Социология познания и массовых коммуникаций 10 страница

Более того, мы обнаружили, что мнение опрошенных людей, ко­торые посмотрели документальный фильм, отражает выборочное упот­ребление выражений, используемых для характеристики врага в этом фильме. Таким образом, если комментатор фильма намного чаще

отождествляет с врагом единственную сатанинскую фигуру — Гитле­ра или весь немецкий народ, а не нацистскую партию, это отражает­ся в образцах реакции аудитории. Чтобы осознать значительную по­литическую важность данной проблемы, мы должны лишь вспомнить реакцию на пункт об ответственности за развязывание войны в Вер­сальском договоре. Современная пропаганда может небрежно про­игнорировать фашистский или нацистский характер врага и, таким образом, проложить неверное русло для агрессивных настроений в послевоенный период.

Еще один пример мы возьмем из брошюры о неграх. В брошюре есть две основные темы: известно, что негры продолжают страдать от дискриминации, но тем не менее они достигли большого прогресса в нашем демократическом обществе, которое дало возможность мно­гим неграм достичь личного успеха и внести свой вклад в обществен­ное благосостояние. Напротив, Гитлер всегда выражал презрение к цветным людям, и если бы он победил в войне, все завоевания негров были бы уничтожены. Таким образом, содержание брошюры можно подразделить на две категории: материал, относящийся к «завоевани­ям и достижениям негров в демократическом обществе», и «лишения, которыми угрожает неграм победа Гитлера». В брошюре 189 парагра­фов и заголовков. 84 процента рассказывают о современных завоева­ниях и 16 процентов о возможных потерях при нацизме. Создатели брошюры, по-видимому, считают обоснованным такое распределение для акцентирования этих двух тем.

Но брошюра содержит два типа представления информации. Пер­вый — это статья известного негритянского автора, второй — ряд при­ковывающих внимание фотографий с краткими подписями. В нашем дальнейшем анализе содержания мы обнаружили, что подписи под фотографиями и текст статьи раскрывают обе темы в совершенно раз­ных пропорциях. В статье примерно 73 процента пунктов относятся к потерям при Гитлере и 27 процентов к завоеваниям в демократи­ческом обществе, тогда как 98 процентов фотографий и подписей от­носятся к достижениям негров в демократическом обществе и только два процента к гитлеровской угрозе.

В настоящее время так сложилось, что большинство населения, и особенно негритянского населения с его низким образовательным уровнем, больше предпочитают фотографии и подписи к ним, чем подробной текст. Они чаще рассматривают первое, чем второе. А в нашем примере фотографии почти полностью пренебрегают темой негритянских потерь в случае победы нацистов. В результате брошю­ра в целом попала мимо цели. Определенные установки негров были проверены как до чтения брошюры, так и после. Большинство чита-

телей испытывали гордость и возросшее чувство собственного досто­инства в результате данной характеристики достижений и вклада своей расы. Но брошюра потерпела неудачу в формировании особого по­буждения у негров — усилить борьбу против нацистов ради своих соб­ственных интересов, поскольку читатели в основном проглядели ос­новной смысл сообщения.

Эти два примера, хотя и несколько поверхностно, иллюстрируют методы, которые с помощью простого подсчета ключевых символов и анализа содержания помогают нам обнаружить небрежные ошибки пропагандистов. Они также служат руководящим принципом для интервью с людьми, на которых направлена пропаганда. Существу­ют и другие методы анализа содержания, которые можно кратко обоб­щить: '

1. Метод подсчета символов состоит в определении ключевых символов и их подсчете в информационном материале. Просто указывается ко­личество символов, которые были в центре внимания аудитории. Подсчет упоминаний врага в комментариях к фильму — иллюстра­ция этого метода².

2. Одномерная классификация символов: это некоторая разработка преды­дущего метода. Символы классифицируются в соответствии с их при­менением, говоря в широком смысле, либо в позитивном (благопри­ятном), либо в негативном (неблагоприятном) контексте. Таким об­разом, Англия может быть описана в позитивных выражениях (по­беждающая, демократичная, отважная) или в негативных выражениях (пораженческая, кастовая, предательская). Этот тип анализа — пер­вый шаг в изучении наиболее эффективного распределения симво­лов для достижения определенного результата. Он сможет послужить прекращению часто неэффективной практики черно-белых контра­стов. Примененный к вражеской пропаганде, такой род анализа дает основания для оценки относительной безопасности или опасности врага³.

