УБЕЖДА́ЮЩАЯ РЕЧЬ − речь, целью которой является изменение позиции, точки зрения слушателей, склонение их к мнению оратора. Убеждать возможно, если тема действительно носит проблемный характер. Под проблемой мы понимаем спорный вопрос, имеющий неоднозначное решение, трудно разрешимое противоречие, которое имеет общественную значимость, актуальность. Обозначая проблему, ритор выражает своё отношение к ней, формулируя свой Тезис (см.)
Напр., проблемными являются такие темы: ЕГЭ как форма контроля знаний, Эвтаназия, Брачный договор. Тезис может быть сформулирован следующим образом: ЕГЭ как оптимальная форма контроля знаний; Эвтаназия недопустима; Брачный договор заключать необходимо. В этих положениях чётко определена позиция оратора, которую он должен доказать. Таким образом, высказывая отношение к проблеме, оратор влияет на мнение слушателей. Тезис должен быть двусоставным, т.е. состоять из формулировки проблемной темы и отношения к ней. Он должен быть понятен: в нём недопустимы термины, многозначные, иноязычные слова – всё, что создаёт коммуникативные барьеры, затрудняя тем самым понимание высказанного суждения. Важно, чтобы в тезисе было пояснение, насколько категорично данное высказывание: оно возможно, необходимо или обязательно.
Как правило, тезис сообщают в конце вступления, после формулировки темы и проблемы выступления. Возможен и другой вариант: суждение по проблеме может быть дано после предъявления доказательств, т.е. в конце речи. И в том, и в другом случае тезис должен быть предъявлен либо открыто, либо косвенно, т.е. вытекать из совокупности рассуждений оратора.
Важно, чтобы во время выступления оратор строго держался высказанного суждения, не допускал ошибок в отношении тезиса: не расширял, не сужал его, не подменял другим суждением, тем более не терял тезис. Но высказать своё мнение по поводу проблемной темы недостаточно – необходимо привести доказательства, доводы в его пользу, т.е. аргументировать тезис (см. Аргументация).
Важно определить аргументы по силе и слабости, причём зависеть это будет от типа и характера аудитории, её компетенции, отношения к обсуждаемой проблеме, особенностей речевой ситуации. Слабые доводы вообще лучше не предъявлять в качестве доказательства, ибо они легко могут быть опровергнуты слушателями. Не менее важно продумывать, как расположить аргументы, в каком порядке. Это опять-таки будет определяться особенностями слушателей, их отношением к проблеме. Если аудитория неопределённо относится к обсуждаемой проблеме или оратор предполагает, что ему будет трудно склонить её к своему мнению, то лучше начинать убеждение, постепенно усиливая аргументацию; если перед ним слушатели со сложившейся позицией, хорошо подготовленная аудитория, то рекомендуется начинать с сильных доводов. Надо помнить, что убеждающее выступление должно заканчиваться предъявлением сильного аргумента, чтобы окончательно склонить слушателей к своему мнению или хотя бы заставить усомниться в своей точке зрения. Сколько должно быть доводов? От трёх до пяти, поскольку большее количество аргументов воспринимается с трудом. Ещё важно помнить, что каждый аргумент становится убедительнее, если он не просто сформулирован как общее положение, абстрактное суждение, а распространён, конкретизирован, подробно пояснён, т.е. содержит примеры, иллюстрации, цифры, авторитетные суждения и т.д.
Есть ряд требований к доказательствам: аргументы должны быть доказанными, т.е. не требующими дополнительного подтверждения, непротиворечивыми, связанными между собой, логически вытекать из тезиса.
Речь, которая призвана повлиять на точку зрения слушателей, требует от оратора вовлечённости в проблему речи, искренней убеждённости в том, о чём он говорит и в чём убеждает свою аудиторию. В этом отношении, помимо актуальности проблемы, чёткого тезиса и убедительной аргументации, велика роль технических умений оратора: точной и выразительной интонации, адекватной мимики, логического акцентирования, уместного жеста и т.д.
Лит.: Аннушкин В.И. Риторика. Экспресс-курс: учеб. пособие. М., 2008; Введенская Л.А., Павлова Л.Г. Деловая риторика: учеб. пособие. Ростов н/Д, 2000; Волков А.А. Основы русской риторики. М., 1996; Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997; Козлова Е.А. Прагмаэстетические средства убеждающей речи в публичном деловом дискурсе: КД. Киров, 2011; Михальская А.К. Основы риторики. Мысль и слово: учеб. пособие. М., 2002.
С.В. Меньшенина
УГРО́ЗА − императивный жанр: коммуникативная цель угрожающего − желание заставить адресата что-л. сделать. Таким образом, высказывание представляет собой У., если содержит сообщение о негативных последствиях для адресата в случае каких-л. действий угрожающего, которые будут предприняты, если адресат не совершит или, наоборот, совершит какое-л. действие.
Автор У. − лицо или наделённое какими-л. полномочиями, или чувствующее своё превосходство (в силе, в возрасте, в определённой ситуации). Адресат − лицо зависимое в данной ситуации, способное выполнить то, что требует угрожающий, во избежание осуществления У.
