Противопоставление прямых (именительного и винительного) и косвенных падежей в склонении имен числительных

Сама система склонения у имен числительных деформирована сравни­тельно со склонением имен существительных и прилагательных. Значение па­дежных форм сильно затемнено, по крайней мере в некоторых группах числи­тельных. Склонение всех числительных распадается на два неравных ряда форм: формы именительного-винительного падежа, с одной стороны, и формы родительного-дательного-творительного-предложного падежей — с другой. В именительном и винительном падежах (прошло две, три, четыре не­дели; истекло десять дней; съесть пять булок) имя числительное выступает в функции определяемого, сочетаясь с родительным падежом существительно­го. В косвенных падежах (не прошло еще двух, трех, четырех недель; по исте-

* Идиоматичность сочетаний всех вообще числительных с родительным падежом имени существительного доказывается: а) архаическими формами родительного падежа существи­тельных в этих сочетаниях, например родительного множественного без окончания -ов в муж­ском роде: килограмм (ср. устар. аршин), сапог, чулок, раз, грамм (ср. также в названиях частей войск: солдат, рекрут, улан, гренадер и т. п.; ср. также: глаз, погон); б) архаическим ударением выражений: два шага, три ряда, четыре часа. Ср. у Блока в поэме «Двенадцать»:

Не видать совсем друг друга За четыре за шага!;

в) сохранением при счете исчезнувших из языка форм, например родительного падежа человек: «.Человек пять мужиков сидело по лавкам» (Слепцов, «Ночлег»).

чении десяти дней; встретиться с пятью знакомыми) имена числительные играют роль определяющих членов, согласуясь в падеже со следующим име­нем существительным.

Что значит это противопоставление? Русская грамматика не вдумывается в этот вопрос, констатируя самый факт и стараясь объяснить его исторически. Объяснение сводится к указанию на то, что в категории современных числительных смешались прежние прилагательные (два, три, четыре), согласующиеся в падеже с определяемы­ми существительными, и прежние существительные (пять, шесть, семь, десять и т. п.), управляющие родительным падежом дополнения. Отсюда развилось проти­вопоставление (сохранивших грамматическое значение былой субстантивности) име­нительного и винительного падежей числительного, которые сочетаются с роди­тельным падежом существительного (две задачи, пять вопросов и т. п.), и косвенных падежей, в которых числительные, подобно прилагательным, согласуются в падеже с определяемым именем существительным ^|ч. Однако это объяснение происхождения грамматического факта нисколько не уясняет смысла его в современном русском язы­ке. Между тем едва ли не здесь скрыт ключ к пониманию смысловой структуры со­временных русских числительных. Формы косвенных падежей — управляемые формы. Но эти формы несут непосредственную тяжесть зависимости лишь в том случае, ког­да обозначают предметность, т. е. являются формами существительных или высту­пают в их функции. Синтаксическая логика этого явления легче всего уясняется в кон­струкциях с глаголом — выразителем действия, которое может быть направлено только на предметы и лица и только ими может объектно разъясняться. (Ср.: изме­нять мужу, жениться на молодой девушке, издеваться над собеседником, надеяться на помощь, разбить чашку и т. п.) Отсюда можно сделать вывод, что у имен числи­тельных процесс отвлечения от предметных значений достиг высшего предела в кос­венных падежах, где числительные стали простыми абстрактными арифметическими определителями существительных, чуждыми всякого оттенка предметности. Правда, есть одна конструкция, где предметное значение будто бы слегка просвечивает в чис­лительных: это разделительные сочетания с предлогом по: по пяти рублей, по пятиде­сяти копеек и т. п. Объясняется эта конструкция тем, что здесь разделительное значе­ние заложено именно в числовом обозначении, которое делается единицей счета, мерой и тем самым ставится в непосредственную зависимость от предлога. Числи­тельное тут выступает в значении собирательной единицы распределяемых, группи­руемых предметов. Таким образом, значения собирательности и разделительности как бы поддерживают, консервируют предметность числительного*. Но грамматическая непоследовательность, немотивированность этой конструкции с предлогом по сказы­вается, с одной стороны, в том, что в сочетаниях с числительными два, три, четыре дательный падеж невозможен (по два, по три, по четыре рубля; ср.: по двести, по триста, по четыреста рублей); с другой стороны, все больше и больше прав приобре­тает в разговорной речи конструкция: по пять рублей, по двадцать штук, по сто ру­блей (по сту рублей понимается уже как архаическое выражение,). Ср., например, в ро­мане Льва Славина «Наследник»: «Случалось, что я произносил в день по шесть-семь речей».

