Понятие качества и своеобразия грамматических форм имен прилагательных

В тесной грамматической связи с именами существительными находятся имена прилагательные. Имя прилагательное — это грамматическая категория, формирующая и объединяющая слова, которые означают признак предмета (качественный, относительный или указательно-определительный) и которые являются определяющими имена существительные и обычно согласуемыми с ними в роде, числе и падеже частями речи. Семантической основой имени прилагательного является понятие качества*. Слово, подводимое под катего-

* Некоторые грамматисты предлагали заменить термин «имя прилагательное» термином «имя качественное». Ср., например, статью В. Ф. Андреева «Знаменательные и служебные слова в русском языке» (Журнал министерства народного просвещения, 1895, № 10, с. 238 — 279).

рию имени прилагательного, представляет собою комплекс форм, которые все вместе образуют своеобразную парадигму именного склонения, отличную от парадигмы склонений существительных. Эти формы имени прилагательно­го — синтетические, объединяющие в своей структуре указание на род, число и падеж (так же как у имен существительных). Однако формы рода, числа и падежа имен прилагательных выражают не внутренние оттенки каче­ственных значений, а лишь указывают на синтаксическую связь прилага­тельных с именами существительными в процессе речи. Эти основные формы имен прилагательных являются формами синтаксических отношений, форма­ми грамматического согласования.

Таким образом, грамматические формы имени прилагательного — в отли­чие от форм имени существительного — не выражают никаких дополни­тельных лексических значений, кроме общего значения согласуемого призна­ка. Они вполне синтаксичны и — в силу этого — более абстрактны.

На этом фоне понятна прозрачность и бедность окончаний имен прила­гательных. Внешние приемы изменения слов здесь унифицированы. Оконча­ния имен прилагательных свободны от иной семантической нагрузки, кроме обозначения синтаксического согласования признака с определяемым именем существительным.

Эта общая грамматическая функция прилагательных накладывает свой отпечаток и на их морфологическую природу, на самый способ выражения и отражения значения признака в формах имени прилагательного.

Легко заметить, что большая часть прилагательных в русском языке выражает качество или признак не непосредственно, а опосредственно, через отношение к пред­мету и действию (например: производственный, организаторский, идейный, неприми­римый, угрожающий, знающий, непревзойденный и т. п.)*. Еще Г. Павский, характери­зуя круг качественных понятий, подводимых под категорию имени прилагательного («внешний вид, цвет, внутренние свойства, состояние, происхождение и разные отно­шения вещей»), писал: «Многие из сих понятий, например понятия о происхождении и разных отношениях вещей, могут быть выражаемы и выражаются посредством па­дежей, предлогов и взаимного сочетания имен существительных. Поэтому многие прилагательные могли бы и не существовать в языке. Вместо писчая бумага, дере­вянный стол, весенний месяц легко бы можно сказать: бумага для письма, стол из де­рева, месяц весны. И точно: есть языки, или вовсе не имеющие прилагательных имен, или имеющие их чрезвычайно мало»².

В современном русском языке имена прилагательные — это самая многочислен­ная после имен существительных армия слов. При этом больше всего имен прилага­тельных, производных от основ существительных или глаголов. Качественность ищет­ся в формах отношений между лицами, предметами, отвлеченными понятиями. Она выводится из отношения к предмету или действию (ср. у Достоевского в «Идио­те»: «На ногах его были толстоподошвенные башмаки»). Не подлежит сомнению, что этот сложный процесс формирования отвлеченных качественных значений имени при­лагательного не мог не отразиться и на судьбе тех форм имени существительного и глагола, которые были способны обозначать качество. Именно в связи с этими из­менениями языка и мышления находится живой, быстрый рост родительного качества или родительного определительного в системе имен существительных и расширение его семантических функций: «Человек большого ума, большой наблюдательности, он бездну видел, слышал, помнил» (Герцен, «Былое и думы»); «Все теми же шагами, однообразными, равномерными шагами долгих ожиданий ходил я взад и вперед»

