Кто навёл на Русь монголов?

Миф шестой. ««Русская» же церковь была соучастницей этого замысла ради своих выгод. Про них ниже – что до возможностей, то их и обсуждать странно – расхолаживание сопротивляющихся проповедям о «наставших последних временах», о «гневе господнем», бегство пастырей – фактический удар в спину защитникам городов.

Без помощи Византии и церкви Батыю, скорее всего, не удалось бы его сумасшедшее предприятие – вторжение с конным войском в чужую страну лесов и крепостей. Ну а церковь – на этот раз в лице летописцев – обеспечила совместной операции дымовую завесу из рассуждений о внезапности нападения «языков незнаемых» и о неисчислимых полчищах татар» (Л.П.).

Иными словами, русская христианская церковь не просто навела на свою Родину захватчиков, но ещё помогла спланировать это вторжение. И всё это только для того, чтобы помочь Византии выжить, не исчезнуть с карты мировой совсем.

Вот так. Ни больше ни меньше.

Даже не знаем, с чего и начать. А раз не знаем, то начнём с цитаты.

«А русские монахи-летописцы, вот ведь странность, уверяли, что на Руси ничего не знали о монголах! Что это были для Руси «языци незнаеми, их же добре никто ж не весть: кто суть, и откуда изыдоша, и что язык их, и которого племени суть, и что вера их».

Оказывается – ничего подобного. Знали, даже знали о том, что нападение, закончившееся битвой на Калке, – не последнее. Что грядёт нашествие.

И вот тут начинаются загадки» (Л.П.).

Действительно, у Льва Рудольфовича что ни постулат, то загадка, поскольку всегда возникает вопрос: где писатель разжился такой информацией?

Ведь сама по себе фраза о том, что в 1223 году русские летописцы не знали, кто такие монголы и откуда взялись, ровным счётом ни о чём не говорит. По большому счёту, вряд ли в это время кто-либо на Руси знал о стране Монголии и её войнах с Китаем и тангутами. А уж кому эти самые монголы молятся и на каком языке говорят, русские люди вообще были без понятия.

В дальнейшем могли дойти слухи о войне кочевников с Хорезмом и их походе в Закавказье – но не более того.

Всё понятно и объяснимо.

Да и после битвы на реке Калке вряд ли прибавилось информации о вероисповедании и лингвистических отличиях монгольского языка от русского, поскольку ходили туда князья с дружинами не быт и нравы монгольские изучать, а насмерть рубиться со степной нечистью и славу себе добывать.

Но Прозорова всё простое и легко объяснимое не устраивает, а потому, сдвинув брови и нахмурив лоб, писатель начинает выискивать очередной заговор.

Но и тут никаких загадок и открытий, поскольку в 30-е годы XIII века в Северо-Восточной Руси уже точно знают, что вторжение будет, о чём и предупреждают венгерского короля.

А знают потому, что монголы воюют уже не у чёрта на куличках, а в половецких степях и соседней Волжской Болгарии. Многовековой опыт подсказывал русским – раз степные орды появились у границ, то жди беды. Так было с печенегами, так было с половцами, а чем монголы их лучше?

Выходит, и здесь заговор не склеился, а открытие не получилось. Лев Рудольфович огорчён, но надежды не теряет.

Однако потом с Прозоровым происходит что-то странное, и он без всякой на то причины впадает в истерику: «Читатель, если у вас есть слова – завидую вашему хладнокровию и словарному запасу. Потому что мне хочется кричать. Кричать не слишком парламентские выражения…» (Л.П.).

Вот на этом месте мы оборвём не в меру разволновавшегося писателя. Потому как он очень точно передал те чувства и состояние, которые возникают после прочтения его постулатов…

Не ответил он на другой вопрос. Почему, ну почему каждую вот такую глупость нужно опровергать?

Почему находятся люди, не важно, какого они вероисповедания, которые готовы верить в любую чушь, лишь бы выдвигали её новые пророки уверенно и громко?

Теперь то же самое, но под другим углом. Давайте же проследим истоки этих истошных воплей, а заодно разберёмся, сколько же в них истины. Мы не будем ни защищать при этом христианскую церковь, ни нападать на Льва Рудольфовича БЕЗ ПРИЧИНЫ. Постараемся отбросить эмоции. Обопремся на факты.

Для начала раскроем источник вдохновения господина Прозорова. В этом случае нам придётся привести ряд выдержек из его труда, правда с купюрами, иначе цитата растянется до безобразия.

«Я должен остановиться – остановиться, чтобы высказать благодарность человеку, без которого эти строки не были бы написаны. Это Пётр Михайлович Хомяков.

Конечно, Пётр Михайлович – не специалист в истории, не специалист настолько, что иной раз чтение его сочинений заставляло шевелиться волосы на моей исторической голове» (Л.П.). Вот на этом и надо было Льву Рудольфовичу остановиться. Потому как у тех, кто дочитал творения правдолюбца Хомякова, волосы остались стоять дыбом уже на всю жизнь. Не сказать, что мы одолели всю книгу, но с основой детально ознакомились. Цитаты из неё мы ещё представим читателю.

Надо отдать должное, сей труд – это яркая смесь из клеветы, полной неграмотности, инфантилизма и дремучего невежества.

«Однако зацепило что-то – именно там, где Пётр Михайлович рассуждал о начале ордынского ига. Настолько зацепило, что полез в труды коллег – специалистов по истории Византии. Вернулся я из византийского экскурса в состоянии совершенного потрясения. Абсолютно всё подтвердилось!

Поэтому всё, о чем я сейчас буду говорить, не есть моя находка, моя заслуга. Это заслуга и находка непрофессионала, «технаря» Петра Михайловича Хомякова, которому свежесть взгляда на давно известные обстоятельства позволила ткнуть меня, историка, носом в лежащее буквально на поверхности.

Пётр Хомяков указал на силу, получившую очень много хорошего от ордынского нашествия. На силу, расположенную много ближе к месту, где разворачивались события. На силу, имевшую буквально тысячелетнюю традицию изощрённых интриг и дипломатических манипуляций.

На силу, наконец, имевшую огромное количество «агентов влияния» на Руси – причём количество и авторитет этих агентов были сильнее как раз в крупных городах и незначительны – в маленьких» (Л.П.).

Утешим читателей – Прозоров быстро оправился от тычка Хомякова носом в нечто, «лежащее буквально на поверхности».

И сам обалдевший от «совершенного потрясения» Лев Рудольфович сделал всё, чтобы мы тут же заинтересованно спросили: «И что же это за сила такая?»

Сделаем вид, что и мы попались на его удочку, и с удивлённым выдохом, как бы ожидая откровения, спросим, только тихонько, нараспев:

«И что же это за сила такая?»

И получим ответ, который Лев Рудольфович давно уже прятал в рукаве, да всё никак не удавалось ему его вытащить. Да так, чтобы эффектно:

– Христианская церковь и её пастыри.

Только вот вместо восхищённого и удивлённого выдоха хочется сказать:

– Позвольте, позвольте. А с чего вы это, батенька, собственно, взяли?

Может, вы мухоморов объелись, или еще каких грибов редкостных?

– Как с чего, вот у меня и доказательств куча. Читайте Хомякова.

Кинулись. Читаем.

Что же говорит нам сей технический гений?

«Византийское православие уже изрядно отравило Русь. Она ослабла и не может должным образом сопротивляться. Вот и Великий князь Владимирский Юрий. Вероятно, он отчасти посвящён в проект. На помощь Рязани не приходит. Может быть, вообще ему что-то обещали? А потом «кинули»? Очень похоже, что так. Поэтому он весьма удивлён темпами продвижения Батыева воинства, а главное, его маршрутом. Ещё бы, теперь на землях Владимирского княжества Батыю помогает и церковь и агентура его братца Ярослава. Батый идёт по Владимирской земле, как на параде, продвигаясь не куда-нибудь, а к самой столице Юрия, городу Владимиру. При этом Батый не спешит признавать права Юрия и вообще не демонстрирует благость своих намерений в отношении него. Юрий в замешательстве» (П. Хомяков).