Таким образом, и в этих словесных сочетаниях иллюзия предметности погасает. Эта общность, однородность функций всех косвенных падежей у числительных, опре­делительное, беспредметное значение их дали толчок к утрате различия между ними, к созданию одной формы косвенных падежей у слов сто, сорок и девяносто.

Впрочем, есть еще одна область выражений, где формы косвенных падежей чис­лительных не являются простыми числовыми определениями предмета, а становятся как бы его заместителями, включают предмет в себя. Это разговорные обозначения времени. Чаще всего это указания при посредстве предлога без на то, сколько минут (после половины часа) недостает до следующего часа: без двадцати шесть, без десяти час, без двенадцати десять, без пяти двенадцать и т. п. Ср.: было около одиннадцати

* Ср. замечание Г. Павского: «Предлог по подчиняет себе все другие числа, поставляя их в дательном падеже, а над числами два. три, четыре... не имеет никакой силы. При них он стоит в виде наречия. Еще странность предлога по: имена числительные пять, шесть и т. д. при нем остаются существительными и требуют после себя падежа родительного, тогда как при других предлогах они сочетаются с именами на праве прилагательных...»20

(но ср. также: двадцать пять шестого и т. п.). Эти разговорные выражения обыкно­венно исключают слова минут и часа (хотя в более дробных, точных и более литера­турных сочетаниях может явиться и форма минут: без семнадцати с половиной минут три, без одиннадцати минут двенадцать и т. п.). Ср. также в разговорных обозначе­ниях возраста: ей за тридцать, за сорок; ему под сорок, за пятьдесят и т. п.

Однако все эти эллиптические выражения вращаются в кругу разговорных обо­значений времени. Тут внимание целиком концентрируется на числовых обозначениях, так как названия самих единиц времени (года, часа, минуты) представляются само со­бою разумеющимися. В этих случаях числительные вовсе не опредмечиваются. На­против, можно думать, что в синонимическом кругу предметно-количественных выра­жений (без четверти три, было половина пятого и другие подобные) сами существительные, обозначающие меру времени, как бы теряют наполовину свое пред­метное значение и присоединяются к категории числительных.

Своеобразия бытовых операций над числами и влияние математического мышле­ния ведут к тому, что названия чисел, употребляясь вне сочетания с именами суще­ствительными, несколько выходят за пределы грамматической системы русского язы­ка. Особенно ярко это аграмматическое употребление числительных наблюдается в словесной передаче арифметических формул и вычислений. Например: двадцать пять минус семнадцать будет восемь; девятью девять — восемьдесят один; восемь да три — одиннадцать; один пишем, один в уме; три из семи — четыре; двадцать восемь на семь — четыре; вычитаем из двадцати трех двадцать один; один из трех — два, два из двух - ничего и т. п. Здесь числительные выступают в своей подлинной отвлечен­ной числовой сущности, не отягченной предметными именами.

В этой арифметической функции вне связи с существительными широко употре­бляются числительные во всех падежах (вычесть из пятнадцати восемь, к пяти приба­вить шесть, сложить сорок один с пятьюдесятью тремя, вычесть триста шестьде­сят семь из семисот восьмидесяти одного и т. п.). В этих случаях при сочетании с глаголом к понятию числа присоединяется в русском языке некоторый смутный от­тенок «субстанциональности». И все-таки, несмотря на то что тут числительные вы­ступают в синтаксической роли прямых и косвенных объектов, они не переходят в сферу имен существительных. Они и здесь лишены рода, числа и подлинной пред­метности, так как не могут определяться именами прилагательными. Но в бытовой речи такое употребление имен числительных как абстрактных обозначений математи­ческих величин — вне всякого отношения к миру вещей — встречается сравнительно редко.

Что же касается жаргонно-школьного употребления числительных в значении балльных отметок (получить два, три по русскому языку), то здесь субстантивация очевидна: два, три, четыре, пять в этом значении равносильны двойке, тройке, че­тверке, пятерке.

В таком виде выступают общие принципы взаимодействия между категориями имен числительных и существительных в современном русском языке. Это взаимодей­ствие в косвенных падежах строго ограничено (разделительным управлением с пред­логом по и обозначениями времени, возраста, абстрактных числовых величин). В кос­венных падежах более ярко, чем в именительном и винительном, выступает количественно-определительное, беспредметное значение числительных*. Оно приво­дит к образованию единой формы общего косвенного падежа у некоторых числи­тельных.