¹ Тщательное исследование процедур анализа содержания доступно изложено в
книге: Bernard Berelson, Content analysis in Communications Research (Glencoe, Illinois: The
Free Press, 1951). См. также: H.D. Lasswell, «A provisional classification of symbol data»,
Psychiatry, 1938,1, 197—204; Douglas Waplesetal. What Reading Does to People? Appendix В
(Chicago, 1940); N.C. Leites & I. de Sola Pool. On content analysis. Experimental Division
for the Study of Wartime Communications. Document No.26. September, 1942. — Примеч.
автора.

² См., например: H.D. Lasswell, «The world attention survey», Public Opinion Quarterly,
1941, 3, 452-462. - Примеч. автора.

³ Например, исследования Hans Speier & Ernst Kris; исследовательский проект
no тоталитарным коммуникациям в Новой школе социальных исследований; нео­
публикованный анализ символов в серии радиопрограмм «Это война». Бюро приклад­
ных социальных исследований, Колумбийский университет. — Примеч. автора.

3. Анализ деталей: классификация отдельных частей пропаганды (на­пример, сцен в фильме, песен в радиопрограмме, фотографий в бро­шюре). Это требует отбора значительных или незначительных час­тей на основе психологической теории «ценности для внимания». Будет ли какая-либо часть вызывать основной или второстепенный интерес аудитории? Как эти части будут проинтерпретированы раз­личными видами аудитории? При анализе некоторых фильмов мож­но предсказать сцены или ряд сцен, которые будут в центре внима­ния аудитории.

4. Тематический анализ: классификация явных и неявных (символичес­ких) тем в пропагандистских материалах. Это в отличие от анализа деталей относится к предполагаемой нарастающей значительности ряда деталей⁴.

5. Структурный анализ: рассматривает взаимосвязь различных тем в пропаганде. Эти связи могут быть дополняющими (враг жесток, мы милосердны), интегрирующими (враг жесток, лжив, агрессивен, не имеет религии), интерферирующими (когда темы направлены на раз­ные цели, например, тема нацистской силы порождает беспокой­ство)⁵.

6. Анализ пропагандистской кампании: рассматривает взаимосвязь раз­личных документов, каждый из которых предназначен для общей главной цели. В то время как структурный анализ рассматривает свя­зи внутри одного пропагандистского документа, анализ кампании рассматривает связи ряда таких документов. Сюда входят: проблема последовательности сцен, их продолжительности, относительных ак­центов, установление ритма и времени, а также соотношений, упо­мянутых в структурном анализе⁶.

Из этого обобщения мы видим, что главная задача анализа содер­жания — дать ключ к вероятной реакции на пропаганду. Но этого не­достаточно. Мы должны увидеть, возникают ли эти ожидаемые реак­ции на самом деле, только тогда анализ содержания может быть обо­снован по существу. Для этого необходимо интервью с представите­лями аудитории; это интервью особого типа, который мы назвали «направленное интервью»⁷.

В данном случае существует взаимосвязь между анализом содер­жания пропаганды и направленными интервью с читателями и слу-

⁴ Например, исследования Грегори Батесон о нацистских пропагандистских филь­
мах. См. также: Siegfried Kracauer, Propaganda in the Nazi War Film (New York: Museum
of Modern Art Film Library, 1942). — Примеч. автора.

⁵ Например, Kracauer, opt. cit.; также исследование фильмов Бюро прикладных
социальных исследований. — Примеч. автора.

⁶ Например, исследование политической кампании, общественной полезности
пропагандистской кампании, общественных кампаний и т.д. — Примеч. автора.

⁷ R.K. Merton, M. Fiske and P.L. Kendall, The Focused Interview. — Примеч. автора-

шателями. Предварительно сделанный анализ содержания необходим для выработки основных принципов интервью, а опыт интервью обо­стряет ваше зрение для более точного анализа содержания.

Анализ реакции

Интервью, запланированные для выявления действительных ре­акций на пропаганду, кажутся на первый взгляд простой задачей. Но на практике это не так уж просто. Использование обычных методов интервью недостаточно для получения необходимой информации. Большинство людей считают, что трудно выразить свою реакцию на фильм или радиопрограмму в выражениях, которые используют сце­наристы, продюсеры или социологи.