Чтобы далее было более понятно, «проект» – это то, что Батыя наняла Византия за большие деньги, чтобы спасти себя и избавиться от языческой ереси».

Да при таком раскладе в замешательстве не один князь Юрий.

Цитируем дальше это чудесное произведение: «Всё это говорит, что рязанские князья враги нашествия, а Юрий – обманутый «в интересах дела» один из его организаторов или пассивных сообщников».

Ну и напоследок: «Монастыри, церкви и православное духовенство берутся под охрану. Напомним, это признаётся всеми. Но господа традиционалисты объясняют это «веротерпимостью» татар. Что же касается взятия под строжайшую охрану церквей и монастырей, то это очень напоминает приказ по союзной, интернациональной армии в отношении союзника в тылу врага. Столь важный участник операции должен быть соответственно прикрыт».

Странно, но здесь, видимо, у Прозорова волосы на голове не зашевелились. Зато нахлынуло вдохновение, и вдохновлённый, он схватился за перо, развивая глубже ухваченную тему.

Дальше всё просто.

Византия платит Батыю, тот идёт под звуки марша по Руси и дальше и дальше в Европу, до тех пор, пока все негодные большие страны не перестанут обижать маленькую, беззащитную, но ужасно хитрую и коварную Византию. Кстати, по мнению Прозорова, навязавшую нам христианство.

Лев Рудольфович, как всегда и везде, преувеличивает влияние христианских пастырей на Руси в данный период времени. Князья лишь только прислушивались к мнению святых отцов, не более того. Лишь в отдельных епархиях власть и авторитет епископов были настолько высоки, как хочет показать Прозоров. Определённая власть была, глупо это отрицать, но точно такая, какой всегда может быть власть церкви над прихожанами, не более того. Не как на католическом Западе, где короли и императоры склонялись перед Папой. Во многом Русская Церковь до сих пор была просто парадной организацией.

Пока ещё христианство уживалось на Руси с язычеством, вытесняя его медленно. Ибо изменить привычки народа быстро никак нельзя. Даже люди, перешедшие в христианство, достаточно долгое время соблюдали параллельно множество языческих традиций своих предков.

Христианская церковь была, конечно же, не в восторге от того, что ей уже достаточно долгий период приходилось уживаться с язычеством, но никаких решительных шагов не предпринимала.

Византийское православие, безусловно, внесло свою лепту в распространение христианства на Руси, другое дело, что насаждали его не базилевсы Империи, а свои, местные князья.

В религиозных войнах мира не бывает. Возможно только перемирие. Либо бои местного значения. Но наговаривать на христианскую церковь до такой степени – это уже перебор.

А что вещает Прозоров?

«Что и говорить – богатую и щедрую плату заплатила Византия своим монгольским союзникам. За нападение на её врагов, болгар и сельджуков, она фактически открыла, руками епископов-перебежчиков, Батыю дорогу на Русскую землю.

У неё был мотив – мощный союзник, так необходимый вырождающейся, умирающей империи. У неё была возможность – неплохое знание Руси и самое главное – огромный авторитет родины православия у русских христиан».

Прищуривая глаза от удовольствия, Лев Рудольфович продолжает вкрадчиво шептать на ушко: «Вы ещё не догадались, читатель? Византийцам ли, чьи купцы истоптали всю православную Русь, им ли, к кому что ни год приходили паломники из самых разных городов северной страны, было не знать всех путей и дорог по русской земле?

Вы ещё не поняли, отчего Батый шёл по русской земле уверенно и целенаправленно, будто знал, к какому городу какой дорогой подойти и где какое войско его встретит?»

Как видим, писатель ненавязчиво подводит к выводу – всё началось с происков византийцев.

А что, собственно, от нашествия монголов выигрывала Византия? Так ли уж много, как до нас доводит автор? И какими такими богатствами, чтобы расплатиться с монголами она (Византия) располагала?

И последний вопрос.

Какое у неё было положение, чтобы такие длительные и хитроумные проекты затевать?

Чтобы объективно разобраться во всём этом, давайте сделаем небольшой экскурс в историю загадочной Византии, раз она является источником всех наших бед и напастей, не полагаясь безоглядно только лишь на безумного теоретика Хомякова и на выводы из «исторической головы» Прозорова.

Давайте обратимся к фактам и посмотрим, что же происходило с ней, с этой самой Византией, в описываемый период.

Итак, в Европе ещё не отгремела пора крестовых походов на Восток. А Византия была стороной и заинтересованной, главное, что затронутой этими событиями.

Поэтому, чтобы разоблачать её коварные планы, копать придётся глубоко. Но и мы труда не боимся, начинаем прямо с начала века, точнее, с конца предыдущего.

В 1195 году в Византии происходит смена власти. Взошедший на престол Алексей Третий сместил на нём Исаака Второго, своего родного брата, и бросив его в тюрьму, ослепил.

Жестокие нравы. Как вы понимаете, о привлечении монголов он ещё не думает. Не до этого ему.

Опять же при его личных качествах затевать такие долгоиграющие и хитроумные проекты, когда ещё и на троне непрочно сидишь, не по силам, проблемы на местах вызывают куда большие опасения.

Исходя из того, как будут развиваться события дальше, вы легко согласитесь с этим выводом. Как характеризуют его историки: он не обладал задатками лидера и не отличался личной храбростью. Мало того, Алексей Третий, узурпировавший трон, не вызывал ни доверия, ни любви у подданных, а из всего этого вытекает, что заботы у него были далеки от проблем как Руси, так и христианской веры и хана Батыя в целом. Простые земные заботы одолевали базилевса.

Вдобавок ко всему обстоятельства осложнились тем, что отношения с крестоносцами обострились до предела, и вместо того чтобы нести Крест в Святую Землю, объединённая франко-венецианскоя армада подступила к стенам самого Константинополя. Видимо, чтобы далеко не ходить, водрузить его там, где ближе, безопаснее и выгоднее. Произошло это в 1203 году.

Однако был ещё один момент, который крепко осложнил отношения между Византией и Западом, – и вот что поведал о нём Прозоров: «Незадолго до того в Константинополе с попущения очередного императора чернь устроила погром «латинянам» – грабя, убивая, насилуя…

Почему-то об этом забывают, кляня крестоносцев за «коварство», с которым они обратили мечи против Восточного Рима».

Что можно возразить на это человеку, который вернулся из «византийского экскурса в состоянии совершенного потрясения», – мало резали византийцы своих «западных партнёров»! Больше надо было, глядишь, и не было бы тогда IV Крестового похода. Недостаточно, наверное, почитал Лев Рудольфович труды «коллег – специалистов по истории Византии». Да и классиков бы усвоить ему не мешало – Ф.И. Успенского, Г.А. Острогорского, Ш. Диля…

Иначе бы знала «историческая голова», что та самая резня, за которую он столь сурово осуждает константинопольскую «чернь», была не бессмысленной бойней, а просто выступлением отчаявшегося народа. Против беспрецедентного засилья выходцев с Запада. Иноземные пришельцы подтачивали могущество Византии, проникли во все сферы управления государством, опутывали её правителей и народ долговыми обязательствами, полностью уничтожили некогда грозный флот и совершенно развалили армию. Однако нашлись в Империи здоровые силы, которые оценили размер надвигающейся катастрофы. И последовал мощнейший взрыв народного возмущения. Появился реальный шанс, что по примеру легендарных базилевсов прошлого – Ираклия, Константина V, Василия Болгаробойцы можно будет собрать в единый кулак все силы нации и отстоять Империю от страшного натиска католиков.

Но главной бедой для Византии стало то, что в этот судьбоносный момент в стране не нашлось лидера, который бы возглавил борьбу против западной сволочи, мобилизовав всю страну на борьбу со смертельным врагом. Измельчали правители.

