Глава 5 общенациональный кризис

Поражение России в Ливонской войне. — Хозяйственная разруха. Ди­настический кризис. — Гражданская война начала XVII в. и падение авторитета царской власти. — Попытки преодоления общенацио­нального кризиса- избрание царя Михаила Романова, закрепощение крестьян и посадских людей, усиление налогового гнета, государст­венное вмешательство в хозяйственную деятельность

Опричная террористическая политика проводилась на фоне на­чавшихся уже в 50-е годы XVI в. локальных кризисных ситуаций на окраинах России (Северо-Запад, Юг, Восток, частично цент­ральные уезды), вскоре переросших в затяжной кризис. Обычно его хронологические границы обозначают 70—90-ми годами.¹ Де­тонатором кризиса, проявившегося в недопроизводстве, катастро­фическом запустении посевных площадей, голоде и убыли насе­ления, послужили экологические бедствия — эпидемия бубонной чумы и череда неурожайных лет.² Они усугубились тем, что основные направления внутренней и внешней политики остава­лись непересмотренными в контексте возникших хозяйственных реалий.

Так, опричный террор направлялся не только против отдель­ных лиц или слоев правящей элиты, но и приобрел массовый ха­рактер, связанный с «перебором» земли, поджогами стоячего хле­ба, погромами в 1569—1570 гг. в Клину, Торжке, Твери, Вышнем Волочке, наконец, жестокой расправой с новгородцами в 1570 г.

Ливонская война, начатая весьма удачно, потребовала тем не менее перенапряжения сил, что неизбежно вело к резкому усиле­нию налогового гнета. Возникшая опасность не осознавалась ни самим царем, ни политическими группировками, участвовавшими в управлении государством. Об этом свидетельствуют результаты срочно созванного Иваном IV в 1566 г. Земского собора. Все груп­пы, участвовавшие в этом собрании,— духовенство, бояре, дворя­не и дети боярские, дьяки и приказные люди, гости и купцы — безоговорочно высказались за продолжение войны, направленной на новые территориальные завоевания, в частности Ливонии, пра­ва русского государства на которую ими признавались столь же

¹ Зимин А. А. «Хозяйственный кризис» 60—70-х годов XVI в. и русское кре­
стьянство // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. М.,
1962. Т. 5, Каштанов С. М К изучению опричнины Ивана Грозного // История
СССР. 1963 № 2; Аграрная история Северо-Запада России XVI века: Новгород­
ские пятины / Руководитель авторского коллектива А. Л. Шапиро. Л., 1974.
С. 290—299; Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. М., 1987. С. 169 —
201.

² Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. С. 172—187.

безоговорочно. По существу для Ивана IV результаты совещания были предопределены: в условиях начавшейся опричнины никто не решился бы ему возражать, да и вряд ли те, кто был созван, мог быть заподозрен в том, что они являлись противниками про­должения войны.

Ведение войны не только обескровливало хозяйство страны, и без того подорванное экологическими бедствиями, но и оголяло южные ее рубежи. Последовавший в 1571 г. опустошительный на­бег крымских татар на Москву оказался неожиданным, а столица беззащитной: в пожаре погибло множество москвичей и людей из близлежащих станов, пытавшихся спастись от нашествия. Колос­сальный ущерб был нанесен также ряду других городов — Туле, Серпухову, Кашире, Рязани, частично Рузскому уезду.³

Возвращаясь к Земскому собору 1566 г., следует отметить ряд его особенностей. Во-первых, он не назван собором ни в одном из упоминаний в источниках. Во-вторых, степень представительства была ничтожна: подавляющая часть детей боярских, участвовав­ших в соборе, принадлежала к Государеву двору.⁴ В нем не имели представителей опричники.⁵ Кроме того, на собор созвали в основ­ном тех, кто в этот момент находился в Москве «для государевой службы», включая купцов.⁶ В-третьих, члены собора определялись не выборами, а назначениями правительством. В-четвертых, со­борная грамота имела вид не столько протокола или приговора, сколько присяги царю.⁷ Все эти особенности позволяют согласить­ся с уничтожающей, по выражению Л. В. Черепнина, характери­стикой,⁸ которую дал собору 1566 г. В. О. Ключевский: «Часть в составе собора 1566 г., имевшая по крайней мере некоторое подо­бие представительства, состояла из военных губернаторов и воен­ных предводителей уездного дворянства, которыми были столич­ные дворяне, и из финансовых приказчиков правительства, кото­рыми были люди высшего столичного купечества».⁹

Цель созыва собора, вероятно, не сводилась только к желанию Ивана IV заручиться коллективной присягой. Он стремился про­тивопоставить литовскому представительному учреждению, ка­ким в действительности являлся Сейм, мнение такого собрания, которое можно было бы выдать также за представительный ор-

³ Штаден Г. О Москве Ивана Грозного' Записки немца-опричника. М., 1925.
С. 106—107; Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI в. С. 180—181.

⁴ Зимин А. А. Земский собор 1566 г. // ИЗ. 1961. Т. 71; Скрынников Р. Г.
Начало опричнины. Л., 1966. С. 311—317.

⁵ Кобрин В, Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // АЕ за 1959 г. М.,
1960. С. 18; Скрынников Р. Г. Начало опричнины. С. 312

⁶ Floria В. N. SWad spoteczny soborow ziemskich w panstwe Moskiewskim w XVI
wieku // Gzasopismo prawno-historyczne. 1974 T. 26. Zesz. 1. S. 51.

⁷ Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства XVI—XVII вв. М.,
1978. С. 108.

⁸ Там же. С 109.

Ключевский В. О. Состав представительства на Земских соборах древней Руси // Ключевский В. О. Сочинения. М., 1959. Т. 8. С. 51.

¹⁰ Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 176.

В какой мере дозволены были высказывания, отличавшиеся от того, что хотел услышать Иван IV, свидетельствует его реакция на выступление рада участников собора против опричнины сразу после его окончания: по приказанию царя казнили троих предста­вителей земщины.¹¹ Вскоре жесточайшей казни подверглись более ста руководителей земского правительственного аппарата.

Взяв курс на продолжение войны за Ливонию, Иван IV и его дипломатическая служба имели лишь смутное представление о расстановке международно-политических сил. Заключение в 1569 г. Люблинской унии и образование в результате этого акта польско-литовского государства — Речи Посполитой — в корне изменили ход войны. Выстраиваемый Иваном IV англо-шведско-русский союз не состоялся, Дания фактически также отказалась от союза с Россией и в конечном счете вместе со Швецией стала союзницей Речи Посполитой. Временное перемирие с ней было прервано вслед за избранием на польский престол Стефана Бато-рия, и после этого Иван IV продолжал настаивать на признании за ним всей Ливонии, короны польской и литовской — на прежних зыбких основаниях (он якобы являлся законным наследником бра­та римского императора Августа и родоначальника литовских кня­зей Пруса). Изоляция России на Западе усугублялась опустоши­тельными набегами на Москву крымцев.

