Социология познания и массовых коммуникаций 6 страница

Для Шелера наиболее важным отношением между идеями и эк­зистенциальными факторами является взаимодействие. Идеи взаи­модействуют с экзистенциальными факторами, которые действуют в качестве селективных факторов, содействующих или препятствующих тому, чтобы потенциальные идеи получили действительное выраже­ние. Экзистенциальные факторы не «создают» и не «определяют» со­держание идей; они просто отвечают за различие между возможнос­тью и действительностью; они затрудняют, замедляют или ускоряют актуализацию потенциальных идей. Вводя образ, напоминающий ги­потетического демона Клерка Максвелла, Шелер утверждает: «Оп­ределенным образом и в определенном порядке экзистенциальные факторы открывают и затворяют заслонки для потока идей». Эта формулировка, которая приписывает экзистенциальным факторам функцию выбора из автономного царства идей, согласно Шелеру, является тем основополагающим тезисом, с которым согласны та­кие теоретики (чьи мнения по всем остальным вопросам расходят­ся), как Дильтей, Трельч, Макс Вебер и он сам⁶⁶. Шелер оперирует также понятием «структурной идентичности», которое, с одной сто­роны, относится к общим предпосылкам знания или мнения, а с дру­гой — к общим предпосылкам социальной, экономической или по­литической структуры⁶⁷. Так, возникновение в шестнадцатом столе-

⁶² Durkheim, Elementary Forms..., pp. 11—12. — Примеч. автора. ° Ibid., pp. 10—11. — Примеч. автора.

⁶⁴ Ibid., pp. 148. — Примеч. автора.

⁶⁵ Ibid., p. 440. — Примеч. автора.

⁶⁶ Scheler. Die Wissensformen..., p. 32. — Примеч. автора.

⁶⁷ Ibid., p. 56. — Примеч. автора.

тии механистического мышления, которое стало доминировать над предшествующим ему организмическом мышлением, неотделимо от нового индивидуализма, зарождающегося господства машин и ме­ханизмов над ручным трудом, начавшегося разложения общин и воз­никновения общества, товарно-рыночного производства, появления в этосе западного общества принципа конкуренции и т.д. Понима­ние научного исследования как бесконечного процесса, благодаря которому можно аккумулировать большой запас знаний, необхо­димых для практического применения, и полный отход этой на­уки от теологии и философии были невозможны без появления но­вого принципа — бесконечного пополнения свойств современного капитализма⁶⁸.

Обсуждая подобные примеры структурной идентичности, Шелер не считает первичной ни социально-экономическую сферу, ни сферу познания. Скорее они обе детерминируются структурой импульсов, исходящих из элиты, тесно связанной с господствующим этосом. Эту мысль Шелер считает одним из наиболее важных положений в дан­ной области. Таким образом, современная технология — это не про­сто применение чистой науки, основанной на наблюдении, логике и математике. В гораздо большей степени она является результатом ори­ентации на господство над природой, которая определяет как цели, так и концептуальную структуру научного мышления. Эта ориента­ция по большей части только подразумевается, и ее не нужно смеши­вать с личными мотивами ученых.

Благодаря понятию структурной идентичности Шелер близко под­ходит к понятию интеграции культуры, или смыслового контекста (Sinnzusammenhang). Оно соответствует концепции «системы куль­турных значений» Сорокина, включающей в себя идентичность ос­новополагающих принципов и ценностей, которые пронизывают все ее составные части; эта система отличается от «каузальной систе­мы», включающей взаимосвязь и взаимозависимость частей⁶⁹. Сде­ланный Сорокиным обзор критериев истины, онтологии, метафи­зики, научно-технологической продукции и т.д. не только заверша­ет конструирование различных типов культуры, но и обнаруживает явную тенденцию к их смысловой интеграции с господствующей культурой.

Сорокин смело взялся за решение следующей проблемы: каким образом можно определить, до какого уровня доходит процесс интег­рации. Несмотря на свои ядовитые комментарии по поводу роли ста­тистиков в наш сенсативный век, он признает, что исследование сте-

⁶⁸ Ibid., 25; cf. 482-484. - Примеч. автора. Sorokin, Social and Cultural Dynamics, IV, Chap. 1, 1, Chap. 1. — Примеч. автора.