Речевой жанр У. обладает футуральной перспективой: события, о которых идёт речь, относятся к сфере человеческих поступков, действий, и они отнесены в будущее. Причём важно отметить, что результат этого речевого жанра всегда в пользу угрожающего, хотя он может иметь вид как личной незаинтересованности, так и заинтересованности в благополучии адресата. Таким образом, фактор будущего существенен для этого речевого жанра: У. всегда нацелена на результативность, но угрожающему важнее добиться выполнения какого-л. действия адресатом, чем исполнить саму У.
Что касается фактора прошлого, то он нерелевантен для этого жанра: У. может быть как реакцией, так и стимулом.
Важной особенностью формальной организации У. является её косвенный характер. Дело в том, что глагол «угрожать», именующий жанр, не сочетается с местоимением «я». Угрожать предосудительно, поэтому весьма часто можно услышать фразу: Я не угрожаю, а только предупреждаю. Чтобы избежать «иллокутивного самоубийства», У. «рядится в одежды» других речевых жанров – информативных: обещание, предупреждение, сообщение.Напр., обещание негативных последствий для адресата: Я же тебя на дерьмо сведу. Всю жизнь будешь ходить в клеветниках, не отмоешься (Д. Гранин). Предупреждение о негативных последствиях для адресата при условии, если адресат совершит/не совершит чего-л.: Если сочинение завтра не сдадите, получите двойку.
Сообщение воспринимается как У. в том случае, если адресат правильно «прочтёт» его пресуппозицию и сможет сделать верный логический вывод из этого сообщения: Да я на зоне королём был … В подобной У. скрыты и предупреждение, и обещание. Такая форма У. весьма частотна в обыденной жизни. Важным условием функционирования У. в виде сообщения является учёт ситуации, в которой прозвучало высказывание.
«Зеркальное отражение» У. в виде сообщения − риторический вопрос: Ты знаешь с кем разговариваешь? Ты забыл, кто мой отец? Хочешь в милицию попасть?
У. может выражаться и через императивные жанры: совет, побуждение, требование, приказ и т.д.: Лучше тебе не вмешиваться! Чаще всего эти высказывания вне контекста или вне ситуации, казалось бы, не содержат в себе У.. Но в действительности перспектива их явно нацелена на негативный результат, который подчёркивается определёнными языковыми средствами, напр., лексемами лучше, добром, которые позволяют понять высказывание определённым образом: лучше для адресата сделать Х, в противном случае будет для него хуже: Добром прошу, оставь меня в покое!
У. во втором значении − шантаж, т.е. У. разоблачения, разглашения компрометирующих сведений с целью вымогательства. Отличие такой У. от У. в первом значении заключается прежде всего в образах угрожающего и адресата. Здесь нет жёсткой закреплённости социальных ролей участников коммуникации. На первое место выдвигается то, что можно назвать «ситуативной зависимостью», т.е. угрожать может и слабый сильному, и младший старшему, и подчинённый начальнику, если обстоятельства (а именно наличие компромата) складывается в пользу угрожающего.
Лит.: Жучков Д.О. Речевой акт угрозы как объект прагмалингвистического анализа: КД. Воронеж, 2010; Стексова Т.И. Угроза как речевой жанр // Функциональный анализ значимых единиц русского языка. Новокузнецк, 1992; Хохлова Н.В. Способы и средства реализации коммуникативной категории угрозы в русском и английском языках: КД. Самара, 2004.
Т.И. Стексова
УДАРЕ́НИЕ – выделение одного из компонентов речи – слога в составе слова (словесное ударение); слова в составе синтагмы (синтагматическое ударение); синтагмы в составе фразы (фразовое ударение) и отдельного слова для придания ему особого значения (логическое ударение).
Слово состоит из слогов, один из которых – ударный – выделен У. Словесное У. в русском языке – это важнейшая составляющая языка и речи. Для противопоставления ударного и безударного слогов используются три физических свойства звука: длительность, громкость и высота тона. Обычно используется либо одно из этих свойств, либо их сочетание.
Способы выделения ударного слога в разных языках различны: в английском и французском – динамическое (силовое): слог самый громкий; в новогреч. – квантитативное (долготное): слог длительный; в китайском, корейском, вьетнамском и японском – музыкальное (тоновое): слог более высокий. В некоторых языках физические свойства действуют комплексно: в норвежском и шведском языках музыкальное У. сопровождается усилением ударного слога. В русском языке ударный слог отличается большей длительностью, силой и особым качеством входящих в него звуков.
В зависимости от места У. в слове существует два типа языков: языки со связанным (фиксированным) и свободным (разноместным, подвижным) У. Финский, венгерский, чешский, эстонский имеют У. на 1-м слоге; польский язык – на предпоследнем; французский, турецкий, казахский и др. языки тюркской группы – на последнем слоге.
В русском языке У. свободное, разноместное: до́ма, дома́; дорога́, до́роги и др. Кроме того, оно может быть неподвижным (до́ля, до́ли, до́лю, долей, до́ли, до́лька, до́люшка) и подвижным: спина́, спи́ну, за́ спину. Бо́льшая часть русских слов (96 %) имеет неподвижное ударение. Подвижность/неподвижность У. проявляется лишь в словоизменительной парадигме. Для отдельно взятого слова характерно У. на определённом слоге. И именно с таким У. оно существует в языке. У. является обязательным компонентом звукового облика слова, выполняет опознавательную функцию. Перенос У. в слове может создать бессмысленное сочетание звуков и разрушить слово, что приведёт к нарушению акта коммуникации.