Все успехи в Ливонской войне оказались перечеркнутыми се­рией сокрушительных поражений России от Речи Посполитой и Швеции. Россия потеряла отошедшие к польско-литовскому госу­дарству города Ливонии, а также Вележ и Полоцк, а к Швеции — Северную Эстонию, города Ям, Копорье, Ивангород. Тянувшаяся до 1582—1583 гг. война завершилась для Ивана IV и Русского го­сударства тяжелым провалом.

Несмотря на это, Иван IV стимулировал завоевание Сибири. Пожаловав сольвычегодских солепромышленников Строгановых землями на Каме и Чусовой и правом «прибирать охочих людей» (казаков) для их охраны, царь создавал тем самым базу для дви­жения на Восток. Поход дружины Ермака на Сибирь в 1581 г., организованный Строгановыми, привел к разгрому войска сибир­ского хана Кучума и началу освоения Сибири, которая стала ко­лонизоваться торговыми служилыми людьми, беглыми крестьяна­ми, ремесленниками, даже холопами.¹²

Этнический состав России стал еще более разнообразным. Бу­ряты, якуты, хакасы, алтайцы сохранили свою этническую само­бытность, но ряд этнических групп в результате присоединения Сибири к России ее полностью утратил (котты, асаны, арины и др.). Увеличивающееся этническое многообразие тормозило соци­альную эволюцию страны. Культурно-лингвистическая неодно­родность населения и неравномерность развития компенсирова­лись гипертрофированной ролью государства и религии, которые

¹¹ Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 29.

¹² Подробно о походе Ермака см.: Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция
Ермака. Новосибирск, 1982.

играли по отношению к этническим общностям централизатор-скую и унифицирующую роль.¹³

Неудачи опричного войска в защите Москвы от набегов крым-цев и казни ряда опричников привели в 1572 г. к формальной от­мене опричнины, последующему объединению опричных и зем­ских территорий, а также опричных и земских служилых людей, хотя террор и не прекратился.

Многолетняя Ливонская война, повторяющиеся набеги крым-цев, которым ослабленная войной и террором власть в течение длительного времени не могла противопоставить боеспособное войско, резкое увеличение налогового гнета — все это усугубило тяжелое положение страны, хозяйство которой находилось в со­стоянии все прогрессирующего упадка.

Попытки преодолеть хозяйственную разруху были малоудач­ными. Финансовая политика Ивана IV отличалась непоследова­тельностью и противоречивостью. В период опричнины превали­рует тенденция к расширению финансового иммунитета.¹⁴ Затем выдача иммунитетных грамот приостановилась, после чего они вновь начинают выдаваться монастырям,¹⁵ и эта тенденция дости­гает апогея в 1575—1576 гг.;¹⁶ в дальнейшем финансовая полити­ка по-прежнему носила волнообразный характер, то ужесточаясь, то отступая.¹⁷ Приговор от 15 января 1580 г., который под давле­нием Ивана IV вынуждены были подписать все участники освя­щенного собора,¹⁸ ограничивал рост церковно-монастырского зем­левладения, что вело к установлению контроля над земельным фондом и создавало условия для расширения поместных раздач.¹⁹ В итоге, по убедительно аргументированному выводу С. М. Каш­танова, «в XVI в. не нашлось удовлетворительной общей платфор­мы для выработки унифицированного податного права иммуни-стов», проведения «в жизнь единообразных форм финансового права», чему препятствовало «сохранение экономической раздроб­ленности».²⁰ По существу иммунитетная политика представляла собой инструмент государственной власти, осуществлявшей пере­распределительную функцию в сфере хозяйственной жизни стра­ны, порожденную ее неразвитостью, относительной замкнуто­стью, натуральным производством и как следствие этого — недо­статочностью ресурсов.

¹³ Ланда Р. Г. Восток: цивилизация, формация // ВИ. 1995. № 4. С. 54.

¹⁴ Каштанов С. М. Финансы средневековой России. М., 1988. С. 163—176.

¹⁵ Там же. С. 177—204.

¹⁶ Там же. С. 205—220.

¹⁷ Там же. С. 221—230.

¹⁸ Законодательные акты... Тексты. № 40.

¹⁹ Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. Л., 1975. С. 76—77; Зи­
мин А. А В канун грозных потрясений: Предпосылки первой крестьянской войны.
М., 1986. С. 60; 259; Законодательные акты... Комментарии. С. 60—62.

²⁰ Каштанов С. М. Финансы средневековой России. С. 242.

Вмешательство государства в хозяйственную жизнь, в частно­сти в аграрные отношения, проявлялось также в том, что оно при­нуждало крупных монастырских феодалов расширять фонд бар­щинных земель и вообще непосредственно влиять на формы и раз­меры ренты — в противоположность прежнему регулированию эксплуатации крестьян в рамках обычноправовой традиции.²¹

80-е годы являются той хронологической гранью, за которой правовое положение русского крестьянства начинает кардиналь­ным образом меняться. Суть этого процесса — переход к крайним методам внеэкономической эксплуатации, выражающейся в при­креплении к личности феодала. Не исключено, что прикрепление началось как временная мера прежде всего в наиболее разоренной части страны, на Северо-Западе России, в форме так называемых заповедных лет (повторяющихся?), когда выход крестьян, владев­ших тяглыми наделами, был запрещен даже в течение двух осен­них недель (по неделе до и после Юрьева дня) — срока, разрешен­ного для выхода и Судебником 1497 г., и Судебником 1550 г.²²

Все эти меры не могли вывести страну из глубочайшего обще­национального кризиса не только потому, что хозяйственная раз­руха, усиленная опричниной и Ливонской войной, продолжала уг­лубляться. Коронование после смерти Ивана IV в 1584 г. его сла­боумного сына Федора само по себе не могло не обострить ситуацию, но кризис вскоре приобрел и династический аспект из-за претензий стоявших за царевичем Дмитрием Ивановичем, сводным братом нового царя, боярских группировок и ввиду от­сутствия у царя Федора сыновей. Победа Бориса Годунова в этой борьбе, в значительной степени определившаяся его личной бли­зостью к новому царю и даже семейными узами, на некоторое вре­мя стабилизировала положение, но ссылка в Углич, а затем смерть (убийство?) малолетнего царевича вновь его обострило, и хотя благодаря политической ловкости правитель сумел быстро его уре­гулировать, это событие имело далеко идущие, даже катастрофи­ческие для страны последствия.

В принципе Борис Годунов продолжал политическую линию Ивана IV на укрепление самодержавной власти, прибегая к ре­прессиям, но не столь массовым и свирепым, какими они были при Иване IV, и опирался на тех представителей старомосковского бо­ярства и князей, которые связывали свое служебно-местническое продвижение с государевой службой, а свое благополучие — с цар­ским жалованием.²³ Это вело к настолько значительному усиле­нию личной власти Бориса Годунова, что после смерти царя Фе-

²¹ Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. С. 204.

²² Самоквасов Д. Я. Архивный материал. М., 1909. Т. 2. Ч. 1. С. 449—453,
499—500; Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М.; Л.,
1946. С. 807—862; Анпилогов Г. Н. Новые документы о России конца XVI—нача­
ла XVII в. М., 1967. С. 415—418; Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и клас­
совая борьба в России во второй половине XVI в. М., 1970. С. 97—119; Скрынни-
ков Р. Г. Россия после опричнины. С. 167—202; Зимин А. А. В канун грозных по­
трясений. С. 66—71.