К примеру, император Алексей Третий даже перед лицом надвигающейся угрозы проявлял непонятную вялость и пассивность. Пытался затаиться и переждать.

Но, видимо, почувствовав, что ему с этой ситуацией не совладать, а затаиться не выйдет, он крепко задумался и, почесав тыковку, решил вопрос просто и с выгодой для себя. Базилевс ударился в бега.

Наплевав на власть, Алексей Третий, нагруженный выше ватерлинии добром и присвоенной государственной казной, резво бежит из города, как только обстановка накалилась до предела, спасая свою надолго обеспеченную жизнь.

На трон из темницы возвращают калеку Исаака Второго и его сына Алексея Четвёртого. Это тоже не тот кандидат, чтобы затевать долгосрочную интригу.

Тем более что в 1204 году он уже скинут с престола и убит.

Следующим на трон взобрался Алексей Пятый (Дука), но и это ничего не поменяло, объединённые силы крестоносцев штурмом взяли город. После этого он был полностью, как и положено в таких случаях, разграблен хищными воинами Христа.

«Поборники» веры так всецело и увлечённо отдались этому занятию, что осквернили все православные церкви. Церковная утварь была разграблена и уничтожена. Не зная, как ещё позабавиться, западные варвары превратили священные здания в конюшни, бордели и казармы.

Напомним, это были не кто-нибудь, а крестоносцы, и даже символика, с которой они творили все эти безобразия, у них была христианская.

Однако надо заметить, что для них было принципиальное различие в том, какую церковь грабить, – византийскую или римскую. Хотя вряд ли это может послужить веским оправданием. Притом что одной из их целей было объединить эти церкви воедино под главенством Папы Римского.

Впрочем, каждый идёт к цели своим путём.

Сам Алексей Пятый был захвачен и казнён, не успев сплести заговор ни против Руси, ни против языческой веры в целом.

Кто стал следующим в этом быстро меняющемся списке?

Текучка кадров на византийском престоле была просто жуткой.

Крестоносцы не отошли от привычных традиций, и, объявив Константинополь столицей Латинской Империи, они тут же посадили на трон Бодуэна Девятого, графа Фландрии.

Этому было вообще глубоко наплевать и на славянское язычество, и на Русь, и особенно на монголов. Это было вне его поля зрения и понимания.

Что по этому поводу скажет Лев Рудольфович?

«В Константинополе крестоносцы учредили игрушечную «Латинскую империю» – с ручным «патриархом» и игрушечным «императором», но настоящими хозяевами, понятно, там являются именно бароны с Запада.

Те же крестоносцы прибрали те земли на Балканах, которые еще не отняли славяне, – впрочем, при попытке потягаться с болгарами были разбиты в пух и прах в 1205 году. Но Византии-Никее от этого было не легче. Казалось, история Византии катится к закату» (Л.П.).

Всё правильно. Только не катится, а закат уже наступил.

Как вы считаете, такие события могли пройти незаметно для некогда грозной Империи ромеев?

Конечно, нет. В данный момент задачи мощнейшего когда-то государства, диктующего свою волю половине Европы и Азии, намного упростились. Амбиции исчезли. Теперь главное было выжить самим. Все исследователи с одинаковым единодушием приходят к выводу, что эти события так сильно подкосили Империю, что она уже никогда не смогла стать прежней. От огромной и мощной Европейско-Азиатской державы, державшей в страхе полконтинента, осталось только несколько осколков с центрами в Нике, Трапезунде и Эпире.

Или, как говорит сам Л. Прозоров: «Константинополь буквально упал в руки ораве вшивых бандитов с нашитыми на одежде крестами. Второй Рим лишился столицы, съёжившись в «Никейскую империю», зажатую между крестоносцами и сельджуками».

Правда, писатель забыл упомянуть Трапезундскую империю и Эпирское княжество, которые не подчинялись крестоносной мрази, но для него это так, мелочи. Ведь Лев Рудольфович идёт по следу.

«Не логично ли было для Никеи, потерявшей столицу, окружённой врагами, заинтересоваться пришедшими из степей новыми кочевниками?» – задаётся вопросом Прозоров, изначально подразумевая, что и мы вслед за ним засомневаемся. Однако иной ответ будет куда реальнее.

Кому и зачем в Никее было интересоваться новыми кочевниками? Не до них. Тем более что от монголов Никею отделяют сотни километров и достаточно сильные государства сельджуков, которые запросто могут дать бой степнякам. А потому у никейских базилевсов все мысли лишь о том, как бы возродить Византийскую империю и отразить крестоносцев, а не о том, что где-то на Руси процветает язычество.

Не до жиру, быть бы живу!

И вот этот обломок, огрызок, ошмёток, да как ни назовите, от некогда великой державы, умудрился в целях своего выживания, из последних, так сказать сил, договориться с монголами и заставить тех действовать в своих интересах?

Да побойтесь бога!

У них даже денег столько не было, чтобы заплатить целой армии наёмников из монгольских степей. А значит, все, включая степного хищника Батыя, должны были работать за идею? Или христианская церковь Руси не только помогла Батыю, но ещё и оплатила погромы, учинённые им?

Хотите верить, что Никейский патриарх чудесным образом повлиял на русского митрополита и епископов и что именно они замутили всю эту интригу? Даже несмотря на то что для этого им нужно было угробить своих непосредственных правителей, то есть благодетелей и защитников? Что за чушь!

В такой бред может поверить только сам технический гений Хомяков. Так он даже народного героя, рязанского воеводу Евпатия Коловрата величает воеводой Черниговским, спешащим сквозь снег и пургу на помощь Рязани. Что с него взять, он ни летописей, ни иных документов не читает, ему кругом заговоры мерещатся, маргиналы орудуют, вооружённый сброд историю делает – переворот совершает. У него Батый вообще заложник ситуации. Ну и зачем нам неистовому Петру уподобляться, если даже у САМОГО Льва Рудольфовича после чтения работ Хомякова встаёт гребень колом на «исторической голове»?

Раскол между православной и католической церквями не просто усилился, он уже достиг апогея. Византийскому православию теперь было необходимо хотя бы удержать свои позиции.

Вряд ли им в данный момент было до того, что творится на Руси.

Подумайте сами, кто сможет умудриться, несмотря на нескончаемую череду слабых и жадных властителей, угрозы жизнеспособности государства, упадка, после такого унижения и разгрома, провести такую тонкую и хитроумную комбинацию, рассчитанную не на один год, а на довольно длительную перспективу, притом ещё и денежно ёмкую.

И всё это с потенциальными непроверенными и ненадёжными союзниками, находящимися на другом конце света. Кто мешал Батыю взять деньги у Православной церкви и вообще никуда не ходить. Честь? Долг? Совесть?

Извините. Не только Батый, но и вообще монголы были честны и совестливы только с теми партнёрами, которые могли им самим холку намылить. У Никеи для этого были руки коротки, а Русская церковь могла бы только погрозить пальцем и пригрозить божьей карой. Это, конечно же, напугало бы монгольского хана до икоты.

Продолжаете верить этой теории? Мы лично нет!

Повторимся. Такое если и по силам, то только высокоорганизованной и финансово стабильной организации. Византия, как вы могли убедиться, на данный момент таковой не являлась, её могущество осталось далеко позади.

Даже если подойти к вопросу бюрократически, то мы увидим, что Византии на тот период просто не существовало в природе. От самой Империи осталась только легенда. И название, прочно засевшее в умах.

А в реальности это лишь Никейская и Трапезундская империи в Малой Азии, да княжество Эпирское в Европе.

Вот вам и вся теория!

Человек, проводящий её в жизнь, должен знать хотя бы это.

Теперь о христианской церкви.

Если даже оставить в стороне историков-традиционалистов и посмотреть на документы, пусть и беглым взглядом, то сразу бросается в глаза, что никакие храмы на первом этапе вторжения монголы под защиту не брали. Разоряли, грабили, жгли всё, что под руку попадалось. И ни монахов, ни священников, ни монахинь и послушниц не щадили. Мало того, почти все храмы были осквернены!