Русское словесное У. может выполнять смыслоразличительную функцию, и это обнаруживается в минимальных парах: твои ру́ки – нет руки́; пи́ли вино – пили́ дрова; белая мука́ – большая му́ка; за́мок – замо́к; пи́ща (сущ.) – пища́ (деепр.); крою́ – кро́ю, но́ги – ноги́, хо́дите – ходи́те. В многосложных словах имеется побочное (дополнительное) У.: че́рносморо̀диновый, во́донепроница̀емый.
У. различает варианты слов: 1) (проф./лит.) компа́с − ко́мпас; до́быча − добы́ча; ша́сси − шасси́; 2) (диал./лит.) вьюга́ − вью́га; крапива́ − крапи́ва; 3) (прост./лит.) холодно́ − хо́лодно; красиве́е − краси́вее; 4) (лит. и народнопоэтич.) деви́ца − де́вица; шёлковый − шелко́вый; 5) (устар./совр.) библио́тека − библиоте́ка; кладби́ще − кла́дбище.
Такая особенность русского словесного У. служит обогащению языка.
Акцентная норма (см.), как и нормы языка вообще, подчиняется в своём развитии общим законам. То, что для XIX в. было нормативным, в XX в. оказалось за пределами нормы. Но знание старой нормы необходимо, поскольку именно на ней построены стихотворные тексты прошлых эпох. Эти тексты – важный источник, позволяющий определить акцентные нормы прошлого. Напр.:
Пускай, не знаясь с Аполлоном, / Поэт, придворный филосо́ф,
Вельможе знатному с поклоном / Подносит оду в двести строф (А. Пушкин).
Все вокруг стола – и скок / в кипеть совещанья
Утопист, идеоло́г / Президент собранья (Д. Давыдов)
И знать вам также нету ну́жды, / Где я? что я? в какой глуши? (М. Лермонтов)
Несоблюдение норм У. в речи создаёт коммуникативный дискомфорт.
Лит.: Григорьева Т.М. Русский язык: Орфоэпия. Графика. Орфография (история и современность). М., 2004; Куракина Е.Б. Тенденции развития акцентологических норм в речи современных молодых москвичей: КД. М., 2011; Орфоэпический словарь русского языка: Произношение, ударение, грамматические формы: Ок. 65000 слов / под ред. Р.И. Аванесова; АН СССР. Ин-т рус. яз. М., 1989; Резниченко И.Л. Словарь ударений русского языка. М., 2010; Розенталь Д.Э., Джанджакова Е.В., Кабанова Н.П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. М., 1999.
Т.М. Григорьева
У́ЗУС (от лат. ūsus − ‘употребление’) – языковой обычай, речевой обиход, практика использования тех или иных языковых средств. У. находится в сложных отношениях с системой и нормой: может согласовываться и противоречить им или не соприкасаться с ними, не входя в противоречие. Традиция обращения к этой триаде понятий – система/норма/узус – идёт от Э. Косериу [Косериу 1963].
Понятие У. широко используется в словообразовании, где узуальные слова («освящённые узусом», употребляемые, обычные) противопоставляются потенциальным (возможным, предусмотренным системой, но не востребованным узусом) и окказиональным (созданным для данного «случая», чаще всего имеющим автора и не всегда согласующимся с системой языка). И потенциальные, и окказиональные слова могут переходить в разряд узуальных.
Отношение к У. в лингвистике и ортологии второй половины ХХ в. становилось всё более терпимым, т.е. кодификаторы при установлении нормы полагаются на У., иногда вопреки законам языкового развития языка-источника заимствования и др. факторам. Достаточно показательный в этом отношении пример – описание в словарях глагола довлеть, который, означая «быть достаточным» в сочетании с дат. падежом (ср. библейское выражение Довлеет дневи злоба его и слово самодовлеющий), узуально употребляется в значении «давить, влиять, оказывать давление» в сочетании с твор. падежом и предлогом над. Норма и У. в явном противоречии, и выход из него найден в пользу У. Если в 9-м издании словаря С.И. Ожегова (1972) это противоречие особо отмечается с помощью пометы по отношению к узуальному употреблению «не рекомендуется говорить», то в «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (1992) это, ранее не рекомендуемое значение, признаётся и «узаконивается» толкованием под цифрой 2: «Преобладать, господствовать, тяготеть». Таким образом, У. победил.
Для выявления У. иногда необходимы исследования, предполагающие статистическую обработку большого массива данных – выборок из текстов, записей произношения и т.п. Опыт описания фактов русской грамматики с учётом У. представлен в частотно-стилистическом словаре вариантов [Граудина, Ицкович 1976].
Противоречия между нормой и У. характерны только для литературных (кодифицированных) языков, в диалектах и разговорной, корпоративной речи У. является единственным регулятором употребления языковых единиц. У. воспринимается как традиция, обычай («А у нас так говорят», – комментируют носители «освящённые узусом» факты).
Для эффективности работы над речевой культурой важно в каждом конкретном случае определить, входит ли в намерение лингвиста влиять на У. с целью его изменить, или принять его как факт, свидетельствующий о тех или иных тенденциях в изменениях языка.
