Вопрос о многообразии значений разных падежных форм

Абстрактная схема падежных значений, выработанная сравнительно-исто­рической грамматикой индоевропейских языков, едва ли может покрыть все разнообразие значений современных русских падежей. Мало того, встает не­избежный вопрос: соответствует ли количество действительных падежей чис­лу внешних форм склонения?* Ведь нет ничего невозможного в том, что, на­пример, в форме так называемого «творительного» падежа искусственно, по сходству внешнего облика объединяется несколько падежных омонимов (или омоформ). Так именно и думал А. А. Потебня, когда писал: «Мы привыкли, например, говорить об одном творительном падеже в русском языке, но на

* Акад. А. И. Соболевский писал в своем «Русском историческом синтаксисе»: «Сколько падежей? Ответ на этот вопрос не только труден, но прямо невозможен. Если принять за осно­вание звуковую форму имени... то мы должны будем сказать, что одни имена (например, кость — только с 3 разными звуковыми формами единственного числа) имеют меньше падежей, чем другие... и что число падежей неопределенно. Если же принять за основание грамматическое значение... то мы должны будем насчитать большое количество падежей... Тогда, например, форма хлеба в разных предложениях (я взял себе хлеба, мясо лучше-хлеба, мягкость — свойство хлеба) будет представлять 3 падежа: partitivus, ablativus и possessivus» ^I57.

деле этот падеж есть не одна грамматическая категория, а несколько раз­личных, генетически связанных между собою... Собственно у нас несколько падежей, обозначаемых именем творительного... Не зная числа падежей в ис­тинном значении этого слова, конечно, нельзя правильно судить и о том, уменьшается ли их число или нет»¹⁵⁸. Своим замечательным анализом кате­гории творительного падежа А. А. Потебня доказал, по меньшей мере, тот факт, что целый ряд функций творительного падежа выделился из системы других, внутренне связанных между собой значений этого падежа, обособился от них и тяготеет к другим грамматическим категориям; ср., например, адвербиализацию творительного времени: летом, зимой, вечером, ср. рано ве­чером и т. п. или творительного образа: грудь колесом, волосы ежиком, по­лосы дыбом; творительного сравнения: нестись стрелой и т. п.

Мысли А. А. Потебни не в одинаковой мере применимы ко всем другим падежам. Так, употребление дательного падежа представляет в современном литературном языке стройную и целостную семантическую систему.

Единство грамматической категории дательного падежа доказываете! внутренней связью значений этого падежа в беспредложном употреблении, а также синтаксической определенностью, замкнутостью и однородностью функций тех предлогов, которые сочетаются с ним (к, по, благодаря, вопреки, согласно и некоторых других ). По мнению проф. А. М. Пешковского, да­тельный «падеж гораздо более целостен по своим значениям, чем все остальные. В сущности, он имеет только одно значение, именно то, которое принято называть значением дальнейшего объекта, или косвенно­го объекта...»¹⁵⁹ (значение адресата, пункта, куда направлено действие). По­этому, говорит A.M. Пешковский, «употребление дательного (падежа) может быть разделено не по значениям (значение у него одно, только иной раз оно редуцируется синтаксическими условиями до неуловимости), а по конструк­циям, в которые он вступает...» ^1б°. По отношению к категории винительного падежа могут быть сомнения лишь в том, не образуют ли винительные коли­чества, времени и места особую адвербиально-именную категорию (напри­мер: спал ночь и день; прошел версту, тысячу раз твержу себе одно и то же и т. п.); ср. будь хоть капельку справедливее. Однако круг употребления вини­тельного падежа времени, места и количества фразеологически и синтаксиче­ски ограничен. В целом ряде случаев формы винительного падежа времени, места и количества синонимически замещаются предложными конструкциями или превращаются в наречные выражения (например: прошлый раз и в прош­лый раз; тот год и в тот год; ср.: сейчас, тотчас и т. п.). Ср. наречия вроде капельку, чуточку, крошечку; он был капельку неуверен; чуточку нездоров; «возьмите первого мужика, хотя крошечку смышленого» (Пушкин); «потешь­те меня каплю» (Достоевский, «Подросток»).