Вот тебе и защита!

Давайте посмотрим на выдержки из летописей. Или думаете, что они врут и просто жути нагоняют? Нет, они точно отражают страшную картину происходящего. Просто Лев Рудольфович забыл, что кроме епископов и патриархов у Церкви много ещё разных служителей. Каждый из них несёт в народ свет Христовой Веры. Или он считает, что митрополит с епископами решили пожертвовать всеми своими служащими, монахами и попами, дабы отвести от себя подозрение и не выделяться из общей массы пострадавших от монголов? Не верим!

Итак, летописные свидетельства. Их будет много, но по-другому просто никак нельзя бороться с такими одиозными персонажами, как Хомяков, Прозоров и им подобные. Для удобства будем приводить информацию по регионам, из нескольких летописных сводов сразу – для пущей надёжности, дабы в подлоге не заподозрили.

Сначала – Рязань. «Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и села, и взяли отовсюду немалую добычу» (Лаврентьевская летопись). «Такоже избиша князя и княгиню, и мужи и жены и дети, чернца и черноризиць, иерея, овых огнемъ, а иных мечемъ, поруганье черницамъ, попадьямъ…» (Новгородская I летопись младшего извода).

«А иных же имше мужей и жен, и дети, и чернцов, и черниц, и ереев; овых разсекогаа мечи, а других стрелами изстрееляхут, во огнь вметаху, иныя имающе, вязаху, и поругание черницам, и попадьям… Много же святых церквей огневи предаша, а монастыри и села пожгоша, имения немало ово стран взяша» (Пискарёвский летописец).

Теперь – Москва. «А людей избили от старца до грудного младенца, а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и села сожгли, и, захватив много добра, ушли» (Лаврентьевская летопись).

С особой яростью и жестокостью степные дикари свирепствовали над священнослужителями в Суздале – городе, который просто некому было защищать. «Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль, и разграбили церковь святой Богородицы, и двор княжеский огнем сожгли, и монастырь святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов, и монахинь, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили, а юных монахов, и монахинь, и попов, и попадей, и дьяконов, и жен их, и дочерей, и сыновей – всех увели в станы свои» (Лаврентьевская летопись).

«Взяша град Суздаль и церковь святую Богородицы разграбиша, а прочее всё огнём пожьгоша, церкви же и монастыря разграбиша и пожгоша, а люди старыя и молодыя, игумены, и попы, и диаконы, и черньцы, и черницы, и слепыа, и хромыа, и глухия, то все изсекоша» (Никоновская летопись).

О том, что творилось в стольном Владимире, информации сохранилось значительно больше. «Епископу же преподобному во церковь убегшу со княгинею и с детми, и повеле нечестивый огньмь зажещи, ти тако душа своя предаша в руце Богу» (Галицко-Волынская летопись).

«А татары взяли и Средний город, и выбили двери церкви, и собрали много дров, обложили церковь дровами и подожгли» (Тверская летопись).

«А епископ Митрофан, и княгиня Юрия с дочерью, и со снохами, и с внучатами, и другие, княгиня Владимира с детьми, и многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви святой Богородицы. И были они здесь без милости сожжены… Церковь святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом, и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, а другие разрубили, а некоторые взяли себе вместе с честными крестами и сосудами священными, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей, которые те повесили в святых церквах на память о себе… Убит был Пахомий, архимандрит монастыря Рождества святой Богородицы, и игумен Успенский, Феодосий Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и дьяконы, начиная с юных и кончая старцами и грудными младенцами. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои» (Лаврентьевская летопись).

Подвести итог разгрому столицы Северо-Восточной Руси можно следующей информацией: «А Ярослав после того нашествия пришел и сел на престол во Владимире, очистил церковь от трупов и похоронил останки умерших» (Тверская летопись).

Добрались до Торжка. «И тако погании взяша град, и исекоша вся от мужска полу и до женьска, иереискыи чинъ всь и черноризчискои …» (Новгородская I летопись младшего извода).

«И так поганые взяли город, убив всех – и мужчин и женщин, всех священников и монахов. Все разграблено и поругано» (Тверская летопись). «И иссекоша вся, от мужеска полу и до женьска, иерейскый чин и черноризскый» (Никоновская летопись).

Для Северо-Восточной Руси этой подборки вполне достаточно, но это лишь малая капля в море Полного Собрания Русских Летописей. Посмотрим, что творилось в Южной и Юго-Западной Руси – может быть, там мы найдём хоть намёк на то, что поведали миру Хомяков и Прозоров?

Пойдём по хронологии и начнём с Переяславля-Южного.

«В тот же год Батый послал татар, и они взяли город Переяславль Русский, а епископа Симеона убили» (Тверская летопись). «И взять град Переяславль копьемь, изби всь, и церковь архангела Михаила скруши, и сосуды церьковьныя бещисленыя, златыа и драгаго каменья взятъ, и епископа преподобнаго Семеона убиша» (Галицко-Волынская летопись).

«И взяша град Переяславль Русский, иже в Киеве, и церковь архангела Михаила сокрушиша, а епископа Симеона убиша, и сосуды церковныа златыя и серебряныя и драгаго камениа поимаша» (Никоновская летопись).

Чернигов. «А город сожгли, и людей перебили, и монастыри разграбили» (Лаврентьевская летопись).

Киев, древняя столица Руси. «В лето 6748 взяша татарове Киов и Святоую Софию разграбиша и иконы и кресты честныя декабря 6» (Рогожский летописец).

О том, как проходил монгольский погром в Юго-Западной Руси, сведений практически нет, зато сохранились известия о его последствиях. Картина, которую застал Даниил Галицкий после ухода монголов во Владимире-Волынском, была жуткой: «Не бе бо на Володимере не осталъ живый, церкви святой Богородици исполнена трупья, иныа церкви наполнены быша трубья и телесъ мертвых» (Галицко-Волынская летопись).

Ну а для особо продвинутых просветителей вроде Льва Рудольфовича и Петра Михайловича можем сообщить следующее. Именно в этом городе под большим слоем пепла от бушевавшего пожара было обнаружено множество человеческих останков, чьи черепа были пробиты большими железными гвоздями. Что, тоже русские священнослужители постарались?

Но на этом с цитатами закончим, наверное, их и так более чем достаточно.

И как вам подборка?

Это называется веротерпимые кочевники не разоряли и сохраняли места служения божьего!

Как же после этого читать откровения от «исторической головы»?

Судите сами: «Даже в самую первую, страшную и сокрушительную Батыеву рать татары не трогали монастырей».

Но не все священнослужители оказались просто безвинными жертвами, некоторые из них приняли активное участие в сопротивлении захватчикам, не щадя жизни своей. И случаи эти были не единичны, о примерах поговорим чуть позже.

В дальнейшем церковь действительно быстрее других перестроилась под новые обстоятельства.

И позже, чужими руками решила свои проблемы, но пока это время ещё не наступило. А сейчас русские служители церкви защищают, как могут, русскую землю от врага.

Но у Льва Рудольфовича в запасе есть ещё один аргумент, который, как ему кажется, убойнее булыжника пролетариата.

«Ещё интереснее судьба епископа рязанского.

Он… выехал из города, прежде чем монголы успели обступить Рязань. Прежде, читатель! Он, епископ первого города, которому предстояло испытать на себе всеразрушающую ярость захватчиков, словно знал, что городу не устоять…

«Словно»? Или всё же знал?! И как он уцелел? Впрочем, если епископы Чернигова, Галича и Перемышля пережили даже резню во взятых городах, то что говорить о епископе Рязанском – он-то если и встретился с воинами Батыя, то за пределами стен, не в битве, можно сказать, мирно…

Уже цитированный мною Пётр Михайлович Хомяков по этому поводу употребил такое сравнение: можно ли представить, что во взятом, скажем, гитлеровцами Киеве остался в живых секретарь обкома коммунистической партии? Если бы такое произошло, продолжает Пётр Михайлович, то вывод бы из этого следовал только один – секретарь этот не кто иной, как немецкий шпион» (Л.П.).

