В настоящее время необходимость определения цивилизационного статуса для различных стран и регионов мира приобретает особую актуальность. Признание всего человеческого сообщества как «мира миров» с его культурным и цивилизационным разнообразием сейчас все более активно противостоит односторонней вере в универсальность передовой западной культуры, которая подкрепляется интегративными тенденциями в экономической, финансовой, информационной и правовой сферах, получившими наименование глобализации. Существует мнение, что в этом русле, очевидно, и будет оформляться стержневая линия конфликтного противостояния наступившего столетия. Действительно, современные унификационные тенденции мирового развития вызывают ответную реакцию различных религиозно-культурных и этнических общностей, направленную на сохранение их самобытности и идентичности.
Подобная реакция часто носит конфронтационный и даже деструктивный характер, что получило в политологической литературе наименование «столкновение (конфликт) цивилизаций». Об этом в XX в. писал американский политолог С. Хантингтон. На деле же современным мировым отношениям угрожает не столкновение цивилизаций как таковое, а ослабление цивилизационных принципов, чему в значительной мере способствует сам Запад, реализующий формулу цивилизационного универсализма в механизмах своего воздействия на остальной мир и способствующий разрушению традиционных цивилизационных регуляторов незападного происхождения, выработанных и апробированных в течение многих веков. Деструктивной по своим последствиям выглядит модель мирового сообщества, основанная, с одной стороны, на полном геополитическом диктате США и других стран так называемого золотого миллиарда, а с другой — на зачислении стран, отказывающихся сменить собственную цивилизационную идентичность на западную, в разряд стран-изгоев.
Именно поэтому для России жизненно необходимым становится решение вопроса о своей цивилизационной специфике и восстановлении собственной идентичности, без чего ее возможность занять достойное место в мультицивилизационном мировом политическом пространстве представляется весьма проблематичной, тогда как перспективы геополитической «черной дыры» приобретают для страны вполне реальные очертания. Осознание объективных национальных интересов России актуально также в связи с необходимостью преодоления системного кризиса современного российского общества. Это в свою очередь требует осмысления долговременных исторических факторов, немаловажное место среди которых занимают государственно-вероисповедные отношения, оказывавшие устойчивое воздействие на составляющие российской цивилизации.
Религия, играющая роль ключевого системообразующего фактора культуры и цивилизации, имеет первостепенное значение в процессе самоидентификации культурно-исторических общностей (становления коллективного «мы»). При этом ее участие в становлении социально-культурных структур осуществляется двояко: во-первых, посредством формирования определенного образа мышления и поведенческих норм; во-вторых, через религиозные институты, инкорпорированные в то или иное общественное устройство.
Христианство, а шире — иудео-христианская традиция являет собой одну из основ формирования и эволюции европейской культуры и цивилизации как феномена, единственного в своем роде. Однако исторически христианство не было единым: две культуры — Востока и Запада — породили два богословия и два мировоззрения, практически несводимые к одному знаменателю. Восточное христианство — православие фундаментально определило цивилизационное своеобразие стран и народов так называемого византийского содружества, составной частью которого с IX в. является историческая Россия.
Распространение православного христианства стало базовым этнообразующим фактором формирования русского народа — этнического ядра всей российской цивилизации, вокруг которого веками складывалась устойчивая полиэтническая и поликонфессиональная общность — российский народ.
Наряду с православием подобную системообразующую роль для других населяющих Россию народов сыграли ислам, буддизм и иудаизм. Все эти цивилизационные компоненты неизбежно приобретали специфические черты, идентифицирующие их общероссийскую самобытность. При этом российская мусульманская культурно-историческая общность, будучи неотъемлемой частью мировой исламской уммы, вносит свой вклад в развитие мировой мусульманской культуры, в частности в просветительское движение «джадидизм» — обновленческое течение мусульманской мысли, появившееся во 2-й пол. XIX в. в связи с деятельностью видных представителей интеллектуальной элиты различных мусульманских стран <...>, ориентировавшихся на включение мусульманских народов в мировое общественно-политическое и научно-техническое развитие. Помимо православия, ислама, буддизма и иудаизма вероисповедную палитру российского народа составляют последователи еще более 60 конфессий. Одни из них образуют устойчивые этноконфессиональные и религиозно-культурные общности (католики, лютеране, караимы), другие — особые религиозные группы в составе русского народа (старообрядцы), третьи — полиэтнические вероисповедные общности (баптисты, адвентисты, пятидесятники). Уникальность цивилизационной специфики России во многом обусловлена тем, что единый культурный ареал включает разнообразные, в равной мере автохтонные вероисповедные общности. Результатом их многовекового динамического взаимодействия явилось создание общих культурных и нравственных ценностей и государственных структур и, как следствие, общее чувство сопричастности судьбам России.
Таким образом, российская цивилизация выступает как особое цивилизационное образование, основанное на широком межрелигиозном консенсусе и вследствие этого способное вмещать в себя самые разнородные этнонациональные и вероисповедные общности, вовлекая их в русло общецивилизационного движения.