²³ Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове
(1584—1605 гг.). СПб., 1992. С. 43.

дора в 1598 г. он сумел добиться на Земском соборе избрания его царем. Борис Годунов перестроил структуру Государева двора, окончательно положив в основу его комплектования чиновный принцип, закреплявший ведущую политическую роль привилеги­рованного столичного дворянства, обособившегося от служебной связи с уездами и городовым дворянством: между ними роль свое­образного буфера играли выборные дворяне. При этом группиров­ки служилых людей стали настолько изолированными, что состав­ляли замкнутые корпорации, комплектование которых происхо­дило на основе семейной преемственности и противоречия между которыми нарастали, сыграв одну из главных ролей в начавшейся вскоре гражданской войне.²''

Выделение из общей массы дворянства и горожан привилеги­рованных групп московского дворянства и московского купечества стало одним из этапов формирования сословий, но до окончатель­ного их складывания было еще далеко.

Что касается Боярской думы, то, как отметил А. П. Павлов, происходил процесс «бюрократизации» боярства, представители которого возглавляли основные приказы, почему она и стала свое­образным советом «из „начальников приказов"».²⁵ Но если учесть, что бояре назначались и воеводами в полки, воеводами в крупные пограничные города, то из этого следует сделать вывод, что соби­раться Боярская дума могла далеко не в полном составе, и уже одно это принижает ее роль как коллективного органа управления. В данной связи обоснованным представляется мнение А. А. Зими­на, который утверждал, что «Боярская дума практически не при­нимала участия в решении важных государственных дел», а «име­ла парадное значение».²⁶

Во главе местного управления при Борисе Годунове все в боль­шей степени становятся воеводы, чьи властные полномочия были шире функций любых других органов власти на местах, а связь с центром теснее.

Получение в 1589 г. права на избрание русского патриарха усилило авторитет России, а следовательно, и русского царя во вселенской православной церкви. С другой стороны, общенацио­нальный кризис, несмотря на ряд мер по укреплению самодержа­вия и централизации власти, не только не имел тенденции к из­живанию, но даже нарастал. Социальные взрывы в Москве в 1584 и 1586 гг., в Сольвычегодске в 1589 г., волнения в вотчине Иоси-фо-Волоколамского монастыря в 1594 г. свидетельствовали о рас­шатанности той системы власти, которая перешла от Ивана IV к Борису Годунову и которую он стремился укрепить.

²⁴ Подробно см.: Там же. С 107—139.

²⁵ Там же. С. 231.

²⁶ Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 193. Возражения А. П. Пав­
лова такой характеристике значения Думы (см.: Павлов А. П. Государев двор и
политическая борьба при Борисе Годунове. С. 232) не основаны на критике аргу­
ментов А. А. Зимина. А. П. Павлов, пожалуй, придает излишнее значение форму­
ле боярских приговоров, содержавшей слова о «всех боярах».

⁴ Власть и реформы 97

Меры по изживанию хозяйственной разрухи не ограничились локальными запретами крестьянского выхода. Этот запрет распро­странился в 90-е годы XVI в. на все государство.²⁷ Указом от 24 ноября 1597 г. подтверждается режим пятилетних урочных лет сыска беглых крестьян.²⁸ Но государство не могло еще из-за сла­бости и малочисленности властных структур взять на себя обязан­ность искать их по собственному почину и не вводило санкции за бегство, вывоз и прием беглых. Законодательными мерами 80-х— 90-х годов были сделаны лишь первые, во многом непоследова­тельные и половинчатые шаги по пути юридического закрепоще­ния крестьян в форме поземельного прикрепления. Но сами по се­бе эти меры в условиях катастрофического запустения могли привести к закрепощению минимального числа крестьян, к кон­сервации состояния хозяйственной разрухи, а тем самым способ­ствовали ее углублению,²⁹ так как запрет свободного выхода кре­стьян привел к аннулированию естественного регулятора уровня эксплуатации.

Для поддержания оборонительной системы на Юге правитель­ство Бориса Годунова ввело в южных городах десятинную пашню, что было оценено С. Ф. Платоновым как неосмотрительная мера, втянувшая служилых людей этой местности в Смуту.³⁰ Низшие категории служилых людей (служилые люди «по прибору») в це­лом оказались притесняемыми Борисом Годуновым, стремившим­ся возродить опустевшие города посредством «посадского строе­ния», т. е. прикрепления к тяглу вместе с посадскими людьми и «приборных» служилых людей.

Как видим, Борис Годунов пытался преодолеть хозяйственную разруху проведением ряда мер, носивших ярко выраженный кре­постнический характер. Это свидетельствует о том, что он не осоз­навал опасности назревавшей катастрофы. Более того, попытка закрепощения крестьян, посадских людей и низших категорий служилых людей, всеобщее прикрепление всех дворян к службе, законодательство о холопах, игравших важную роль в управлении государством и в войске, не могли не вести к обострению социаль­ного кризиса и приближали социальный взрыв.

Череда неурожайных лет в 1601—1603 гг. и разразившийся вследствие этого голод привели к вымиранию многих тысяч людей, к притоку еще большего числа обедневших и голодных в крупные города, где, таким образом, накапливался горючий материал. Бо-

¹¹ Законодательные акты... Тексты. № 46; Корецкий В. И. Закрепощение кре­стьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. С. 140—153; Анпи-логов Г. Н. К вопросу о законе 1592—1593 гг., отменившем выход крестьянам, и урочных летах в конце XVI—первой половине XVII в. // История СССР. 1972. № 5. С. 164; Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. С. 204—209; Зи­мин А. А. В канун грозных потрясений. С. 209—210; Законодательные акты... Комментарии. С. 66—76.

²⁸ Законодательные акты... Тексты. № 48.

²⁹ Панеях В. М. Закрепощение крестьян в XVI в.: новые материалы, концеп­
ции, перспективы изучения (по поводу книги В. И. Корецкого) // История СССР.
1972. № 1. С. 163.

³⁰ Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—
XVII вв. М., 1937. С. 95, 241—242.

рис Годунов попытался смягчить ситуацию и отступить, как ему казалось, временно, от практики прикрепления крестьян, возоб­новив в течение двух лет (1601—1602 гг.) разрешение выхода и вывоза крестьян в Юрьев день.³¹ Но эти указы прорвали плотину, которую власти пытались ранее воздвигнуть, чтобы воспрепят­ствовать выходу и вывозу крестьян. Они не только внесли дезор­ганизацию в судопроизводство по поводу ушедших и беглых крестьян, но и привели к тому, что незаконный выход и вывоз, существовавший и до этого, получил теперь повсеместное рас­пространение. Лавина несанкционированных уходов разрушила непрочную систему прикрепления крестьян; бороться с ними ни частные владельцы, ни государство были не в состоянии.

