Понятие «языковые права», как и понятие «право на язык» широко используется в материалах международных организаций[6], в целом ряде международных актов (Гамбургская декларация об обучении взрослых от 1997 года[7], Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам от 1992 года[8] и др.). Поэтому считаем оправданным использование понятия «языковые права».
Согласно данным ЮНЕСКО, в мире ныне насчитывается от 6 000 до 7 000 языков. По меньшей мере половина этих языков может исчезнуть в ближайшие годы[9]. Некоторые страны, например Исландия, однородны в языковом плане, многие другие страны и регионы отличаются богатым языковым разнообразием. Так, в Индонезии насчитывается более 700 языков, а в Папуа-Новой Гвинее – свыше 800 языков[10]. Фактическое распределение языков неравномерно. На 20 многонациональных государств, ряд из которых относится к числу беднейших стран мира, приходится более 70% всех языков мира. Однако в целом двуязычие и многоязычие, т.е. наличие различных языковых групп, проживающих в одной стране, являются скорее нормой, чем исключением повсюду в мире, как на Севере, так и на Юге.[11]
Языковые права и свободы являются основными (фундаментальными) естественными правами и свободами человека универсального характера, принадлежат от рождения каждому человеку, не ограничены территориально, а следовательно – таковые должны подлежать соответствующей правовой защите.
Начиная со второй половины XX века, многими государствами были приняты нормативно-правовые акты, тем или иным образом закрепляющие языковые права человека (например, закрепляющие статус определенных языков в качестве официальных или национальных, или направленные на поощрение использования определенных языков, а также их защиту). Некоторые такие нормативно-правовые акты явно признают и гарантируют право человека на язык (заключающееся в праве свободно использовать определенный язык по собственному выбору) в качестве основного универсального права человека; некоторые же закрепляют языковые права опосредованно, гарантируя свободу выражения мнения, которая, по мнению некоторых исследователей, включает в себя свободу использования языка по своему выбору[12].
В научной литературе существуют разные подходы к определению права на язык.
Языковые права человека в научной литературе определяются как права, направленные на защиту использования конкретных языков, а именно родного и/или государственного. Языковые права нередко рассматриваются как права меньшинств, поскольку, в отличие от представителей большинства, чьи языки и так имеют определенный статус, не требующий дополнительной правовой защиты[13]. Но и языковые права большинства так же должны быть гарантированы в полном объеме.
Языковые права человека иногда рассматриваются как признаваемые исключительно на основании их закрепления в соответствующем законодательстве государства (то есть как позитивные права), из-за чего могут казаться менее значимыми, чем естественные права человека[14], из-за этого языковым правам нередко может придаваться заниженное значение.
Некоторые исследователи утверждают, что, хотя языковые права в настоящее время закрепляются множеством международно-правовых документов, их стоит относить к специальным правам, поскольку они, очевидно, отличаются от иных основных прав человека. Соответственно, считают эти авторы, в отношении языковых прав человека следует использовать ограничительное толкование[15].
В научной литературе представлены различные подходы к определению природы и значения языковых прав, отраженные в работах и тех авторов, кто считает языковые права естественными правами.
Сторонники правозащитного подхода к языковым правам, как правило, придерживаются мнения, что языковые права являются основными правами человека и приписывают им исключительную актуальность, связанную, как правило, с иными основными правами человека[16].
Ряд специалистов по правам языковых меньшинств выступает за применение концепции основных прав человека в отношении языковых прав. В частности, такие специалисты популяризовали концепцию языковых (иначе – «лингвистических») прав человека, которая предусматривает наличие широких языковых прав у каждого жителя планеты. Основной акцент данной концепции ставится на языковые права в области образования. Так, утверждается, что только право на обучение родному языку и его использование, а также право на обучение, как минимум, одному из официальных языков государства проживания, могут в совокупности рассматриваться как неотъемлемые фундаментальные языковые права человека[17].
Сторонники подхода к пониманию языковых прав человека как коллективных прав, придерживаются точки зрения о том, что право на язык является правом на общественное благо и основывается на заинтересованности индивидов в получении такого общественного блага. Действительно, язык может обладать свойствами, позволяющими рассматривать его именно таким образом (как общественное благо): невозможность отстранения кого-либо от пользования таким благом, совместное потребление такого блага, а также отсутствие конкуренции в потреблении[18].
По нашему мнению, языковые права присущи человеку от рождения, являются фундаментальными естественными правами, безусловно необходимыми для реализации целого ряда других связанных конституционных прав и свобод, прежде всего – права на жизнь (если интерпретировать это право расширительно, как, собственно, это и следует делать, понимая под правом на жизнь отнюдь не только физическое существование), целого ряда культурных и образовательных прав, права на признание и реализацию достоинства личности, права на информацию, свободы слова. При этом имеют место и языковые права народов, частично пересекающиеся с языковыми правами личности.
Право на использование своего языка в частной жизни и публично, устно и письменно, свободно и без вмешательства, считается одним из основных средств обеспечения и сохранения языковой самобытности. Это право имеет ключевое значение для обеспечения эффективной защиты всех прав лиц, принадлежащих к национально-культурным общностям, а также для выражения коллективной и индивидуальной идентичности[19].