Мы считаем, что опрашиваемых можно разделить на два больших класса. Если они хорошо формулируют свои ответы, то, как правило, дают свои советы, как «следует показывать» фильм или как «следует переделать» радиопрограмму, чтобы возросла их эффективность. Они стремятся рассуждать как профессиональные критики или консуль­танты, но именно это нам и не нужно. Тактика интервью должна быть разработана таким образом, чтобы избежать таких установок «дать совет», возникающих у части опрашиваемых, и дать им возможность сообщить о своих непосредственных реакциях на пропаганду.

Для других людей, которые считают, что вообще трудно сообщить свою реакцию, была создана специальная методика интервью, кото­рая помогает им сформулировать и передать свои переживания. В целом интервью направлено на пропагандистские материалы, кото­рые должны быть исследованы. Замечания интервьюера не привле­кают прямо внимание к определенным аспектам пропаганды. Они просто помогают опрашиваемым людям сообщить о том, что нахо­дится в центре их собственного внимания, и об их собственных реак­циях на те детали, которые значительны для них. Позволим сравне­ние: интервьюер дает проблеск маяка, который в уме опрашиваемого освещает путь к фильму, радиопрограмме или опубликованным дан­ным. Только после того, как опрашиваемый полностью сообщил о своей реакции на те аспекты пропаганды, которые он воспринял наи­более ярко, интервьюер завершает обсуждение проверкой своих соб­ственных гипотез, происходящих из анализа содержания и которые Даже не рассматривались в интервью. Полностью интервью записано в стенограмме. Позднее возможен глубокий анализ именно тех аспек­тов пропаганды, которые вызвали определенный тип реакции.

В целом мы можем сказать, что направленное интервью можно оценить в соответствии со степенью достижения следующих целей:

1. Выявлены ли эффективные аспекты пропаганды, на которые реаги­рует аудитория.

2. Выявлен ли неоднозначный характер этих реакций на значительные детали.

3. Дана ли возможность проверить, будут ли действительно возникать те

реакции, которые мы ожидаем на основе анализа содержания.

4. Обнаружены ли полностью неожиданные ответы; то есть те ответы, ко­
торые не предвидели ни сценаристы, ни мы при анализе содержания.

Хотя все эти цели интервью важны, именно последняя имеет осо­бое практическое значение. Вспомним ранее приведенные нами при­меры — брошюру, посвященную неграм, и радиобеседу про рентген. В этих примерах мы хотели показать, что без анализа содержания и анализа реакции, которые могут помочь пропагандисту, он иногда может не увидеть леса за деревьями. Далее мы должны предположить, что часто пропагандист не может увидеть шипы на розах. Если про­пагандист хочет довести до нас мысль или создать определенное впе­чатление, он делает это с помощью слов, иллюстраций или других символов. Когда брошюра, пьеса, радиопрограмма или сценарий вы­ходят в свет, аудитория понимает его так, как считает нужным. Есть история о миссионере, который указывал на стол и повторял слово «стол» до тех пор, пока неграмотная аудитория не смогла повторить это слово. Через некоторое время он пришел в уныние, узнав, что не­которые их неграмотных относят слово «стол» к дереву, поскольку они оба были коричневого цвета. Другие называли собак «столами», по­скольку у них четыре ноги. Короче, каждый слушатель выбрал неко­торый аспект в сложном объекте, который для миссионера был опре­делен как целое словом «стол». В связи с этим полезно рассмотреть, насколько часто эффект от пропаганды бывает полностью непредви­денным.

Эффект «бумеранга»

Случай, который мы хотим рассмотреть, возник из ранее упомя­нутого исследования программы, посвященной здравоохранению. Правительство должно было поддерживать просветительские и про­пагандистские функции, которые, предполагалось, направлены на поддержание морального духа во время войны, что имело большое значение. В послевоенный период американское население, имея

опыт общепризнанных мер правительственного надзора, могло ока­заться более восприимчивым к заботе об общественном здравоохра­нении, питании и образовательной деятельности.

Вспомним пример, в котором представитель окружного медицин­ского общества беседовал на радио о рентгене. Он подчеркивал пре­досторожность, необходимую для предотвращения рентгеновского облучения; он указывал, что местная администрация защищает граж­дан с помощью системы лицензирования работы в области рентгена и с помощью проверки оборудования; он подчеркивал, что требуется специальное обучение, чтобы стать компетентным в этой области. Лектор, очевидно, стремился уберечь своих слушателей от рук шар­латанов, которые не были ни компетентными, ни честными. Профес­сионально рассказывая об этой проблеме, он, по-видимому, не осоз­навал, что слушатели не имеют достаточного опыта, сравнимого с его собственным. Он не обратил внимания, как будет воспринята эта проблема с точки зрения опыта его аудитории.