Катастрофа была подстегнута не только начавшимся процессом закрепощения, страшным голодом и запустением, но и появлени­ем в Речи Посполитой первого самозванца, выдававшего себя за царевича Дмитрия, сына Ивана IV, якобы не погибшего в 1591 г. в Угличе, который начал борьбу за «возвращение» себе царского трона. Располагая небольшим отрядом наемников из числа поль­ских шляхтичей и русских дворян-эмигрантов, он двинулся на Мо­скву. Уже на русской территории к Лжедмитрию I в большом чис­ле присоединялись служилые люди, донские и запорожские каза­ки, беглые и небеглые крестьяне и в огромном числе — холопы. В сознании масс, поддерживших Лжедмитрия, он был «прирожден­ным», в отличие от Бориса Годунова, царем.

Началась первая в истории России гражданская война, привед­шая к территориальному и социальному расколу российского со­циума, причем его разграничительная линия не была стабильной. Особенно катастрофическим для страны оказалось нарушение единства (пусть относительного) корпораций служилых людей, и прежде всего их верхнего слоя. Именно гражданская война (а не крестьянская, как считало подавляющее большинство отечествен­ных историков последних десятилетий)³² разрушала сами основы создававшейся на протяжении полутора столетий системы власти, ее иерархию и приоритеты.

Поколеблено было и «относительное единство средневековой идеологии», что привело «к мысли о соперничестве с властью, хотя в той же монархической оболочке»,³³ к самозванчеству как народ-

³¹ Законодательные акты... Тексты. № 50, 51.

³² Заслуга убедительного обоснования этой концепции принадлежит
А. Л. Станиславскому и Р. Г. Скрынникову (см.: Станиславский А. Л. Граждан­
ская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М., 1990); Скрын-
ников Р. Г. 1) Россия после опричнины; 2) Самозванцы в России в начале
XVII века: Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987; 3) Смута в России в начале
XVII в.: Иван Болотников. Л., 1988.

³³ Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984.
С. 16.

ной оболочке бунта,³⁴ в котором сами самозванцы выступали в ка­честве «возвращающихся избавителей».³⁵ В период гражданской войны начала XVII в. проявили себя полтора десятка самозван-цев- «царев и чей»: три Лжедмитрия, Петр, Иван-Август, Клемен-тий, Савелий, Василий, Ерофей, Гаврила, Мартын, Лаврентий и др. В результате народная концепция самозванства была противо­поставлена концепции самодержавной власти (царь — «земной Бог»), сформулированной Иваном IV.³⁶

Восстание в Москве против номинального преемника умершего скоропостижно в 1605 г. Бориса Годунова — Федора Борисовича и его матери, которые были удушены, привели на российский пре­стол Лжедмитрия I. Его правление в течение года не разрешило и не могло разрешить тех антагонизмов, которые обнажились в пе­риод гражданской войны, но имело катастрофические последст­вия, выразившиеся, в частности, в том, что передача земель, уже имевших владельцев в поместья и вотчины другим людям надолго запутала земельные отношения и не только обострила раскол в среде феодалов, но и продлила его. К тому же привело и проти­воречивое законодательство о холопах.³⁷ Не оправдавший доверия Лжедмитрий I в результате боярского заговора в мае 1606 г. был свергнут и убит, а на его место сторонники князя Василия Шуй­ского перед собравшимися на Красной площади горожанами «вы­кликнули» князя царем. Но не «прирожденного» монарха совре­менники не хотели признавать еще и потому, что он не был ко­ронован всей «землей», хотя его «избранию» пытались придать вполне легитимный характер ссылкой на державные права «по ко-ленству» — через Александра Невского к князю Рюрику.³⁸

Небывалая новизна, по выражению В. О. Ключевского,³⁹ про­цедуры возведения нового царя на престол заключалась в том, что с него была взята «крестоцеловальная запись», которой провоз­глашались гарантии от внесудебных опал и казней, запомнивших­ся еще со времени Ивана IV, незыблемость имущественных прав наследников и родственников осужденных, а также обязательство царя решать судебные дела после тщательного расследования.⁴⁰ Б. Н. Чичерину запись напомнила даже «знаменитую статью Ве­ликой Хартии»,⁴¹ хотя это, безусловно, было преувеличением. Ее

³⁴ Панченко А. М. «Народная модель» истории в набросках Толстого о Пет­
ровской эпохе // Л. Н. Толстой и русская литературно-общественная мысль. Л.,
1979. С. 80 и ел.

³⁵ Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII—
XIX вв. М., 1967. С. 24—236.

³⁶ Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. С. 15.

³⁷ См.: Панеях В. М. Холопство в XVI—начале XVII века. Л., 1975. С. 185—
238; Законодательные акты... Комментарии. С. 98—102.

³⁸ О Василии Шуйском подробно см.: Абрамович Г. В. Князья Шуйские и
российский трон. Л., 1991. С. 134—150.

³⁹ Ключевский. В. О. Боярская дума древней Руси. М., 1902. С. 362.

⁴⁰ ПСРЛ. М., 1968. Т. 31. С. 151; Акты, собранные в библиотеках и архивах
Российской империи Археографическою экспедицею Академии наук. СПб., 1836.
Т. 2. С. 102. № 44; Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в
Государственной коллегии иностранных дел. М., 1819. Ч. 2. С. 299. № 141.

⁴¹ Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 368.

историческое значение состояло в том, что запись представляла собой первый в истории России «договор царя со своими поддан­ными», первый робкий и неуверенный шаг «к правовому государ­ству».⁴² Само собой разумеется, что в условиях гражданской вой­ны, в частности начавшегося восстания под предводительством Ивана Болотникова,⁴³ эти обязательства не были выполнены.

В результате восстания сначала образовались два центра госу­дарственной власти (в Москве и в ставке Болотникова), а затем, с появлением второго Лжедмитрия и до подавления восстания, — три центра власти (в Москве, в ставке восставших, и в Стародубе, затем в Тушине, где последовательно были базы самозванца, опи­равшегося на перешедших к нему бояр и отряды польских наем­ников). Никто из них — ни Василий Шуйский, ни Болотников, ни Лжедмитрий II — не в состоянии были решить возникшие в ходе гражданской войны проблемы, а, борясь за власть, только ослож­няли положение: каждый из них, как и ранее Лжедмитрий I, на­травливал холопов на господ, жаловал высшими государственны­ми чинами и должностями, раздавал землю, во многих случаях чужую, в поместья.

В 1609 г. положение Русского государства еще больше ослож­нилось в результате соглашения, заключенного Василием Шуй­ским с шведским королем Карлом IX. Поскольку Швеция находи­лась в состоянии войны с Польшей, началась война между Поль­шей и Россией. Польские войска осадили Смоленск, а шведы, воспользовавшись ослаблением России, оккупировали Новгород и значительную часть северных территорий. Недовольные царем Василием Шуйским бояре в 1610 г. свергли его с трона. Власть временно перешла к правительству, состоящему из семи бояр («се­мибоярщина»), которые в создавшихся условиях вынуждены были согласиться с возведением на царский престол польского короле­вича Владислава. Однако пятнадцатилетний царь в Москву не прибыл; ее заняли польские отряды, опираясь на которые его на­местник пытался управлять государством и по примеру предшест­вующих властителей (коронованных и некоронованных) присту­пил к раздаче земель.