пени или уровня интеграции с необходимостью подразумевает неко­торую статистическую систему измерения. Соответственно он создал количественные показатели, характеризующие различные произведе­ния и их авторов в каждый период времени, разложил их по соответ­ствующим категориям и тем самым установил сравнительную частоту (и влияние) различных систем мышления. Каковы бы ни были техни­ческие оценки достоверности и надежности этой культурологической статистики, он прямо признал существование проблемы, которую про­смотрели многие исследователи интеграции (или смыслового контек­ста) культуры, а именно проблемы приблизительного уровня или сте­пени такой интеграции. Более того, с помощью этих статистических расчетов он открыто обосновывает свои эмпирические умозаключе­ния⁷⁰. А эти умозаключения снова подтверждают, что его подход по­зволяет констатировать проблему связей между экзистенциальным ба­зисом и познанием, но не приводит к ее решению. Приведем пример. «Эмпиризм» определяется как типичная сенсативная система исти­ны. Последние пять столетий, в особенности прошлый век, представ­ляют собой «по преимуществу сенсативную культуру»⁷¹. Однако даже при таком приливе сенсативной культуры, как свидетельствуют ста­тистические индексы Сорокина, только приблизительно 53% влия­тельных произведений относятся к области «эмпиризма». А на более ранних стадиях развития этой сенсативной культуры (конец XVI — середина XVII вв.) индексы эмпиризма соответственно ниже, чем ин­дексы рационализма (который скорее всего ассоциируется с идеали­стической, а не с эмпирической культурой)⁷². Цель этих заметок со­стоит не в том, чтобы усомниться, совпадают ли выводы Сорокина с его статистическими данными, и, следовательно, не в том, чтобы за­даваться вопросом: почему, располагая этими данными, он говорит, что в XVI—XVII вв. доминирующей является «сенсативная система истины». Скорее она состоит в том, чтобы указать: даже сам Сорокин исходит из того, что всеобъемлющие характеристики исторических

⁷⁰ Несмотря на основополагающее значение этих статистических выкладок для
своих эмпирических открытий, Сорокин занимает по отношению к ним любопыт­
ную двойственную позицию, похожую на позицию по отношению к эксперименту,
приписываемую Ньютону: он стремится сделать свои основные выводы понятны­
ми и убедить невежд. Отметим, что Сорокин одобрительно отнесся к замечанию
Паркса, который считал, что его статистические расчеты — это просто уступка гос­
подствующему сенсативному менталитету и что «они получат то, чего хотят»
(Sorokin, Socioculturat Causality, Space, Time, 95n.). Амбивалентность Сорокина —
следствие его попыток интегрировать совершенно разные «системы истины». — При­
меч. автора.

⁷¹ Sorokin, Social and Cultural Dynamics, II, p. 51. — Примеч. автора.

⁷² Ibid., II, p. 30. — Примеч. автора.

типов культуры составляют только первый шаг, за которым должен последовать анализ отклонений от основных тенденций данной куль­туры. Как только вводится понятие степени интеграции, типы зна­ния, не интегрирующиеся с господствующими тенденциями, больше нельзя рассматривать как простые конгломераты или считать их слу­чайными. Их социальный базис должен быть установлен с помощью такого метода, который нельзя создать на основе теории эманации.

Основополагающим понятием, которое позволяет дифференци­ровать обобщения, относящиеся к мышлению и познанию всего об­щества или культуры в целом, является понятие «аудитории», или «публики», — то, что Знанецкий называет «социальным кругом». Уче­ные ориентируются не только на свои данные и не на все общество в целом, но на особые сегменты этого общества с их особыми требова­ниями, критериями достоверности, значимости познания, с постанов­кой уместных, относящихся к делу проблем, и т.д. Именно благодаря своему восприятию этих требований и ожиданий конкретных аудито­рий, которые можно эффективно разместить в социальной структуре, исследователи организуют свою собственную работу, определяют свои данные, составляют свое мнение о проблемах. Следовательно, чем силь­нее дифференцировано общество, чем шире круг таких эффективных аудиторий, тем разнообразнее интересы ученых, концептуальные фор­мулировки и процедуры, определяющие цели познания. Связывая каж­дую из этих типологически определенных аудиторий с ее отличитель­ным социальным положением, мы получаем возможность обеспечить научно-социологическое объяснение изменчивости и противоречи­вости мышления в обществе; теория эманации упускает из виду эту проблему. Таким образом, английские и французские ученые семнад­цатого века, организованные в новоучрежденные научные общества, сами обращались к такой аудитории, которая резко отличалась от аудитории ученых, оставшихся исключительно в университетах. На­правленность их усилий в сторону «простого, здравомыслящего, эм­пирического» исследования специальных технических и научных про­блем сильно отличалась от умозрительной, не связанной с экспери­ментом направленности работы университетских ученых. Изучение такого многообразия эффективных аудиторий, исследование их от­личительных критериев значимого и достоверного познания", соот­несение этих критериев и этого многообразия с их положением в об­ществе, исследование социально-психологических процессов, бла-

