Историческое развитие религиозных представлений и становление первых общественных и государственных институтов у всех древних народов протекали параллельно. Причем на ранних этапах человеческой истории разделения жизненных сфер на сакральную и профанную просто не существовало, вследствие чего государство и религия представали как единое и неразделимое целое, а само государство было практически растворено в универсуме древних религиозных систем, будь то египетская, шумерская, ассиро-вавилонская, древне-иудейская или античная (греко-римская). При этом религия в древности выступала в качестве формообразующего фактора по отношению ко всем гражданским и государственным институтам. <…> В классическом труде выдающегося французского историка Н. Д. Фюстель де Куланжа (1830-1889) «Древняя гражданская община», опубликованного в 1864 г., мы прочтем, что «сравнение верований и законов показывает, что первобытная религия установила греческую и римскую семью, учредила брак и власть отца, обозначила степени родства и освятила право собственности и наследования. Та же самая религия, расширив и распространив семейную группу, установила более крупную ассоциацию — общину, где и продолжала властвовать так же, как и в семье. Из нее вытекают все учреждения точно так же, как и все частное право древних. От нее гражданская община получила свое руководящее начало, свои нормы, свои обычаи, свое управление». <…> На раннем этапе греческой и римской истории доминировала семейная домашняя религия. Ее божества-родоначальники принимали поклонение только от членов данной семьи, причем именно религия являлась основным семейным началом: античная семья представала как группа лиц, которые обращаются с молитвой к одним и тем же богам-предкам у семейного алтаря-очага (отсюда греческое понятие семьи — то, что находится при очаге). <…> Древнеримская семья составляла довольно многочисленную группу лиц, включая помимо кровных родственников усыновленных, клиентов, домашних рабов. Все члены семьи мужского пола, будучи приобщенными к семейному и родовому культу, получали кроме личного имени еще родовое и семейное (фамильное). Женщины семьи не считались религиозно полноценными, а потому не получали ни личных, ни фамильных имен, сохраняя лишь одно родовое. В частности, все женщины семей, восходящих к роду Юлиев, носили имя Юлия. Усыновленные были обязаны взять полное имя усыновителя, к которому лишь впоследствии присоединяли свое личное имя.
Именно из семейной религии берут свое начало такие институты античного частного права, как брак, право частной собственности и неограниченная власть отца, которые затем стали неотъемлемой частью общественного устройства и были на века закреплены древним законодательством.
Брак мыслился как главное и необходимое условие сохранения непрерывности семейного религиозного ритуала: человек, не оставивший сына, лишал семейных божеств молитвенных приношений, и семейный культ угасал вместе с очагом семьи. Главной задачей человеческой жизни становилось продолжение рода ради продолжения культа. Безбрачие рассматривалось как грубое нарушение религиозного закона, подлежащее наказанию. Отсюда же проистекает древняя брачная мораль, предполагающая нерасторжимость брачных уз и строгий запрет прелюбодеяния. Последнее нарушало порядок рождения, обеспечивавший переход семейного культа от отца к сыну. Сын, рожденный вне религиозного брака, не мог наследовать семейный культ.
Религиозную основу имело и первоначальное право земельной собственности, выросшее из права на землю вокруг алтаря-очага и семейной могилы, ограниченной священными межевыми знаками (пространство божества, охраняющего дом). Римские «Законы XII таблиц» говорят о частной земельной собственности как о «поле, окружающем могильный холм».
Право наследования земельной собственности, таким образом, являлось составной частью обязательства по поддержанию наследственного культа семьи. Вследствие этого отречение от наследства по греческим законам вообще было недопустимо, а в римском праве появилось довольно поздно. На религиозных основаниях строились принципы и характер отцовской власти в семье, вытекавшие из религиозных прав отца как главы семейного культа - господина очага. <…> Римское наименование главы семьи (pater familias) совершенно не было связано с идеей кровного родства, а применялось к человеку, имевшему власть над семьей и имуществом вследствие выполнения определенных обязанностей по поддержанию семейной религии. <…> Религиозные начала, сложившиеся внутри семьи, при их расширении определяли характер социальной организации более высокого уровня. Когда божество какой-либо семьи представлялось более могущественным вследствие ее процветания, другие семьи также стремились приобщиться к этому культу, заключив с данной семьей религиозный союз.