Лит.: Граудина Л.К., Ицкович В.А. и др. Грамматическая правильность русской речи: Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. М., 1976, 2004; Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. М., 1973; Косериу Э. Синхрония, диахрония и история (проблема языкового изменения) // Новое в лингвистике. Вып. 3. М., 1963; Лаптева О.А. Узус как арена языкового изменения // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста: сб. ст., посвящённый юбилею Г.А. Золотовой. М., 2002; Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию. М., 1990.
Т.В. Шмелёва
УМЕ́СТНОСТЬ РЕ́ЧИ –важнейшее коммуникативное качество речи, определяемое её соответствием ситуации общения в целом и каждому из его структурных элементов в отдельности. Особая значимость этого качества отмечалась уже античными ораторами: «Как в жизни, так и в речи, нет ничего труднее, как видеть, что уместно» (Цицерон). Коммуникативная сущность У.р. отчётливо фиксируется назидательным содержанием русской пословицы В доме повешенного не говорят о верёвке.
Главным условием У.р. служит её соответствие этическим принципам вежливости и кооперативности общения, обеспечивающим эффективность взаимодействия участников речевого события. Так, кричать Пожар! в переполненном театре не только неуместно, но и крайне опасно. «Отличие У. от остальных коммуникативных качеств речи состоит в том, что, по сути, от оценки уместности или неуместности речи зависит, состоится ли сама речь, поскольку это качество закладывается на этапе прогнозирования самой речевой деятельности с точки зрения того, насколько та или иная речевая ситуация благоприятна (выделено мной. − О.Ж) для достижения данных целей общения» [Ипполитова и др. 2006: 185−186].
У.р. может «пострадать» из-за её несоответствия коммуникативной ситуации как сложной целостности любого её структурного элемента, начиная от момента речи, места, конкретного адресата и адресанта, до неуместности избранного речевого жанра, жеста, улыбки, слова, темпа речи, её тональности. С учётом этого разграничивается, с одной стороны, личностно-психологическая У.р. и ситуативная У.р., определяемые внелингвистическими характеристиками ситуации общения как таковой, с другой, – стилевая У.р. и контекстуальная У.р, выделяемые на основе соответствия используемых языковых средств требованиям реализуемого функционального стиля речи и контекста. Так, придуманная Л.В. Щербой малопонятная фраза Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокрёнка была и будет ситуативно уместной в студенческой аудитории на занятиях по лексике и грамматике, а вполне понятное сегодня предложение Инвесторы… не хотят иметь дело с людьми, которые их ОБУЛИ или КИНУЛИ [Горбаневский, Караулов, Шаклеин 1999: 60] стилистически было неуместным из-за использования А. Шохиным криминального жаргона в своём публичном выступлении в СМИ.
Основные критерии оценки речи с точки зрения У.р. − результативность и стабильность речевого взаимодействия адресанта и адресата, улучшение коммуникативных отношений между ними. Несоответствие речи этим критериям при возможной качественности её иных коммуникативных характеристик не позволяет считать такую речь социокультурным благом и обязывает организаторов и участников речевого события принципиально корректировать его: менять или уточнять стратегии речевого поведения участников, цели и задачи общения, его тематическое содержание, используемые языковые средства.
У.р. исходно обеспечивается ориентировкой участников общения на позитивные качества собеседника как личности, на поддержку сообразуемой с целями общения коммуникативной активности других участников общения. Так, в присутствии третьих лиц рекомендуется не замечать и не поправлять ошибки, допущенные кем-л. из собеседников; не следует подчёркивать мастерство и эффективность собственной речи, но желательно искренне отмечать коммуникативные удачи и речевое мастерство других людей, корректировать свою речь в зависимости от речевого поведения адресата. Следует отказываться от агрессивных речевых стратегий в общении, если только они не востребованы особыми на то обстоятельствами.
Будучи синтетической коммуникативной категорией, обобщающей в своём содержании экстралингвистические и лингвистические аспекты речи, У.р. является ценностным основанием всех других коммуникативных качеств речи: правильности, логичности, ясности, точности, лаконичности, богатства и выразительности. Так, в речи академика, разговаривающего с шофёром, который говорит шофера́, жёсткая установка на литературную произносительную норму шофёры может стать фактором коммуникативной неудачи, спровоцировать коммуникативный дискомфорт адресата. Тост и поздравительная речь не должны быть длинными, а научная статья – слишком краткой, в отличие от тезисов. Неуместна и любая чрезмерность употребления в рамках одной коммуникативной ситуации однотипных контактоустанавливающих, выразительных и образных средств языка: одних и тех же поздравительных слов, сравнений, шуток, интонаций, одних и тех же тропов и фигур речи. Однако как особый речевой приём (в литературно-художественных, публицистических или шутливых текстах) «нагромождение» одних и тех же языковых средств может быть выразительным и уместным, см.: Надо стоять всё твёрже / Надо любить всё крепче / Надо хранить всё строже / Золото русской речи (Д. Самойлов).
В случае явного несоответствия речи требованиям У.р. адресанту рекомендуется внести поправку, пояснение, дополнение, извиниться или пошутить над своей оплошностью, а адресату – подать корректный сигнал коммуникативного неблагополучия (это может быть реплика, вопрос, повтор и др.) или назвать более уместное языковое средство, воспользовавшись правом на подсказку.
