Притяжательные имена прилагательные

Притяжательные прилагательные вроде сестрин, -а, -о; отцов, -а, -о и т. п. имеют в именительном и винительном падежах всех родов и чисел, а также в родительном и дательном падежах мужского и среднего рода един­ственного числа только краткие формы. В этих прилагательных отсутствует живой аффикс качественности -ый. Формы склонения резко отличают эти при­лагательные от несклоняемых кратких форм качественно-относительного раз­ряда: притяжательные прилагательные употребляются в функции определения предмета и в функции предиката. Тип их склонения смешанный, совмещаю­щий окончания имен существительных и прилагательных. Естествен вывод: притяжательные прилагательные лишены оттенка качественности, и сама при-лагательность их условна.

Необходимо глубже вникнуть в грамматическую природу притяжа­тельных прилагательных. Прежде всего бросается в глаза некоторое сходство между ними и такими местоименными прилагательными, как мой, твой, наш, ваш, тот, этот. Между обоими разрядами обнаруживается тесная смысловая связь. Оба они не только выделяют предмет, но и индивидуализируют его по­средством непосредственного указания на него самого или посредством указа­ния его владельца. Этой особенностью притяжательные и указательно- или притяжательно-местоименные прилагательные резко отличаются от всех дру­гих. Они выполняют функцию указания (в широком смысле этого слова), а не качественного определения. Сущность этого индивидуализирующего указания легко понять, сопоставив, например, значение таких слов, как женин, сестрин, дядин, папин, нянин, Старостин, бедняжкин, курицын и т. п., со словами вроде лошадиный, гусиный, комариный, соловьиный, куриный, крысиный, львиный и т. п., или слова типа отцов, приятелев, швейцаров и т. д. с прилагательными-на -овский, -ский или -овый, -овой: отцовский, приятельский, кротовый, са­довый, полевой, домовый и т. д.

Формы с членными окончаниями -овый, -иный обозначают не притяжа-тельность, а качественное отношение к кому-нибудь, чему-нибудь или свойст­венность кому-нибудь, чему-нибудь (ср. также значения прилагательных на -ий, -ья, -ье, вроде заячий, телячий, которые в современном языке также принадлежат к типу членных прилагательных)*.

Уже в грамматиках первой половины XIX в. (например, у Н. И. Греча)

* Достаточно сопоставить значения слов пастухов и пастуший, кошкин и кошачий, петухов и петуший, чтобы понять резко выраженную качественность форм на -ий. Об этом же говорит широкое развитие в них переносных значений, например: рыбий темперамент, кошачья живу­честь, телячьи нежности, петуший (или петушиный) задор и т. п. (см. ниже).

притяжательные личные (или частные), происходящие от имени одного опре­деленного существа (женин, львов и т. п.), противополагались родовым, или общим (львиный, женский и пр.)¹².

Павский настаивал на необходимости решительно отделять прилага­тельные усвоительные, т. е. притяжательные, от качественных и относи­тельных прилагательных.

Павский ясно и точно охарактеризовал указательную природу прилага­тельных на -ов, -ин: «Окончание -ов (и -ев, -а, -о) образует имена прилага­тельные, означающие принадлежность или усвоение лицом и животным, и притом усвоение ближайшее, относящееся к одному известному лицу и жи­вотному... Когда усвоение относится не прямо к лицу или известному живот­ному, а к целому обществу лиц или к породе животных, тогда окончание -ов переходит в неопределенную двоечленную форму и принимает вид -овьш, -ая, -ое или -евьш, -ая, -ое... Собственные имена лиц не могут переходить в эту двоечленную форму, потому что собственное имя не может принадлежать многим, но имена названий и должностей человеческих легко принимают окончание -овьш...» ¹³ И о суффиксе -ин Павский писал: «Это окончание -ин во всех отношениях по значению своему похоже на окончание -ов, которым озна­чается ближайшее усвоение» ¹⁴.

Таким образом, прилагательные притяжательные, подобно указательным местоимениям, несут функцию индивидуализирующего, обособляющего ука­зания на принадлежность одному существу, единичному обладателю. Общно­сти качества, выражаемого прилагательным качественно-относительным, здесь противостоит значение индивидуализирующего выделения предмета.