Понятие «Wertbeziehung» (ценностная релевантность), введенное Риккертом — ^ебером, представляет собой лишь первый шаг в этом направлении; еще остается вы-°лнить дальнейшую задачу — дифференцировать различные наборы ценностей и со-нести их с различными группами или стратами в обществе. — Примеч. автора.

годаря которым им удается ограничиться определенными способами мышления, — все это составляет процедуру, которая обещает переве­сти процесс исследования в сфере социологии познания с уровня об­щего «приписывания» на уровень проверяемого эмпирического ис­следования⁷⁴.

Выше мы рассматривали содержание наиболее влиятельных в дан­ной области теорий. Ограниченность размерами (главы, книги) по­зволяет только очень сжато рассмотреть еще один из аспектов пара­дигмы, связывающей функции ментальной продукции с ее различ­ными типами⁷⁵.

Функции экзистенциально обусловленного познания

Теории не только обеспечивают познанию причинные объяснения, но и приписывают познанию социальные функции, которые, веро­ятно, позволяют объяснить его устойчивость или изменение. Здесь нельзя сколько-нибудь детально исследовать эти виды функциональ­ного анализа, хотя их тщательное исследование, несомненно, было бы очень полезным.

Наиболее отличительной особенностью марксистского понима­ния функции является то, что она приписывается не обществу в це­лом, а различным общественным стратам. Это относится не только к идеологии, но и к естествознанию. Считается, что в капиталистичес­ком обществе наука и все, что производно от технологии, становится инструментом власти господствующего класса⁷⁶. Рассуждая таким же

⁷⁴ Это, может быть, наиболее заметная разновидность социологии познания, раз­
виваемая в настоящее время в американских социологических кругах; ее можно рас­
сматривать как перенесение европейских подходов на американскую почву. Она воз­
никла на базе социальной психологии Г. Мида. На ее уместность в этой связи указы­
вали К.Р. Миллс, Ж. де Гре и др., см., в частности, вышеупомянутую концепцию «со­
циального круга» Ф. Знанецкого. См. также начальные эмпирические исследования
в этих направлениях, выполненные в более общей дисциплине — социологии обще­
ственных коммуникаций: Lazarsfeld P.F. and Merton R.K., Studies in Radio and Film
Propaganda. — Примеч. автора.

⁷⁵ Оценка исторического и неисторического подхода опущена по необходимос­
ти. Можно заметить, что эти противоположности определенно допускают какое-то
среднее основание. — Примеч. автора.

⁷⁶ Например, Маркс цитирует экономиста XIX в., апологета капитализма Эндрью
Юра, который об изобретении автоматической мюль-машины говорит: «Она была при­
звана вновь восстановить порядок среди промышленных классов... Это изобретение
подтверждает развитую уже нами доктрину, что капитал, заставив науку служить себе,
постоянно принуждает мятежные руки труда к покорности». Маркс К. Капитал, т. 1. -"
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. — М.: 1960 — т. 23, с. 446. — Примеч. автора-

образом, марксисты часто думали: достаточно показать, что приме­нение науки делает возможным удовлетворение некоторых экономи­ческих или технологических нужд. Но применение науки к этим нуж­дам не обязательно служит доказательством того, что именно они зна­чимо определяют научный результат. Гиперболические функции были открыты за два столетия до того, как они приобрели какое-либо прак­тическое значение, а коническое сечение с перерывами изучалось на протяжении двух тысячелетий, прежде чем получить применение в на­уке и технологии. Можем ли мы в таких случаях делать вывод, что имен­но «нужды», которые в конечном итоге были удовлетворены благодаря применению науки, привлекли внимание математиков к этим облас­тям? Что имело место, так сказать, ретроспективное влияние, охваты­вающее период от двухсот до двух тысяч лет? Требуется тщательно ис­следовать отношения между возникновением «нужд», осознанием этих «нужд» учеными или теми, кто определяет сделанный ими выбор про­блем, а также последствий этого осознания, прежде чем можно будет установить роль экономических и технологических нужд в определе­нии тематики научных исследований⁷⁷.