Лит.: Головин Б.Н. Основы культуры речи. М., 1988; Горбаневский М.В., Караулов Ю.Н., Шаклеин В.М. Не говори шершавым языком. М., 1999; Ипполитова Н.А., Князева О.Ю., Савова М.Р. Русский язык и культура речи: учебник. М., 2006; Матвеева Т.В. Полный словарь лингвистических терминов. Ростов н/Д, 2010; Сиротинина О.Б. Всё, что нужно знать о русской речи. Пособие для эффективного общения. М., 2010; Тихонова Е.С. Уместность речи как риторическая категория // Филологические науки. 1985. № 5; Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. М., 1989; Шкрабкова И.В. Коммуникативные качества речи как составляющие русской православной речевой культуры: КД. Майкоп, 2009; Щербинина Ю.В. Русский язык: речевая агрессия и пути её преодоления. М., 2004.
О.П. Жданова
УМОЛЧА́НИЕ – риторический приём, заключающийся в том, что часть содержащейся в высказывании информации выражается не прямо соответствующими словами, а в Подтексте (см.), с помощью намёков, т.е. ассоциаций, исходящих от наличествующей в данном высказывании лексики и фразеологии. По справедливому замечанию В.В. Виноградова, сущность приёма У. «состоит в изображении предмета, действия посредством называния сопутствующих явлений или сразу результатов событий» [Виноградов 1999: 76–77]. Иллюстрацией приёма У. может служить приводимый в другой публикации В.В. Виноградова фрагмент поэмы А.С. Пушкина «Кавказский пленник», где изображается гибель черкешенки в водах реки: Вдруг волны глухо зашумели, / И слышен отдалённый стон…. / На дикий брег выходит он, / Глядит назад… брега яснели / И опенённые белели; / Но нет черкешенки младой / Ни у брегов, ни под горой… / Всё мертво… на брегах уснувших / Лишь ветра слышен лёгкий звук, / И при луне в водах плеснувших / Струистый исчезает круг. В этом фрагменте текста есть строки (1, 2, 10, 11), лексическое наполнение которых ассоциативно позволяет восстановить имплицитную информацию о том, что черкешенка утонула, поскольку эти строки содержат информацию о «сопутствующих явлениях» неназванного прямо события. Или, напр., фрагмент из «Мёртвых душ» Н.В. Гоголя: С полицеймейстером и прокурором Ноздрёв тоже был на «ты» и обращался по-дружески; но когда сели играть в большую игру полицеймейстер и прокурор чрезвычайно внимательно рассматривали его взятки и следили почти за всякою картою, с которой он ходил. В этом тексте осуществляется приём умолчания, поскольку описание поведения полицеймейстера и прокурора во время карточной игры («называние сопутствующих явлений», по В.В. Виноградову) содержит намёк на то, что Ноздрёв имел репутацию нечестного игрока.
Приём У. употребляется не только в художественной поэзии и прозе, но и в публицистике, в т.ч. в её малых жанрах разной тематики, где он часто используется в развлекательной, иронической и сатирической функциях. Напр.: − После школы учись, детка, на врача. − Что ты, папочка, ты же прекрасно знаешь, что я не в состоянии убить даже муху! (КР. 12.09.1998); Из-за постоянных пробок в лондонском аэропорту российские чиновники вынуждены опаздывать на свою работу (АиФ. 2011. № 17); В результате ЕГЭ впервые за долгие годы преподаватели экзаменационной комиссии вузов после экзаменов не купили новые автомобили. Их купили педагоги школ! (ЛГ. 2009. № 52).
Невербализованная (не выраженная словами непосредственно) информация в высказываниях с У. приобретает бо́льшую значимость, чем если бы это было сказано открыто [Розенталь и др. 1998: 334], поскольку рефлексия читателя/слушателя в «расшифровке» этой информации оказывается активизированной.
При широком понимании У. как любой формы имплицитной подачи информации его разновидностью можно считать так называемый Апозиопезис (см.), или намеренный обрыв (недоговорённость) высказывания.
Лит.: Виноградов В.В. О художественной речи Пушкина // Русский язык в школе. 1967. № 3; Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1999; Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. М., 1972; Розенталь Д.Э., Джанджакова Е.В., Кабанова Н.П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. М., 1998; Сеничкина Е.П. Семантика умолчания и способы её выражения в русском языке: ДД. М., 2003; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.
А.П. Сковородников
УПРЁК − речевой жанр, который обслуживает ситуации речевого неодобрения. Суть жанра заключается в том, что Адресант (см.) считает, что Адресат (см.) намеренно нарушил существующее между ними «соглашение» о соблюдении каких-л. норм или осознанно не учёл в своем поведении имеющиеся у него представления об образцах поведения, существующих в социуме, и поэтому испытывает к адресату отрицательно-эмотивное оценочное отношение. В определении сути этого жанра особо важен элемент сознательности в нарушении соглашения: Ты же знал, что завтра придут родители, а ничего не приготовил к их встрече!
Коммуникативная цель этого жанра, так же как и Порицания (см.), − дать отрицательную оценку поведения адресата и стимулировать изменение его поведения в положительную сторону.