* Слово качество, вошедшее в русский литературный язык не позднее XI в., в древней Ру­си относилось к числу отвлеченно-книжных славянизмов, требующих толкования, к числу «не­удобь познаваемых речей». Оно объясняется в русских глоссариях с XV в. (см. Новгородский словарь 1431 г.). В азбуковниках XVI —XVII вв. читаем: «Качество — естество каково есть. Аше речеши: видех человека, вопрошу тя о качестве его, рекше, о каковстве лица и образа, еже есть черн или бел, стар или млад. Сице качество глаголется и при древех, птицах, зверех, камнех, пи­тий и явствий и прочих вещех. Различно бо лица естество имуть»¹.

(Л. Андреев). В широком употреблении этого родительного качества, который пред­ставляет конструкцию, синонимическую имени прилагательному (высокой цены — вы­сокоценный; большого ума — очень умный и т. п.), рельефно выступает тенденция «за­менить определение указанием на отношение определяемого к тому отвлеченному представлению, с которым связывается представление о тех или иных качествах, свой­ствах» ³. Чаще всего форму родительного определительного принимает целое словосо­четание из имени существительного и прилагательного (люди сороковых годов; специа­лист высокой квалификации). С помощью родительного определительного выражают­ся- более сложные, тонкие и разнообразные свойства, характеристические признаки, чем посредством имени прилагательного. Однако и в том и другом случае качество отыскивается в отношении предмета к предмету. Отношение к предмету ложится в ос­нову качественной характеристики.

В самом деле, из громадного числа русских имен прилагательных сравнительно небольшая часть выражает качество или свойство непосредственно лексическим значе­нием своей основы. Таковы, например, прилагательные, обозначающие цвет: алый, бе­жевый, бледный, белый, бурый, вороной, гнедой, голубой, желтый, карий, палевый, русый, рыжий, сивый, сизый, синий, седой, серый, черный, смуглый и т. п.; простран­ственные и временные качества и отношения: прямой, правый, левый, малый, тесный, большой, плоский, глубокий, далекий, долгий, короткий, узкий, широкий и т. д.; вообще воспринимаемые чувствами свойства и качества вещей *: пряный, кислый, прочный, ровный, мокрый, острый, теплый, горький, жидкий, легкий, мелкий, мягкий, редкий, сладкий, тонкий, тяжелый, густой, частый и т. д.; внешние или физические, телесные качества людей и животных: босой, голый, нагой, лысый, сытый, молодой, старый, дю­жий, хилый, косой, глухой, слепой, тощий, полный, быстрый, толстый и т. д.; внутрен­ние качества, качества характера, психологического склада: хороший, злой, живой, рез­вый, глупый, грубый, дикий, гордый, косный, бодрый, добрый, мудрый, хитрый, храбрый, щедрый, наглый, подлый, жестокий, кроткий и т. п.

Количество таких рубрик и примеров, конечно, можно значительно увеличить. И все-таки если собрать все прилагательные, которые выражают качество непосред­ственно, то окажется, что таких слов немного по сравнению с массой прилагательных, обозначающих качество как признак относительный, т. е. выводимый из отношения к предмету, обстоятельству или действию, например: железный, жилистый, боло­тистый, вертлявый, пропащий, закоптелый, здешний, домашний, вчерашний и т. п.