Центральная власть в Русском государстве полностью распа­лась. Отряды польских шляхтичей осаждали города и монастыри, промышляли грабежами. Так называемые «вольные» казаки, в со­став которых вошли и холопы, и крестьяне, и посадские люди, участвовали в походах Лжедмитрия I, в восстании Болотникова, в войске Василия Шуйского, в движении казачьего атамана Ивана Заруцкого, затем в Первом и Втором ополчениях, в избирательном соборе 1613 г., в восстании под руководством Баловнева и в вос­станиях 1615—1618 гг. На некоторых этапах гражданской войны они выступали как решающая сила. Казаки ничуть не уступали интервентам в грабежах, они также устанавливали в различных районах свою власть — своеобразную систему кормлений в форме

⁴² Кобрин В. Б. Смута // Родина. 1991. № 3. С. 71.

⁴³ О нем см.: Смирнов И. И. Восстание Болотникова: 1606—1607. [М.], 1951;
Скрынников Р. Г. Смута в России в начале XVII в.: Иван Болотников.

«приставств», что означало возврат к архаическому для начала XVII в. феодальному институту с особо жестокой формой эксплу­атации местного населения/⁴

Все это в совокупности свидетельствовало о том, что опасность потери Россией национальной самостоятельности стала реальной. Именно в данной ситуации «земское» начало российской государ­ственной системы, казалось бы, окончательно задавленное в пе­риод опричнины, стало возрождаться. «Земская» самоорганизация получила дополнительный стимул к национально-освободитель­ной борьбе в связи с восстанием москвичей против поляков в марте 1611 г., последовавшего за этим «великого московского разоре­ния» — сожжения поляками Москвы и массового избиения горо­жан.

Одним из центров власти в 1611 г. стало Первое ополчение, двинувшееся к Москве с целью изгнания поляков; впрочем, оно стало быстро распадаться из-за неразрешимых внутренних проти­воречий между разнородными силами, вошедшими в его состав. Второе ополчение первоначально возникло осенью 1611 г. на базе посада Нижнего Новгорода. Организация власти в обоих ополче­ниях воссоздавалась по типу, сложившемуся в условиях самодер­жавия: отдельными сторонами государственного управления веда­ли приказы. Правда, во Втором ополчении верховным органом власти стал «Совет всей земли», заместивший собой опустевший царский трон.⁴⁵ При этом к внутренним противоречиям Первого ополчения, в котором преобладали казаки, прибавились противо­речия, принимавшие формы военных столкновений со Вторым ополчением, по преимуществу дворянским.⁴⁶

И все же 26 октября 1612 г. земская рать под руководством Д. Пожарского и Д. Трубецкого освободила Москву от поляков и въехала в Московский Кремль. Сразу же после этого, в ноябре 1612г., началась подготовка к созыву Земского избирательного со­бора.⁴⁷ В декабре делегаты стали съезжаться в столицу. Опреде­лились и кандидаты на царство: сын плененного поляками митро­полита Филарета Михаил Федорович Романов, сын Лжедмит-рия II, шведский герцог Карл Филипп, Д. Т. Трубецкой, Д. М. Пожарский, И. И. Шуйский, И. В. Голицын, Д. М. Черкас­ский, П. И. Пронский.

На открывшийся 7 января 1613 г. Земский собор, состав кото­рого насчитывал 700—800 человек, прибыло много выборных от городов, чем он отличался от предыдущих соборов.⁴⁸

⁴⁴ Станиславский А Л Гражданская война в России XVII в С 23 и ел

⁴⁵ О Втором ополчении см Любомиров П Г Очерк истории Нижегородского
ополчения 1611 —1613 гг М, 1939

⁴⁶ Станиславский А Л Гражданская война в России XVII в С 43—44

⁴⁷ См Зимин А А Акты Земского собора 1612—1613 гг // Записки Отдела
рукописей ГБЛ М, 1957 Вып 19

⁴⁸ О Земском соборе 1613 г см Черепнин Л В Земские соборы Русского го­
сударства в XVI—XVII вв М, 1978 С 187—200

В конечном счете, в результате длительной борьбы, 21 февраля 1613 г. царем был избран Михаил Романов, который положил на­чало новой династии, просуществовавшей более трехсот лет. Ре­шающую роль в «царском обирании» сыграли казаки, численность которых в Москве во время проведения Земского собора значи­тельно превышала численность дворянских формирований. Это даже дало основание А. Л. Станиславскому прийти к выводу, что Михаил Романов был казачьим ставленником.⁴⁹

Если данное утверждение и страдает известным преувеличени­ем, то несомненно, что казачество в период граждаской войны пре­вратилось в силу, с которой вынуждены были считаться все соци­альные слои и все претенденты на власть. Оно к этому времени самоорганизовалось в сословие, имевшее свою особую структуру, собственную систему самоуправления, специфические формы су­допроизводства, своеобразный менталитет.

Избирательный Земский собор оставался высшим органом го­сударственной власти, действовавшим вместе с Боярской думой вплоть до прибытия 2 мая 1613 г. в Москву из Ипатьева монастыря молодого царя с матерью, хотя одновременно с ними уже наречен­ный царь рассылал свои указы и пытался править, опираясь на представителей, посланных ему Земским собором.⁵⁰

В литературе существуют разногласия относительно того, была ли дана Михаилом Романовым ограничительная запись, подобная той, на которую вынудили согласиться Василия Шуйского.⁵¹ Без­относительно к этому условия, в которых новому царю пришлось вступить на престол, неизбежно вели к ослаблению самодер­жавной власти и вынужденному признанию необходимости уча­стия в управлении страной представителей тех сил, которые его избрали.

Государство лежало в развалинах, общенациональный кризис обострялся, гражданская война была далека от завершения, раз­бойничьи шайки терроризировали население, отсутствовали орга­ны управления в центре и на местах, огромные территории, в том числе Новгород и Новгородская земля, оказались оккупированны­ми, военные действия с Польшей и Швецией не прекращались.

Гражданская война начала XVII в. в России коренным образом отличалась от революций, происходивших в XVI—XVII вв. в

⁴⁹ Станиславский А Л, Морозов Б Н Повесть о Земском соборе 1613 г //
ВИ 1985 № 5, Станиславский А Л Гражданская война в России XVII в С 46—
79

⁵⁰ Черепнин Л В Земские соборы Русского государства XVI—XVII вв С 202

⁵¹ Платонов С Ф Московское правительство при первых Романовых //
Статьи по русской истории (1883—1912) СПб, 1912 С 355—367, 388, Цвета­
ев Д В Избрание Михаила Федоровича на царство М, 1913 С 72—73, Чиче­
рин Б Н О народном представительстве С 369—370, Маркевич А И Избрание
на царство Михаила Федоровича Романова//ЖМНП 1891 №10 С 403, Клю­
чевский В О Курс русской истории 4 3// Ключевский В О Сочинения М,
1957 Т 3 С 78, Дьяконов М А Избрание Михаила Федоровича на царство
СПб, 1913 С 31—32, Сухотин Л М Первые месяцы царствования Михаила Фе­
доровича (Столбцы Печатного приказа) М, 1915 С XIX, Любомиров П Г
Очерк истории Нижегородского ополчения С 225—228, Черепнин Л В Земские
соборы Русского государства XVI—XVII вв С 204—211

Европе, хотя эти социальные потрясения и в России, и в европей­ских странах непосредственно порождались общенациональными кризисами (в том числе кризисами власти). Однако если револю­ции становились следствием глубоких экономических перемен и знаменовали собой смену общественных отношений, сопровождав­шуюся коренной ломкой и преобразованием системы власти, то гражданская война начала XVII в. не имела экономической подо­плеки и потому не могла привести к перестройке всего социаль­ного организма в России, к выведению на политическую сцену но­вых социальных субъектов политической жизни. Вместе с тем в одном она походила на революции: она подняла на поверхность и активизировала асоциальные, маргинальные силы, ставшие осо­бенно опасными в условиях распыления власти, ослабления преж­них регуляторов общественных отношений, и поэтому действи­тельно превратилась в смуту.