А. В. Попов в своих замечательных «Синтаксических исследованиях» (Во­ронеж, 1881) показал многообразие значений винительного падежа, отражаю­щих разные этапы сложной истории этого падежа. Следы так называемого «винительного независимого», употребляющегося для обозначения времени, места и их протяжений, меры вообще, образа, не вполне соответствуют пред­ставлению о винительном падеже как падеже прямого объекта.

В современном русском языке тяготение к концентрации всех падежных значений винительного падежа в одной грамматической категории настолько сильно, что обособляющиеся значения и употребления этого падежа, не свя­занные с основными функциями его, или становятся непродуктивными, фра­зеологически ограниченными, или сближаются с наречиями. Они образуют переходные от существительного к наречию группы и разряды ¹⁶¹.

Точно так же не вызывает больших сомнений внутреннее единство кате­гории именительного падежа. Именительный падеж как форма названия

и форма субъекта действия выделяется очень резко из круга других падежей (ср. основные типы номинативных субстантивных предложений).

Таким образом, синтаксическая сфера употребления и семантические гра­ницы трех падежей (именительного, винительного и дательного) очерчивают­ся более или менее ясно. Конечно, при предложном употреблении винитель­ного и дательного падежей происходят некоторые грамматические сдвиги, которые, однако, не нарушают единства их синтаксической системы. Гораздо сложнее вопросы о содержании тех грамматических категорий, которые тра­диционная грамматика подводит под термины родительного, предложного и творительного падежей. У современных грамматистов больше всего трево­ги возбуждает категория творительного падежа (очевидно, потому, что значе­ния творительного падежа блестяще разработаны А. А. Потебней). А. М. Пешковский, возражая против дробления категории творительного падежа на несколько грамматических категорий (как было предложено А. А. Потебней), писал: «...мы получили бы абсолютно однозвучные категории (напри­мер, столом — водой — костью — столами — водами — костями как... катего­рию сравнения и т. д.). А так как установить число значений одной и той же формы и далее распределить эти значения на оттенки и на самостоятельные значения — дело необычайно трудное и вы­полняемое обычно различными лингвистами различно, то понятие кате­гории потеряло бы свою объективную значимость (связанную со зву­ковой стороной его)» ^1б2. Однако А. М. Пешковский — под влиянием А. А. Потебни — должен был признать, что в творительном падеже заключены частью однородные (переходящие друг в друга), частью совершенно разно­родные значения ^1б3. Правда, расширение функций творительного падежа па­рализуется и ограничивается превращениями многих форм и употреблений творительного падежа в отдельные слова-наречия. Так, форма стрелой в вы­ражении нестись стрелой тяготеет к категории наречия.

Вообще формы творительного падежа сравнения, образа и времени, т. е. именно те формы, которые могли бы обособиться в самостоятельные падежи, являются в современном языке гибридными наречно-субстантивными образо­ваниями. Для нас летом, зимой, залпом (выпить залпом), рысью и т. п. уже не формы творительного падежа соответствующих существительных, а слова-на­речия. Эволюция значений творительного падежа приводит не к образованию новых падежей имени существительного, а к возникновению новых, обстоя­тельственных и качественно-обстоятельственных разрядов наречий (например: днем, вечером, временами, мигом и т. д.; авансом, стрелой, ощупью, бегом, ша­гом и т. п., см. главу о наречиях). Из обособляющихся значений творительно­го падежа вырастают не новые падежные категории имени существительного, а новые типы наречий. Основные же значения творительного падежа удержи­ваются в рамках одной грамматической категории. Наречия как бы приходят на помощь имени существительному, используя «излишки производства».

Однако разнообразие предложного употребления творительного падежа от этого не убывает, не сокращается. Напротив, ограничение значений у син­тетической формы творительного падежа восполняется расширением функций у сочетаний его с предлогом (с, под, над, перед и др. ). Семантическое обедне­ние окончаний падежа возмещается богатством предлогов-префиксов. В этом явлении отражается развитие аналитического строя.

Система аналитического, предложного употребления падежей по богат­ству и разнообразию функций далеко превосходит синтетическое их упот­ребление.