Одной из важнейших характеристик языковых прав человека является то, что они могут как гарантироваться непосредственно как таковые, так и косвенно гарантироваться посредством обеспечения защиты других основных прав человека[20].
Как указывает Жозеф Ивон Терио, право на язык не соответствует строгому определению основных прав и свобод человека. Безусловно, осуществляется международно-правовая и конституционная защита таких прав человека, связанных с языковыми, такими как, например, свобода от дискриминации, в том числе, и на основе языка, и некоторые другие свободы, но все они, по большому счету, связаны со свободой выражать свои мысли в целом, безотносительно конкретного языка. Данная ситуация сложилась именно таким образом, потому что языковые права не могут распространяться на абсолютно все языки без разбора[21].
Право на образование также предполагает право на язык, например, право на получение, по крайней мере, определенного этапа этого образования на родном языке, а свобода учреждать частные образовательные учреждения включает в себя, в том числе, свободу выбора языка для предоставления образования в таких учреждениях[22].
По мнению Сюзанны Манчини и Бруно де Витте, языковые права являются частью более широкой категории прав человека – культурных прав, которые не ограничиваются перечнями таких прав, содержащихся в международных документах по правам человека. Принято считать, что использование конкретного языка служит не только в качестве функционального средства взаимодействия, но и выражает культурную идентичность лица, его использующего, а также отражает культурное наследие, созданное предшественниками этого лица. Этот аспект языковых прав, касающийся культурной самобытности и культурного наследия, также закрепляется многими международными документами. Ограничение использования конкретного языка создает не только неудобства для тех лиц, которые используют его как средство взаимодействия в повседневной жизни, но и представляет собой потенциальную угрозу для их культурной идентичности[23].
Языковая свобода является частью основного права человека на свободу слова и гарантирует свободу не только содержания сообщения, но и свободу использования конкретного языка[24].
Право на язык как право на его использование в целях взаимодействия теряет характер основного и может быть отнесено к категории экономических, социальных и культурных прав человека, которые гарантируются государством по его инициативе, в отличие от естественных прав, к которым относится право на язык как на средство самовыражения. Кроме того, право на язык как право на его использование в целях взаимодействия не может быть реализовано в отсутствие соответствующего языкового коллектива[25].
Эффективность, действенность гарантий права на язык как фундаментального права человека определяется тем, насколько оно не только провозглашается декларативными положениями Основного закона (Конституции) государства, но, в большей степени, насколько эти конституционные гарантии детализированы нормами права в других законодательных актах, определяющими точный круг носителей такого права и корреспондирующие такому праву обязанности государства, позволяющие свободно реализовывать его на практике в полной мере. Языковые права человека предусматривают, в том числе, наличие определенных правил, которым должны следовать государственные учреждения в отношении использования языка в различных областях.
Между тем, отсутствие необходимых гарантий некоторых языковых прав может быть вызвано не «злой волей» государства, а объективными обстоятельствами, к числу которых, к примеру в докладе ЮНЕСКО, отнесены следующие (применительно к праву на получение образования на родном языке):
• иногда родной язык может не иметь письменности;
• на этом языке могут отсутствовать необходимые учебные материалы;
• наличие множества языков может затруднить обеспечение школьного образования на каждом языке, являющемся родным;
• может ощущаться нехватка учителей, обладающих необходимой подготовкой;
• обучающиеся, родители и учителя могут возражать против обучения на родном языке.[26]
Добавим еще, что есть значительное число людей, у которых этническая самоидентификация расходится с языковой индентификацией и не связана с родным языком. Так, в литературе приводились такие данные: из 5,5 млн. российских татар в 1989 г. считали своим родным языком татарский только 4 млн. 725 тыс.; из примерно миллиона мордвинов объявили родными языками мокша и эрзя 740 тыс., а из 842 тыс. российских немцев считали немецкий родным только 352 тыс.[27]
Возвращаясь к вопросу о природе языковых прав, надо акцентировать присущность языковым правам тесной связи с другими фундаментальными правами человека.
Более того, как отмечает Хавьер Арсос, многие основные права человека имеют неявный языковой (лингвистический) аспект. Так, например, свобода слова включает в себя свободу выбора языка речи; право на уважение частной и семейной жизни включает в себя право на уважение к культуре и языку, который лицо использует в своей частной жизни и в реализации культурных прав. Право на справедливое судебное разбирательство предполагает право обвиняемого понимать выдвигаемое против него обвинение и, соответственно, право на получение услуг переводчика в случае необходимости[28].
Как утверждает Марго Биго, языковые права имеют не совсем однозначный статус, поскольку могут быть отнесены сразу к двум разным категориям прав человека, что обусловлено, в том числе, тем, что язык имеет две важнейшие функции: выразительную и коммуникативную. Соответственно, как средство самовыражения язык является объектом таких основных прав и свобод человека, как свобода совести, религии и убеждений[29].
Согласно нашей авторской концепции, право на язык – это фундаментальное естественное право, проистекающее из права конституционно гарантированных прав на национально-культурную идентичность (в ее экзистенциональной составляющей), на межличностное общение и из комплекса конституционных прав на информацию.