Анализ значений притяжательных суффиксов -ов, -ин может точнее уяс­нить общее содержание категории притяжательности в современном русском языке.

Суффикс -ов, -ев, производящий имена прилагательные от существи­тельных мужского рода на твердый и мягкий согласный и очень редко - в просторечии — от существительных среднего рода и выражающий принадлеж­ность одному определенному (обозначенному основой имен существительных) существу, в книжных стилях литературного языка угасает. Он вытесняется ро­дительным падежом имени существительного, выражающим как единичную, так и коллективную притяжательность. Неудобство притяжательных на -ое состоит в том, что они указывают на принадлежность только единичному ли­цу и не могут обозначать множественного владетеля. Между тем в русском языке установился полный параллелизм между посессионной (притяжатель­ной) функцией множественного и единственного числа. Индивидуальная, еди­ничная принадлежность уже не выделяется грамматически как основной при­знак, как отличительное свойство предмета. Выражение отношений притяжа­тельности между предметом и лицом или коллективом, группой лиц синтаксически закреплено за формой родительного падежа имени существи­тельного и единственного и множественного числа (родительный владетеля). В этом отношении нет соответствия между собственно притяжательными и местоименными прилагательными (ср. употребление мой, твой, свой, наш, ваш в притяжательном значении и отсутствие значения принадлежности у ро­дительного: меня, тебя, себя, вас, нас). Семантический объем притяжа­тельных местоимений гораздо шире. Они имеют целый ряд дополнительных указательных и качественных значений (сверх оттенка прямой притяжательно­сти).

Суффикс -ов, -ев все больше специализирует свое значение как суффикс официальных фамильных имен (Петров, Иванов, Горев, Стеклов, Морева и т. п.). Угасанию и во всяком случае ограничению притяжательных на -ое способствовало семантическое обособление прилагательных на -овый (ср..

крокодилов и крокодиловый). Впрочем, в языке художественной литературы и в устной речи суффикс -ов еще очень живуч^14а.

Ср. у М. Горького: «Неужто отцовы слова так тяжко слушать?» («Меща­не»); у Л. Сейфуллиной: «Старуха... глянула прямо в сыново лицо» («Стару­ха»); у К. Федина: «Черными дырками нор рябила голая, плоская степь, и только с Евграфовым чутьем можно было выбрать в этой ряби настоящее сусликово жилье» («Братья»); у Л. Леонова: «Он уже оплывал, все глубже ухо­дя в тестеву коммерцию» («Скутаревский») и т. п.

Развитие качественности в притяжательных формах связано с устране­нием в них оттенка личной (или единичной) принадлежности. А это дости­гается переводом их в разряд членных полных прилагательных (ср.: отцов и отцовский: отцовское отношение; женихов и жениховский: жениховский вид; братнина и братская: братнина поддержка и братская помощь и т. п.).

Давно замечено, что для обозначения отношения к целому обществу лиц или к породе животных вместо -ов употребляется -овый, -ая, -ое или -евый, -ая, -ое. Например: писцовый («писцовые книги»), китовый, тигровый, бо­бровый, моржовый, осетровый, раковый («раковые шейки») и т. п.

В этих случаях значение принадлежности растворяется в общих оттенках относительной качественности (свойственный кому-нибудь, чему-нибудь, отно­сящийся к кому-нибудь, чему-нибудь, приготовленный, выделанный из кого-нибудь, чего-нибудь и т. п.)¹⁵.

Другой притяжательный суффикс -ин образует краткие прилагательные от названий лиц и животных с окончанием на -а, -я (и реже от слов женского ро­да на мягкий согласный с нулевым окончанием в именительном падеже): ма­мин, тетин, дядин, кошкин, курицын, свекровин и т. п. (ср. суффикс -нин в трех словах, обозначающих принадлежность лицам из родни: братнин, мужнин, провинц. зятнин, а также устар. дочернин)*.

