Возвращение сказки. Объяснительная записка Дмитрия Глуховского 6 страница

Полина отозвалась не сразу. Сначала надолго о чем-то задумалась.

– Тебе лучше не знать.

Сергей не стал продолжать расспросы: по резкому тону Полины ясно было, что этот разговор ей неприятен. Зачем раздражать девушку, которой хочешь нравиться?

Своей скрытностью и неразговорчивостью Полина совсем не походила на девчонок из Рощи, но именно поэтому Сергея и тянуло к ней все больше и больше. Теперь, когда он выяснил, как ее зовут, ему хотелось узнать и о ее жизни: что ей нравится, чем она любит заниматься, есть ли у нее кто-то.

А что было бы, если бы она согласилась на его предложение и ушла, бросив его в туннеле? Хотя чего непонятного? Пришел бы он один на Маршальскую, потоптался возле запертого сейфа, да так и ушел с пустыми руками. Впрочем, и найденный в сейфе непонятный рисунок вряд ли можно было считать каким-то результатом. Даже если на нем изображена та самая паутина, что это добавляет к наблюдениям отца и других разведчиков?

Полина внезапно остановилась. Погруженный в свои мысли, Сергей не заметил этого и по инерции сделал шаг вперед, но она тут же поймала его за руку. Сергей недоуменно оглянулся. Они остановились чуть ли не в середине последнего радиоактивного пятна – освещенная лучом ручного фонаря куча засохшей грязи, принесенной с поверхности просачивающимися в туннель грунтовыми водами, виднелась в двадцати метрах впереди. Фонила она не так уж и сильно, тем не менее, задерживаться здесь не следовало.

– Там... – начал Сергей, указав свободной рукой на радиоактивную кучу.

Но Полина резко оборвала его:

– Молчи!

Он послушно замолчал и сразу услышал нарастающий шорох. Словно песчаная волна, шурша, катилась по туннелю навстречу им. Звук был новым и совершенно необычным. Но на этот раз Сергей не успел испугаться. Не прошло и секунды, как на свет из темноты вылетели крысы. Множество крыс! Десятки, а может, и сотни. Это их маленькие мельтешащие лапки и трущиеся друг о друга тела производили мерзкий шуршащий звук. Не замечая оказавшихся у них на пути людей, крысы промчались по их ногам и так же стремительно скрылись в темноте.

– Кто-то гонит их нам навстречу, – предположил Сергей. – Наверное, где-то впереди монстры пробрались в туннель и спугнули крыс.

Такое уже бывало. Не отличавшиеся разборчивостью зубатые жрали все, до чего в состоянии были добраться, не брезгуя даже произрастающими в сырых и подтопленных туннелях ядовитыми грибами, которые все прочие твари обходили стороной. Поэтому, едва почуяв зубатого, крысы бежали от него без оглядки. Вот только сколько зубатых должно было проникнуть в туннель, чтобы спугнуть такое полчище крыс? Впрочем, сейчас было не до того, чтобы разгадывать подобные загадки.

На всякий случай Сергей снял с плеча дробовик и, выставив его перед собой, двинулся вперед, но едва сделал шаг, как Полина снова схватила его за руку:

– Ты хочешь туда идти?

Ее вопрос удивил Сергея.

– Разумеется, ведь нас ждут на станции. Не бойся, я сумею тебя защитить.

Последняя фраза прозвучала даже увереннее, чем он сам это чувствовал. Приободрившись, Сергей протянул девушке свой автомат:

– Вот держи. Умеешь обращаться?

Пару секунд она раздумывала, потом решительно взяла оружие, передернула затвор, дослав в ствол патрон, и сказала:

– Ладно, пошли. Только не лезь вперед.

Обогнав его, она с автоматом наперевес уже бодро шагала по туннелю. Прятаться за спиной девушки было унизительно. Сергей быстро догнал Полину и пошел рядом с ней. Она сердито взглянула на него, но ничего не сказала. Так и шли в полном молчании, пока где-то через сто шагов не услышали выстрелы.

Стреляли в Роще. Сергей не разобрал: на западном блокпосту или уже на самой платформе. Да это было и не важно. Главное – его родная станция оказалась в опасности! Забыв обо всем, Сергей бросился вперед. Полина что-то крикнула ему в спину, но он не разобрал слов. В голове стучало только: «Скорей! Скорей!»

Вскоре впереди замелькал огонь сигнального костра – дальше начиналась охраняемая территория станции. Но не успел Сергей добежать до костра, как тот погас. Зато в свете ручного фонаря он увидел стелющиеся по платформе клубы дыма – такого густого, что, казалось, можно дотронуться до него руками. В этом дыму метались вооруженные люди, но вместо того, чтобы тушить начавшийся пожар, они беспорядочно палили во все стороны. Многие кричали, но грохот выстрелов заглушал слова. На глазах Сергея дымное облако накрыло бегущую по платформе женщину, и ее голос сразу оборвался. Потом какой-то мужчина с «калашом» в руках – Дрон или кто-то очень похожий на него по комплекции – шарахнулся в сторону от вытянувшегося к нему дымного языка, но дым оказался быстрее. Он обвился вокруг мужчины, как стебель хищной лианы или щупальце неведомого чудовища, и... пополз дальше, потащив мужчину за собой! Сергей застыл на месте, пораженный увиденным. На платформе происходило что-то совершенно нереальное. Нереальное и жуткое, как... на Маршальской. Словно подтверждая его страшную догадку, из скользящего по платформе дымного хвоста вывалился автомат, а потом... Потом оттуда посыпались человеческие кости.