В этом отношении особенно показателен так называемый «предложный» падеж. Большинство русских грамматистов (А. А. Шахматов, В. А. Богоро-дицкий, А. М. Пешковский и др.) различают в том, что школьная грамматика

называет предложным падежом, два падежа: изъяснительный (по тер­минологии проф. Богородицкого): о доме, о лесе (ср. тосковать по лесе) и местный (с предлогами в и на: в углу, в лесу, на дому и т. п.; в грязи, но ср. о грязи и т. п.). Эти формы являются аналитическими. Их употребление обусловлено значениями предлогов. Из этих предлогов о и по уже почти впол­не слились с формой существительного в одно целое, стали падежными пре­фиксами (ср. тосковать о ком и по ком), но с возможностью раздвижения для вставки имени прилагательного или определяющего местоимения (тосковать по старом друге; скучать по уехавшем товарище).

Необходимо подчеркнуть, что формами предложных — местного или изъяснительного — падежей слова луг являются префиксированные формы: в лугу, на лугу, о луге, при луге, по луге (тосковать по зеленом луге). Беспред­ложный же элемент луге, лугу служит лишь частью аналитической, составной формы падежа, совершенно так же как в форме он ушел бы — он ушел предста­вляет лишь морфологический компонент целого. Таким образом, круг значе­ний изъяснительного (предложного) и местного падежей определяется со­ответствующими префиксами, «препозиционными флексиями» (по выражению проф. Богородицкого). Вопрос о грамматической структуре так называемого «предложного» падежа неотделим от изучения значений предлогов.

В самом деле, у всех существительных женского рода на -а, у всех суще­ствительных среднего рода, а также у слов женского рода на мягкий. со­гласный с неподвижным ударением, наконец, у большей части слов мужского рода есть только одно окончание предложного падежа. Оно семантически опустошено. Оно наблюдается при любом предлоге, например: в воде, на во­де, при воде, о воде. Следовательно, здесь различие падежных значений опре­деляется различием предлогов. Здесь намечается столько же падежных катего­рий, сколько различается предлогов в составной предложной форме. Однако только полное разрушение флексии дало бы для всех очевидное, неоспоримое право говорить о разных самостоятельных предложных падежах с особыми синтаксическими функциями (ср.: о пальто, на пальто, в пальто, при пальто и другие подобные). В современном же языке разные категории предложных падежей еще не вполне выкристаллизовались. Но две из них — 1) с префиксом о в изъяснительном употреблении и 2) с в и на в местном значении (ср. функ­ции при) — обозначились более явственно. Разграничение функций, определе­ние круга употребления разных форм «предложного» падежа — задача синтак­сиса.

Итак, остается нерассмотренной лишь категория так называемого «роди­тельного» падежа.

§ 37. Структура так называемого «родительного» падежа

В том, что традиционная грамматика называет родительным падежом, большинство исследователей различает два падежа — родительный и количе­ственно-разделительный (или иначе «исходно-достигательный», «отложи­тельный») ¹⁶⁴.

Различие падежей до некоторой степени связывается и с теми различиями внешней формы, которые наблюдаются у слов мужского рода, например: ви­да и виду, чая и чаю, сахара и сахару и т. п. По-видимому, во множественном числе к количественному падежу относятся формы так называемого «роди­тельного» падежа с нулевым окончанием (типа килограмм, глаз, патрон и т. п.)*.

• Ср. замечания акад. С. П. Обнорского о том, что большая часть форм родительного па­дежа множественного числа типа глаз, патрон «употребительна только после числительных или

Анализ функций родительного падежа приводит к выводу, что в нем сталкиваются главным образом две грамматические категории. Значения ро­дительного падежа, выступающие из рамок этих категорий, отчасти объяс­няются влиянием предлогов, отчасти же являются остатками прошлых стадий языкового развития, в настоящее время близкими к наречиям*.

В современном употреблении родительного падежа выделяются четыре основных круга падежных значений.

1. Родительный определительный падеж (родительный принадлежности,
родительный субъекта, объекта, родительный обозначения, изъяснения, каче­
ственного определения). Например: деньги сестры; правила игры; воспо­
минанье прошлых дней; книга французского романа; час свободного времени;
час обеда; век покорности и страха; человек кроткого нрава; стол красного,
дерева; мальчик лет десяти и т. п.