Гражданская война, таким образом, не только не разрешила противоречий, ее вызвавших, но породила новые. Общенацио­нальный кризис, правда, с избранием на престол Михаила Федо­ровича приобрел новые формы. В частности, царские родственни­ки (поскольку сам царь по малолетству и неподготовленности не мог взять власть в свои руки) вынуждены были опираться в своей деятельности на почти перманентно функционировавшие с 1613 по 1619 г. Земские соборы. Ответственность за ряд мер, и прежде всего за введение повторяющихся экстраординарных налоговых сборов (семь сборов так называемых запросных и пятинных денег, т. е. «пятая деньга» со всяких «туточных и отъезжих торгов и про­мыслов», взимаемая в связи с полным расстройством прежнего ре­гулярного обложения — сошного письма)⁵² для материального обеспечения служилых людей, участвовавших в войне с польски­ми и шведскими войсками и в подавлении движения казачества, царское правительство стремилось возложить именно на Земские соборы.⁵³ Соборным решением оформлялся даже список думных чинов, остающихся вместе с царем в Москве в «королевичевой оса­де», т. е. принявших на себя обязательство не уезжать из столицы во время ее осады в 1618 г. ратью королевича Владислава, продол­жавшего претендовать на российский престол. Экстраординарные меры во внешнеполитической сфере также на некоторое время стали объектом рассмотрения Земским собором. В 1616 г. на нем обсуждались условия мира со Швецией. Все это свидетельствовало о слабости царской власти и в то же время противоречило ее став­шему уже традиционным самодержавному характеру.

В законодательстве первых лет царствования Михаила Федо­ровича, подстегнутом потоком челобитных, тоже заметны следы экстраординарности. Оно было направлено на преодоление порож­денных смутой коллизий, прежде всего в области землевладения.

⁵² Веселовский С. Б. Семь сборов запросных и пятинных денег в первые годы
царствования Михаила Федоровича // Чтения в Обществе истории и древностей
российских при Московском университете. М., 1909. Кн. 1. Отд. 3. С. 11.

⁵³ Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства XVI—XVII вв.
С. 216-229.

Предпринимались попытки возврата к «старине», нижней гранью которой стало «всеобщее разорение», а порядок, на который рав­нялись, — «как было при прежних российских прирожденных го-сударех». Возвратить «старину» значило в создавшихся условиях подтвердить пожалования «за службу», «за осадное терпение», «за кровь» прежних лет; раздать земли (при их отсутствии — земель­ные оклады) и денежное жалование за новые заслуги, теперь перед правительством Романовых.⁵⁴ Но разграничить справедли­вые и полученные обманным путем «дачи» — Василия Шуйского, Лжедмитрия II, семибоярщины, Первого и Второго ополчений — правительству Михаила Федоровича так и не удалось, как не удалось ему решить запутанную во время смуты проблему холо-повладения: тяжбы о земле и холопах тянулись многие десяти­летия.⁵⁵

«Старина» в сфере государственного управления означала вос­создание приказной системы в прежнем виде. Затем число прика­зов стало увеличиваться, но усложнение задач не вело к система­тизации и разграничению их функций. Учреждение и исчезнове­ние приказов в значительной степени базировалось на личном поручении царя или его окружения: возникающая проблема ре­шалась посредством приказа какому-либо лицу решать ее, для че­го и создавался под его руководством учреждение-«приказ», кото­рый мог ликвидироваться по выполнении поручения.

«Старина» в сфере социальных отношений сводилась к рестав­рации крепостнической системы, складывание которой прервалось гражданской войной. Правительство царя Михаила в 1619 г. вос­становило общегосударственную норму о пятилетних урочных годах сыска беглых крестьян.⁵⁶ 20-е—30-е годы XVII в. стали временем расцвета урочной практики. Она начинает играть роль своеобразного регулятора в процессе закрепощения крестьян.⁵⁷ Крепостнический ее характер очевиден, поскольку вышедшие «из лет» крестьяне превращались в крепостных новых владельцев. Но не следует игнорировать и роль урочных лет как фактора, при­званного ограничивать развитие крепостного права: угроза утраты землевладельцем крестьян по истечении 5 лет после их бегства имела целью также сдерживать усиление феодального гнета.⁵⁸ Впрочем, действенность этого регулятора снижалась тем, что на практике урочные лета значительно удлинялись и в конечном сче­те торжествовала крепостническая тенденция. Однако ее торжест­во вело к катастрофическому сокращению облагаемого крестьян­ского надела, повышению, как следствие этого, окладов государ-

⁵⁴ Бовина В. Г. Земский приговор 30 июня 1611 г. и законодательство первых
лет царствования Михаила Федоровича // Сословия и государственная власть в
России: XV—середина XIX в.- Международная конференция «Чтения памяти акад.
Л. В. Черепнина». М., 1994. Ч. 1. С. 62—69.

⁵⁵ Панеях В. М. Холопство в первой половине XVII в. Л., 1984. С 162—196.

⁵⁶ Ангшлогов Г Н. К вопросу о законе 1592—1593 гг. С. 173; Андреев И. Л.
Урочные лета и закрепощение крестьян в Московском государстве // История
СССР. 1982. № 1. С. 144.

⁵⁷ Андреев И. Л. Урочные лета и закрепощение крестьян... С. 144.

⁵⁸ Там же. С. 144—146.

ственных податей, которое «стало действовать хуже разорения»,⁵⁹ переходу к вненадельному землепользованию, деформированию структуры зависимого населения (переходу крестьян в бобыли)⁶⁰ и, наконец, к полному из-за этого расстройству финансовой сис­темы государства.

Завершение войн со Швецией и Польшей важно было для Рос­сии как один из шагов по пути преодоления всеобщего кризиса. Поэтому она вынуждена была согласиться на огромные террито­риальные утраты. По Столбовскому миру 1617 г. Россия лишалась своего важнейшего выхода к Балтийскому морю, уступив Швеции Ижорскую землю, Корелу и Корельский уезд, но возвратила Нов­город.⁶¹ Деулинское перемирие 1618 г. оставляло Польше Смо­ленск, Дорогобуж, Новгород-Северский, Себеж и другие города на Юго-Западе.