И вновь слепо доверяющий логике П. Хомякова Прозоров ошибается. Не нужно лезть в такие дебри, всё намного проще. И главное, что пример с секретарём обкома коммунистической партии не совсем удачен. Дело в том, что советские партработники получали информацию о продвижении немцев одними из первых. В их распоряжении был любой транспорт и большие полномочия, которые они употребляли часто не в дело. Это не поднимает авторитета партработников, но многие из них, узнав о скором приближении врага, вместо того чтобы организовывать сопротивление и жечь глаголом сердца людей, набивали накопленным барахлом целые машины, сажали туда свои семьи и резво катили прочь из города в глубокий тыл, объясняя себе и другим своё поведение тем, что именно на них идёт охота. Они не были предателями. Они были просто трусами. И такие примеры частенько встречаются и в кино, и в литературе, притом не только художественной.

Епископ Рязанский тоже был трусом и проходимцем. Он бежал, спасая свою жизнь.

Он один, но многие остались и выполняли как его работу и свою. За себя и за того парня. И не нужно одним-единственным примером очернять память остальных.

Такие люди, как епископ Рязани, были и будут всегда, но не по ним нужно судить Русскую Церковь. Ведь были и иные примеры. Достойные подражания.

Владимирский епископ Митрофан был главным вдохновителем обороны Владимира. Попади он в руки Батыю, вряд ли бы дождался пощады. Да только он и не думал сдаваться. Он погиб вместе со всем княжеским семейством в Успенском соборе. Разве это не пример для подражания, в пику епископу Рязани?

Неисповедимы пути Господни! Епископ Митрофан оказался разве что не единственным, кто из всех служителей Русской Церкви удостоился если уж не похвалы, то хотя бы скупого одобрения за своё поведение во время нашествия от сурового неоязычника Прозорова. «Епископ Митрофан был, кстати, единственным епископом Северо-Восточной Руси, погибшим во время нашествия. Этот человек, опять же единственный среди русских «владык», до конца вдохновлял защитников города на сопротивление и сгорел в осаждённом соборе» (Л.П.).

Но позвольте, а как же тогда быть с утверждением писателя о том, что именно Русская Церковь призвала монголов? Получается, что или владимирского епископа не оповестили о заговоре, или он принципиально отказался в нём участвовать! Но по идейным соображениям не сказал о нем ни князю, ни боярам, сохранив тем самым тайну церкви. Полноте. Ведь Митрофан – это первое лицо в церковной иерархии Владимиро-Суздальской земли, и если придерживаться логики Прозорова и Хомякова, то без его участия вторжение обречено на провал! Где логика? Нет её.

Все теории Прозорова – это только фантазии. Потому как в жизни такого просто не бывает.

С другой стороны, а что там плетёт Лев Рудольфович про епископов Чернигова, Галича и Перемышля?

В Галицко-Волынской летописи сведений о поведении двух последних священнослужителей мы не нашли, а потому можно усомниться, что та информация, которую сообщает рыкающий в сторону христиан Лев, вообще не существует в природе. Зато с Черниговским епископом Порфирием всё не так просто, как хотелось бы «исторической голове» Льва Рудольфовича.

Дело в том, что в момент похода Батыя на Чернигов высшим представителем законной власти в городе оказался не князь Михаил Всеволодович, который отсиживался в Киеве и палец о палец не стукнул, чтобы помочь родному городу. И не его многочисленные родственники, птенцы «храброго Олегова гнезда», которые всем скопом рванули в Венгрию, скрываясь от нашествия: «В том же году татары взяли Чернигов, князья же оттуда выехали в Венгрию» (Лаврентьевская летопись). Единственным человеком, вокруг которого сплотились воины и горожане, чтобы дать отпор врагу, как раз и оказался местный епископ.

О том, что сражение за Чернигов было яростным, жестким и кровопролитным, единодушно свидетельствует большинство летописей: «Лют бо бе бой у Чернигова» (Пискарёвский летописец). Да и сама черниговская оборона была уникальным явлением в истории монгольских походов на русские княжества, поскольку именно здесь осаждённые впервые применили метательные машины против орды, нанеся врагам тяжелейший урон. Что дружно и отметили летописцы.

Брошенные на произвол судьбы своими князьями, воины гарнизона и горожане стояли насмерть, а оборона столицы Северской земли стала воистину народной. Яростные бои днём и ночью гремели не только на городских валах, но и в окрестностях Чернигова, однако о сдаче на милость Батыя никто даже и не помышлял!

А ведь душой обороны был епископ.

По накалу борьбы, ожесточённости и последствиям битву за этот древний город можно сравнить лишь с сечей под Коломной. Тогда в результате поражения русских дружин монголам открылась дорога в самое сердце Северо-Восточной Руси, а здесь им открылся путь в Русь Южную.

Даже когда Мстислав Глебович, доблестный князь Новгорода-Северского, не смог прорваться с дружиной на помощь осаждённым, епископ не покинул паству, оставаясь с ратниками и горожанами до конца. А ведь мог при желании уйти из города по реке, благо стоял октябрь, и Десна была судоходна. Но остался.

О дальнейшем сообщают летописные известия. «И градъ взяша и запалиша огньмь. Епископа оставиша жива и ведоша и во Глуховъ» (Галицко-Волынская летопись). А впоследствии Батый и вовсе отпустил Порфирия.

Вот, очевидно, эта информация и ввела Прозорова в искушение, и он стал глаголить о том, что ведь не просто так жестокий хан отпустил служителя церкви. Знать заработал епископ пощаду. Заслужил! Только вот свои выводы писатель в очередной раз делает без учёта происходивших тогда в Южной Руси событий. А так, от балды. Причём совершенно забывает о том, что в схожей ситуации воевода Дмитр, который несколько месяцев руководил обороной Киева, тоже был пощажён Батыем.

А епископ Переяславля-Южного Симеон? Ведь мог рвануть в безопасное место из приграничного города, в котором даже князя не было, но остался и паству не бросил! И принял смерть от рук степных дикарей!

Но Лев Рудольфович продолжает тихонько мурлыкать в ушко: «Ну, во-первых, читатель, церковные люди прежде всего были «гражданами небесного отечества», сначала христианами, а потом русскими».

Что можно сказать? Только то, что в очередной раз в угоду своим религиозным взглядам сей «исследователь» порочит память людей, павших за Родину. Пусть и не с мечом в руке.

Кстати, в этой войне нет разделения жителей Руси на язычников и христиан. Против исконного врага сражаются ВСЕ русские люди, невзирая на веру. Ведь не от одной только веры зависит человек. Нельзя сказать, что все, кто был христианами, были хороши, а вот язычники плохи. Или наоборот.

В отличие от Прозорова мы нисколько не умаляем ни значения язычества, ни языческих героев. Язычество – это вера наших предков, и уже за это достойно уважения.

Простейший вывод «хорошо – плохо» здесь неуместен.

У кого повернётся язык сказать, что Евпатий Коловрат и его дружина были плохи только лишь потому, что не вняли вере христианской?

Каждый сам волен выбирать себе богов. Это не делает человека лучше или хуже.

Данная истина, наверное, понятна всем. Всем, но только не Льву Рудольфовичу.

«Не зря, получается, перед захватчиками меньше чем в неделю падали огромные центры епархий, города, вмещавшие в своих стенах множество церквей, храмов, обителей, – такие как Рязань, Владимир, Чернигов, Киев, Галич.

Не стены и рвы, а отвага вдохновляемых древней Верой, голосом Родных Богов витязей защищала маленькие «злые города» (Л.П.).

Даже так.