Образы участников могут быть представлены любыми вариантами ролевых отношений, т.к. соглашение может быть нарушено любым коммуникантом. Адресат − конкретная личность, способная нести ответственность за своё поведение. Но есть различия между У., где говорящий выше адресата, и У., где говорящий ниже адресата. Это различие заключается в основании для возникновения У. В первом случае это невыполнение адресатом каких-л. требований, рекомендаций говорящего или социума. Во втором случае − невыполнение адресатом каких-л. обещаний, обязательств, наложенных им самим на себя.
Такие переменные, как возраст коммуникантов, уровень образования, наличие/отсутствие жизненного опыта не имеют существенного значения при функционировании данного речевого жанра. У. может возникать в ситуации общения как знакомых, так и незнакомых людей, вступивших в коммуникацию (очередь в магазине, пассажиры в транспорте). Но только знакомых можно упрекнуть и за невыполнение норм, и за невыполнение обещаний (т.к. есть совместное прошлое). Фактор прошлого состоит в том, что между говорящим и адресатом в прошлом было установлено соглашение, оно либо носит коммуникативный характер, либо существует в языковой картине мира. Незнакомого можно упрекнуть только за нарушение норм, т.к. не могло быть никаких личных соглашений. Фактор будущего заключается в достижении перлокутивного эффекта: изменения поведения адресата. Но адресат может по какой-л. причине не принять У., и тогда перлокутивный эффект не будет достигнут. Инициатором соглашения может быть как говорящий: Я же предупреждала вас, чтобы вы пришли пораньше!, так и Адресат: Вы же обещали приехать на следующей неделе!
В формальной организации речевого жанра использование имени жанра встречается в ситуациях, когда говорящий опасается быть непонятым: Я упрекаю тебя в том, что ты не выполнил моей просьбы; Я вынуждена упрекнуть вас в необязательности.
Высказывание У. всегда двухпропозитивны: называние соглашения и называние нарушения соглашения: Ты должен был прийти в три, а опоздал на целый час. В речи одна пропозиция может быть имплицитной: Ты должен был прийти в три; Ты опоздал на целый час; Ты же обещал; Я же просил. В этом случае частотно использование жанровых маркеров, организующих фактор прошлого: же, уже, ведь. Акцентирование фактора прошлого является средством усиления У.; подчёркивания виновности адресата. Но У. можно и ослабить путём неназывания конкретного адресата: Кто-то обещал мне купить эту книгу или через выражение неуверенности: Мне кажется, что вы обещали не шуметь, или я ошибаюсь?
Лит.: Давыдова Т.А. Речевой акт упрёка в английском языке: КД. Иркутск, 2003; Дубровская Т.В., Кормилицына М.А. Некоторые прагматические характеристики речевых жанров «осуждение» и «обвинение» // Жанры речи-3. Саратов, 2002; Каразия Н.А. Прагмалингвистическое исследование акта упрёка в контексте современной американской речевой культуры: КД. Петропавловск-Камчатский, 2004; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003.
Т.И. Стексова
УСТАРЕ́ВШИЕ СЛОВА́ – слова, значения слов и словосочетаний, ранее употреблявшиеся неограниченно, как правило, во всех сферах речи, а в настоящее время вышедшие (выходящие) из широкого употребления и известные скорее по языку художественных произведений или из специальной литературы.
Устаревшая лексика делится на Историзмы (см.) и Архаизмы (см.). Историзмы – слова, вышедшие из употребления в связи с исчезновением тех реалий, которые они обозначали: жупан, вассал, лорнет, тягло и др. Историзмы, как правило, терминологичны по своей природе (это единственные наименования исчезнувших реалий, не имеющие синонимов и называющие понятия, обладающие культурно-историческим значением, т.е. являющиеся специальными обозначениями). Это приводит к тому, что, с одной стороны, историзмы являются устаревшей лексикой, а с другой – активной лексикой определённых (специальных) научных дисциплин: истории, этнографии и др.
Архаизмы –слова, значения слов и словосочетаний, вытесненные из активного употребления синонимами: выя – ‘шея’, чело – ‘лоб’, очи – ‘глаза’, позор – ‘зрелище’ и др. Причинами архаизации могут быть как внешние по отношению к языку факторы, напр., запрет (табуирование), эвфемизация, пуризм и др., так и внутренние (лингвистические) процессы: развитие синонимии, омонимии, расширение или сужение значения слов и др.
Устаревание слов может быть как процессом очень коротким (напр., появление историзма ваучер), так и длительным – через постепенное снижение активности употребления слова (напр., сей – ‘этот’).
Все У.с. отличаются ограниченной сферой употребления. В большинстве случаев они являются разновидностью высокой (возвышенной) лексики, используемой в стихотворной, публицистической или ораторской речи:
Я раб, и был рабом покорным / Прекраснейшей из всех цариц.
Пред взором, пламенным и чёрным, / Я молча повергался ниц.
Я лобызал следы сандалий / На влажном утреннем песке. /
Меня мечтанья опьяняли, / Когда царица шла к реке.
И раз – мой взор, сухой и страстный, / Я удержать в пыли не мог,
И он скользнул к лицу прекрасной / И очи бегло ей обжёг… (В. Брюсов).