Быстрое и разностороннее развитие категории качества в русском литературном языке XVII—XVIII вв. было вызвано стремительным процессом национализации рус­ского языка и сближением с западноевропейскими языками. Круг качественных опре­делений — жизненно-бытового, гражданского и общественно-психологического харак­тера — отвлеченных и эмоциональных — в церковнославянском языке был не очень широк. Все усиливающийся приток народных выражений и эпитетов в русскую лите­ратурную речь с XVI —XVII вв. значительно расширил в ней область эмоциональных и живописных, красочных определений. Влияние западноевропейских языков и особен­но французского языка в XVIII в. лишь осложнило и обогатило сферу выражения ка­чественных оценок внутреннего и внешнего мира и привило русскому языку изощ­ренные приемы отвлеченно-оценочного и пластического изображения свойств и признаков предметов. В течение XVIII —XIX вв. класс имен прилагательных попол­няется и расширяется с поразительной быстротой соответственно общему темпу роста великого русского языка. Как лексический материал для творчества качественных определений используются главным образом основы имен существительных и глаго­лов. Иллюстрацией может служить развитие прилагательных, обозначающих цве­товые качества. Из французского языка в XVIII —XIX вв. пришли к нам: бордовый, палевый, оранжевый, розовый, лиловый, фиолетовый, фрезовый, кремовый, пунцовый (ро-псеаи — цвет мака) и т. п. Ср. в XX в. бежевый (фр. beige).

В предшествовавшем бытовом запасе качественные оттенки цветовых названий определялис> главным образом посредством указания на сходство с цветом какого-нибудь предмета. Имена прилагательные этого рода имели очень конкретное значе­ние. Эта большая конкретность значений древнего имени прилагательного и в связи

• Известно, что в европейских языках - при богатстве -и разнообразии прилагательных, выражающих зрительные, слуховые и отчасти вкусовые ощущения, — очень беден состав прила­гательных для выражения обонятельных и осязательных ощущений.

с этим меньший объем его смысловых связей с именами существительными ярко вы­ступают в обозначениях лошадиных, отчасти собачьих мастей. Соответствующие обо­значения, в значительной своей части восходящие к тюркским заимствованиям, вслед­ствие исключительности своего применения имеют до сих пор сильный привкус предметности. Вороной, буланый, гнедой, каурый, мухортый, пегий, саврасый, соловый, чалый, чубарый — употребляются непосредственно как клички лошадей.

Другие прилагательные тоже были прикреплены к обозначению цветовых оттен­ков определенного круга предметов, например: волос — рыжий, русый; глаз — карий. Большая часть прилагательных, обозначавших цвет, выражала сходство с предметом по окраске. Круг тех именных основ, от которых производились прилагательные, ме­нялся в истории языка, и не все из соответствующих имен прилагательных были оди­наково способны к широкому обобщению своего качественного значения. Например, характерны такие цветовые обозначения в древнерусском языке: жаркий (от жар — горящие угли; ср. «чужими руками жар загребать»); крапивный (т. е. зеленого отлива; ср. «крапивное семя» в применении к чиновникам с намеком на зеленый цвет мунди­ров); маковый (ср. «словно маков цвет»); осиновый, сливный, смородинный, червчатый (красный) и другие подобные⁴. Ср. более поздние образования для обозначения цве­та: кофейный, фисташковый, бутылочный, янтарный, шоколадный, сиреневый, олив­ковый и т. д.⁵

Таким образом, и в группе цветовых прилагательных рядом с словами, теперь представляющимися непосредственным обозначением цвета (например: белый, серый, синий, сизый, желтый, черный и т. п.), выделяется длинный ряд прилагательных, выра­жающих понятие цвета через отношение к предмету.

Итак, качественные значения имен прилагательных чаще всего выводятся из от­ношения к предмету и действию, соответственно значениям тех именных или гла­гольных основ, от которых они образуются*. Прилагательные в подавляющем боль­шинстве своем имеют основу или существительного, или глагола, осложненную суффиксами (например: комсомольский, вузовский, обобществленный и т. п.).

Необходимо глубже вникнуть в процесс развития качественных значений из пред­метных отношений. Качество, грамматически обозначаемое в форме имени прилага­тельного системой окончаний -ый, -ий, -ая и т. п., отыскивается в свойствах того пред­мета или действия, которые выражаются основой прилагательного. Качественное значение в производных прилагательных является вторичным. Оно вытекает из каче­ственной оценки предметного отношения или из качественного осмысления действия.

