S. Своеобразия в приемах выражения категории лица у местоимений

Со своеобразием родовых значений у предметно-личных местоимений со­четаются особенности в приемах выражения категории лица. Местоимения де­лятся на личные и предметные. «Деление на личные и предметные местоиме­ния, — замечает акад. А. А. Шахматов,—не соответствует вполне той грамматической категории одушевленности и неодушевленности, которую мы видели в именах существительных; это деление проводит резкое различие ме­жду лицами и не лицами; лица — это говорящий, его собеседник и все им по­добные; к не лицам относятся и животные, и предметы, и явления. Это видно, например, из того, что, заметив животное, мы не спросим: это кто?, а скорее это что?»!¹ В самом деле, местоимения я, ты, мы, вы служат показателями лица при формах прошедшего времени глаголов. Применение этих местоиме­ний к животным и предметам связано с олицетворением их. Личное местои­мение 3-го лица (он, она, оно, они) означает не только лица, но и живые суще­ства вообще и даже предметы. Однако у этого местоимения в синтаксическом употреблении форм винительного-родительного падежа не обнаруживается тех отличий, которые обязательны для имен существительных в зависимости от их принадлежности к категории одушевленности или неодушевленности. В современном языке форма его является родительным-винительным паде-

жом от он и оно, относясь безразлично к лицам, животным и неодуше­вленным предметам. То же придется сказать о форме ее (нее) от она (с тем лишь исключением, что форма ней с предлогом употребляется только в значе­нии родительного падежа: у ней, около ней). Таким образом, признаки катего­рии лица даже при отнесенности местоимений к предметам неодушевленным тут выступают очень рельефно. Еще характернее и индивидуальнее противо­поставление лица — живого существа и предмета-вещи выражено в местоиме­нии кто — что (и производных). Здесь отличия местоимений от существи­тельных обнаруживаются с особенной рельефностью. Противопоставление значений лица и вещи в кто — что выражено самим корнем, чередованием со­гласных к — ч. В именах существительных категории одушевленности и лица являются лишь разновидностями, подразделениями общей категории пред­метности. В местоимениях, напротив, предмет мыслится или как отклонение от категории лица, или как ее противоположность. Самый прием противопо­ставления значений лица и вещи посредством чередования согласных корня в форме местоимений кто — что, некто — нечто, никто — ничто — граммати­ческое явление, необычное для других категорий.

§ 6. Грамматические и экспрессивно-стилистические отражения категории числа в классе местоимений

Не менее индивидуальны приемы выражения категории числа у предмет­но-личных местоимений. Эти местоимения, в сущности, лишены форм числа. Я, ты не имеют множественного числа. Много я, много ты — эти поня­тия не могут быть непосредственно выражены грамматическими средствами. Местоимения мы, вы имеют другие значения³⁸. Мы (если это слово не отно­сится к одному я) обозначает: я и еще кто-нибудь другой или другие. Так, еще Ф. И. Буслаев, ссылаясь на Боппа, писал: «Я, собственно, не способно к принятию на себя множественного числа, ибо только одно я, и понятие мы содержит в себе не только меня, но и множество других неделимых различно­го рода»³⁹.

Местоимения мы и вы имеют три разных значения:

!. При наличии особой экспрессии они могут обозначать то же лицо, что я и ты. Мы — это я, которое говорит от лица коллектива или которое скры­вает себя за другими, или, наконец, облекает себя атмосферой скромности, авторского величия, торжественной важности. П. А. Каратыгин писал в пре­дисловии к своим «Запискам»: «Не будет ли проглядывать сквозь эту болтов­ню мелочное самолюбьишко мое, где я необходимо будет тут на первом пла­не? Но и то сказать: лучше употребить это короткое местоимение, нежели говорить мы, которое как-то неприятно напоминает наших глубокомысленно мычащих журналистов, а вместе с ними и муху из басни Крылова: «Мы паха­ли». Итак, чтобы не походить ни на тех, ни на другую, лучше говорить я: оно и короче и яснее»⁴⁰. Ср. в письме Н. Шелгунова В. А. Гольцеву (от 1 сентября 1887 г.): «В мы много фальши, и из-за мы я торчит иногда еще больше. Те­перь, впрочем, мы оставлено» (Архив В. А. Гольцева). Вы — это посторонний собеседник, это ты, но с оттенком официальной вежливости и светской, об­щественной далекости*.

