов, но в настоящее время это можно сделать только с ограничительными оговорками, так как между многочисленными произведениями Мелитона только одно было апологетического характера. К сожалению, ни одно из его произведений не дошло до нас в полном виде; но из фрагментов и сообщенных Евсевием заглавий утраченных сочинений видно, что интересы Мелитона сосредоточены были на вопросах внутрицерковной жизни и что он дышал, так сказать, иным воздухом, чем прочие апологеты, отличаясь от последних и в некоторых сторонах внутреннего понимания христианства.

Сведения о жизни Мелитона крайне скудны и ограничиваются почти только тем, что сообщает Евсевий. Он был епископом Сард в Лидии (Hist. eccl. IV, 13.8; 26.1); уже при Антонине Пии он привлек к себе внимание широких кругов христианского общества (IV, 13.8: γνωριζόμνος [известный]) и при Марке Аврелии находился на высоте своей славы (IV, 21; 26.1: ήκμαζα [был в расцвете]). Он путешествовал в Палестину, о чем сам сообщает в предисловии к одному из своих произведений (Έκλογαί), сохраненном Евсевием (Hist. eccl. IV, 26.[13—]14). Мелитон умер раньше 190 г., так как к тому времени, когда Поликрат Эфесский писал к Виктору Римскому по вопросу о Пасхе, он был уже среди почивших малоазийских деятелей (Hist. eccl. V, 24.2—5). Репутация его как святого мужа стояла очень высоко. Поликрат в упомянутом послании причисляет его к великим светилам малоазийской Церкви (μεγάλα στοιχεία), называет его евнухом (τον έύνοϋχον), т. е. человеком самой воздержной жизни, и свидетельствует, что он отличался не только высокими нравственными качествами, но и духовными дарованиями в такой выдающейся степени, что почитался как пророк: «Он все делал, — говорит о нем Поликрат, — по внушению Святого Духа и почивает в Сардах, ожидая посещения небесного, когда он воскреснет из мертвых» (Hist, eccl. V, 24.5); а Тертуллиан в утраченном произведении De ecstasi (lib. VII[502]), написанном против православной Церкви в защиту Монтана, по свидетельству Иеронима (De vir. ill. 24) удостоверял, что Мелитон очень многими почитался за пророка. Это подчеркивание пророческих дарований Мелитона стоит в несомненной связи с современной ему борьбой Церкви против монтанизма. Известно, что православные борцы с монтанизмом в Малой Азии против новых экстатических пророков не только настаивали на том положении, что пророческие дарования продолжатся в Церкви до второго пришествия, но и указывали вместе с тем на целый ряд собственных пророков. До Кодрата и Аммии, т. е. до времени, которое непосредственно предшествовало выступлению Монтана, лица, на которых ссылались православные и монтанисты, были одни и те же (преимущественно Агав, Иуда, Сила, дочери Филиппа, Аммия и Кодрат), но дальше разделялись. У катафригийцев выступили Монтан, Максимилла и Прискилла, у православных были свои пророки (ср. аноним у Евсевия, Hist. eccl. V, 17), среди которых почитался и Мелитон. Принимал ли сам Мелитон участие в борьбе с монтанизмом, точно неизвестно. Из Послания Поликрата видно, что Мелитон был представителем квартодециманской практики в вопросе о праздновании Пасхи.