Хорошо известно из родственной области исследований, что слу­шатели не могут легко ассимилировать установки и информацию, если они не согласуются с накопленным ими опытом. Если бы врач опи­сывал процедуры, применяемые шарлатанами для своих клиентов, или представлял данные по предполагаемому числу нелицензирован-ных обследований в этой области, его слушатели могли бы понять его взгляды и установки. Но поскольку он этого не сделал, он, по-види­мому, стучал в открытую дверь.

Он говорил о получивших лицензии врачах, но недостаточно ясно. Он не сказал ни разу, что произойдет с вами, если в этой области работа­ет человек, не имеющий лицензии.

В результате слушатели начали сомневаться в важности, а иногда и в реальности этой проблемы. Он говорил на самом деле в психоло­гической пустоте, которую слушатели так или иначе образовали. Им говорили о сложности аппаратуры для рентгена, и они, получив эту новую информацию, использовали ее для собственного взгляда на проблему.

Я не считаю, что беспокойство оправдано. Не всякий может иметь рен­тгеновскую аппаратуру. «Дженерал электрик», вероятно, не станет прода­вать оборудование любому, не имеющему лицензии.

Я не могу понять, как любой человек, не имеющий лицензии, отва­жится купить такое дорогое оборудование ценой около 1Г 000 долларов, только для того, чтобы на следующий день его поймали те, кто обнару­жит, что у него отсутствует лицензия.

Вероятно, стремясь опровергнуть такое мнение, лектор начал пре­возносить достоинства специалистов в общих выражениях. Анализ содержания выявил 63 упоминания в 14-минутной программе поня­тий «авторитет», «лицензия» и «специализация». Поскольку беседа подняла вопросы, которые не удалось прояснить, она привела к эф­фекту «бумеранга». Слушатели беспокоились чем дальше, тем боль­ше и в результате стали сомневаться в самом эксперте по рентгену.

Существует достаточно много случаев, когда человек, имеющий ли­цензию, не мог использовать рентген достаточно правильно.

У вас могут быть водительские права, но это не доказывает, что вы умеете водить. Точно так же люди могут получить лицензию, что не до­казывает, что они компетентны.

Программа подчеркивала ценность соответствующего обучения специалистов-рентгенологов. Но ошибочно допускалось, что слуша­тели имеют склад ума, при котором неизбежно отождествят лицен­зию с соответствующими навыками. Следовательно, вся убедитель­ность лектора привела сначала к беспокойству, затем к сомнению и, в конце концов, к недоверию.

Значит, при определенных обстоятельствах люди реагируют на пропаганду противоположным образом, чем тот, который предпола­гал автор. В ходе наших исследований мы обнаружили различные раз­новидности таких «бумерангов», некоторые из них можно упомянуть здесь. Предшествующий «бумеранг» («специалист») иллюстрирует ши­роко известную разновидность: он возникает из-за ошибочной психоло­гической оценки умонастроения аудитории. Пропаганда не вызовет ожи­даемую реакцию, если ее содержание не соответствует психологическим потребностям аудитории. Следовательно, необходимо получить большее количество информации о преобладающих установках и чувствах на­селения, если мы не хотим, чтобы пропаганда не спровоцировала та­кой «бумеранг». Для подробного анализа пропаганды можно исполь­зовать хорошо известные типы опросов общественного мнения и дру­гие массовые обследования.

Например, мы знаем из опроса общественного мнения, что боль­шая часть американцев была убеждена (в то время когда это не впол­не соответствовало фактам), что у нас самая большая армия, самое большое производство военной продукции и мы внесли самый боль­шой вклад в победу над Осью Держав Берлин — Рим. Следовательно, фильмы, которые стремились подчеркнуть нашу помощь союзникам, должны были планироваться особым образом, не поддерживая этот этноцентризм. Если мы хотим показать, что англичане, русские или

китайцы получили полную помощь по ленд-лизу или другую помощь от Америки, необходимо специально и точно указать границы такой помощи. Иначе мы столкнемся с описанной разновидностью эффек­та «бумеранга»: пренебрегая психологическими особенностями ауди­тории, фильм достигнет не той цели, к которой он стремился.