* Характерно постановление революционного комитета департамента Тары от 24 брюме­ра 2-го года (1793) в эпоху буржуазной Французской революции:

1. Слово vous — вы при обращении в единственном числе считается изгнанным из языка свободных французов, и место его заступает ш и tot. 2. Во всех официальных и частных документах ш и toi будет ставиться впредь вместо vous в единственном числе.

Для социальной истории форм обращения на вы и на ты небезынтересен диалог между помощником режиссера Нароковым и мещанкой (вдовой оркестранта) Домной Пантелеймо-новной в пьесе А. Н. Островского «Таланты и поклонники»:

2. Мы и вы означают группы лиц, в составе которых находятся первое
и второе лицо. В таком случае эти местоимения говорят не о я и другом
я (или о других я), не о ты и других ты, а о я, ты вместе с другими, в сово­
купности с ними.

3. В сочетании с предлогом с и творительным падежом других местоиме­
ний и существительных мы и вы могут обозначать я и ты, объединенные
с кем-нибудь. Например: мы с тобой (= я и ты); мы с ним (= я и он); мы
с братом (= я и брат); вы с товарищем (= вы или ты и товарищ) и т.п.

Кроме того, мы в обращении ко второму лицу — при выражении участия или насмешки — применяется иногда в значении вы. Например: «Мы, кажется, улыбаемся? Будьте добры, соблаговолите еще раз улыбнуться» (Чехов, «Иванов»).

Могут быть и иные, более сложные, хотя и более индивидуальные при­емы переносного употребления личных местоимений. Таков, например, в дра­ме А. Н. Островского и Н. Я. Соловьева «Дикарка» разговор между Марьей Петровной и Варей, в которую влюблен муж Марьи Петровны:

Марья Петровна: А мы как скучали по тебе! Варя: Кто.мы?

Марья Петровна: Будто не знаешь? Варя: Он...твой...

Таким образом, я и мы, так же как ты и вы, не формы одного слова, а разные слова.

Лишь отчасти похожие, но более смешанные и тесные отношения наблю­даются между формами: он — она — оно и они. Множественное число здесь может обозначать и множество однородных предметов или лиц, и совокуп­ность разнородных лиц и предметов. И все же — это формы одного и того же местоименного слова он.

Таким образом, понятия единственного и множественного числа в отно­шении личных местоимений наполняются совсем другим содержанием, не по­хожим на то, какое они имеют в именах существительных.

Местоимения кто, никто, некто (кто-нибудь, кто-либо, кто-то) имеют формы только единственного числа, но они могут обозначать и нескольких лиц. В таком случае при них возможно множественное число глагола и имени. Например: «И я при всех, кто были в кабинете, торжественно прочел пародию» (С. Аксаков); «Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил» (Л. Толстой, «Война и мир»). Ср. у Пушкина в стихотворе­нии «Рифма — звучная подруга»:

И никто, страшась Зевеса, Из богинь или богов Навещать его не смели — Бога лиры и свирели...

Ср. также: «Кто болтает ногами, кто ковыряет в носу, перемигиваются, передают друг другу разные знаки руками, выделывают разные акробатиче­ские штуки» (Помяловский, «Очерки бурсы»); «Все, кто мог ехать, ехали са­ми собой, те, кто оставались, решали сами собой, что им надо было делать» (Л. Толстой, «Война и мир»); «По средам у ней собираются кое-кто из старых знакомых» (Гончаров, «Обыкновенная история»).

Домна Пантелеймоновна: Неужто всякому «вы» говорить? Нароков: Да, в простонародье все на «ты».

Домна Пантелеймоновна: В простонародье! Скажите, пожалуйста. А ты что за барин?

Интересно в «Войне и мире» Л. Толстого сочетание местоимения кто-то в винительном падеже с формами множественного числа определяющего при­лагательного и приложения-существительного: «Мерзавцы, изменники», — ду­мал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого-то изменников».