Часто У.с. используются как средство создания исторической стилизации в художественных текстах (обычно в исторических романах и повестях): На длинных столах, крытых сарпатом с выбойкой, высокая с худощавым строгим лицом жена атамана сама укладывала ножи, расставляла чаши и поставцы с яндовыми (А. Чапыгин). Кроме того, устаревшая лексика активно используется для характеристики отрицательных явлений через представление их в комическом виде: Ныне в издательствах возникла мода – подстраиваться под телесериалы. На обложке данной книги начертано, как наклейка на товаре «Скоро на экранах!». И пытаются всучить людям заведомо негодный товар (РГ).
У.с. могут вернуться в активный словарный запас языка. Так произошло, напр., со словами лицей, дума, губернатор и мн. др.
Лит.: Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы её описания. М., 1993; Еднералова Н.Г. Устаревшая лексика русского языка новейшего периода и её восприятие языковым сознанием современных школьников: КД. Воронеж, 2003; Емельянова О.Н. Стилистическая информация в толковом словаре (аналитический обзор проблематики): монография. Красноярск, 2013; Нестеров М.Н. Русская устаревшая и устаревающая лексика: учеб. пособие. Смоленск; Брянск, 1998; Сомов В.П. Словарь редких и забытых слов. М., 1996; Словарь устаревших слов. М., 1997; Шмелёв Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.
О.Н. Емельянова
У́СТНАЯ РЕЧЬ – вид речевой деятельности, материальной формой которой являются звуковые волны, возникающие в результате работы мозга и речевого аппарата. Восприятие У.р. осуществляется главным образом с помощью органов слуха, однако важное значение имеет и зрительный канал, по которому поступает информация о мимике, жестах, пространственной дистанции между говорящим и собеседником/слушателем, а также о других невербальных средствах коммуникации, которые способны дополнить или актуализировать смысл высказывания, а в ряде случаев (напр., безразличный, строгий или ласковый взгляд) даже заменить некоторые слова. У.р. отличается большим интонационным разнообразием, которое обусловлено изменениями высоты тона в слоге, слове и в целом высказывании, различиями в темпе и громкости речи, а также местом постановки логического ударения, наличием или отсутствием пауз (см. Интонация). Для У.р. типичны безударные частицы, которые участвуют в её ритмико-интонационной организации. Особенности У.р. во многом зависят от психофизиологических, интеллектуальных, возрастных, гендерных, социальных, общекультурных черт «человека говорящего». В большинстве случаев У.р. обращена к одному или нескольким собеседникам. В этом случае она обладает свойством интерактивности, поскольку может изменяться в зависимости от реакции слушателей.
По онтологическим, структурным и функциональным признакам У.р. противопоставлена внутренней и письменной речи. У.р. свойственны поступательный и линейный характер развёртывания во времени, необратимость и прерывистость, самоперебивы, повторы, автокомментарии. Ключевую роль в композиционном построении текстов У.р. играют ассоциативные присоединения. Типичными синтаксическими явлениями У.р. являются наложение конструкций (давай сюда / её измерим); актуализация смыслов с помощью вопросительной частицы «да» и указательных местоимений (полчаса / да / осталось?; такая миленькая / беленькая шубка); использование именительного темы в позиции субъекта (Вся моя родня / она здесь живет / короче / ну / старожители здешние). Для У.р. характерен эллипсис актантов (кстати / у меня есть такого вот типа / в клеточку) и эллипсис предиката (у меня аж прям / у меня прям дыхание прям!). У.р. не свойственны многокомпонентные сложные предложения, причастные и деепричастные обороты. Отличительной особенностью У.р. является редукция средств выражения смысла, которая компенсируется общими для собеседников фоновыми сведениями (Она / реально / сюда пока / зайти сюда / она перенервничала / а тут мы такие). На лексическом уровне У.р. характеризуется обилием эмоционально-оценочных элементов, словесной импровизацией. В ней часто используются семантически опустошённые слова, которые выполняют роль замещения пауз (э, а, ну, м-м-м, значит, так сказать и т.п.), типично неточное употребление слов (такой прям фуршет, э-э, накрыт).
Общепринятой типологии У.р. в настоящее время нет. Выделяют устную публичную (кодифицированную) и обиходную (некодифицированную) У.р.; литературную (разговорную речь) и нелитературную (просторечную, жаргонизированную, диалектную, а также их смешанные разновидности). Указанные выше признаки У.р. свойственны прежде всего обиходной (некодифицированной) У.р. Что касается таких жанров У.р., как лекция, доклад, выступление в парламенте и т.п., они строятся в основном по нормам книжной монологической речи (см. Книжный стиль, Монолог). По числу говорящих У.р. подразделяется на диалогическую, полилогическую и монологическую.
Лит.: Земская Е.А., Ширяев Е.Н. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? // Вопросы языкознания. 1980. № 2; Костомаров В.Г. О разграничении терминов «устный» и «разговорный», «письменный» и «книжный» // Проблемы современной филологии. М., 1965; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003; Львов М.Р. Основы теории речи. М., 2000; Современная русская речь: состояние и функционирование: сб. аналитических мат-лов / под ред. С.И. Богданова, Л.А. Вербицкой, Л.В. Московкина, Е.Е. Юркова. СПб., 2004; Современная русская речь: состояние и функционирование: сб. аналитических мат-лов. Вып. 2 / под ред. С.И. Богданова, Н.О. Рожкиной, Е.Е. Юркова. СПб., 2006; Харламова Т.В. Текстообразующие средства в устной речи: на материале русского и английского языков: КД. Саратов, 2000.