Важное свидетельство о выдающемся литературном таланте Мелитона дает Тертуллиан. В названном произведении De ecstasi он, по свидетельству Иеронима, осмеивает «изящный и риторический талант» Мелитона. Из третьего века мы имеем три свидетельства о литературной деятельности Мелитона; два из них принадлежат Оригену. В комментарии на псалмы (Comment, in Ps. 3 ad Inscr.) Ориген ставит вопрос, кто такой Авессалом. Одни, говорит он, думают, что он — образ Иуды предателя, другие видят в нем образ диавола: «По крайней мере, асиец Мелитон говорит, что он — образ диавола, который восстает против Царства Христа. Только это заметил Мелитон, не изъясняя точнее места». Другое свидетельство Оригена сохранил Феодорит[503](Quaest. in Genes. 20). Здесь Мелитон причисляется к тем, которые богоподобие человека хотели видеть и в теле (антропоморфизм) и в подтверждение этого ссылались на богоявления. Ориген сообщает, что Мелитон написал особое произведение об этом: кос! Μελίτων συγγράμματα καταλλοιπώς πφΐ του ένσώματον είναι τον Θόν [и Мелитон, оставивший сочинение о том, что Бог воплотился[504]]. Наконец, автор «Малого лабиринта» (Ипполит), писавший в Риме ок. 230 г., также упоминает о произведениях Мелитона. Как уже было сказано, против утверждения последователей Артемона (динамистическое монархианство), что их христология была господствующим учением до конца II в., автор ссылается прежде всего на Священное Писание, а потом на сочинения некоторых братий, появившиеся до времен Виктора и написанные в защиту истины против язычников и против бывших в то время ересей: «Я говорю, — продолжает он, — о книгах Иустина, Мильтиада, Татиана, Климента и многих других, которые все Христа называют Богом. Притом, кому не известны книги Иринея, Мелитона и прочих, в которых Христос именуется Богом и человеком?» (apud Euseb., Hist. eccl. V, 28.4-5). Способ выражения автора приведенного свидетельства ясно говорит о том, что произведения Иринея и Мелитона были широко распространены и известны и имели важное значение в поднятых тогда догматических спорах. В частности, из сопоставления Мелитона с Иринеем необходимо заключать, что первый пользовался высоким авторитетом в христианском обществе как отец Церкви.

При всей скудости сведений о литературной деятельности Мелитона в источниках II и III вв., мы узнаем из них, что имя Мелитона в период от 190 до 230 г. известно было и почиталось в Малой Азии, Александрии, в Риме и Карфагене. Более подробное сообщение о литературной деятельности Мелитона дает Евсевий; от него мы узнаем, что Мелитон был одним из плодовитейших христианских писателей царствования Марка Аврелия. Он называет около двадцати произведений Мелитона, но при этом дает понять, что он не ручается за полноту своего списка (Hist. eccl. IV, 26). Из позднейших писателей только Анастасий Синаит (VII в.) дополняет Евсевия указанием двух произведений Мелитона, не названных историком, и свидетельствует, что еще в VII в. на Синае Мелитона почитали как «божественного и мудрейшего учителя», как «богомудрого». Вообще же в позднейшее время упоминания о Мелитоне весьма редки и память о нем в восточной Церкви исчезла довольно рано.

Евсевий и Анастасий Синаит сообщают о следующих произведениях Мелитона:

1) Апологетическое произведение в защиту христианской веры (Λόγος ύπφ της πίστεως), которое Мелитон представил императору Марку Аврелию (Euseb., Hist. eccl. IV, 26.1; cf. IV, 13.8); оно представляло собой небольшую книжечку — βιβλίδιον (IV, 26.2). Из этой апологии Евсевий приводит три отрывка; в первых двух Мелитон говорит о том произволе и жестокости, в жертву которым отданы беззащитные малоазийские христиане. «Ныне, — говорит он, — чего никогда еще не бывало — подвергается гонению и преследуется новыми указами по Асии род людей богобоязненных. Бесстыдные доносчики и искатели чужого, находя себе повод в указах, [открыто] разбойничают, днем и ночью грабят жителей, ни в чем не повинных». Спустя немного Мелитон продолжает: «И если это делается по твоему повелению, пусть делается так; царь справедливый никогда не захочет чего-либо несправедливого. В этом случае мы с удовольствием принимаем честь идти на смерть и просим тебя только об одном, чтобы ты сам наперед узнал подвижников такого упрямства и потом справедливо решил, достойны ли они смерти и наказания, или освобождения и спокойствия. Если же это определение и новый указ, которого не заслуживает даже неприязненность варваров, вышли не от тебя, то мы еще более просим не презреть нас среди столь явного грабительства». В третьем отрывке Мелитон говорит о том благополучии, какое принесла с собой и будет приносить римскому государству христианская философия, и напоминает императору о рескриптах, которые его дед Адриан и отец Антонин Пий издали в защиту преследуемых христиан. «Наше любомудрие первоначально процвело среди варваров (т. е. иудеев); потом в могущественное владычество твоего предка Августа, встретившись с подвластными тебе народами[505], было для твоего царства добрым предзнаменованием; потому что с тех пор римская держава возвеличилась и прославилась. Ты сделался вожделенным преемником престола и будешь владеть с сыном (Коммодом), если сохранишь то любомудрие, которое возрастало с твоим царствованием и началось с Августом, и которое твои предки чтили наравне с другими верами. А что наше учение расцвело вместе с благополучным началом империи, именно к ее благу, величайшим доказательством служит то, что с владычества Августова не случилось ничего худого, напротив, по общему желанию, все шло счастливо и славно. Из всех императоров только Нерон и Домитиан, склонившись на убеждения некоторых зложелательных людей, старались оклеветать наше учение, и от них-то, через безумное обыкновение клеветать, полилась ложь на последующих христиан. Впрочем, благочестивые твои предки исправили их неведение: они много раз письменно выговаривали тем, которые относительно христиан осмеливались вводить какие-либо новости. Известно, что дед твой Адриан писал как другим, так и проконсулу Асии Фундану; а твой отец, когда уже и ты разделял с ним правление, писал различным городам и, между прочим, лариссянам, солунянам, [афинянам][506]и всем грекам{ чтобы относительно нас они не предпринимали ничего нового. Что же касается до тебя, то мы еще более убеждены, что, питая одинаковые с ними или даже проникнутые высшей любовью к человечеству и мудрости мысли о христианах, ты сделаешь все по нашему прошению» (IV, 26). Так как Мелитон обращается к одному императору и о соправительстве сына его говорит как о будущем факте, то весьма вероятно, что апология написана в то время, когда Марк Аврелий был единодержавным правителем, т. е. в период от 169 до 175-177 гг.

2) Евсевий говорит, что Мелитон написал две книги «О Пасхе» (тсс Περί του πάσχα δύο: IV, 26.2). Из всего этого произведения Евсевий сообщает только следующий отрывок, в котором определяется время написания его: «В проконсульство Павла Сервилия в Асии — в то время, как Сагарис потерпел мученическую смерть, в Лаодикии происходил великий спор о Пасхе, которая тогда пришлась в этот самый день» (IV, 26.3). Но в такой форме указание Мелитона не дает нам ничего для хронологии произведения о Пасхе, потому что точно не установлено время названного здесь проконсула Асии и мученичество Сагариса. Мученика и епископа Сагариса в Лаодикии упоминает Поликрат среди светил Асии после Поликарпа и Фразея и перед Папирием, преемником Поликарпа в Смирне, и Мелитоном [(Euseb., Hist. eccl. V, 24.4—5)]. Но из этого нельзя вывести скольконибудь определенных хронологических заключений. Проконсул Асии с именем Сервилия Павла из других источников неизвестен. В переводе «Истории» Евсевия, сделанном Руфином, стоит не «Сервилий Павел», а «Сергий Павел», и это чтение в настоящее время предпочитается почти всеми исследователями. Сергий Павел в качестве проконсула Асии во второй половине II в. засвидетельствован и в других источниках, хотя годы его управления еще не установлены с точностью[507]. Что касается содержания произведения, то о нем можно говорить только предположительно[508]. Так как Поликрат в своем письме к Виктору ссылается на Мелитона как на сторонника малоазийской практики относительно празднования Пасхи, то естественно допустить, что Мелитон ратовал за квартодециманское предание малоазийской Церкви. В связи с этим понятно, что Климент Александрийский, восстававший против квартодециман, написал свое сочинение «О Пасхе» по поводу (εξ αιτίας), т. е., точнее, для опровержения книг Мелитона «О Пасхе» (Euseb., Hist. eccl. IV, 26.4; cf. VI, 13.9).