В современном русском языке суффикс -ин служит для обозначения инди­видуальной принадлежности, преимущественно в фамильярно-бытовых и се-мейно-домашних отношениях. Он стойко держится в словах, производных от обозначений родственников, от ласкательных личных имен, а также от офи­циальных женских и мужских имен на -а, -я: тетин, теткин, мамин, мачехин, папин, дядин, нянин, женин, сестрин; Танин, Надин, Колин, Ванин, Варварин, Надеждин и т. п. Например: «Только съезди ты, поклонись гробу матери твоей, да и бабкину гробу кстати» (Тургенев, «Дворянское гнездо»); «На то есть воля батюшкина, чтобы я шла замуж» (Островский, «Бедность не по­рок»); ср. у Чернышевского: «Из хозяйкина кармана было тут тысячи три, не больше» («Что делать?»).

Не подлежит сомнению, что устойчивости этого суффикса способствует ясность его состава: с -ин живо связывается значение единичности, индивидуа­лизирующего обособления (ср. суффикс -ин в форме ед. ч. существительных типа гражданин, дворянин, крестьянин и т. п. или -ина в хворостина, тесина, картофелина и т. д.).

А. А. Потебня так писал об эволюции категории притяжательности в рус­ском языке: «...первоначально всякое притяжательное предполагает существи­тельное в значении особи и есть притяжательное личное. <.••> Позднее... особь синекдохически принимается за образец рода, мыслится при производ­ном прилагательном все неопределеннее, причем это прилагательное перехо­дит к значению притяжательного родового и относительного, т. е. прибли­жается к безотносительному, качественному. Чем древнее строй языка и чем образнее в этом языке обычное мышление, тем обычнее употребление суф-

* К ним примыкает областное просторечное сынин. Ср. употребление этого суффикса в? русском языке XVI —XVII вв.¹⁶

фиксов, присвоенных потом притяжательным личным там, где нынешний ли­тературный язык требует притяжательных родовых и относительных»¹⁷.

Обособление или угасание продуктивности суффикса -ов и сужение круга образований на -ин свойственны преимущественно книжному языку (ср. заме­чания Р. Кошутича и А. М. Пешковского)¹⁸.

В языке художественной литературы (особенно в драматической речи, в сказовых и диалогических формах прозы) и в устном просторечии еще упо­требительны оба типа. Ср. у Ф. Сологуба в повествовательном стиле: «Вне­запное цыганкино появление испугало его» («Мелкий бес»). Но тенденции рас­ширить их функции, особенно в сторону вещных образований, не привились. Например, у Маяковского: ребровы дуги, стеганье одеялово, губы вещины, по­становление испрлкомово и т. п. Ср. у него же «скрипкиной речи» * и т. п.

Однако не подлежит сомнению, что употребительность отдельных форм притяжательных неодинакова. Совсем вымирают нечленные формы родитель­ного и дательного падежей мужско-среднего рода у слов с суффиксами -ов и -ин. По отношению к другим падежам наблюдается разница в употреблении прилагательных на -ов и на -ин. Притяжательные на -ов, по-видимому, приме­няются преимущественно в формах именительного и винительного падежей единственного и множественного числа, очень редко в формах женского рода единственного числа с окончанием -ой, главным образом в предложном паде­же (в отцовой шубе), и еще реже в косвенных падежах множественного числа. От притяжательных на -ин широко употребительны не только краткие формы именительного и винительного падежей, но и полные, членные формы всех косвенных падежей.

В русском литературном языке XIX в. под влиянием просторечия краткие формы родительного и дательного падежей мужского и среднего рода един­ственного числа у притяжательных на -ин вытесняются членными, полными образованиями, например у Л. Толстого: «Три версты... отделяли церковь от тетушкиного дома» («Воскресение»); у Салтыкова-Щедрина: «Порфиша и се­бя, и семью — все вверил маменькиному усмотрению» («Господа Головлевы»); у Ф. Достоевского: «В углу установлен был большой глиняный таз с водою, приготовленный для ночного мытья детского и мужниного белья» («Престу­пление и наказание») и т. п. Ср. также у И. С. Тургенева: «возле матушкиного кресла» («Первая любовь») и др. В современном языке у Безыменского: «И вот недавно заехал к маме из нового ячейкиного дома» («Партбилет») и т. п.

