Архетипический образ Младенца в интерпретации К.Г.Юнга и его выражение в традиционной культуре бурят

К.Г. Юнг – швейцарский ученый, разработавший теорию архетипов коллективного бессознательного. Теория архетипов К.Г. Юнга по сей день остается актуальной, вызывая при этом различные толкования и интерпретации в области различных гуманитарных наук. В своих работах К.Г. Юнг рассмотрел такие категории, как тень, анима и анимус, Мудрый старец, Великая мать, Младенец, самость и т.д. Причем все эти архетипы, по его мнению, одновременно могут жить в каждом из нас, то доминируя, то сдвигаясь на задний план. Теория архетипов К.Г. Юнга, на наш взгляд, является универсальной, находящей отражение в традиционных культурах различных этносов.

Архетип – нерушимый элемент бессознательного, коллективный опыт предков, который наследуется из поколения в поколение. Архетипы направлены на восприятие и отражение мира, взаимосвязи природы, человека. Архетип – первообраз мировосприятия и мироощущения гуманоида. В чистом виде архетип не имеет конкретного психического содержания, он всегда соединяется с представлениями опыта и подвергается сознательной обработке. Архетип своего рода модель, каркас, а архетипические образы наполняют его содержанием.

О.А. Свирепо отмечает, что «образы (по К.Г. Юнгу) имеют естественное происхождение и удовлетворяют потребности человека в самовыражении. Данная ступень души существует в каждом из нас наряду с сознанием и личным бессознательным. Как показали исследования, коллективное бессознательное состоит из мифологических образов, и мифология является отражением тех общих структур, которые обнаруживаются в любом из нас. Внешние психологические условия так же, как и физические, оставляют мифологические следы в психике. Опасные ситуации, повседневность достаточно типично отражены в сознании. Эти отражения формируют то, что Юнг назвал архетипами. Осадок всего того, что связано с образами опыта предков, представляет собой не только форму проявления инстинктов, но и систему адаптации, определяющую человеческую жизнь. В целом коллективное бессознательное является огромным духовным наследием, вживленным в структуру мозга. Оно содержит источник сил, приводящих душу в движение, а регулятивными формами его являются архетипы» [7].

В последние годы возрос интерес исследователей к феномену детства, ведь «мир детства – неотъемлемая часть жизни любого народа. Каждый взрослый несет свое детство, точнее его наследие в себе и не может даже при огромном желании освободиться от него» [4]. С этим невозможно не согласиться, т.к. именно в детстве идет закладка важных качеств для развития ребенка, его вводят в мир обычаев, традиций, ценностей этнической культуры.

Мы попытаемся выявить основные особенности архетипического образа Младенца в интерпретации К.Г. Юнга и его проявление в традиционной культуре бурят. Традиционная культура бурят представляет собой семиотическую систему, функционирующую на базе определенных архетипических образов. Одним из них и является образ Младенца. В системе традиционных ценностей бурят дети занимают центральное место и считались главным богатством человека. Рождение ребенка – это огромная радость для всех членов семьи. Остаться без потомства – значило не продолжить рода, не сохранить домашнего (родового) очага. Отсутствие детей было самым большим несчастьем для бурят и рассматривалось как наказание свыше. Если бурят умирал бездетным, говорили «Гал гуламтань унтараа» («Очаг его потух») [2]. Буряты особенно радовались рождению сына, ведь сын – это наследник семейного очага и хозяйства, продолжатель рода.

Б.Э. Петри указывал на то, что «в бурятских семьях всегда господствует взаимное уважение прав и прерогатив каждого члена, начиная со старших, кончая правами младших, даже самых маленьких детей. С малышами обращаются очень бережно и нежно» [6]. Ведь «с появлением ребенка в семье возникает цель, задача «сделать его человеком» (хүн болгохо). В связи с этим с самого рождения наряду с проведением различных социальных обрядов ребенка начинали приобщать к коллективу, изо дня в день приучая его соблюдать принятые в данном обществе правила поведения и общения, пока не появлялся поведенческий стереотип», – пишет З.Б. Лопсонова [5]. Поистине, дети являются самой важной ценностью и гордостью для родителей, продолжателями рода.

Архетипический образ Младенца изначально предполагает чистоту, сакральность, нерасчлененность. Младенец – это не только связь с прошлым, но и будущим, ведь « одна из существенных черт мотива младенца – это его будущность, младенец – это возможное будущее» [10]. Каждый шаг в будущее делается с опорой на прошлое, Младенец как раз таки выполняет опосредующее звено.

Из работы К.Г. Юнга «Душа и миф. Шесть архетипов», где им довольно обстоятельно рассмотрен архетип младенца, мы вычленили наиболее характерные черты, присущие данному архетипу: ребенок обладает неограниченными возможностями, он всегда направлен в будущее; ребенок – это символ божества; ребенок – мифический герой; ребенок представляет собой нерасчлененное, наивное восприятие и целостность окружающего мира.

К.Г. Юнг в своей работе указывает, что Младенец «рожден из чрева бессознательного, произведен из глубин человеческой природы или скорее из самой живой Природы. Он олицетворяет жизненные силы, которые находятся за пределами ограниченного пространства нашего сознания, он олицетворяет пути и возможности, неведомые одностороннему сознанию. «Младенец» – это символ целостности, охватывающей глубинные начала Природы» [9].