Вторая разновидность эффекта «бумеранга» связана, вероятно, с тем, что существует непреодолимый минимум таких реакций-«буме-рангов». Такая разновидность возникает из дилеммы, с которой сталки­вается автор, адресующий свою пропаганду психологически разнородной аудитории, т.е. аудитории, представители которой имеют различное умонастроение по отношению к данному вопросу. Материалы, которые воздействуют на одну часть аудитории, могут вызвать противополож­ную эффект у другой части, которая отличается психологически и со­циально.

Приведем пример. Пропагандистские радиопрограммы, переда­ваемые вскоре после Перл-Харбор, содержали две основные темы. Первая подчеркивала силу и потенциал Объединенных Наций, стре­мясь преодолеть пораженческие настроения. Вторая подчеркивала силу врага, стараясь преодолеть самодовольство и сверхсамонадеян­ность. Проблема вполне ясна. Разве не может акцентирование нашей силы усилить самодовольство тех, кто уже самодоволен? И соответ­ственно упоминание о силе врага поддержит пораженческие настро­ения у тех, кто уже готов к ним?⁸ Делая вывод из материалов опросов, мы видим, что так и происходит.

Это нелегкая задача — избежать противоположных реакций раз­личных частей аудитории. К тому же это осложняется изменениями «состояния общественного умонастроения», иногда, кажется, проис­ходящими с подвижностью ртути так, что преобладающий взгляд ока­зывается в один момент «самодовольным», а в другой — «самым пес­симистическим». И опять видно, что «направленная на повышение боевого духа пропаганда» должна функционально соответствовать ситуации, должна быть постоянная информация о преобладающих эмоциональных настроениях у населения.

Третья разновидность «бумеранга», возможно, имеет большее зна­чение, чем другие, поскольку ее в большой мере можно избежать на основе точного анализа пропаганды. Мы можем назвать ее «струк­турный бумеранг», который возникает в одном и том же пропагандис­тском материале из-за различных тем, направленных на разные цели. Если пропагандист развивает независимо друг от друга несколько тем

⁸ Действительно, существует экспериментальное подтверждение, хотя и незна­чительное, что люди реагируют избирательно таким образом, который усиливает их настоящие установки и чувства. — Примеч. автора.

в пропаганде и игнорирует их социальные и психологические взаи­мосвязи, он может столкнуться с тем, что пропагандистский документ в целом окажется неэффективным для достижения его цели. Чтобы избежать этого, необходим структурный анализ связи между темами.

Иллюстрацией «структурного бумеранга» может стать гипотети­ческий пример, аналогичный, по сути, случаю, который действитель­но возник в исследованиях. Несколько фильмов, созданных до вступ­ления Америки в войну, среди разных тем содержали две основные. Первая из них подчеркивала потрясающую жестокость и садизм на­цистов, а также их угрозу нашему образу жизни; эта тема была ярко выражена в сценах ужасного обращения с гражданами только из-за их политических и религиозных убеждений. В интервью мы обнару­жили, что сцены, подобные этим, вызывали сильные агрессивные чувства у большой части аудитории.

Но достаточно странно, что такие агрессивные чувства, направ­ленные против нацистов, не приводили с неизбежностью к тому, что­бы большая часть тех людей, которые видели этот фильм — по срав­нению с теми, кто не видел его, — выразили бы свою готовность к вступлению нашей страны в конфликт. На самом деле временами в «группе фильма» могло произойти даже небольшое сокращение чис­ла людей, которые хотели бы вступить в войну, по сравнению с «кон­трольной группой». Почему это происходило?

В этом случае материалы интервью продемонстрировали, что эф­фект явно отсутствует, поскольку вступление в войну рассматрива­лось в совокупности с другой темой фильма, направленной на иную цель. Эта противодействующая тема подчеркивала навыки, опыт и огромный размер нацистской армии, что было представлено в под­робных и ярких сценах действия нацистских солдат во время боя. Эта тема вызывала страх и тревогу по поводу намерения американцев со­владать с такой громадной армией, как у нацистов, особенно потому, что мы еще не укрепили собственные вооруженные силы.

Таким образом, получилось, что тема о силе нацистов, которая вызвала страх, могла противодействовать теме о жестокости нацис­тов, которая вызывала протест. Следовательно, чувства протеста мо­гут не преобразоваться в реальное желание того, чтобы наша нация вступила в конфликт. Компетентный структурный анализ таких филь­мов указывает на вероятность того, что одна тема в фильме будет по­давлять эффект, вызванный другой темой в том же самом фильме. В результате, хотя каждая тема фильма может быть эффективной, как и было на самом деле, — одна пробуждала протест, другая знакомила американцев с мощью врага, но общий результат по отношению к нашей готовности вступить в войну оказался нулевым.