Как в суффиксе -ов, так и в суффиксе -ин переход в членную форму (-иный, -ая, -ое) связан с устранением притяжательного значения. Слова на -иный имеют значение качественно-относительное и образуются только от названий животных: воробьиный, голубиный, гусиный, журавлиный, звериный, змеиный, куриный, лебединый, лосиный, лошадиный, львиный, муравьиный, орлиный, ос­линый, пчелиный, соколиный, утиный, ястребиный и т. п. Ср. у Тургенева в «Дневнике лишнего человека»: «возбужденный гусиным выражением моего лица».

С категорией индивидуальной притяжательности 'тесно связаны продуктивные фамильные обозначения лиц на -ов, -ин (Иванов, Блохин и т. п.). Круг их производ­ства шире, чем притяжательных. Они образуются не только от названий живых существ, но и от имен существительных, принадлежащих к категории неодушевленности. В этом случае «имя неодушевленное или имя среднего рода становится прозвищем человека и, таким образом, делается как бы уже названием одушевленного существа», - писал К. С. Аксаков'в.

* Слова с суффиксом -ий, -ья, -ье (вроде вопли автомобильи и т. п.), несмотря на своеобра­зие форм именительного и винительного падежей, являются характерным примером синкретиче­ского притяжательно-относительно-качественного употребления имен прилагательных.

Между тем вообще от имен существительных среднего рода (за исключением обозначений фамилий) не образуются притяжательные на -ов и -ин, так как имена среднего рода, не обозначая лиц, не мирятся с понятием «личного права собственно­сти» ²⁰.

Известно, что в древнерусском быту вплоть до эпохи западноевропейского влия­ния прозвища имели широкое распространение рядом с христианскими именами. Бы­товое употребление даваемых церковью имен было ограничено всякого рода рели­гиозными табу. Не подлежит сомнению, что прозвища отразились в фамилиях. Фамилии на -ов, -ев производятся преимущественно от имен существительных одуше­вленных и неодушевленных мужского (не на -а) и среднего рода, реже — от слов жен­ского рода, еще реже — от основ прилагательных и глаголов, например: Карпов, Вино­градов, Садовников, Терпигорев, Малышев, Горохов, Горев, Солнцев, Кирпичов, Золотое и т. п.; ср.: Акулов, Широков. Фамилии на -ов в мужском роде, кроме формы твори­тельного падежа на -ым (безударное и поэтому близкое к -ом), закрепили за собою окончания склонения существительных. То же явление наблюдается и в фамилиях на -ин, образуемых преимущественно от слов женского рода на мягкий согласный и от слов на -а (как мужского, так и общего, и женского рода), например: Воеводин, Воло­дин, Громилин, Костин, Анашкин, Федин, Дурылин и т. п. Фамильные имена на -ин от­личаются от притяжательных и ударением. Притяжательные имеют неподвижное уда­рение: слова с суффиксом -ов имеют ударение или на основе существительного, если в производящем имени существительном ударение неизменно сохраняется на том же слоге (приятель — приятелев), или на самом суффиксе -ов, если производящее суще­ствительное переносит ударение на окончания (отцов, ср.: отец —отца; царёв, ср. царь — царя); в притяжательных на -ин ударение обыкновенно падает на коренной слог независимо от места ударения в производящем имени существительном ('напри­мер, сестрин, но сестра; женин, но жена). Между тем в фамилиях на -ин место уда­рения обусловлено положением ударения в формах производящего имени существи­тельного (Блохйн, Блохина от блоха; Свиньйн от свинья; Гаршин от Гарша, т. е. от ласкательной формы имени Герасим — Гарасим и т. п.). Фамильные имена на -ов, за единичными исключениями, отражающими древнее или областное ударение (напри­мер, Иванов от Ивана), имеют то же ударение, что и притяжательные прилагательные. Фамилии мужского рода на -ин склоняются так же, как и фамилии на -ов.