Благодаря прекращению войны с Польшей в Россию в 1619 г. вернулся из плена отец царя митрополит Филарет, который вскоре был провозглашен патриархом. Ему Михаил Федорович передал всю полноту власти в государстве, а сам, как и до этого, устра­нился от дел. Филарет принял титул «великий государь и патри­арх», и тем самым в его лице реально воплотилась идея синтеза духовной и светской власти, хотя этот феномен не может быть связан с общей тенденцией возвеличения церковной власти над светской, а всего только с личной ролью данного патриарха.⁶² Его программа выхода из кризиса в принципе не отличалась от той, которой следовало правительство Михаила Федоровича до возвра­щения Филарета. Фактически она восходила к идеям, провозгла­шенным еще Первым ополчением: единообразие и справедливость при распределении податей, сыск посадских и уездных людей, за-ложившихся за светских и церковных феодалов, справедливый суд.

Первоначально и Филарет вынужден был опираться на Зем­ские соборы, но уже с 1622 г., укрепив свою власть, он перестает их созывать вплоть до начавшейся по его инициативе Смоленской войны (1632—1634 гг.). Практическими мерами для реализации программы правительственной деятельности по сыску земельных окладов, выводу из посадов «беломесцев» для активизации тор­говли и ремесла становятся проведение нового описания земель и учреждение ряда Сыскных приказов.⁶³

⁵⁹ Веселовский С. Б. Сошное письмо: Исследование по истории кадастра и по-
сошного обложения Московского государства. М., 1915. Т. 1. С. 226.

⁶⁰ Воробьев В. Л/., Дегтярев А. Я. Русское феодальное землевладение от
«смутного времени» до кануна петровских реформ. Л., 1986. С. 174—177.

⁶¹ См.: Шаскольский И. П. Столбовский мир 1617 г. и торговые отношения
России со шведским государством. Л., 1964.

⁶² Бовина В. Г. «Великий государь и патриарх Филарет Никитич»: к истории
официальных титулов в Московском государстве XVII века // Россия от Ивана
Грозного до Петра Великого. СПб.; Киев, 1993. О Филарете см.: Бовина В. Г. Пат­
риарх Филарет: (Федор Никитич Романов) // ВИ. 1991. № 7—8.

⁶³ Законодательные акты... Тексты. № 87; Гурлянд И. Я. Приказ Сыскных
дел // Сборник статей по истории права, посвященных М. Ф. Владимирскому-Бу-
данову. Киев, 1904; Законодательные акты... Комментарии. С. 134—135.

106 ~s

. В сфере религиозной политика Филарета отличалась фанатиз­мом и нетерпимостью. Так, православным выходцам из Польши было отказано в праве считаться христианами на том лишь осно­вании, что они едят и пьют с католиками, живут вместе с ними и даже заключают с ними браки.⁶⁴ Указом 1622 г. запрещалось не­крещеным мусульманам-татарам владеть православными служи­лыми холопами и селить пашенных холопов в своих дворах.⁶⁵ фундаменталистские тенденции, и без того свойственные русской православной церкви в XV—XVI вв., при Филарете проявлялись в еще большей степени.

Что касается Боярской думы, то ее роль фактически сводилась к деятельности только как высшей судебной инстанции.

Земские соборы возобновились после смерти Филарета (1632 г.) и посвящены были решению внешнеполитических про­блем, а также связанных с ними вопросов финансового обеспече­ния войска, т. е. с ужесточением налогового обложения. Новым в соборной практике 30-х—40-х годов XVII в. становятся обсужде­ния коллективных челобитий представителей разных слоев насе­ления, прежде всего дворянства и посадских людей,⁶⁶ хотя чело­битные подавались также крестьянами.⁶⁷

Сама по себе вынужденность возобновления Земских соборов и обсуждения на них коллективных челобитных свидетельствует о продолжающемся кризисе самодержавной власти. С другой сто­роны, массовая подача челобитных грамот дает основание для вы­вода о процессе осознания групповых социально-экономических интересов и формирования сословных групп, хотя противоречия внутри них и политика самодержавия тормозили его.

Общенациональный кризис выражался также и в падении ав­торитета светской власти, олицетворявшейся царем.⁶⁸ Массовые процессы по «слову и делу государеву»,⁶⁹ крупнейшие восстания и более мелкие мятежи (московские восстания 1636 и 1648 гг., движения на Юге России «приборных» служилых людей, детей бо­ярских и беломестных казаков, движения крестьян и посадских людей в Поморье и Сибири,⁷⁰ восстания середины XVII в. в Нов­городе и Пскове, «медный бунт» 1662 г., восстание под предводи­тельством Степана Разина) стали показателями этого кризиса власти.

В середине XVII в. он проявился и в том, что церковь в лице патриарха Никона стала, с согласия царя Алексея Михайловича,

⁶⁴ Макарий. История русской церкви. СПб., 1903. Т. П. С. 30—31. ⁶^ Законодательные акты... Тексты. № 119.

⁶⁶ Смирнов П. П. Новое челобитье московских торговых людей о высылке
иноземцев//Чтения в Обществе Нестора-летописца. 1912—1913. Кн. 23. Ч. 2;
Базилевич К. В. Коллективные челобитные торговых людей и борьба за русский
рынок в первой половине XVII в. // Известия АН СССР. 1932. Сер. VII. Вып. 2.

⁶⁷ Крестьянские челобитные XVII в.: Из собрания Государственного историче­
ского музея. М., 1994.

⁶⁸ Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. С. 10.

⁶⁹ Новомбергский Н. Слово и дело государевы: (Процессы до издания Уложе­
ния Алексея Михайловича 1649 года). М., 1911. Т. 1.

^/0 См.: Чистякова Е. В. Городские восстания в России в первой половине XVII века (30—40-е годы). Воронеж, 1975.

исповедовать принцип «священство выше царства», пытаясь под­чинить себе государство. И хотя в дальнейшем Никону под давле­нием царя пришлось оставить патриарший престол, несколько лет, с 1652 по 1658 г., в Москве существовало двоевластие — царя и "патриарха.

Внутреннее реформирование Никоном при поддержке царя церкви, имевшее целью освобождение от местных традиций, свя­занных с языческими представлениями, создание унифицирован­ного культа с ориентацией на византийские образцы и западноук-раинскую богословскую школу, не затрагивало толкований фило­софских вопросов теологии, а свелось к изменению ритуала службы (к переходу от двоения к троению крестного знамения, к перемене в пении аллилуйи, в хождении посолонь по «латинско­му» образцу).⁷¹ Это вызвало раскол не только в самой церкви, но и в целом в стране. В «раскол» ушли люди разных социальных слоев, и очень скоро он стал знаменем антиправительственной борьбы. Падение авторитета светской власти дополнилось падени­ем авторитета власти духовной.⁷²

Военные акции, в частности война с Польшей за Смоленск (Смоленская война), также показали, что государство и власть все еще оставались слабыми. Проявилась небоеспособность устарев­шего поместного войска.