3) Далее Евсевий называет «книги "О правом образе жизни и о пророках"» (Περί πολιτείας καΐ προφητών: IV, 26.2). Вероятно, это произведение, равно как и Λόγος περί προφητείας [Слово о пророчестве], написаны по поводу монтанистического движения. Хотя Мелитон нигде не называется противником монтанизма, однако едва ли можно допустить, что такой плодовитый писатель не взялся за перо для определения своего отношения к вопросу, который волновал церковные круги в непосредственной близости и глубоко проникал в церковную жизнь.

4) «О Церкви» (Пер! εκκλησίας).

5) «О воскресном дне» (Пер! κυριακής).

6) «О природе человека» (Пер! φύσεως του ανθρώπου)[509].

7) «О творении человека» (Περί πλάσεως).

8) «О послушании веры» (или «вере»; Пер! ύπακοής πίστεως).

9) «О чувствах» (Пер1 αισθητηρίων). Все списки «Церковной истории» Евсевия имеют: Пер! ύπακοής πίστεως αισθητηρίων, т. е. соединяют два последние произведения в одно: «О подчинении чувств вере» (рус. пер. «Церковной истории»); но исследователями признается здесь несомненная порча текста, и потому обычно разделяют два заглавия.

10) «О душе и о теле» (Περί ψυχής καΐ σώματος).

11) «О крещении» (Περί λουτρού).

12) «Об истине» (Περί άληθείας).

13) «О создании и рождении Христа» (Пбр1 κτίσεως καΐ γ£νέσ€ως Χρίστου)[510].

14) «О гостеприимстве» (Пбр! φιλοξενίας).

15) «Ключ» (ή Κλείς).

16) «О диаволе» (Пбр1 του διαβόλου).

17) «Об Откровении Иоанна» (Пер! της Άποκαλύψως Ιωάννου). Греческие рукописи имеют: Пер! του διαβόλου καΐ της Άποκαλύψως Ιωάννου, но Руфин и Иероним говорят о двух произведениях. Здесь он, вероятно, развивал хилиастические взгляды.

18) «О телесности Бога» (Пер1 ένσωμάτου 0eoü). Ориген говорит о произведении Мелитона (συγγράμματα) Пер! του ένσώματον 6ΐναι τον 0eov. Геннадий Mapсельский ставит в упрек Мелитону и Тертуллиану, что они допускают телесность Бога: nihil corporeum (in Trinitate credamus), ut Melito et Tertullianus [(мы должны веровать, что в Троице) нет ничего телесного, а не как (полагали) Мелитон и Тертуллиан] (De eccles. dogmat. 4).

19) «Извлечения» (Έκλογαί), как объясняет сам автор, «извлечения из закона и пророков относительно Спасителя и всей нашей веры». Произведение это, в шести книгах, написано или посвящено было брату Онисиму (Euseb., Hist. eccl. IV, 26.13-14). В отрывке из него, сохраненном Евсевием, имеет важное значение перечисление ветхозаветных священных книг — первое, какое мы находим у христианских писателей. Мелитон пишет Онисиму: «отправившись на Восток и быв в том самом месте, где все проповедовалось и совершалось, я с точностью узнал книги Ветхого Завета и, составив им список, посылаю его к тебе». Здесь важно отметить выражение παλαιά διαθήκη [Ветхий Завет], которое в этой связи указывает на наличность собраний книг Нового Завета.

20) «О страдании (Христа)» (Είς το πάθος); о нем упоминает только Анастасий Синаит ([Viae dux 12,] PG 89. Col. 197).