Но фамилия лиц женского пола теперь гораздо ближе к именам прилагательным. В них родительный, дательный, творительный и предложный падежи имеют оконча­ние -ой в соответствии с членным склонением прилагательных. Характерно резкое грамматическое отличие женских фамилий от обозначений отчества, которые как в мужском, так и в женском роде изменяются по системе склонения существительных (Васильевич, -а, -у, -ем, -е; Петровна, -ы, -е, -ой, -е). Отличия в склонении фамилий женского рода объясняются не только поздним переходом их в существительные, но и социальными причинами — положением женщины в дореволюционном обществе. Так как фамилия жены определялась фамилией мужа (как фамилия детей фамилией отца), то, по-видимому, женская фамилия долго рассматривалась как форма притяжа­тельного прилагательного, производная от соответствующей мужской фамилии: фа­милия Петрова собственно значила — принадлежащая Петрову и т. п. Необходимо прибавить, что во множественном числе фамильные имена склоняются так же, как имена прилагательные: Ивановы, Ивановых, Ивановым, Ивановыми, Ивановых.

Гораздо раньше субстантивировались названия городов и поселений на -ов. Правда, в русских грамматиках XVIII и первой четверти XIX в. эти собственные име­на относятся к тому же разряду, что и фамилии. В творительном падеже для них указывается окончание -ым, -им (под Азовым). Но уже в «Практической русской грам­матике» Н. И. Греча отмечается, что «имена Киев и Псков и кончающиеся (т. е. окан­чивающиеся.—Д. В.) на -ск, -цк, -ель (Тобольск, Бежецк, Ярославль) склоняются, как существительные»²¹, т. е. в творительном падеже имеют окончание -ом(-ем). В «Рус­ской грамматике» А. X. Востокова также говорилось, что «имена городов Киев, Псков (Ростов, Гдов и некоторые другие. — В. В.) склоняются и в творительном паде­же, как существительные: Киевом, Псковом ^вместо -вым)»²². В «Исторической грам­матике» Ф. И. Буслаева дается общее и определенное указание, что «краткие прилага­тельные имена относительные, сохранившиеся в названиях городов»-³, склоняются как существительные (например, за Киевом, Полоцком и т. п.). Но тут же находится противоречащее замечание, что все прилагательные на -ов и -ин, обращенные в имена

собственные лиц и городов и пр., имеют в предложном падеже окончание -е, а в тво­рительном -ым(-им). А. А. Шахматов в «Очерке современного русского литературно­го языка» стремился устранить это противоречие и точнее определить правила обра­зования творительного падежа от названий городов в книжном языке. По наблюде­нию А. А. Шахматова, имена городов на -ов, -ев и -ин (так же как и все нг -ск и на мягкий согласный) целиком переходят в склонение имен существительных, если они утратили связь с притяжательными прилагательными (например: под Глуховом, под Черниговом, с Киевом, с Ростовом, с Гдовом, под Кашином и т. п.). В этом случае именное окончание появляется и в творительном падеже. По-видимому, то же прави­ло относится и к названиям городов и селений среднего рода на -ово (Сормово, Колпи-но). Но «названия городов, стоящие в сознании говорящих в прямой связи с тем или другим именем, склоняются так же, как фамилии: Романов, Борисов, Юрьев, Царицын, имеют именные окончания во всем склонении (ед. ч.), кроме, однако, творительного падежа: с Романовым, с Царицыным»²⁴.

В современном языке, отчасти под влиянием живого произношения, в котором заударные окончания -ом и -ым совпадают, отчасти под влиянием стремления избе­жать омонимии (с М. И. Калининым, но с городом Калинином), наблюдается тенден­ция закрепить в письменном языке окончание творительного падежа -ом за всеми на­званиями городов с суффиксами -ов, -ин, -ово, именительного -ино (если они склоняются, а не консервируются искусственно в форме им. п.).

Таким образом, совершенно очевидна хилость группы нечленных притя­жательных на -ов, -ин. Находясь на периферии класса имен прилагательных, эти притяжательные синтаксически тяготеют к слиянию с качественно-относи­тельными словами (ср. членные формы косвенных падежей женского рода, творительного и предложного мужского и среднего рода, членные формы кос­венных падежей множественного числа). Но этому объединению мешает отте­нок индивидуализирующей, личностной принадлежности, так ярко окраши­вающий притяжательные прилагательные. А. М. Пешковский очень тонко заметил: «В прилагательных типа братнин, отцов суффиксы -ин и -ов обозна­чают прямую принадлежность (не просто отношение!), а значение это само по себе связано с отвлечением от тех или иных качеств; мы им указываем, что предмет всецело со всеми своими качествами, каковы бы они ни были, принадлежит другому предмету»²⁵ (вернее: указанному основой имени суще­ствительного данному единичному лицу).