В дополнение к своему тезису о том, что возникновение катего­рий социально обусловлено, Дюркгейм указывает также на их соци­альные функции. Однако функциональный анализ предназначен не для того, чтобы объяснять частные категориальные системы в об­ществе, а для того, чтобы объяснить существование системы, общей для всего общества. Для коммуникации и координации деятельнос­ти людей требуется общая система категорий. Априорист заблужда­ется, полагая, что принудительная сила обычной, врожденной фор­мы понимания — это в действительности и есть «сама власть обще­ства, преобразующаяся в определенный способ мышления, который является необходимым условием всякого общего действия»⁷⁸. Для того, чтобы объединенная социальная деятельность вообще могла происходить, требуется определенный минимум «логического кон­формизма»; определенная система категорий является функциональ­ной необходимостью. Эта точка зрения была развита Сорокиным, ко­торый указывает на некоторые функции, выполненные различными системами социального пространства и времени⁷⁹.

⁷⁷ Ср. с: Hessen В. op. cit; Merton R.K. Science, Technology and Society in 17th Century England (Brugges: Osiris History of Science Monographs, 1938), ch. 7—10; Bernal J.D., The Social Function ofScience (New York: The Macmillan Co., 1939); CrowtherJ.G., TheSocial Relations of Science (New York: The Macmillan Co., 1941); Barber В., Science and the Social fder (Glencoe, Illinois: The Free Press, 1952); De Gre G., Science as a Social Institution (New York: Doubleday & Company, 1955). - Примеч. автора.

Durkheim, Elementary Forms..., pp. 17, 10—11, 443. — Примеч. автора. Sorokin, Sociocultural Causality, Space, Time passim. — Примеч. автора.

Дополнительные проблемы и современные исследования

Из приведенного выше обсуждения становится совершенно оче­видно, что разнообразие проблем в этой области требует дальнейших исследований⁸⁰.

Шелер указал на то, что социальная организация интеллектуаль­ной деятельности в значительной мере связана с характером позна­ния, которое развивается под ее положительным влиянием. Одним из наиболее ранних исследований этой проблемы в США было пред­ложенное Вебленом язвительное, импрессионистское и зачастую про­ницательное объяснение давлений, под влиянием которых формиру­ется жизнь американских университетов⁸¹. Гораздо более системати­ческим образом изучал методы и критерии набора, придание статуса преподавателям и механизмы руководства их деятельностью Уилсон, закладывая тем самым прочную основу для сравнительных исследо­ваний⁸². Создавая типологию ролей, исполняемых теми людьми, ко­торые заняты в сфере познания, Знанецкий развил некоторые гипо­тезы по следующим поводам: отношения между этими ролями и ти­пами культивируемого познания; между типами познания и основа­ниями оценки ученого членами общества; между определением ролей и установками относительно практического и теоретического позна­ния и т.д.⁸³.

Еще остается исследовать и исследовать основания классовой идентификации интеллектуалов; их отчуждение от господствующих или подчиненных страт населения; их участие или неучастие в иссле­дованиях, ценности которых, согласно заложенному в них замыслу, бросают прямой вызов существующим в настоящий момент институ­там, препятствующим достижению целей, санкционированных куль­турой⁸⁴; давление, заставляющее принять точку зрения техницизма и избегать опасных мыслей; бюрократизацию интеллектуалов — про-

⁸⁰ Что касается дополнительных итогов, см.: Wirth L., Preface to Mannheim, Ideology
and Utopia, pp. XXV1I1 — XXXI; Gittler J.В., «Possibilities of a sociology of science», Social
Forces, 1940, 18, pp. 350—359. — Примеч. автора.

⁸¹ Vebten Т., The Higher Learning in America (New York: Huebsch, 1918). — Примеч.
автора.

⁸² Wilson L., The Academic Man; ср. с: Hartshorne E.Y., The German Universities and
National Socialism (Harvard University Press, 1937). — Примеч. автора.

⁸³ Znaniecki F., Social Role of the Man of Knowledge. — Примеч. автора.

⁸⁴ Гуннар М юрдаль в своей монографии «Американская дилемма» неоднократно
указывает на «скрытые оценки» американских социологов, исследующих американ­
ских негров, атакже нато влияние, которое эти оценки оказывают на формулировку
«научных проблем» в этой области исследований. См.: Myrdal G., An American Dilemma,
esp. 11, pp. 1027—1064. — Примеч. автора.