При этих синтаксических значениях окончание -у в формах мужского рода возможно лишь у очень небольшого круга слов, употребляющихся преимуще­ственно в количественном значении (например: курение табаку, питье чан> и т.п.); ср. также в цельных словосочетаниях: высокого росту¹⁶⁶.

Ср. с предлогом у: дно у сосуда; борт у сюртука; рука у человека; дно у бочки; достать книги у кого-нибудь; у него была красавица дочь и т. гг

Переходную ступень от родительного определительного к отложительно­му или количественному занимает родительный падеж при сравнительной степени прилагательных и наречий (родительный сравнения). По-видимому, с исторической точки зрения родительный падеж после сравнительной степени является разновидностью отложительного падежа ^1б7.

2. Количественно-отделительный падеж (у имен существительных муж­
ского рода окончания -а и -у). Например: а) пять дней; много работы; «А что
слышалось птиц\г> (Тургенев, «Фауст»); фунт табаку; горсть песку; за по­
нюшку табаку; «Только зачем ему было правды!» (Достоевский, «Подро­
сток»); б) натекло воды; набралось народу; скопилось денег; взять сахару,
«Отец, подай ватрушечки... не хочешь ли?» (Горький, «Мещане»); «Поддай*
пару» (Чехов, «В бане»); в) начитаться книг; наслышаться хорошего; нагово*
рить дерзостей; наделать скандалу; натворить бед; накупить книжек; заслуг
шатъся музыки; г) купить хлеба; выпить воды; д) «Дай шаечки, когда вы­
моешься» (Помяловский, «Очерки бурсы»); е) придать важности (лицу).

Сюда же примыкает употребление количественного падежа после слов, обозначающих обладание, наполненность чем-нибудь: глаза полные слез; «Вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искуше­ний» (Л. Толстой, «Война и мир»); ср.: заслуживать похвалы; стоить многих усилий и т. п.

С количественно-отделительным падежом связываются отрицательные и отложительные значения формы родительного падежа (у имен существи­тельных мужского рода окончания -а и -у), значения удаления, лишения, ис­ключения (ср. родительный падеж после глаголов дичиться, чуждаться, ли' шатъся, беречься, остерегаться, опасаться, бояться, стыдиться, требовать; после глаголов с отрицанием и т. п.). Например: а) избегать опасности; чу­ждаться дурной компании; б) бояться, опасаться, остерегаться заразы Д

разделительных местоимений и количественных наречий». «Ряд примеров... относится к словам, означающим денежные единицы, или единицы веса, длины и под. <...> В отношении ряда слов, употребляемых в родительном множественного обычно со значением количества, как, например, в именах существительных апельсин, бергамот, гранат... или погон, аксельбант, патрон... и под., или гардемарин, гренадер и т. д., можно думать об отражении на них в образовании формы ро­дительного множественного без флексии аналогичных форм от... слов типа пуд, аршин и под.»¹⁶⁵. * См. об эволюции значений родительного падежа в работе: De la Grasserie R. De l'anterio-rite du genetif. P., 1901.

в) жаль напрасно потраченного времени; пожалел рубля; г) лишать, лишаться чего-нибудь; лишить себя жизни; лишен, чу мед честолюбия; д) ослушаться приказа и т. п.; е) не терять времени; не слышно ни стона, ни слез; ничего в волнах не видно и т. п.

Ср.: «Твой отец не даст мне лошадей» (Чехов, «Чайка»); «Не позволял се­бе малейшей прихоти» (Пушкин); «Я не тронул ни волоса чужого добра» (Пушкин, «Кирджали») и многие другие.

Эти же значения обнаруживаются в сочетании с предлогом из: а) уехать из Москвы; приезжий из столицы; уйти из дому, из лесу; б) выйти из состоя­ния задумчивости; в) из мещан, из крестьян и т. д. (выделение по происхожде­нию); г) кофта из синего полотна; платье из белого шелку (выделительная характеристика по материалу).

Таким образом, к отложительным значениям примыкает и выделительное значение «родительного» падежа с предлогом из. Ср. также: а) строить из кирпичей; лепить из глины, из воску; столы из мрамора; б) сшить из клочков; склеить из кусков и т. д.; в) отличнейший из учеников; один из двух и другие подобные.