Притяжательные на -ов, -ин застывают на стадии указательных слов, обо­значающих единичного владельца. Этот узкий круг употребления кладет ре­зкую грань между ними и качественно-относительными прилагательными. Отдаляются от них и местоименно-указательные прилагательные, в которых все более развиваются разнообразные оттенки качественных значений.

Для того чтобы закончить обзор притяжательных прилагательных, сле­дует рассмотреть еще относительные прилагательные с суффиксами -ий, -ья, -ье, которые и по лексическому значению, и по формам (именительного и ви­нительного падежей) частично примыкают к кратким притяжательным (-ья, -ье; -ью, -ье); ср. архаические формы в идиоматизмах: «По щучью веленью все тебе готово» (А. Кольцов, «Первая песня Лихача Кудрявича»); ср. в доре­волюционном официально-школьном выражении закон божий: «преподавание закона божия»; «получить двойку по закону божию»; ср. у Ф. М. Достоевско­го в «Униженных и оскорбленных»: «Как ангела божия ждала вас» и другие подобные*.

Акад. А. А. Шахматов указывал на то, что у прилагательных на -ий, -ья, -ье совпали членные и нечленные формы именительного и винительного паде­жей всех родов и чисел. Стяжение звуков в членной форме именительного па-

* Ср. у Пушкина: «Веленью божию, о муза, будь послушна»; «Прокрасться в ночь ко вражью стану»-^fi.

дежа мужского рода имело следствием совпадение этой формы с формой име­нительного падежа склонения именного, нечленного (кози-й вместо козиии). Это уже в древнерусском языке повело к тому, что в именительном и вини­тельном всех родов и чисел вместо форм местоименного, членного склонения стали употребляться формы склонения именного, вместо кощща, коз]у]у, коз]е-je, козиии и т. п. стали употребляться формы коз]а, коз]у, KO3Je, KO3JU. Ср. совр.: лисья, лисью, лисье, лисьи в именительном и винительном падежах при лисьего, лисьем и т. д. в других падежах ²⁷. Таким образом, все формы прила­гательных на -ий, -ья, -ье в современном языке А. А. Шахматов, на основании окончаний -его, -ему и т. п. в косвенных падежах, возводил не к именному, а к местоименному, членному склонению, а в формах именительного и вини­тельного падежей видел результат «гаплологии», т. е. упрощения двух тожде­ственных сочетаний: козья вместо козьяя, козье вместо козьее и т.д.²⁸

Однако существует и другое, не менее вероятное объяснение системы склонений козий и т. п. Согласно этому объяснению, именительный и вини­тельный падежи сохранили свои старые именные, нечленные формы, а другие падежи пошли по пути аналогии с формами склонения членных прилага­тельных вроде синий²⁹. Общим и достоверным в той и другой гипотезе является указание на то, что в системе словоизменения прилагательных ко­зий — лисий и т. п. слились два морфологических типа — нечленный и членный. Но это слияние двух систем формообразования не могло не отра­зиться и на функциях этого разряда прилагательных. В самом деле, прилага­тельные на -ий, -ья, -ье употребляются в притяжательном значении, но в них совершенно отсутствует оттенок конкретно-единичной притяжательности, от­тенок принадлежности данному единичному существу. Н. И. Греч относил прилагательные с этим суффиксом к разряду «родовых притяжательных»³⁰. Однако основное значение их — относительное: они обозначают разно­образные отношения к людям и животным (с возможностью качественного переосмысления этих отношений).

В современном языке суффикс -ий прежде всего обозначает типичное для кого-нибудь (чаще для какого-нибудь животного) свойство. Он образует отно­сительные имена прилагательные от основ имен существительных, обозна­чающих живое существо (при этом в основах существительных заменяются конечные г, к, х, зубные т и д и аффриката и чередующимися с ними шипя­щими согласными): медвежий fcp. медведь), верблюжий ('ср. верблюд), лебя­жий fcp. лебедь), волчий, заячий, птичий, рачий (рачьи глаза), белужий; ср.: бараний, павлиний, коровий, олений, рыбий и т. п. Но ср.: лисий, крысий (от кры­синый), ср. архаические формы: воловий, слоновий; ср. также: беличий (к белка от исчезнувшего слова белица), говяжий (Ът старинного говядо, ср. говядина).