цесс, благодаря которому проблемы политические превращаются в проблемы административные; сферы социальной жизни, в которых требуется высококвалифицированное позитивное знание, и сферы, в которых считается необходимой только мудрость простого челове­ка. Короче говоря, роль интеллектуалов, которая заключается в осу­ществлении перемен, и отношение этих перемен к структуре, содер­жанию и влиянию их работы, требует все большего внимания, так как изменения в социальной организации все больше ставят интеллекту­ала в зависимость от противоречивых, взаимоисключающих требо­ваний⁸⁵.

Все чаще допускалось, что социальная структура оказывает влия­ние на науку не только тем, что концентрирует внимание ученых на определенных проблемах. В дополнение к тем исследованиям, на ко­торые мы уже ссылались, существует много работ, в которых изучает­ся, каким образом культурный и социальный контекст включается в концептуальное выражение научных проблем.

Теория отбора Дарвина была создана по образцу господствовав­шей концепции конкуренции как основы экономического порядка, а этой концепции, в свою очередь, придавалась идеологическая фун­кция, потому что она допускала естественную идентичность интере­сов⁸⁶. Полушутливое замечание Рассела о национальных особеннос­тях исследований по обучению животных служит указанием на но­вый тип исследований — изучение отношений между национальной культурой и концептуальными формулировками⁸⁷. Другой пример:

⁸⁵ Маннгейм ссылается на неопубликованную монографию об интеллектуалах;
общую библиографию можно найти в его книгах и статье Роберто Миклса: Michels R.
Intellectuals. — Encyclopedia of the Social Sciences. См. также текущие статьи: Mills C.W.,
«The Social Role of the Intellectual», Politics, 1, April 1944; Merton R.K., «Role of the
Intellectual in Public Policy». Статья представлена на ежегодном собрании Американ­
ского социологического общества 4 декабря 1943 г. (опубликована как глава IX на­
стоящего издания); Koestler А., The Intelligentsia, Horizon, 1944,9,pp. 162—175. —При­
меч. автора.

⁸⁶ Как заметил Кейнс, «Принцип выживания наиболее приспособленных можно
было бы рассматривать как широкое обобщение всей рикардовской экономики» (про­
цитировано Толкотом Парсонсом в: Parsons Т., The Structure of Social Action, p. 113;cp.
c: Sandow A., «Social factors in the origin of Darwinism», Quarterly Review of Biology, 13,
PP. 316—326). — Примеч. автора.

⁸⁷ Рассел замечает, что все животные, используемые в психологических иссле­
дованиях, «обнаруживают черты национального характера наблюдателя. Животные,
изучаемые американцами, действуют с бешеным напором, проявляя невероятную
Энергию и решимость, и в конце концов случайно достигают желаемого результата.
Животные, за которыми наблюдают немцы, спокойно сидят, думают и в конце кон­
цов извлекают решение из своего внутреннего сознания» (Russel В., Philosophy (New
•ork: W.W. Norton and Co., 1927, pp. 29—30). He следует заблуждаться по поводу ост-

Фромм также пытался показать, что «понимающий либерализм» Фрейда молчаливо подразумевал неприятие импульсов, табуирован-ных буржуазным обществом, и что сам Фрейд, обладавший «отцовс­ким» характером, был типичным представителем общества, которое требует послушания и покорности⁸⁸.

Примерно таким же образом указывалось на то, что концепция множественной причинности особенно созвучна университетским ученым, которые находятся в относительной безопасности, лояльны по отношению к status quo*, благодаря которому они имеют достоин­ство и средства к существованию; которые склонны к согласию и при­мирению и находят что-нибудь ценное во всех точках зрения, стре­мясь, таким образом, к созданию такой таксономии, которая дает им возможность сделать упор на множественности факторов и сложнос­ти проблем и тем самым избежать необходимости стать на чью-либо сторону⁸⁹. Подчеркивание важности природы или воспитания как первичных детерминантов человеческой природы связано с проти­воположными политическими ориентациями. Те, кто подчеркивает значение наследственности, являются политическими консерватора­ми, тогда как енвайронменталисты по большей части являются де­мократами или радикалами, жаждущими социальных перемен⁹⁰. Но