Честно говоря, именно из-за таких неистовых проповедников Старой Веры, как Прозоров, невольно начинаешь на неё косо смотреть. Подгоняя под неё любое историческое событие и служа в каждой бочке затычкой, поливая грязью православие и его служителей, Лев Рудольфович тем самым компрометирует свою веру похлеще любого христианского обличителя.

Или его «историческая голова» не знает о том, что и Рязань, и Владимир-Суздальский были взяты так быстро только потому, что их укрепления практически некому было защищать?

Что почти все ратники пали в полях под Рязанью, на подступах к Коломне и на стенах Москвы?

Что на валах бились простые горожане, которым помогали женщины и дети? Но нет, Певцу Языческой Руси надо очернить их память, дабы всем показать – а вот моя вера лучше!

Или не знает Прозоров о лютой сече за Чернигов, где насмерть стояли воины и горожане, брошенные на произвол судьбы своими князьями?

И о длительной обороне Киева писатель тоже не слыхал?

Там тоже князья разбежались в разные стороны, а гарнизон и жители города в течение ДВУХ месяцев героически бились на валах и улицах древней столицы. Они что, тоже чем-то провинились перед Прозоровым, что неоязычник так клевещет на них?

В «Летописи Авраамки» чёрным по белому написано: «Того лета приидоша Татарове к Киеву. Сентября 5, и стояша 10 недель и 4 дни, и едва взяша его. Ноября 19, в понедельник». Эту же дату падения города называет и Псковская I летопись. Какое уж тут «меньше чем в неделю»! Или бдительное око Прозорова только козни да заговоры христианские зрит, а пару строчек в летописи разглядеть и прочитать не в состоянии?

Если это так, то грош цена Льву Рудольфовичу как историку.

Любимый приём таких «исследователей», как Прозоров, тут же объявить летопись фальсификацией, но вот беда, давно доказано, что именно «Летопись Авраамки» сообщает те уникальные сведения, которые не сохранились в других письменных источниках. Из неё мы узнаём точные даты падения Переяславля-Южного и Чернигова. А почему датой взятия Киева часто не по делу называют 6 декабря, убедительно показал в своей работе «О двух датах штурма Киева в 1240 г. по русским летописям» В.И. Ставиский.

Продолжать тут можно до бесконечности. Возможно, кому-то покажется, что мы что-то упустили из виду. Однако это не так. На эту тему у нас уже вышли две книги, посвящённые именно монгольскому нашествию 1237–1241 годов: «Батыево нашествие. Как очерняют нашу историю» и «Русь меж двух огней. Против Батыя и псов-рыцарей». В них все вопросы освещены более подробно. Кому интересно, тот сам их найдёт и прочитает. В этой же работе мы старались по возможности не повторяться, даже аргументы и примеры часто использовали иные.

Идём дальше.

Чем ещё может подтвердить свою теорию Прозоров?

К кому ещё может обратиться Лев Рудольфович за поддержкой?

В этот раз он делает удивительный выбор и обращается к противнику.

«Очень любопытное сравнительное описание «поганых«– язычников и христиан дал живший в конце XIII века епископ Владимирский Серапион, лицо, которое трудно заподозрить в любви к язычникам. Хотя в целом, конечно, лицо любопытное – выступал против истребления волхвов, скажем» (Л.П.).

Дальше довольно необычно и непривычно. Потому, что именно здесь Прозоров вспоминает владимирского епископа Митрофана, павшего во время штурма Владимира-Суздальского монгольской ордой, и отвешивает комплименты служителям Церкви.

«Если Серапион был его выжившим учеником – не удивляюсь его честности. Всё же в любой структуре могут найтись один-два порядочных человека» (Л.П.).

Вот тут снова возникают вопросы: если Митрофан, по авторитетному мнению Льва Рудольфовича, честный человек, то как тогда этот честный человек может навести на свою Родину орды степных дикарей, прекрасно при этом понимая, чем подобное нашествие грозит стране?

И вопрос второй: если Митрофан, как порядочный человек, отказался от участия в «проекте», то почему, зная о страшной угрозе, которая надвигается на его землю, он о ней молчит? Будучи честным и правдивым, епископ должен бить во все колокола, тормошить князя и воевод, указывая на грядущую страшную беду!

Как всё это увязать с предыдущими откровениями Прозорова? На это, наверное, даже всезнающая «историческая голова» затруднится ответить.

Мы же отметим такой момент. Поведение писателя очень напоминает флюгер – хаял, хаял Прозоров русских церковных иерархов, но только ему померещилось, что кто-то из них хорошо отозвался о язычестве, как неукротимый Лев тут же сменил гнев на милость.

Тревожит другое – а вдруг с таким подходом к делу Лев Рудольфович вспомнит, что и монголы язычники? Какое же он тогда гремучее варево заварит на своей кухне!

Но не будем о грустном, лучше вернёмся к Серапиону.

Дальше Прозоров вставляет цитату из его сочинения «Слово о маловерии».

Уж если ОН оценил. Только и здесь не всё так однозначно.

«Серапион Владимирский (ум. 1275) – епископ Владимирский, церковный писатель. С 1249 по 1274 архимандрит Киево-Печерского монастыря. В 1274 в преклонном возрасте поставлен епископом Владимира, через год скончался. Сохранилось пять принадлежащих перу Серапиона произведений, написанных в жанре поучений, в т. ч. в поучениях получила логическое завершение разрабатывавшаяся летописцами 12–13 вв. теория казней Божиих, в последующие столетия выполнявшая роль историософской доктрины. Серапион рассматривает тяжкие муки ордынского ига как прямой результат падения нравов. Самым опасным и распространенным грехом своей трагической эпохи считает отступление от православия к язычеству. Серапион призывает к покаянию и смирению, подчеркивая, что народ сам своими грехами навлек на себя гнев Божий, но в его силах обратить гнев Творца на милость» (Новая философская энциклопедия).

Продолжим эту цитату другой. «Сообразно концепции владимирского собора и так называемой «теории казней Божиих» проповедник придает исключительно религиозное значение нашествию иноверных и другим бедствиям, происшедшим на Руси в его время: именно так карается неисполнение Господних заповедей, междоусобная брань, маловерие. По убеждению Серапиона, одолеть русичам постигшую их беду и избегнуть подобного несчастья в будущем можно лишь через преоборение ими греха в самих себе и в том, как ими строятся общественно-бытовые отношения. Вот что, на мой взгляд, является главной темой речей проповедника: о бедах он говорит хотя и весьма эмоционально, но общо, лишь как о следствии вопиющей безнравственности в жизни Руси и как о знаках еще более тяжкого наказания. Главной же темой для него является удручающее духовное состояние народа. О нем, прежде всего, болезнует ум и сокрушается сердце Серапиона, его детально, выразительно и с горьким чувством он описывает. По существу, речи Серапиона суть обличение общественных и частных пороков, инвектива на свойственную чадам церкви Христовой, в силу их религиозной черствости и скудоты, профанацию христианского вероучения и христианской этики» (В.М. Кириллин).

Во время нашествия Батыя на Русь погибли не одни только воины и мирные жители – крестьяне и горожане. Как мы уже писали, большинство из служителей церкви, оставшиеся до конца со своей паствой, также положили свои жизни на алтарь Отечества. Значит, и Церковь потеряла много кадров, притом лучших. Восполнить их не так-то просто.

Как должен реагировать на всё, что произошло, ревностный христианский проповедник? Именно так, и никак иначе. Он говорит, что даже в трудные годы в первую очередь надо оставаться людьми. Ведь именно в тяжёлые годы людям нужна вера.

А ведь чаще всего бывало наоборот: в смутные времена, в годы революций и перестроек вера уходила на второй план, люди опускались и часто уподоблялись зверям.

Вот Серапион и напоминает людям в своих проповедях и поучениях, кто они, как они должны жить и к чему стремиться.

Это то же самое, как поэма Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо», только не в стихах для детишек, а в суровой прозе для взрослых.