Группа семей, связанных единым культом, составляла первичную гражданскую единицу — фратрию у греков и курию у римлян. Семья, согласившаяся поделиться своим божеством, оставляла за собой право наследственного жречества: именно из ее состава выходили фратриархи и куриалы, власть которых была аналогичной власти отца в семье.
Группа фратрий или курий, объединившись вокруг культа одной из них, создавала новый религиозный союз — трибу. Общие религиозные церемонии — священная трапеза у алтаря курии или фратрии, ежегодный праздник в честь божества трибы — устанавливали между членами этих религиозных союзов нерасторжимую связь. Во время войны каждый имел своим соседом в бою того, с кем совершал жертвоприношения на одном алтаре: войско в период ранней античности делилось по семьям, куриям и трибам. В царском Риме по куриям распределялись также голоса на народных собраниях.
Объединение нескольких триб вокруг общего культа составляло собственно гражданскую общину древнего мира — полис, являвшийся уже государственным образованием. Следовательно, трибы, объединяясь для создания гражданской общины, создавали прежде всего общую религию. Это говорит о том, что понятия государства и религии на ранних этапах античной истории были слиты воедино. Всякий политический союз имел своих богов, оберегавших его существование. Само понятие религии в Древнем Риме (от латинского ligare — вязать) означало нерасторжимый союз римской гражданской общины с ее богами-покровителями, который обеспечивался точным выполнением предписанных обрядов. Таким образом, древняя гражданская община не была собранием отдельных лиц и групп, связанных родовыми или семейными узами, а выступала как объединение (федерация) религиозных союзов, продолжавших в ней существовать вместе со своими культами, над которыми возвышался общий культ гражданской общины. <…> Религия античной гражданской общины породила понятия отечества и патриотизма. Землей отцов (terra patria) называлась земля гражданской общины, освященная покровительством богов отеческого культа. Античный гражданин любил свое отечество потому, что почитал его богов-покровителей, ибо вне отечества богов для него не существовало. Следовательно, нападение на отечество означало нападение на землю богов-покровителей и на религию, а античный патриотизм являлся своего рода благочестием древних.
Во время войн противники стремились не только занять территорию и овладеть городами друг друга, но прежде всего разрушить гражданскую общину противника путем уничтожения храмов и истребления верований. Пока же сохранялся общий культ, несмотря на любые военные поражения, сохранялась и гражданская община. Согласно древнеримской легендарной традиции, после разрушения Трои Эней перенес алтарь ее богов на берега Тибра, в результате чего гражданская община Трои не погибла, а продолжала существовать в гражданской общине Рима.
Вместе с тем при сохранении древних религиозных представлений в полном объеме соединить несколько гражданских общин в одно государство не представлялось возможным. Так, побежденный народ острова Эгина не мог вписаться в единую гражданскую общину завоевавших его Афин, поскольку, обладая разными богами, афиняне и эгиняне не могли иметь ни общих законов, ни общей власти. Поэтому формирование обширных государственных образований в античном мире происходило по мере распространения религиозных культов и представлений общин-победительниц. Федерации греческих полисов имели форму религиозного союза с общим святилищем и связанными с ним церемониями — общегреческими священными музыкальными и спортивными играми в честь греческих богов — олимпийскими, истмийскими, немейскими, пифийскими. Примечательно, что такого рода федеративные союзы первоначально почти не имели политического значения и даже не препятствовали своим членам воевать друг с другом (военные действия прекращались лишь на время вышеупомянутых священных игр). Только со временем религиозные союзы превратились в политические и приобрели государственный характер, как это произошло с Древним Римом. <…> Одной из наиболее примечательных черт римской политики было как раз введение у себя культов соседних гражданских общин: завоевывая другие народы, Рим одновременно завоевывал и их богов, вступая тем самым с этими народами в религиозный союз. Так создавалась одна из предпосылок превращения Рима из полиса в мировую державу. Поскольку социальный и религиозный прогресс неизменно дополнял друг друга, античное общество развивалось в той мере, в какой расширялось влияние его религиозных верований. <…>
Источник: Логинов А.В. Власть и вера: государство и религиозные институты в истории и современности. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. – с.13-23.