Еще одной принципиально важной особенностью российской цивилизации является доминирующая роль государственной власти как объединяющей и ведущей силы, нередко замещающей собственно цивилизационные основы регуляции. В российских условиях именно государство неизменно выступало носителем нормативного и иерархического порядка, связывающего воедино весьма разнородный конгломерат религиозных и этнокультурных образований. Вследствие этого проблема гармонизации межрелигиозных и государственно-вероисповедных отношений имеет первостененное значение для сохранения цивилизационной целостности России и российского общества, выступая как важный аспект становления новой российской государственности и реформирования российского общества. Ее решение должно выразиться в формировании качественно новой, оптимальной модели государственно-вероисповедных отношений, учитывающей как отечественный, так и мировой опыт и укорененной в российских цивилизационных традициях.
<…> Крайне важно избегать негативных явлений и процессов, возможных в условиях механического переноса на современную российскую действительность западных схем государственно-вероисповедных отношений, сформировавшихся в иных исторических условиях и на иной культурно-цивилизационной базе. Необходимо отдавать себе отчет, что демократические нормы и институты развитых стран Запада, направленные на обеспечение базовых прав и свобод человека, в том числе в мировоззренческой сфере, как уже говорилось выше, не смогли предотвратить получающие все большее распространение деструктивные тенденции в духовной сфере.
Поэтому не случайно для многих представителей незападного мира современная западная цивилизация становится синонимом полного обездуховления жизни с ее предельной формализацией и рационализацией, а также дискредитацией высших моральных и религиозных ценностей. По мысли православного публициста В. Тростникова, если давать наименование нынешнему западному культурно-историческому типу по его нравственному ядру, то для него более всего подходит наименование «бесстыдная цивилизация». Уместно в данной связи напомнить также суждение лауреата Нобелевской премии А. Солженицына, высказанное им еще в нач. 1990-х гг., когда весьма значительная часть российского общества возлагала большие надежды на демократизацию страны по западным образцам: «Изначально европейская демократия была напоена чувством христианской ответственности, самодисциплины. Однако постепенно эти духовные основы выветриваются. Духовная независимость притесняется, пригибается диктатурой пошлости, моды и групповых интересов. Мы входим в демократию не в самую ее здоровую пору».
Учитывая эти обстоятельства, при разработке модели государственно-вероисповедных отношений для современной России особую актуальность приобретает обращение к незападному культурно-историческому опыту, в частности выработанному в русле восточно-христианской культурной традиции.
Разумеется, рецепция государственно-вероисповедных отношений, существовавших в эпоху православно-христианских империй, как Византийской, так и Российской, в условиях постсоветской России представляется совершенно нереальной. При разработке современной концепции государственно-вероисповедных отношений и ее практической реализации не следует забывать, что восточно-христианский исторический опыт наиболее близок России в цивилизационном плане, а большая часть россиян независимо от религиозных и политических предпочтений, учитывая провалы, потери и неудачи при проведении реформ 1990-х гг., не стремится к возвращению в дореформенное прошлое, но выступает за совмещение традиционных ценностей российской цивилизации с базовыми правами и свободами в условиях социально ориентированной рыночной экономики.
Как показывают результаты многочисленных социологических опросов последних лет, большинство верующих и неверующих граждан Российской Федерации отвергают атеистический диктат советского периода и одновременно негативно относятся к идее клерикализации государства, признавая при этом аксиологическое значение религиозной веры. Все это, несомненно, следует учитывать при построении оптимальной модели вероисповедной политики Российского государства.
В современной России религиозные объединения, духовно окормляя более половины населения, выступают в то же время важными структурными элементами формирующегося гражданского общества. Их социокультурный потенциал раскрыт далеко не полностью. Сам многогранный процесс становления и развития гражданского общества немыслим без установления гармонизированных взаимоотношений государства с религиозными объединениями. Эта задача порождает немало вопросов. Какими должны быть цивилизованные взаимоотношения государства с религиозными объединениями именно в наше время, какие формы и особенности они могут приобрести в многоконфессиональной и полиэтнической России? Как и в каком объеме они должны учитывать интересы традиционных, повсеместно распространенных конфессий и небольших религиозных новообразований? Какое воздействие на них оказывает современная светская культурная среда с приоритетами науки, технического прогресса, образования и информатики? Какой вариант вероисповедной политики государства оптимален для решения основной задачи страны — ее модернизации? Подобных вопросов у каждого задумывающегося над судьбами сегодняшней России наберется немало. Ответы на них и практические рекомендации предлагаются разные — от механического копирования чужестранных моделей до простого воспроизведения отечественной старины. Правильный шаг могут подсказать только знание зарубежной и отечественной практики взаимоотношений между государством и религиозными институтами и обстоятельный анализ цивилизационных особенностей протекающих в обществе процессов.<…>
Источник: Логинов А.В. Власть и вера: государство и религиозные институты в истории и современности. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. – с.8-12.