Ну и напоследок ещё раз о стремительных передвижениях монгольской орды по русской земле. Уверенно передвигаться по территории Северо-Восточной Руси Батыю помогают не столько «церковь и агентура его братца Ярослава», сколько мощная, хорошо разветвлённая разведка и достаточное количество опытных проводников из числа бродников, а также предателей и перебежчиков. Хотя одних бродников было бы достаточно. Сейчас они были накрепко привязаны к монголам кровью князей, пролитой на реке Калке. А им хорошо была известна Северо-Восточная Русь, предстоящий театр военных действий. Они ещё в 1216 году в битве на Липице здесь сражались. Когда есть опытные, крепкие, хорошо знающие местность и маршрут проводники-воины, какой смысл рассчитывать на монахов-чернецов?

Неужто они в этом деле лучше?

Предоставьте выбор любому из живших или живущих полководцев, кого он выберет.

Хотите, попробуйте сделать этот выбор сами.

А предатели, подлецы и изменники находились и будут находиться во время любого военного конфликта, в любой стране мира.

Этот факт имеет и косвенное подтверждение – Батый ещё не вступил на Русскую землю, а ему уже доложили о неземной красоте жены Фёдора Юрьевича.

И человек этот был в окружении Батыя.

Наверняка и тут церковь постаралась! Как тут без неё! Выждала момент и нанесла первый удар!

«При Батые благоволение завоевателей к церковникам носило, скажем так, недокументированный характер. Их просто не трогали в разоряемых городах, их просто не включали в переписи для обложения данью» (Л.П.).

Вот и всё, что может сказать в ответ Лев Рудольфович. Именно: недокументированный.

А значит, вся теория основывается только на его домыслах, фантазиях и стремлении выдать желаемое за действительное. Его и безграмотного «технаря» Хомякова. Так куда удобнее.

Нет документов, значит, скрыли, в летописях не написано – значит, их сфальсифицировали, но Я догадался, а потому прав.

Но и это тоже всего лишь литература.

При этом Прозоров полностью упускает из вида тот момент, что даже после первого похода Батыя Северо-Восточная Русь ещё много лет не платила монголам дань.

Хан просто не хотел связываться больше с этими русскими землями, которыми правил теперь воинственный князь Ярослав. А потому Батый не мог дать православной церкви сейчас никаких послаблений. Он просто не мог ей указывать. Она находилась на неподвластных ему территориях. Казнить, миловать, а также награждать и одаривать их мог только Ярослав Всеволодович, князь Владимирский!

Вот так!

Опирайтесь в своих умозаключениях на документы и факты. Тогда и построения будут прочными.

Пожалуй, хватит разбрызгивать чернила по бумаге.

Пора отложить перо и поставить точку.

Итог один. Орду никто не звал. Монголы пришли на Русь, потому что хотели грабить, грабить и ещё раз грабить. Русская православная церковь, даже если бы очень хотела, то и тогда бы не смогла организовать вторжение кочевников на Русь. Потери, которые она понесла во время нашествия в виде уничтоженных храмов и монастырей, тысяч сожжённых в пламени редчайших книг, а также гибели сотен священнослужителей, были страшные! Даже с материальной точки зрения ей это было бы просто невыгодно! А с моральной…

По себе людей не судят!

Уймитесь, Лев Рудольфович!

Калка – клубок загадок

Краткая версия. «Может, битва на Калке и есть «разборка» меж православными? С одной стороны – несколько союзных русских князей, с другой – бродники и православные татары, соседи русских?» «Таким образом, битва на Калке – вовсе не столкновение с неведомыми народами, а один из эпизодов междоусобной войны, которую вели меж собой христиане-русские, христиане-половцы и христиане-татары» (А. Бушков).

Казалось бы, битва на Калке событие не из тех, которое нуждается в разгадке.

Об этом говорит и сам писатель. «Первое столкновение русских с «монголо-татарами» на реке Калке в 1223 г. довольно подробно и детально описано в древних отечественных летописях – впрочем, не только в них, есть еще так называемая «Повесть о битве на Калке, и о князьях русских, и о семидесяти богатырях» (А.Б.).

Главное, что всегда волновало и будоражило умы, – факт бездарного и трагичного поражения русских войск. Почему? Как же так произошло, что прекрасно подготовленные отважные русские дружины, имея большой численный перевес, имея в своих рядах хороших, а по мнению некоторых историков, отличных полководцев, умудрились так бездарно проиграть эту битву, пожертвовав при этом жизнями тысяч воинов? Ведь у монголов не было ни малейшего шанса в этом противостоянии!

Но раз господин Бушков говорит клубок, значит, клубок. Верим ему на слово и будем его распутывать, параллельно разбираясь и с остальным.

Тем более что дальше писатель поясняет: «Однако изобилие сведений не всегда вносит ясность…»

Очень возможно. Видимо, битва на реке Калке является как раз примером того, когда изобилие сведений сбило с толку алчущего открытий автора. Такое бывает.

Ну что же, как говаривали в НКВД – будем разбираться.

Освежим в памяти уроки истории.

«Вернемся к загадкам. Та самая «Повесть о битве на Калке» отчего-то не в состоянии… назвать противника русских! Судите сами: «…из-за грехов наших пришли народы неизвестные, безбожные моавитяне, о которых никто точно не знает, кто они и откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татарами, а иные говорят – таурмены, а другие – печенеги» (А.Б.).

«В высшей степени странные строки! Напоминаю, написанные гораздо позже описываемых событий, когда вроде бы уже полагалось точно знать, с кем же сражались на Калке русские князья. Ведь часть войска (хотя и малая, по некоторым данным, – одна десятая) все же вернулась с Калки. Мало того, победители, в свою очередь преследуя разбитые русские полки, гнались за ними до Новгорода-Святополча (не путать с Великим Новгородом! – А.Б.), где напали на мирное население, – так что и среди горожан должны быть свидетели, своими глазами лицезревшие противника».

«Короче говоря, летописец определенно лукавит. Полное впечатление, что ему по каким-то чрезвычайно веским причинам не хочется прямо называть противника русских в том сражении. И это предположение ничуть не надуманное. Во-первых, выражение «то ли половцы, то ли татары, то ли таурмены» никоим образом не согласуется с жизненным опытом русских того времени. И тех, и других, и третьих на Руси прекрасно знали – все, кроме автора «Повести»… (А.Б.).

Про половцев автор явно перегнул, так сказать, для красного словца. В повести названы не половцы, а печенеги, тут даже спорить нечего, тем более что отрывок из летописи приводил сам писатель.

Мы же не будем гадать, что этими словами хотел сказать летописец. Возможно, он просто хотел подчеркнуть, что народ был неведомый и степной, который можно было назвать и печенегами. Чего удивляться, такое происходит и сейчас сплошь и рядом. Большинство людей в современном мире не в силах отличить китайца от корейца, а корейца от японца. Для них же мы, европейцы, все на одно лицо.

Понимаем, для господина Бушкова здесь важно другое – показать сомнение летописца в определении врага. Видите, даже он сомневается, а иных источников нет!

Этот – единственный!

К счастью, это не так. Об этом печальном событии упоминают и другие источники. Обратимся к ним.

«Начали приходить слухи, что эти безбожные татары пленили многие страны: Ясов, Обезов, Касогов, избили множество безбожных половцев и пришли в Половецкую землю. Половцы же, не в силах сопротивляться, бежали, и татары многих избили, а других преследовали вдоль Дона до залива, и там они убиты были гневом божиим и его пречистой матери… Ведь эти таурмены прошли всю землю Куманскую и преследовали половцев до реки Днепра около Руси» (Тверская летопись).

А вот что помещает под 1223 годом Ливонская хроника. «В тот год в земле вальвов язычников были татары. Вальвов некоторые называют партами. И бились с ними татары, и победили их, и истребляли всех мечом, а иные бежали к русским, прося помощи. И прошёл по всей Руси призыв биться с татарами, и выступили короли всей Руси против татар».

