Философия познания И.Фихте

Иоганн Готлиб Фихте (1762 — 1814 гг.) — родился в бедной крестьянской семье. Пас гусей. Случайно попал на лекции Канта, благодаря чему обрел в философии второе дыхание. Он автор работ: " Основы об­щего наукоучения ", " Рассуждения о назначении ученого ", " Основы есте­ственного права ", " Система учения о нравственности ", " Замкнутое торговое государство ", " Назначение человека ", " Путь в жизнь блаженную ", " Основные черты настоящей эпохи ", " Рассуждения о немецкой нации ", др.

Фихте хотел отыскать основания, которые бы объединили все три "Критики" Канта. Он писал: "Прочитав "Критику практического разума", я увидел себя живущим в новом мире: она превращает в руины то, что казалось неопровержимым, доказывает то, что казалось недоказуемым, понятие абсолютной свободы, долга...". "Этот уникальный человек (Кант — СХ) обладал способностью угадывать истину, не сознавая ее принципов, а его время не готово было принять их". Фихте берет на себя задачу — превратить философию в науку, вытекающую из высшего первопринципа. Это и есть его " наукоучение ".

Фихте трансформирует «мыслящее Я» Канта в "чистое Я", понимае­мое как интуиция, себя полагающая, творящая себя и реальность, а также индивидуализирующая сущность этого Я в свободе. Я как субстрат гарантирует единство чувственного и интеллигибельного. Оно есть единственное и высшее начало, способное противостоять скептицизму и основать философию как науку. Подход Фихте стал началом и новой формы идеализма, отличного от кантовского.

Изначальным принципом Фихте становится Я. Оно не полага­ется чем-то другим, оно полагает себя само. Я тождественно самому себе: Я = Я. Это не абстрактное и не формальное тождество, а динамическое тождество как безусловное условие. Я вступает как процесс самосотворения. Фихте переворачивает традиционный принцип "Действие следует за бытием", заме­няя его принципом — " Бытие следует за действием ".

Я Фихте — это также интеллектуальное созерцание. Активность чи­стого Я —самосозерцание в смысле самополагания. Для этого Фих­те употребляет термин: " Я-в-себе ". Он писал: "Разум... сам по себе активен и абсолютен, не пассивен, ибо он — первое и высшее начало, ему ничто не предшествует". Я и разум принадлежат эмпири­ческому индивиду и составляют некое абсолютное Я.

Следующий принцип Фихте связывает с не-Я. Я противополагает себе не-Я. Т. е. Я, полагая само себя, полагает нечто, от себя отличное. Поскольку Я полагает себя как нечто динамичное, то оно с необходимостью полагает и нечто отличное от него — не-Я. Это не-Я остается внутри Я. Самополагание Я означает момент свободы, полагание не-Я — момент необхо­димости. Такое противоположение Фихте понадобилось, чтобы объяснить теоретическую активность Я (сознание и познание), а также активно­сть практическую (мораль и свободу совести).

Третий принцип Фихте связывает с необходимостью взаимно­го определения, взаимоограничения Я и созданного им не-Я. Данный принцип выглядит так: "Я распадается на делимое Я и делимое не-Я". Этот и два предшествующие принципа, по мнению Фихте, позволяют ему приступить к процессу дедуцирования категорий. Он "выводит" три категории качества: утверждение, отрицание, ограничение. При­мерно так же он "выводит" и другие категории.

Через Я, не-Я и их взаимное ограничение Фихте объясняет познавательную и моральную актив­ность. Познавательная активность основывается на детерминации Я со стороны не-Я. Практическая активность основана на ограничении не-Я со стороны Я. Оба момента при этом размещаются внутри бесконечного Я, что приводит к динамике прогрессивного преодоления, где господствует предел.

Фихте обращается к вопросу о том, как объяснить тот факт, что субъект отличает объект, что он чувствует его воздействие? Без это­го понимание человеческого познания остается недостигнутым. Для ответа на этот вопрос Фихте обращается к кантианской " силе воображе­ния ", которую, при этом, изобретательно видоизменяет. В отличие от Канта, у которого продуктивное воображение априорно определяет чистую форму времени, предоставляя схемы для категорий, у Фихте сила вообра­жения сама творит объекты, причем, бессознательно. Т. е., получается, что сила воображения — это бесконечная активность Я, которое, непре­станно ограничивая себя, производит то, что становится "материей" нашего познания. Поскольку происходит это бессознательно, постольку продукт творения сознания, Я выступает "иным", отличным от нас.