Попытки выйти из общенационального кризиса, инициирован­ные царем Алексеем Михайловичем, вступившим на престол в 1645 г., не отличались по направлению и методам от тех, которые традиционно и безуспешно предпринимали его предшественники: усиление налогового гнета, крепостническое законодательство. Так, приговором от 2 января 1649 г. правительство царя Алексея Михайловича под давлением служилых людей отменило урочные годы для сыска беглых крестьян и бобылей, установив, что сыску и возврату подлежали те беглые, которые были записаны в пис­цовых книгах, составленных*после московского пожара 1626 г.⁷³ Таким образом, впервые не фиксировался определенный срок сы­ска беглых, а устанавливалась его давность, с годами непрерывно нараставшая. Следовательно, процесс закрепощения частновла­дельческих крестьян шел к своему апогею.

Уложение 1649 г.,⁷⁴ принятое на Земском соборе, было прони­зано крепостническими нормами, относящимися не только к кре­стьянам, для которых окончательно отменялись урочные годы сы­ска, провозглашался бессрочный сыск, прикрепление к земле до­полнялось потомственной крепостной зависимостью от служилых людей, получавших наследственные и монопольные права владе-

⁷¹ См.: Каптерев Н. Ф. 1) Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович.
Сергиев Посад, 1909—1912. Т. 1—2; 2) Патриарх Никон и его противники в деле
исправления церковных обрядов. Сергиев Посад, 1913; Хачатурян Н. А., Хачату­
рян В. М. Средневековая культура России и Западной Европы: Идентичность и
расхождения // Цивилизации. М., 1955. Вып. 3. С. 69—74.

⁷² Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. С. 23.

⁷³ Законодательные акты... Тексты. № 344.

⁷⁴ См. его академическое издание: Соборное уложение 1649 г.: Текст. Ком­
ментарии. Л., 1987.

ния ими.⁷⁵ Посадские люди также были прикреплены к посаду и тяглу. Одновременно за ними закреплялось монопольное право владения и распоряжения дворами и торгово-ремесленными заве­дениями на посадах,⁷⁶ что в перспективе неизбежно вело к застою в предпринимательской деятельности.

Уложение 1649 г., зафиксировав сложившиеся к середине XVII в. нормы права, систематизировав их и введя новые нормы, ос­нованные на текущей судебной практике, предшествующих рус­ских законодательных актах, а также отчасти на византийском и литовском праве, впервые в истории российского законодательства определило статус власти царя как верховного главы государства, его прерогативы, а главное — установило смертную казнь не толь­ко за посягательство на «государскую честь» и «здоровье», но и за голый умысел на жизнь и здоровье государя. Широко толкуется в Уложении понятие измены (умысел против власти, переход на сто­рону противника, «скоп и заговор»).⁷⁷ Эти нормы призваны были укрепить расшатанную общенациональным кризисом власть царя.

С той же целью Уложение 1649 г. законодательно закрепило существовавшую организацию государственного управления — в центре (Боярская дума, приказы) и на местах (воеводы, губные старосты). В частности, Боярская дума получила правовую инсти-туционализацию как высший орган управления и суда, действую­щий при царе и по его поручению: «А спорные дела, которые в приказех зачем будет немощно, взносить из приказов в доклад к государю царю и великому князю Алексею Михаиловичу всея Ру­си, и к его государевым бояром, и околничим, и думным людем. А бояром, и околничим, и думным людем сидеть в полате, и по государеву указу государевы всякие дела делать всем вместе».⁷⁸ Обращает на себя внимание, что и в Соборном уложении не упот­реблен термин «Боярская дума»; она определена по-прежнему описательно как собрание бояр и других думных чинов. Предпи­сание «дела делать всем вместе» не следует, как и в Судебнике 1550 г., понимать буквально: многие бояре были в войсках, в го­родах на воеводстве, возглавляли приказы.

О степени несамостоятельности Боярской думы и ее служеб­ном, подчиненном царю положении свидетельствует Г. Котоши-хин: «Бояре и околничие и думные и ближние люди приезжают к царю челом ударить с утра рано, на всякий день... А когда лучица сидети в покоях своих и слушает дел или слова разговорные гово­рит, и бояре стоят перед ним все..., также после обеда приезжают, в вечери, по вся дни».⁷⁹

⁷⁵ Маньков А. Г. Уложение 1649 г.: Кодекс феодального права. Л., 1980.
С. 93-110.

⁷⁶ Там же. С. 137—153.

⁷⁷ Там же. С. 154—162.

⁷⁸ Соборное уложение 1649 г.: Текст. Комментарии. Гл. X. Ст. 2. С. 3!; см.
комментарий: Там же. С. 183—184.

⁷⁹ Котоишхин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906.
С. 29. См. также статейный список от 17 декабря 1636 г. (Законодательные акты...
Тексты. № 234) и комментарий к нему (Законодательные акты... Комментарий.
С. 183—185).

Приказная система управления из столицы и воеводские орга­ны управления на местах не смогли, как показала практика, сколько-нибудь успешно организовать единую систему власти в такой огромной стране, какой стала Россия к середине XVII в. Тем менее распространялось их влияние на далеких окраинах. Поэто­му на малонаселенных, но обширных территориях черносошного северного Поморья и Сибири правительство вынуждено было в уездах опираться на традиционные земские выборные учрежде­ния, которые сосуществовали с воеводской властью.⁸⁰ На Юге донское казачество, опираясь на свою сословную организацию («круг»), также осуществляло самоуправление, претендуя в то же время на получение государева жалованья и, пользуясь слабостью царской власти, предпринимало акции (например, походы на Азов), которые шли вразрез с внешнеполитической линией Рос­сии.

Присоединение в 1651—1654 гг. левобережной Украины к Рос­сии, опиравшееся на освободительную борьбу украинского народа против Польши, привело к введению и здесь особой, отличающей­ся от общерусской, системы местного управления (выборные гет­ман, старшины, свой суд), хотя отношения вассалитета-сюзерени­тета очень быстро под давлением центральной власти трансфор­мировались в подданство.

Вхождение Украины в состав России имело огромное культур­но-историческое значение для судеб обоих этносов. В XVII в. именно через Украину стала проникать в Россию западная куль­тура, которая начала оказывать влияние и на русскую культуру, стимулируя ее освобождение от церковного влияния.

Но эти секуляризационные тенденции не затрагивали социаль­но-экономические отношения и систему власти. Самодержавно-крепостнический строй если и претерпевал изменения, то только в сторону ужесточения крепостнических порядков и обособления самодержца от его подданных. Отказ от реформ вел к консервации социальной жизни, ослаблял государство, а следовательно, ввер­гал его в состояние перманентного отставания от стран Европы.

⁸⁰ См.' Богословский М. М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в М., 1909. Т. 1; М., 1912. Т 2; Копанев А И I) Крестьянство Русского Се­вера в XVI в. Л., 1978; 2) Крестьяне Русского Севера в XVII в. Л., 1984; Алексан­дров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество: Сибирь в XVII в Новосибирск, 1991.

Чу

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ИМПЕРИЯ

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РОСТ ПОВОРОТ К ЕВРОПЕ

 

* Глава 1 i -

. чу» РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ. „