В том же значении, но исключительно в применении к животным употреб­ляется -иный: соловьиный, козлиный, орлиный, львиный, лошадиный, совиный, мышиный, крысиный, куриный; ср. утиный*. Ср.: петуший и петушиный.

С суффиксом -ий(-ья, -ье) в этом значении генетически связан суффикс -ячий (в значении: свойственный каким-нибудь детенышам или каким-нибудь животным). Он некогда был соотносителен с суффиксом имен существи­тельных -я/и-, сохранившимся в формах множественного числа на -ята: поро­сята — поросячий; телята — телячий; ребята — ребячий, крысята — крысячий

* Ср. у Маяковского:

Невыносим человечий крик. Но зверий

душу верёвкой сворачивал. (Я вам переведу звериный рык, если вы не знаете языка зверячьего)...

(«150000000») 171

и т. п. В настоящее время это соотношение у некоторых слов нарушено, ср.: кошачий (при кошечий от кошка); гагачий, несмотря на отсутствие форм ко-шата, гагата, и, например, при форме орлята отсутствие слова орлячип (ср. также значение слов индюшачий при индюшечий, бычачий, свинячий при неупотребительности свинята и другие подобные).

Кроме того, образования с суффиксами -им, -ья, -ье имеют значение: при­готовленный, выделанный из чего-нибудь (в соответствии с производящим именем существительным): лисья шуба, мерлушечий тулуп, рыбий жир, собо­лий воротник и т. п.

Наконец, с помощью суффиксов -ий, -ья, -ье когда-то производились вооб­ще от имен существительных, обозначающих лица преимущественно по про­фессии, социальному положению, возрасту, должности, прилагательные со значением: свойственный кому-нибудь, например: мужичий (ср. у Шолохова в «Тихом Доне»: «Григорий с щемящим любопытством разглядывал их про­стые муэкичьи Y5\a.ia.v>y помещичий, сапожничий, пастуший, девичий, вдовий, старушечий, вражий, княжий, охотничий, человечий (только в физическом, ма­териальном смысле: человечий глаз, человечья голова, но ср. человеческий: че­ловеческое отношение) и т. п.*

Относительные прилагательные с суффиксами -ий, -ья, -ье легко разви­вают и качественные значения, так как грань между качественными и относи­тельными прилагательными очень подвижна и условна. Например: «жизни мышья беготня» (Пушкин); прийти в телячий восторг; волчий аппетит; ме­двежья услуга; петуший задор оппонента; собачий холод и т. п.

Морфологические и семантические различия между притяжательным раз­рядом имен прилагательных и качественно-относительным очевидны. Судьба притяжательных лишена перспектив³¹. Притяжательные характеризуются, кроме своеобразной «смешанной» системы склонения (нечленные формы в именительном и винительном падежах обоих чисел, в родительном и да­тельном единственного числа мужского-среднего рода; членные формы в тво­рительном и предложном единственного числа мужского-среднего рода, в ро­дительном, дательном, творительном, предложном падежах женского рода единственного числа и в косвенных падежах множественного числа), безус­ловным отсутствием степеней сравнения и невозможностью производства «уменьшительно-ласкательных» форм, вообще форм субъективной оценки. Кроме того, для притяжательных прилагательных характерна несоотноси­тельность с наречиями: наречные образования от притяжательных форм на -ов, -ин невозможны. Некоторые из этих признаков как будто роднят притя­жательные прилагательные с разрядом местоименных прилагательных.

По-видимому, это сближение имел в виду акад. А. А. Шахматов, отмечая в притяжательных прилагательных «название отношения» и подчеркивая сов­падение суффиксов притяжательности с «указательными основами»: -ов (ср. старославянское местоимение овъ, овый), -ин (ср.: иной, ин-ок, суффиксы суще­ствительных -ин, -ина) ³².

Однако связь притяжательных прилагательных с местоименными очень внешняя и односторонняя.