Например, митинговый прежде всего обозначает отношение к митингу: митин­говый оратор; митинговая речь. Но на это значение наслаивается иное, качественно-оценочное: митинговые выпады; митинговые замашки..

Таким образом, прилагательные, определяющие соотношение предметов, перехо­дят затем к выражению качественной оценки.

Эта семантическая связь прилагательных с существительными выражается в том, что нередко прилагательное следует за всеми изменениями лексических значений су­ществительного, их отражая. Например, слово минор, кроме обозначения известного музыкального лада, в разговорно-фамильярной речи употребляется в значении: груст­ное, меланхолическое настроение (Почему вы сегодня в таком миноре?). Та же двой­ственность значений свойственна прилагательному минорный. С одной стороны, оно является музыкальным термином: минорная гамма; минорная тональность; минорный лад; с другой стороны, оно имеет переносное значение в разговорной речи: грустный, меланхолический, печальный: минорное настроение; говорить в минорном тоне.

Не удивительно, что лексические значения множества прилагательных почти все­цело обусловлены предметными значениями производящего имени существительного. Например: березовый, библиологический, бивачный, биржевой, бирюзовый, бисквитный, бобровый, боковой, болевой, бомбовый, брачный, броневой, бронзовый, бронхиальный, буб­новый, бузиновый, букетный, булочный, бумажный, бумазейный, бутовый, бухгалтер­ский, былинный, бязевый; все производные с приставкой без-: бесприютный, беспро­центный и. т. д.; вагонный, веревочный, вазелиновый, валерьяновый, валютный

* «Качество,— пишет К. С. Аксаков,— есть отвлеченная и понятая та общая сторона пред­мета, которая в нем находит осуществление, но которая не принадлежит ему непременно и как общее может принадлежать всякому явлению»⁶.

и т. д. — вся эта масса производных прилагательных соотносительна с беспредложны­ми конструкциями, включающими в себя родительный падеж соответствующего суще­ствительного, или с предложными конструкциями, состоящими из любого косвенного падежа существительного и предлога. Имя прилагательное отличается от этих оборо­тов лишь общим грамматическим значением относительного признака, из которого могут затем развиться новые качественные значения. Например, в слове карманный: 1) по форме и размеру приспособлений для ношения в кармане (карманные часы) и 2) обслуживающий повседневные мелкие нужды, мелкий (карманные расходы).

Но в целом ряде случаев выражение отношения к объекту не осложняется каче­ственными значениями. А. А. Потебня так писал об этом: «Нынешний язык сохранил выражения, как часовой мастер, рыбный, винный торговец, т. е. представляет по­стоянным свойством субъекта его отношение к объекту; но, во-первых, избегает в этих случаях прилагательных относительных, получивших качественное значение (необычно было бы: железный кузнец, деревянный мастер), во-вторых, не вносит в субъект атрибутов объекта, так что в нем было бы невозможно: часовой стенной ма­стер, свежий рыбный или винный крымский и заграничный торговец» ⁷.

Однако значение качества в имени прилагательном становится все определитель-нее, резче и отвлеченнее. К. С. Аксаков отметил: «При этом постепенном освобожде­нии от предмета, при постепенном превращении предмета в качество мысль все еще опирается на предмет; наконец она доходит до понятия общего независимого значе­ния, независимого от предмета, и доходит до понятия качества. Здесь уже нет предме­та, здесь является одно чистое качество. Мысль доходит до него, и вместе, в слове, до области прилагательных, в полном смысле»⁸. Те же идеи позднее развивал А. А. По­тебня: «По мере того как связь прилагательного относительного с его первообразным существительным становится в сознании более и более отдаленною, увеличивается его отвлеченность, безотносительность, качественность, ибо качественность прилагатель­ного есть лишь другое имя его безотносительности. Вместе с тем это прилагательное становится выражением качества постоянного»⁹.