роумной шутки и считать ее неуместной; возможность национальных различий при выборе и формулировке научных проблем замечалась неоднократно, хотя и не изу­чалась систематически. Ср. с: Mueller — Freienfels R., Psychologie der Wissenschaft (Leipzig: J.A. Barth, 1936), Chap. 8. Автор этой работы интересуется национальны­ми и классовыми различиями, проявляющимися в выборе проблем, «стиле мыш­ления» и т.д.; при этом он не вполне соглашается с чисто немецкими требования­ми. Однако этот тип интерпретации может привести к полемическим и безосно­вательным крайностям, как, например, при разоблачении Максом Шелером анг­лийского лицемерия. Он делает вывод, что в науке, как и во всех остальных сферах, англичане являются неисправимыми «лицемерами». Юмовская концепция лично­сти, субстанции и последовательности как биологически полезного самообмана была просто целенаправленным лицемерием. Таким же лицемерием была типично англий­ская концепция рабочей гипотезы (Максвелл, Кельвин), которая содействует про­грессу науки, но не достижению истины; эта концепция есть не что иное, как ис­кусный маневр, позволяющий обеспечить сиюминутную проверку и упорядочива­ние данных. Прагматизм вообще подразумевает это оппортунистическое лицеме­рие, говорит Шелер (Scheler M., Genius des Krieges (Leipzig: Verlag der Weissenbuecher, 1915). — Примеч. автора.

⁸⁸ Fromm E., «Die gesellschaftliche Bedingtheit der psychoanalytischen Therapie»,
Zeilschriftfuer sozialforschung, 1935, 4, ss. 365—397. — Примеч. автора.

* существуещее положение (лат.). — Примеч. пер.

⁸⁹ Feuer L.S., «The economic factor in history», Science and Society, 1940, 4, pp. 174—
175. — Примеч. автора.

⁹⁰ Pastore N., «The nature — nurture controversy: a sociological approach», School and
Society, 1943, 57, pp. 373—377. — Примеч. автора.

даже тем из современных американских писателей в области соци­альной патологии, которые стоят на позициях енваиронментализма и молчаливо принимают в качестве норм стандарты малых сообществ, не удается определить, как возможно отдельным группам достичь сво­их целей при господствующих социальных условиях⁹¹. Объяснение подобных перспектив требует более систематических исследований, прежде чем его можно будет принять, но имеющиеся объяснения указывают на современную тенденцию — стремление выяснить пер­спективы ученых и соотнести их с характером опыта и с интереса­ми, сложившимися под влиянием их социального положения. Со­мнительный характер объяснений, не обоснованных с помощью адекватного сравнительного материала, можно хорошо проиллюст­рировать на примере одного современного исследования, посвящен­ного изучению трудов ученых-негров. Предпочтение аналитических, а не морфологических категорий; средовых, а не биологических де­терминантов поведения; исключительных, а не типичных данных — все эти черты приписываются кастово обусловленному чувству оби­ды у негритянских авторов, причем не делается ни малейшего усилия сравнить эти данные с частотой проявления аналогичных тенденций у белых ученых⁹².

Пережитки любой концепции, считающей развитие науки и тех­нологии полностью замкнутым и независимым от социальной струк­туры, исчезают в ходе реальных исторических событий. Все более за­метный контроль, а часто и ограничения научных исследований и изобретений были неоднократно зафиксированы документально, осо­бенно в цикле исследований, проведенных Стерном⁹³, который выяс­нил также основания сопротивления переменам в медицине⁹⁴. Фунда­ментальные изменения социальной организации в Германии обеспе­чили фактическую экспериментальную проверку тесной зависимости

⁹¹ Mills Wright С, «The professional ideology of social pathologists», American Journal
of Sociology, 1943, 49, pp. 165—190. — Примеч. автора.

⁹² Fontaine W.T., «Social determination» in the writings of negro scholars», American
Journal of Sociology, 1944, 49, pp. 302—315. — Примеч. автора.

⁹³ Stern B.J., Resistances to the Adoption of Technological Innovations, in National Resources
Committee, Technological Trends and National Policy (Washington: U.S. Government Printing
Office, 1937), pp. 39—66; Restraints upon the Utilization of Inventions. — The Annals, 200: 1 —
19, 1938, and further references therein; Hamilton W., Parents and Free Enterprise. — TNEC
Monograph, № 31, 1941. — Примеч. автора.

⁹⁴ Stern B.J., Social Factors in Medical Progress (New York: Columbia University Press,
1927; Society and Medical Progress. — Princeton: Princeton University Press, 1941); ср. с:
Shryock R.H., The Development ofmodern Medicine (Philadelphia: University of Pennsylvania
Press, 1936); Sigerist H.E., Man and Medicine (New York: W.W. Norton and Co., 1932). -
Примеч. автора.