Вопрос 29. Мотив как композиционная скрепа произведения. Содержательно-формальный характер мотивной структуры произведения. Мотив в метатексте. Лейтмотив. Вечный образ. Архетип

Все, что касается мотива смотри выше в вопросе №22.

Метатекст –

Лейтмотив – (нем. Leitmotiv, буквально - ведущий мотив), музыкальный оборот (мотив, фраза, реже целая тема, иногда гармоническая последовательность), неоднократно повторяю-щийся в качестве сквозного образа музыкального произведения. Обычно служит характеристи-кой или условным обозначением определённого персонажа, предмета, явления, идеи, эмоции. Начиная с 19 в. принцип Л. находит широкое применение в опере, а также в балете и инстру-ментальной программной музыке. В поздних операх Р. Вагнера сложная система Л. составляет основу музыкально-драматургического развития. Русские композиторы-классики М. П. Мусорг-ский, Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский художественно убедительно претворяли прин-цип Л., однако он не занимает в их сочинениях столь исключительного положения, как у Ваг-нера, и сочетается с др. принципами музыкальной драматургии. Л. сохранил своё значение и в музыке 20 в. (например, в операх и балетах С. С. Прокофьева), новый аспект его исполь-зования связан с развитием киномузыки. Понятие Л. нередко применяется при анализе произ-ведений литературы, обозначая образный оборот, повторяющийся в произведении как момент постоянной характеристики героя, переживания или ситуации. Повторяясь и варьируясь, Л. обрастает ассоциациями и обретает особую идейную, психологическую или символическую уг-лублённость. Например, стук колотушки в повести А. П. Чехова "Невеста" претворяется в символ монотонной и сонной обывательской жизни и одновременно - акцентирует перемену умо-настроения героини. Говорят также о звуковых, ритмических, интонациях Л. в поэзии.

Термин "Л." получил и более широкое нарицательное значение, определяя доминирующее начало в деятельности человека, в цепи событий и т. п.

Вечный образ. В художественных произведениях неизменно запечатлеваются (по воле авто-ра или независимо от нее) константы бытия, его фундаментальные свойства. Это прежде всего такие вселенские и природные начала (универсалии), как хаос и космос, движение и непод-вижность, жизнь и смерть, свет и тьма, огонь и вода и т. п. Все это составляет комплекс онтологических тем искусства.

Неизменно значим и необычайно богат, далее, антропологический аспект художественной тематики. Он включает в себя, во-первых, собственно духовные начала человеческого бытия с их антиномиями (отчужденность и причастность, гордыня и смирение, готовность созидать или разрушать, греховность и праведность и т. п.); во-вторых, сферу инстинктов, связанную с душевно-телесными устремлениями человека, каковы либидо (половая сфера), жажда власти, влечение к материальным благам, престижным вещам, комфорту и т. п.; в-третьих, то в лю-дях, что определяется их полом (мужество, женственность) и возрастом (детство, юность, зрелость, старость); и наконец, в-четвертых, это надэпохальные ситуации человеческой жиз-ни, исторически устойчивые формы существования людей (труд и досуг, будни и праздники; конфликтные и гармонические начала реальности, мирная жизнь и войны либо революции; жизнь в своем доме и пребывание на чужбине либо странствия; гражданская деятельность и частная жизнь и т. п.). Подобные ситуации составляют сферу действий и усилий, нередко – поисков и приключений, стремлений человека к осуществлению определенных целей.

Названные (и оставшиеся неназванными) бытийные начала, приходя в искусство, составля-ют богатый и многоплановый комплекс вечных тем, многие из которых «архетипичны», восходят к ритуально-мифологической древности (архаике). Эта грань художественного творчества яв-ляется достоянием всех стран и эпох. Она выступает либо как явный центр произведений, либо присутствует в них подспудно, а то и остается не осознаваемой авторами (мифопоэтиче-ский подтекст).

В своем обращении к вечным темам искусство оказывается сродным и близким онтологиче-ски ориентированной философии и учениям о природе человека (антропологии). Преломление в искусстве бытийных констант стало предметом пристального рассмотрения философами эпохи романтизма, а также учеными школ мифологических Гримм в Германии, Ф.И. Буслаев в Рос-сии) и неомифологических. (Н. Фрай), психоаналитического искусствоведения, ориентирую-щегося на труды 3. Фрейда и К. Г. Юнга.

В последнее время появился ряд серьезных работ, в которых исследуется причастность мифологической архаике литературного творчества близких нам эпох (труды Г.Д. Гачева, Е.М. Мелетинского, Смирнова, В.И. Тюпы, В.Н. Топорова). Особого внимания заслуживают теоре-тические обобщения Д.Е. Максимова. Констатируя огромную значимость универсалий, восходя-щих к архаике, для литературы всех эпох, ученый вместе с тем говорил о «мифопоэтической традиции» в литературе XIX–XX вв. как явлении невсеобъемлющем, локальном. Эта традиция, утверждает Д.Е. Максимов, тянется от Божественной комедии» Данте и поэм Мильтона к «Фау-сту» Гете и мистериям Байрона; она активизируется после Вагнера, в частности  в симво-лизме. Ученый не соглашается с широко бытующим представлением о тотальном мифологизме искусства и литературы: «Нельзя одобрить то необузданное литературоведческое фантазирова-ние в мифологических толкованиях современных художественных произведений <...> которым часто увлекаются серьезные и эрудированные ученые». Это суждение, на наш взгляд, совер-шенно справедливо. Собственно мифологическое и мифопоэтическое начало и (шире) сфера бы-тийных универсалий (при всей ее важности) далеко не исчерпывают того, что художественно познается и осваивается. Это лишь одна из граней тематики искусства.

Архетип – древнейший прообраз, который существует в сознании каждого человека того или иного этноса.