Ср. также отделительные значения «родительного» падежа с предлогами: из-за {из-за гор взошло солнце), из-под (из-под камня бил родник) и другие подобные.

На тех же отложительных значениях основаны конструкции с предлогом от: а) от края до края; недалеко от города; б) влечение к искусству от колы­бели; «Какая-то глубокая печаль от самого детства его терзала» (Лермон­тов); в) письмо от жены; г) избавить от хлопот; д) идти от знакомых; е) бе­гать от людей; ж) далек от подозрений; свободен от постоя; з) плащ от до­ждя; и) происходить от бедных, но благородных родителей; к) услышать от кого; л) цепочка от часов и т. п.

Ср. конструкции с предлогом с: г.) с того берега; б) с верху до низу; с го­ловы до ног; с утра до вечера; в) с боку на бок; г) с дерева на дерево; с севера на юг; д) со дня на день; с утра; с младенческих лет; е) с потолка; ж) сле­теть с дерева; подняться с места; з) взыскивать с кого-нибудь; и) возвра­титься с работы; к) рисовать с кого-нибудь и т. д.

Ср. отделительные значения «родительного» падежа в сочетании с пред­логами кроме, мимо, вне и другие подобные.

Сюда же примыкают как антонимы формы того же падежа с достига­тельным значением: а) достигать цели; «Вот Углича достиг я» (Пушкин); до­биваться успеха; «И скоро слуха Кочубея коснулась роковая весть» (Пушкин); искать места; жаждать славы; ср.: домогаться, спрашивать чего-нибудь; б) ждать случая; просить прощения; требовать ответа; в) слушаться совета; придерживаться мнения; «Слушайтесь вашего сердца» (Тургенев, «Дворянское гнездо») и т. п.

Ср. конструкции в сочетании с предлогом до: а) дойти до города; б) до города десять верст; в) до обеда; до праздников; г) собиралось до 10 тысяч че­ловек; д) дети до 12 лет; е) есть дело до кого-нибудь; ж) охотник до книг и др.

Ср. значения того же падежа в сочетании с предлогами прежде, после и другими.

В связи с употреблением предлогов можно отметить еще оттенок дости­гательного значения — значение близости, соседства при предлогах у, около, возле, подле, близ и некоторых других *.

3. Родительный падеж в причинно-целевом значении или в значении вну-

* В XVIII в. с формой количественно-отделительного падежа грамматисты связывали экс­прессивные оттенки: «покажи свою книгу» сказано как бы со властью; «покажи своей книги» — речь учтивее» (Ломоносов. Грамматика. § 503; то же у Барсова¹⁶⁸).

треннего основания с предлогами: из (из милости, из сострадания); из-за (по­ссориться из-за пустяков); от (похудеть от забот; от радости, от страха, от скуки); с (с радости, с горя, со страху, с отчаяния, со скуки).

Ср. также условные значения, связанные с оттенком причинности, вну­треннего основания: с согласия, с дозволения, с разрешения начальства и т. п.

Из этого же значения вытекает и значение способа, средства действия: с аукциона, с молотка, с публичного торга и т. п. Ср. значения предлогов для, ради с родительным падежом.

Весь этот круг причинно-целевых значений, развившийся на основе отло­жительно-достигательных значений, чужд самой беспредложной форме роди­тельного падежа. Здесь сказывается результат взаимодействия между функ­циями падежа: и значениями предлогов.

4. Как пережиток сохраняется родительный даты: двадцать пято­го марта 1935 года и т. п. Эта форма родительного времени представляет со­бою синтаксический идиоматизм.

Не подлежит сомнению, что попытка объединить все эти значения в об­щей формуле обречена на неудачу. Например, едва ли может быть признан^ убедительной такая характеристика общего значения родительного падежа; предложенная А. А. Шахматовым: «Родительный падеж имени означает, что представление, соответствующее имени, находится в пределах действия, выра­женного глаголом, затрагиваясь им лишь отчасти» ¹⁶⁹.

Таким образом, в форме так называемого «родительного» падежа полу­слиты две грамматические категории — собственно родительного падежа и ко­личественно-отделительного падежа.