Продуктивное воображение, согласно Фихте, дает сырой материал, который сознание затем поэтапно обрабатывает: сначала усваивает через ощущение, далее — через чувственное созерцание, и далее — через рассудок и суждение. Так Фихте приходит к " чистому самосознанию " как необходимому условию рождения сознания, причем, сознания, всегда направленного на что-то отличное от него, а это предполагает непрестанное полагание " инаковости ". Чистое самосознание — это некий предел, к которому можно приближаться, но который невозможно достичь по структурным основаниям. Упразднение (достижение) такого предела равносильно завершению, концу сознания.

Интересные моменты познавательного характера присутствуют у Фихте в его учении о моральной активности Я, где субъект определяет и ограничивает, модифицирует объект, в отличие от познания как та­кового. В практической (моральной) сфере не-Я нужно для Я, чтобы Я могло реализоваться как свобода. Но это всегда свобода внутри некоторого предела. Отсюда тот прогресс, который можно наблюдать в сфере морали: стремление к постоянному совершенствованию. Фихте приходит к понятию Бога, но не как субстанции, реальности, а как моральному порядку, долженствованию, Идее. Человек оказывается необходимым структурным моментом Бога как Абсолюта, как Абсолютной Идеи.

Фихте по-своему решает проблему соотношения феноменального и ноуменального миров. Моральный закон образует наше бытие в интеллигибельном мире в виде некоей структурной связи. Реальное действие образует наше бытие в чувственном мире. Свобода высту­пает мостом, соединяющим интеллигибельный мир и мир чувственный. Она определяет чувственное в соответствии с интеллигибельным. Не-Я воздействует на Я в виде некоторого сопротивления, которое, с одной стороны, стимулирует Я к действию, а с другой — полагает свое соб­ственное бытие как установленное Я. Я, таким образом, остается ис­тинным началом всего.

Фихте пишет: "... Интеллектуальная интуиция, с которой мы начали, невозможна без чувственной интуиции, а эта последняя невозможна без чувства;... Я не может быть для себя без того, чтобы быть чем-то, а это возможно лишь в мире чувственном. Но также невозможно быть для себя без того, чтобы быть Я, и это Я — только для мира интелли­гибельного, который дан посредством интеллектуальной интуиции... Наше существование в интеллигибельном мире — моральный закон, наше существование в мире чувственном — реальное действие; момент един­ства двух миров — свобода, абсолютная власть — определять второе через первое".

И далее: "Наше сознание исходит из непосредственного сознания нашей активности, через нее мы обнаруживаем себя пассивными. Вовсе не не-Я воздействует на Я, как обычно думают, напротив. Не в Я про­никает не-Я, но Я вливается в не-Я, дабы выразить себя, как того требует чувственная интуиция... в трансцендентальных терминах это можно выразить так: мы находим себя изначально ограниченными не потому, что эти рамки стесняют нас... но потому, что мы раздвигаем границы, поскольку они раздвигаемы...".

Ученый, по Фихте, "наделен особой миссией. Не только продвиже­ние знания — главная из его забот, но и быть лучшим из лучших в мо­ральном смысле, ведь его деятельность должна способствовать прогрессу человечества".

В более поздних работах Фихте усиливает элемент идеализма в своей системе, а также мистико-религиозный момент. Он пишет: "Знание и бытие выступают уже не как отпавшие от сознания, независимо от него существующие, а как разделенные внутри сознания только, ибо этот раскол — условие возможности любого сознания вообще, посредством его возникают и одно, и другое. Нет никакого бытия вне созна­ния, как нет никакого знания, которое было бы чисто субъективным, иначе оно не было бы движением к своему бытию... Распавшееся един­ство лежит, таким образом, в основе любого сознания, как непосредственно выступает в сознании единство субъективного и объективного, оно абсолютно = X, не могущее в своей простоте стать доступным сознанию". Это неизвестное X, в конце концов, становится неким Абсолютом, чем-то выше мирового порядка морали, выше Я – т. е. Богом. Фихте пишет: "... в основе непременно должен быть Абсолют, без него нельзя достичь никакого атрибута, ни знания, ни бытия... Этот Абсолют являет себя как Разум, он делится на Знание и Бытие...". Фихте начинает не только отличать знание от Абсолюта, но и выдвигает положение о том, что назначение понятийного знания состоит в том, чтобы быть преодоленным с очевидностью, возможной лишь в лучах Бо­жественного света. Бог у Фихте начинает выступать в качестве единого и неизменного, а знание становится образом Бога.

Фихте отводит все большую и большую роль вере (соч. " Назначение человека "). Лишь верующему глазу виден знак истинной красоты. Наука становится у Фихте чем-то вроде мистического союза с Абсолютом.