К.Г. Юнг подчеркивает чудесное рождение ребенка, что мы находим в эпосе «Гэсэриада западных бурят»:«Тэбэг Ногон Абахай возвращается в шалаш и замечает, что из ее чрева слышится говор многих людей. Кто-то изнутри говорит ей «Мать, мать, подыми свою шапку!». Она поднимает шапку, и вылетает девица с золотой грудью и серебряным задом. Тэбэг Ногон Абахай не может ее поймать, так как она сразу же возносится вверх. Затем она слышит просьбу поднять правую руку, и оттуда тоже вылетает девица с золотой грудью, серебряным задом и тоже возносится ввысь. Таким же образом вылетает девица из-под левой подмышки. Затем слышится голос: «Мама, роди меня!». Тэбэг Ногон Абахай рожает мальчика с прищуренным одним глазом, держащего в одной руке белые силки с тринадцатью узлами, а в другой руке – белый камень эрдэни, смешивающий сто веков [3]. Родившись на свет, Младенец с колыбели начинает совершать неординарные подвиги и растет не по дням, а по часам.

О рождении героя в улигере «Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агу Гоохон дорогая» говорится следующее: «Он появился на белый свет посреди душистых цветов, у истока студеного ключа на самой высокой вершине одно из пяти точно вылитых из бронзы гор, возле залитой солнцем серебристой лиственницы» [1]. В данном контексте помимо появления на свет героя мы выделяем архетипические образы воды (ключ), гор и солнца – важнейших символов в традиционном мировоззрении и картине мира бурят.

Архетипический образ Младенца мы встречаем во многих героических эпосах бурят, воплощающий собой образ юного героя, который с помощью красного ивового кнута и волшебной палочки борется с врагами, с темными силами.

 

Эбэр дээрээ абажа Когда старик, приняв малыша,

Барижа hуужа байхадан, К груди своей прижимал,

Зүүн гартаа болоhоо В левой руке малыш держал

Торь сагаан урьха барьhан Белые сети-силки,

Баруун гартаа болоhоо А в правой руке малыш держал

hуухай ташуур минаа барьhан Красный ивовый кнут.

Хүбүүн гараад байна ха. Вот так и родился сын старика [8].

 

Действительно, Гэсэр, выступая медиатором между мирами, уничтожает зло на земле во всех его проявлениях. Здесь можно провести параллель с архетипом Младенца К.Г. Юнга, где он пишет, что Младенец-герой «совершает величайшие подвиги, суть героических деяний состоит в том, чтобы повергнуть в прах чудовище мрака. Триумф героя – это триумф сознания над бессознательным. Смысл деяний младенца заключается в покорении темноты» [10].

Архетипический образ Младенца, воплощенный в чудесном рождении, юном герое, защитнике, символе бога (о которых мы говорили выше), наиболее ярко выражен в следующем отрывке из эпоса «Абай Гэсэр Богдо хан»: «В далекие прежние прекрасные, богатые времена родился на счастье он. Родился он с ладонями, отмеченными тремя чарами счастья (ажаhы гурбан эльбэ), с тремя драгоценными волшебными способностями (эрдэни гурбан эльбэ), отмеченными на больших пальцах рук. Родился он богом-творцом (Заяабари бурхан) для размножающегося народа. Спустился он в страну жаворонков, у подножия горы Хан Улла, в долину Хатан, к трем тугэшинским ханам. Спустился, чтобы прекратить мор, погибель, чтобы стать старшим над тринадцатью ханами, покровителем двадцати двух королей; с вооружением, способным противостоять сильным и злобным врагам; чтобы погубить их».

С одной стороны, архетип младенца характеризуется такими чертами, как сиротство, незащищенность, риск, подверженность опасностям, но с другой – неограниченность возможностей, непобедимость. Его мощь и сила обнаруживаются в чудесных деяниях, в борьбе между добром и злом, в восторжестве справедливости и мира на Земле. Архетипический образ Младенца знаменует собой потенциальное будущее, сакральное божество, олицетворяющее бессознательный опыт «детства». Архетипический образ Младенца в традиционной культуре бурят заключает в себе черты и мотивы архетипа Младенца, в полной мере раскрытые К.Г. Юнгом. Тем самым подтверждается, что теория архетипов К.Г. Юнга «работает» в сфере традиционной культуры бурят, сохраняя актуальность и значимость в наши дни.

 

 

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

 

1. Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агу Гоохон дорогая. – Улан-Удэ, 1973.

2. Басаева К.Д. Семья и брак у бурят / К.Д. Басаева – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1991.

3. Бурчина Д.А. Гэсэриада западных бурят. Указатель произведений и их вариантов / Д.А.Бурчина – Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1990.

4. Кон И.С. Этнография детства. Историографический очерк / И.С. Кон // Этнография детства. Традиционные модели воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. – М: Наука, 1988.

5. Лопсонова З.Б. Мир детства в культурной традиции монголоязычных народов / З.Б. Лопсонова // Вектор науки ТГУ. – 2011. - № 2 (5). – С. 140-143.

6. Петри Б.Э. Внутриродовые отношения северных бурят / Б.Э. Петри – Иркутск, 1925.

7. Свирепо О.А. Образ, символ, метафора в современной психотерапии / О.А. Свирепо, О.С. Туманова. – М.: Издательство Института Психотерапии, 2004.

8. Тушемилов П.М. Абай Гэсэр / П.М.Тушемилов – Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2000.

9. Юнг К.Г. Воспоминания. Сновидения. Размышления / К.Г. Юнг – К.: Airland, 1994.

10.Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов / К.Г. Юнг – Минск, 2004. – М: Совершенство; Киев: Порт-Рояль, 1997.

 

Э.Г. Нургалиева