21) «О воплощении Христа» (Пер! σαρκώσβως Χριστού), направленное против Маркиона. Значительный отрывок из третьей книги сохранен Анастасием Синаитом ([Viae dux,] cap. 13). Здесь весьма важна в догматическом отношении мысль, что «Один и Тот же,, будучи Богом и вместе совершенным человеком, Он дал познать[511]две сущности Его» (06ος γαρ ων όμου τ€ καΐ άνθρωπος τέλειος ό αύτδς τάς δύο αύτου ούσίας έπιστώσατο ήμιν) [512].

Ни одно из этих произведений не сохранилось до нашего времени. Но кроме отрывков у Евсевия и Анастасия Синаита, найдено еще несколько фрагментов на греческом и на сирийском языках, которые надписываются именем Мелитона и с большей или меньшей вероятностью могут быть отнесены к названным произведениям его; напротив, другие произведения и отрывки на сирийском, армянском и латинском языках носят имя Мелитона не по праву. К первым относятся:

1) Четыре схолии в греческих катенах на книгу Бытия, в которых жертвоприношение Исаака изъясняется в смысле прообраза крестной смерти Христа[513]. Источником этих схолий признают упомянутые Евсевием «Извлечения» (Έκλογαί) из Ветхого Завета; но в то же время находят в них и некоторые позднейшие прибавки (во второй половине первой схолии и всю четвертую).

2) Открытый и изданный кардиналом Pitra[514]фрагмент, который надписывается Пбр1 λουτρού и очевидно принадлежит к сочинению Мелитона, с тем же заглавием, приведенному у Евсевия. Отрывок представляет объяснение или оправдание крещения Господа в Иордане: и земное солнце, луна и звезды купаются в волнах океана. Язык отрывка своей поэтической окраской подтверждает отзыв Тертуллиана об elegans et declamatorium ingenium [изящном и риторическом таланте] Мелитона. 3) Сохранившиеся на сирийском языке с именем Мелитона четыре фрагмента: ex tractatu de anima et corpore[515], ex sermone de cruce[516], de fide[517]Melitonis episcopi urbis Atticae[518][из трактата о душе и теле, из слова о кресте, о вере, Мелитона, епископа аттического города (т. е. Афин)] (о страданиях Господа). Все четыре фрагмента по содержанию тесно связаны между собой и, по-видимому, взяты из одного произведения. В четвертом фрагменте встречается выражение, которое Анастасий Синаит приводит из сочинения Мелитона Ε'ις το πάθος, а надписание первого фрагмента напоминает упомянутое Евсевием произведение Мелитона Шр1 ψυχής και σώματος. Против подлинности их как будто говорит то обстоятельство, что эти фрагменты все вместе или по частям приписываются другим авторам и особенно часто епископу Александрийскому Александру (ум. 328). Но G. Krüger весьма убедительно доказал[519], что фрагменты принадлежат Мелитону и заимствованы из его произведения, которое называлось Пер! ψυχής και σώματος καΐ €ΐς το πάθος и которое Евсевием названо Пер! ψυχής καΐ σώματος, а Анастасием Синаитом — Εις το πάθος. Это произведение Александр Александрийский положил в основание своей проповеди, сохранившейся в сирийском переводе: Sermo de anima et corpore deque passione Domini [Слово о душе и теле, а также о страдании Господа]. Впрочем, на заглавии произведения не настаивает и G. Krüger[520].

Ко второму разряду, т. е. к неподлинным произведениям Мелитона, относятся:

1) Сохранившаяся на сирийском языке[521]в рукописи VI или VII в. апология, которая имеет такую надпись: «Речь Мелитона философа, которую он держал пред кесарем Антонином. И сказал он к Кесарю, чтобы он познал Бога, и показал ему путь истины, и начал говорить таким образом...» Автор начинает свою речь указанием на то, что человеку трудно возвратиться на путь истины после долговременного заблуждения; однако, это возможно. Нельзя оправдывать заблуждения тем, что его разделяют многие: во сколько раз больше безрассудства, если безрассудствуют многие? В дальнейшем он энергично полемизирует против политеизма и идолослужения, обвиняя [язычников] в почитании и поклонении стихиям, солнцу, луне и звездам и делам своих рук, вместо поклонения единому истинному Богу, Которым все существует. В особенности непростительно это заблуждение, когда слово истины слышится по всей земле. Этому заблуждению противопоставляется христианская истина, которая, впрочем, не раскрывается в подробностях. Апология заключается увещанием к императору познать истинного Бога и привести к Нему и детей своих, чтобы всем получить наследие вечности и спастись от участи, которая ожидает всю землю на суде истины и правды.