О.В. Фельде
УТЕШЕ́НИЕ и СОЧУ́ВСТВИЕ − 1. Наименование этикетных ситуаций общения, когда выражается солидарность с адресатом в переживании и/или оценке неблагоприятных для него обстоятельств и намерение морально или иным способом ему помочь. 2. Стереотипные выражения, с помощью которых осуществляется С. и У.
Поскольку С., как правило, порождает У., а нередко и само служит У., этикетные выражения в двух этих ситуациях тесно переплетаются и порой трудно отделимы.
С., как и У., является реакцией на вербальную жалобу либо очевидные неполадки в жизни адресата. В русской коммуникативной культуре принято выражать сочувствие близкому человеку, не вышестоящему по службе, своему - и без жалобы с его стороны. Во многих национальных культурах жаловаться не принято.
Поводом для жалобы и ответного С. и У. служат плохое самочувствие, настроение, разного рода неприятности (на работе, со здоровьем), неудачи (в любви, работе, болезнь), а также более значимые неприятности, причиняющие огорчения. Большое горе, напр., потеря близкого, вызывает Соболезнование (см.).
У. меняет оценку неприятности, даёт надежду на улучшение обстоятельств, опору на помощь утешающего и силы утешаемого, а также обещания моральной или физической поддержки.
Основные выражения: Я Вам (тебе) сочувствую; Я Вам (тебе) так (очень) сочувствую!; Как я Вам (тебе) сочувствую!; Я Вам (тебе) искренне (глубоко, от души, от всего сердца, всем сердцем и т.д.) сочувствую.
У. и С. является выражение понимания: Я Вас (тебя) понимаю; Как я Вас (тебя) понимаю!; Я Вас (тебя) так понимаю!
С. может служить выражение сожаления по поводу случившихся неприятностей: Мне (так, очень) жаль, что это случилось; Как мне жаль, что тебе не повезло; Жалко, что тебе не повезло; Мне так жаль тебя! (дружеск.); Я сожалею о случившемся (офиц.).
У. служит оправдание адресата (преимущественно от старшего к младшему): Ты (Вы) не виноват (-ты), что так случилось; Ты (Вы) ни в чём не виноват (-ты); Ты (Вы) тут не при чём; Это не твоя (Ваша) вина; Здесь (в этом) нет твоей (Вашей) вины и др.
У. является совет не волноваться, выраженный глаголом в повелительном наклонении, содержательно соответствующим ситуации: Успокойся (-тесь); Не беспокойся (-тесь); Не волнуйся (-тесь); Не нервничай (-те); Не расстраивайся (-тесь); Не переживай (-те); Не горюй (-те); Не огорчайся (-тесь) и мн. др.
Наиболее устойчивые стереотипы У.: Возьми (-те) себя в руки; Держи (-те) себя в руках; Не падай (-те) духом; Не теряй (-те) присутствие духа (выдержки, самообладания); Не теряй (-те) голову; Не принимай (-те) (этого) близко к сердцу; Не обращай (-те) (на это) внимания; Не поддавайся (-тесь) тоске (хандре, плохому настроению); Выбрось (-те) это из головы; Соберись (-тесь) с силами (с духом); Забудь (-те) о случившемся; Не вспоминай (-те) об этом; Не думай (-те) об этом и мн. др.
Возможно при У. воздействие на волевую сферу адресата: Ты (Вы) должен (-жна,
-жны) взять себя в руки, успокоиться; Надо (нужно, необходимо) успокоиться (не терять самообладания) и др.
У. служит надежда на лучшее: Всё будет (кончится) хорошо; Всё будет в порядке; Всё (это) пройдёт (изменится, обойдётся и др.), а также обещание помощи: Я с тобой (с вами); Можешь (-жете) на меня положиться; Можешь (-жете) на меня рассчитывать и др.
Наконец, У. служит преуменьшение серьёзности беды: Здесь нет повода для огорчения (расстройства); Нет повода для того, чтобы терять голову (огорчаться, расстраиваться); Забудь!; Не бери в голову; Выбрось из головы; Это пустяки (ерунда, несерьёзно и др.); Какие (это такие) пустяки! и др.
Таким образом, У. и С. влияют на изменение в лучшую сторону эмоциональной сферы партнёра. Ответом на У. и С. служит, как правило, Благодарность (см.), а также констатация: Вы (ты) меня утешили (-ил, -ила); Вы (ты) нашли (-шёл, -шла) слова утешения и др.
Лит.: Акишина А.А., Формановская Н.И. Русский речевой этикет. М., 1975, 1984; Акишина А.А., Формановская Н.И. Этикет русского письма. М., 1979, 1982, 1986; Балакай А.Г. Словарь русского речевого этикета. М., 2001; Балакай А.Г. Толковый словарь русского речевого этикета. М., 2004; Гольдин В.Е. Речь и этикет. М., 1983; Казачкова Ю.В. Выражение сочувствия в русском и английском речевом общении: жанровый аспект: КД. Саратов, 2006; Формановская Н.И. Употребление русского речевого этикета. М., 1982, 1984; Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. М., 2002, 2004; Формановская Н.И. Русский речевой этикет: нормативный социокультурный контекст. М., 2002.
Н.И. Формановская