Развитие качественных значений у имен прилагательных находит себе опору в ка­чественных оттенках значений имен существительных. То имя существительное, кото­рое употребительно главным образом в функции приложения или сказуемого, выра­жает не столько предметность, сколько качественную характеристику или состояние*. Но то, что в производном прилагательном кристаллизуется как отдельное значение, в соответствующем существительном еще брезжит как своеобразный метафорический ореол слова, как намечающееся переносное значение. Например, прилагательное мра­морный имеет три значения: 1) сделанный из мрамора — мраморный умывальник, мра­морная статуя, мраморный столик; 2) похожий на мрамор рисунком, узором поверх­ности, имитирующим его: мраморная бумага, мраморное мыло; 3) переносное, выражающее: белый и гладкий, как мрамор (книжн.-поэт.): мраморное чело. В суще­ствительном мрамор намеки на это поэтическое, чисто качественное значение обнару­живаются только в очень ограниченном фразеологическом и синтаксическом контек­сте. Ср.: мрамор чела; руки — мрамор и т. п. Ср. такого же рода соответствие в пере­носном употреблении слов железный и железо, например, у А. Н. Островского в комедии «Свои собаки грызутся, чужая не приставай»: «Ты каменная какая-то... же­лезо, просто железо» (Пионова).

Таким образом, само имя существительное, даже являющееся названием кон­кретного предмета, может стать (при метафорическом осмыслении или экспрессивной оценке внутренних свойств этого предмета) переносным выражением качественного состояния или отвлеченного свойства. Тут наблюдаются разные семантические явле­ния. Например, слово мираж, превращаясь из термина известного оптического явле­ния в метафорическое обозначение обманчивого признака, иллюзии, чего-нибудь, соз­данного воображением, не соответствующего действительности, теряет абсолютивное употребление и требует при себе обязательного определения в форме родительного падежа имени существительного: мирам: славы, мираж: войны, мираж: любви. Этим пу-

* Об эволюции имени прилагательного от апозитивного выражения предметности к выра­жению качественных оттенков можно найти много интересных замечаний; кроме трудов Потеб-ни также в работе: Sommer F. Zum attributiven Adjectivum. Munich, 1928 (Sitzungsberichte der Bauerischen Akademie Phil. Klasse, 1928, 7). Ср. также работу: Hartmann H. Studien iiber die Beto- nung der Adjectiva im Russischen. Leipzig, 1936.

Ш

тем слово мираж приобретает опенок качественного значения: выражение мираж славы ведет к признанию миражности славы; слово мираж становится качественным определением, эпитетом славы. Ср. также: гром аплодисментов — громовые аплодис­менты; блеск остроумия — блестящее остроумие и т. п. Развитие качественных значе­ний на основе взаимодействия предметов приводит к углублению семантических свя­зей между именами существительными и прилагательными.

Иначе протекают процессы качественного преобразования глагольных форм при­частия*. Превращение причастий в имена прилагательные затрудняется видовыми и залоговыми значениями глагола, противоречащими понятию признака — постоянно­го, вневременного, отвлеченного. Поэтому причастия с формообразующим залоговым суффиксом -ся лишь в очень редких случаях приобретают чисто качественное «безгла­гольное» значение (ср.: выдающийся ученый, опустившийся человек и немногие другие). Напротив, страдательные причастия, в той мере, в какой они обозначают состояние или результативный признак, иногда даже теряют прямую связь с глаголом (ср.: на­читанный, заплаканный, угрожаемый, необитаемый; конченый человек, надтреснутый голос, смотреть влюбленными глазами и т. п.) и тяготеют к семантическому сближе­нию с именами прилагательными. Процессы «окачествления» причастий этого типа представляют необычайный семантический интерес (например: потерянный вид, рас­сеянный человек, смущенное лицо, избитая острота, набитый дурак и т. п.). Этому ока-чествлению содействует то обстоятельство, что значение времени в причастиях стра­дального залога почти вовсе стерлось. Значение времени сохраняет свою выразитель­ность лишь в соотносительных бесприставочных формах причастий на -мый и -нный от основ несовершенного вида: читаемый — читанный; слышимый — слышанный и т. п. Но образования на -нный от основ несовершенного вида непродуктивны и немного­численны. Больше всего склонны к окачествлению страдательные причастия с основа­ми совершенного вида. Двойственность значений суффиксов -енн(ый) и -(а)нн(ый) (ср.: вдохновенный, желанный, воздержанный, усиленный, сочувственный, неопреде­ленный и т. п.) ускоряет этот процесс превращения причастия в прилагательное.