В настоящее время признается бесспорным, что эта апология не принадлежит Мелитону, прежде всего потому, что в ней нет тех отрывков, какие приводят из действительной апологии Мелитона к Марку Аврелию Евсевий и автор Chronicon paschale. Попытки спасти подлинность ее тем предположением, что сирийская апология представляет собой фрагмент апологии Мелитона, устраняется тем фактом, что она является вполне законченным целым, без всяких пробелов. Нет оснований также допускать, что Мелитон написал две апологии, или что сирийская апология тождественна с другим произведением Мелитона под заглавием Πφί άληθ€ΐας. Кроме того, самый тон апологии, способ выражения мыслей совершенно отличается от той сдержанности и почтительности к императору, какие проявляет Мелитон в отрывке апологии, сохраненном Евсевием. Родиной автора сирийской апологии оказывается Маббуг в Сирии, а не Сарды в Лидии. Наконец, и сирийский текст апологии не обнаруживает никаких признаков перевода с греческого языка, поэтому можно полагать, что апология и первоначально написана была на сирийском языке. Что касается времени происхождения апологии, то оно точно не установлено: «Кесарь Антонин» — слишком неопределенное имя, чтобы на нем можно было основать какие-нибудь выводы, так как это имя носили императоры не только И, но и III в. В апологии нет надежных указаний на происхождение ее раньше Септимия Севера, и более вероятным признается обращение к Каракалле, так как автор апологии особенно подробно останавливается на сирийском культе (cap. 5) и непосредственно после этого обращается к императору; о Каракалле же и его родственниках известно, что они преданы были сирийскому культу, который нашел доступ в императорское семейство со времени женитьбы Септимия Севера на сириянке. Каракалла в 215217 гг. проживал в Сирии и зиму 216/217 гг. провел в Эдессе. Можно предположить, что в это время была написана для него рассматриваемая апология. Каким образом она получила имя Мелитона как автора ее, для решения этого вопроса нет данных. Во всяком случае, этот факт свидетельствует, что Мелитон известен был среди сирийцев своей апологетической деятельностью.

2) Решительно отвергается принадлежность Мелитону армянского фрагмента ex Melitonis epistola ad Eutrepium [из послания Мелитона к Евтрепию],

3) обширного латинского произведения Clavis Scripturae [Ключ Писания][522], опубликованного кардиналом Pitra в краткой и пространной рецензии; это произведение не может быть признано переводом или переработкой произведения Мелитона Κλίς, о котором сообщает Евсевий, так как представляет собой библейский словарь, составленный из произведений Августина, Григория Великого и других латинских писателей, и с именем Мелитона связано не раньше XI в., как об этом свидетельствует рукописное предание.

4) Неподлинны также латинские произведения: De passione S. Joannis evangelistae [О страдании святого Иоанна евангелиста][523], De transitu В. Mariae Virginis [О (про)хождении блаженной Девы Марии][524], Catena in Apocalypsin [катен на Апокалипсис].

Список произведений Мелитона показывает, что он был не только плодовитый, но и многосторонний писатель: он писал против язычников, против монтанистов и Маркиона, рассматривал теоретические проблемы всякого рода, антропологические, догматические, экзегетические и по разным вопросам практической жизни. Усвоение же Мелитону произведений, автором которых он в действительности не был, свидетельствует об уважении и известности, какими он пользовался в позднейшие века. Тем непонятнее столь печальная судьба его многочисленных произведений.

Афинатор философ [525]