Никаких православных татар, печенегов и прочих домыслов. Кстати, татар летописец так и величает – безбожные моавитяне. Не безумные христиане. Не полоумные язычники.

Либо определение летописца образное и направлено только на обозначение одного. Пришлые враги не христиане. Либо…

Мы подходим к следующему открытию.

Вообще моавитяне – это родственное евреям семитское племя. Если следовать логике Бушкова, то он должен был выдвинуть теорию о том, что на Калку с татарами, а может, вместо них, пришли евреи! Или хотя бы командовали ими.

Как он мимо такого открытия проскочил, непонятно.

Хотя если бы господин Бушков проявил немного усидчивости и прочитал документ дальше, то, несомненно, увидел бы, что автор летописи никаких иных трактовок больше не использует, а чётко пишет – татары. Притом пришлые, а не местные.

Противник обозначен достаточно внятно. Пока будем величать их так, как величает летопись. Чтобы сделать привязку более конкретной, давайте разберёмся, кто же такие были татары и откуда пошло это название.

Для этого воспользуемся работой Закиева М. «О татарах и содержании этнонима татары»: «Из письменных исторических памятников известно, что татарами еще до нашей эры назывались племена, которые жили на соседних с Китаем территориях и имели с этой страной самые тесные военно-политические отношения. По сообщению персидского историка Рашид-ад Дина, еще до возвышения монголов татары представляли собой весьма сильное объединение, и поэтому тогда многие племена – тюрки и монголы – приняли название татар. Но, как известно, возвышение монголов началось с разгрома и подчинения татар. Все это говорит о том, что татары с самого начала были тюркоязычными. И Махмуд Кашгари в своем труде «Дивану лугат-ит-тюрк», написанном во II половине XI в., включает татар в число тюркских племен.

С течением времени значение этнонима татар стало более неопределенным. Так, начиная с IX в. китайские историки всех кочевников именуют белыми татарами, монголов, маньчжуров и тунгусов – черными татарами. Со времен монголо-татарских завоеваний этот этноним получает широкое распространение в Восточной и Западной Европе. Здесь с XIII в. татарами начинают называть все тюркские, монгольские, маньчжурские, финно-угорские, даже палеоазиатские племена и народности. Так, например, татарами называли орочей, обитающих у берегов Тихого океана, язык которых относится к палеоазиатской группе, и этот регион полностью относили к Тартарии, отсюда и наименование Татарского пролива. Русский историк XVIII в. В.Н. Татищев считает, что у европейцев этноним татар заменил прежнее название скиф» (М.З. Закиев).

Вполне исчерпывающий ответ.

Для русских новый противник был действительно неведомым, ибо сталкиваться с ним до сих пор ещё не доводилось. Поэтому вся информация о нём была на уровне слухов, страхов и сплетен. Половцы, столкнувшиеся с монголами, испугались не на шутку.

Для русских дружин страх был неведом. Они могли выиграть сражение или проиграть, но это не меняло их подхода к войне. Они сами искали её, ведь именно для войны и живёт воин. Они искали доблести, искали славы, искали добычи, искали достойного противника.

Или, как сказал о них автор «Слова о полку Игореве»: «Сами скачут по полю волками и, всегда готовые к борьбе, добывают острыми мечами князю – Славы, почестей – себе».

На этом и сыграли половцы, и главный зачинщик этого трагичного действия – Мстислав Удатный.

Действовал он здесь отнюдь не из интересов Руси, а лишь из собственной корысти. Впрочем, как и всегда.

Это не первый и не единственный случай в русской истории.

Чаще всего Мстиславу везло, отсюда и прозвище, в том числе и в ратном деле, особенно когда под рукой оказывался кто-то более талантливый, как, например, его младший брат Владимир Псковский. Правда, лавры от побед Мстислав всегда забирал себе. Говоря сегодняшним языком, это был умелый имиджмейкер и прирождённый оратор.

Убеждать он умел как никто другой.

Краснобай и баламут, позаимствуем меткую характеристику князя у В.С. Высоцкого.

Что касается половцев, то они точно знали, к кому и куда надо бежать, а главное, с чем.

«Этот Котян был тесть Мстиславу Мстиславичу Галицкому. И пришёл он с князьями половецкими в Галич с поклоном к князю Мстиславу, к зятю, и ко всем князьям русским».

«И просил Котян зятя своего о помощи». Куда ещё податься со своим горем, как не к родственнику, тем более что тот по своему возрасту и положению считается одним из старейших на Руси.

А дальше всё просто, надо только убедить зятя – всех остальных уболтает он сам.

Такое уже было. Пример Новгорода и Липицы не забыт. Мстислав и доводы нужные приведёт, и слова необходимые о долге и чести вспомнит, главное уже не мешать. А чтобы трудился Мстислав на благо половецкое усерднее да шустрее, требовалось ему принести дары нужные да бесценные, ибо падок был русский князь и на лесть, и на подарки. И тут уж половецкий князь Котян не поскупился, одарил не только зятя, но и других князей русских. «И дары принёс многие – коней, и верблюдов, и буйволов, и невольниц»; а дальше начал жалиться, на слезу давить, сочувствия требовать.

«Нашу землю татары отняли сегодня, а вашу завтра возьмут. Приходите, обороните нас. Если не поможете нам, то мы нынче иссечены будем, а вы завтра».

Мстислав же, получив дары богатые, начал действовать немедля, совокупляя силы для общерусского похода в степь. Видимо, лавры Владимира Мономаха ему не давали спокойно спать по ночам, вот он, проникшись лестью, да в силах собственных уверившись, и решил сравнить себя с ним. Решил увековечить память о себе таким же походом, как и легендарный князь, а для этого силу нужно было собрать сильную, рать огромную. Только для этого нужна была идея, всех объединяющая.

«Мстислав же начал просить князей русских, братьев своих, говоря: «Если мы, братья, не поможем половцам, то они предадутся татарам, и тогда у них будет ещё больше силы». И долго думали князья, и сотворили совет в городе в Киеве такой: «Лучше нам встретить их на чужой земле, нежели на своей».

Очень правильно Мстислав Удатный всё рассчитал. Русским князьям, особенно молодым да честолюбивым, воинской славы подавай, им дома отсиживаться и ждать, когда она сама им в руки приплывёт, некогда. А для защиты Руси они на любого врага выступят. Это не русскую кровь проливать. Вот так одного за другим и уговорил.

«И начали князья собирать воинов каждый в своей волости. Тогда был Мстислав в Киеве, а Мстислав Козельский в Чернигове, а Мстислав Торопецкий в Галиче. То были старшие князья в русской земле. А вот младшие князья: князь Даниил Романович, князь Михаил Всеволодович, князь Всеволод Мстиславич Киевский и многие другие князья». Отметим, что практически все эти князья представляли собой Южную Русь.

Однако ими список не ограничился.

Одним из первых прибыл Андрей Иванович Туровский. Следом стали подтягиваться князья из черниговских и северских земель – Мстислав Святославич Черниговский, сын его Василий Мстиславич Козельский и племянник Михаил Всеволодович; Изяслав Владимирович Путивльский, Мстислав Святославич Рыльский, Олег Святославич Курский, Святослав Всеволодович Трубчевский. Прибыли князья из земель смоленских, западных и южных – Александр Глебович Дубровицкий, Изяслав Ингваревич Дорогобужский, Святослав Ингваревич Шумский, Святослав Ярославич Каневский, Святослав Ярославич Яновицкий, Юрий Ярополкович Несвижский, Ярослав Юрьевич Неговорский, Мстислав Ярославич Немой, Владимир Рюрикович Овручский.

И над всем этим великолепием возносилось и колыхалось как знамя имя Мстислава Удатного.

Мстислав Романович, по прозвищу Старый, мирно правил в Киеве уже довольно длительный срок – целых 10 лет. Ни на его должность, ни на авторитет никто не покушался. Воинственность сей князь ни