Этот типичный пример не только иллюстрирует разновидность реакции-«бумеранга», но также показывает, как направленное интер­вью дает нам возможность дополнить и повысить ценность традици­онного контролируемого эксперимента, упомянутого в начале нашего обсуждения. Контролируемый эксперимент проходит в двух тщатель­но подобранных группах людей, одна из них подвергается воздей­ствию пропаганды, а другая — нет. Определенные установки и чув­ства этих двух групп проверяются дважды: первый раз — до того, как первая группа подвергается воздействию пропаганды; второй раз — после этого воздействия. Если группы были подобраны соответству­ющим образом, то различия в установках у этих двух групп, обнару­женные при второй проверке, можно приписать воздействию про­паганды. Но предположим, что в некоторых выявленных установ­ках нет существенного различия, как в примере об отношении лю­дей к вступлению Америки в войну. Контролируемый эксперимент не объяснит нам, почему эти изменения не произошли. Его резуль­таты показывают только общее воздействие пропаганды на установ­ку, а не сложную динамику реакции, которая привела к такому эф­фекту. Но, как мы видели, фильм оказался неудачным из-за того, что две темы, каждая из которых была эффективной сама по себе, вызвали реакции, нейтрализующие друг друга. Материалы интервью, таким образом, дают нам возможность предложить психологическое объяснение реакций, которые невозможно зарегистрировать в резуль­татах эксперимента.

Стоит кратко обсудить и четвертую разновидность «бумеранга», хотя бы потому, что она часто встречается в пропаганде. Этот «буме­ранг» возникает из того, что мы назвали (с должным извинением пе­ред Уайтхедом) ошибкой из-за неверного размещения примеров. Как толь­ко пропаганда обращается к вопросам, которые хорошо известны из первых рук предполагаемой аудитории, существует риск, что некото­рые из выбранных примеров не будут выглядеть убедительными для тех людей в аудитории, которые принимают во внимание свой соб­ственный опыт. Брошюра о неграх и войне, которую мы обсудили ранее, была в основном посвящена социальным и экономическим до­стижениям негров в американском демократическом обществе. Эта тема была подтверждена по большей части фотографиями известных негров, улучшенных жилищных условий и тому подобного. Однако примерно 40 процентов опрошенных негров скептически оценили брошюру как «лживую», поскольку слишком заметно было расхож­дение между их собственным опытом, с одной стороны, и «примера­ми прогресса», с другой стороны.

Следует заметить, что достоверность примеров не уберегла их от возникновения реакции «бумеранга». Читатель обращается к своему собственному непосредственному опыту, и если он не соответствует примерам, содержащимся в документе, то он с чистым сердцем от­вергает его. Недоверие, возникающее из такого очевидного расхож­дения между «реальностью» и «пропагандой», люди склонны обоб­щить и отнести ко всему документу.

Более того, реакция «бумеранга» передается другим от людей, ко­торые испытали ее первоначально. Обсуждая документ с другими, недоверчивый читатель становится источником заразительного скеп­тицизма (как это и произошло в нашем примере). Он склоняет дру­гих потенциальных читателей к такому же недоверчивому отношению. Таким образом, анализ содержания и анализ реакции, устраняя эти основания для реакции «бумеранга», имеет важную профилактичес­кую функцию.

Наше описание, возможно, включает уже достаточное количество примеров анализа пропаганды, которые могут помочь преодолеть постоянные трудности авторов и продюсеров пропаганды. Творчес­кий автор часто не может признать представление о том, что его про­изведение, которое он считает уникальным выражением момента вдохновения, можно усовершенствовать или вообще рассматривать с помощью механической, с его точки зрения, исследовательской процедуры. Но все это не относится к делу. Мы не предполагаем, что влияем на умы изобретателей, художников, артистов, которые созда­ют такую пропаганду. Мы не считаем, что наш прозаический анализ проникает в искусный риторический или выразительный ритм, ко­торый создает драматический эффект. Мы согласны, что не можем с легкостью научить их мастерству. Творческие идеи, выраженные в словах, звуках или рисунках, нельзя произвести синтетически⁹. Но си­стематические исследования необходимы, чтобы увидеть, достигли ли пропагандисты своих целей. Точно также, как исследователи не