Необходимо заметить, что общие различия основ совершенного и несовершенно­го видов, если они не подчеркнуты суффиксами, выражающими кратность, вроде -ыва-, -ива- или -ну-, не очень мешают переходу причастий в прилагательные (ср.: ис­комый и изысканный; любимый и излюбленный; невесомый и взвешенный: «вещество во взвешенном состоянии» и т. п.).

В действительных причастиях процесс качественного преобразования затруднен тоже главным образом количественными оттенками видовых значений. В самом деле, глагольные причастия с суффиксами, выражающими количественные оттенки видов, например с суффиксами моментальности -ну-, -ну-, иногда с суффиксами интенсивной повторяемости -ыва-, -ива- и даже с суффиксами усиливающегося состояния -ну- и -е- (от глаголов типа глохнуть, зеленеть) почти не развивают качественных значений. Но ср.: угрожающее положение, вызывающий вид, многообещающий мальчик, умоляющий голос, смягчающие обстоятельства, предостерегающий окрик, торжествующая лю­бовь, испытующий взгляд, протестующее лицо, удручающее впечатление, подавляющее большинство и т. п. Во всяком случае для превращения причастия настоящего времени действительного залога в качественное прилагательное необходимы ослабление ви­довых значений и устранение переходности. При наличности этих условий возможно развитие качественных значений и у причастий с суффиксами -ива-, -ыва- (ср.: заиски­вающий от заискивать: заискивающий взгляд, заискивающая улыбка и т. п., так как гла­гол совершенного вида заискать, встречающийся, например, у Ф. Достоевского, был узкожаргонным, чиновничьим словом; ср. дать исчерпывающие объяснения; слово ис­черпывающий имеет книжно-официальную окраску: изложить с исчерпывающей полно­той факты, исчерпывающий ответ и т. п., да и самый глагол исчерпывать в соответ­ствующем значении малоупотребителен).

Характерно, что эти ограничения сохраняют свою тормозящую силу и при про­изводстве отглагольных прилагательных на -лый (ср.: облезлый, пухлый, исхудалый, за­коптелый, загорелый и т. п.). Формы на -лый вовсе не образуются от переходных глаголов.

Естественно, что причастия на -ший и особенно на -вший, сохраняющие семанти-

* Вопрос о близости глагола к прилагательному оживленно обсуждался в русских фило­софских грамматиках начала XIX в. ^а

ко-грамматическую соотносительность с деепричастиями на -в, -вши и -ши, в которых формы времени выражены довольно ярко, редко переходят в качественные прилага­тельные. В отдельных случаях качественные значения образуются лишь у причастий на -ший (ср.: сумасшедший день; арх. усопший, падший и т. п.; см. ниже главу о причастиях).

Таким образом, переход причастий в прилагательные зависит от степени яркости временных, видовых и залоговых значений основы глагола. Чем менее в форме прича­стия выражены эти чисто глагольные значения, чем свободнее она от связи с объекта­ми, тем легче она сближается с именами прилагательными.

Количество непроизводных качественных основ прилагательных в современном русском языке невелико. И оно мало возрастает. Основы производных прилага­тельных восходят главным образом к категориям имен существительных и глаголов (реже - наречий).