Другой дымный язык так же походя «слизнул» женщину, прижимающую к себе грудного ребенка. На другом краю платформы сразу два человека исчезли в окутавшем их облаке дыма. Дыма ли?! Теперь Сергей стоял достаточно близко, чтобы разглядеть: то черное, пожирающее людей, не было дымом. Скорее оно напоминало шерсть или... спутанную паутину! Толстенные извивающиеся щупальца или канаты, свитые из множества тончайших шевелящихся нитей живой паутины. Люди пытались отстреливаться от них, но, видимо, выстрелы не причиняли щупальцам никакого вреда, да и обороняющихся становилось все меньше – стрельба быстро стихала.

Неожиданно Сергей услышал голос отца, повернул голову и сразу увидел его. Отец и еще несколько человек укрылись на краю платформы за наспех возведенной баррикадой. Отец пытался собрать оставшихся в живых людей, но все пути к баррикаде были отрезаны расползающейся по платформе паутиной. Кто-то из дружинников попытался перепрыгнуть через щупальце, но оно рванулось к нему и «заглотило» прямо на лету. На гранитный пол упал уже не человек, а обросший паутиной шерстяной ком. В тот же миг ком окутался пламенем – это отец направил на него горящий факел единственного в Роще огнемета.

Щупальце задергалось, задымилось и поползло назад.

– Так его, папа! Жги! – в восторге закричал Сергей.

Отец оторвался от огнемета, поднял голову и, наконец, заметил его:

– Беги на Сибирскую! Расскажи в Союзе, что...

Он не договорил. Сразу два ручья паутины с разных сторон устремились к укрывшимся за баррикадой людям, и отец снова взялся за огнемет. Одно из щупалец тут же задымилось и, свернувшись, исчезло в темноте. Зато другое уклонилось от метящей в него огненной струи и бесшумно врезалось в нагромождение прикрывающих огнемет стальных листов. Кто-то из прятавшихся за баррикадой бойцов в ужасе вскочил и сейчас же был «проглочен» опутавшими его паутинными отростками.

– Папа, держись! Я сейчас! – крикнул отцу Сергей, бросаясь к баррикаде.

Ему что-то крикнули в ответ. Не отец – кто-то другой. Сергей так и не понял – все слова заглушил рев вырывающегося из огнемета пламени.

Что-то мешало бежать, цепляясь за руку. Сергей двинул плечом, стряхивая эту обузу. На мгновение стало легче, но тут что-то твердое врезалось ему в затылок, и Сергей провалился в темноту

 

Глава 5 Остаться в живых

 

Когда он открыл глаза, перед ними оказался закругленный темный свод, подпертый деревянной стойкой. Чистилище, или куда там попадает душа после смерти, подозрительно походило на метро, точнее, на грязный и заброшенный туннель. После увиденного Сергея не удивило, если бы тут еще обнаружились рельсы и шпалы. Он кое-как опустил глаза – почему-то они отказывались повиноваться, да и голова в ответ на это желание отозвалась раскалывающей затылок болью. Зато и шпалы, и рельсы оказались на месте и именно там, где им и положено быть, – на дне туннеля. Между двумя соседними шпалами горел маленький костер, а возле костра, смешно поджав под себя ноги, сидела Полина.

– Мы умерли? – спросил у нее Сергей.

Не то чтобы он в этом сомневался, просто надо же было с чего-то начать разговор.

Девушка посмотрела на него, хмыкнула и отвернулась.

– Не знаю, как ты, а я лично пока жива.

Ее ответ удивил Сергея. Если она жива, как же тогда с ним разговаривает? И вообще, что здесь делает? Живым в чистилище вроде бы появляться не полагается. Может, врет? Сергей тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Лучше бы этого не делал – затылок буквально взорвался. Кажется, он даже застонал, потому что Полина снова обернулась.

– Бо-бо головка-то, – не то с удовлетворением, не то с издевкой сказала она. – Ничего, пройдет. Зато, может, теперь будешь слушать, что тебе говорят.

Слушать? О чем это она? Сергей попытался приподняться на локте, потому что все это время, оказывается, лежал на спине, но эта попытка только обернулась новой раскалывающей череп болью. Полина хмуро посмотрела на него, потом молча поднялась на ноги, подошла и, ухватив его под мышки, помогла сесть.

– Пить хочешь?

Сергей прислушался к своим ощущениям, хотел помотать головой, но вовремя сообразил, что этого лучше не делать, и ограничился односложным ответом:

– Не хочу.

– Везет, – заметила Полина. – А вот я хочу.

Сергей осмотрелся по сторонам. Амфор с божественным нектаром, бьющих из-под земли источников с живительной влагой, даже жестяной или эмалированной кружки с обычной проточной водой не было и в помине – только расходящийся в двух направлениях темный туннель. Впрочем, попавшие в чистилище души, кажется, и должны испытывать муки. Или это только в аду? Стоило подумать о муках, как сразу накатила жажда. Сергей сердито взглянул на девушку: и чего она полезла со своим вопросом?

Полина подошла к подпирающему свод деревянному столбу, с помощью своего метательного ножа, который почему-то снова оказался у нее, настругала щепок и подбросила их в догорающий костер. Да что же это за чистилище, где даже костер приходится поддерживать самостоятельно?! Или все-таки не чистилище?

– Мы... вообще где? – осторожно уточнил Сергей.

– А ты сам не догадываешься? – хмыкнула она.

– Похоже на метро.

– Похоже, – передразнила его Полина. – Ты что, вообще ничего не помнишь?

Сергей задумался. Все, что произошло с ним живым, он помнил отлично: и сплетенные из тысяч паутинных нитей живые щупальца, и жуткую гибель опутанных паутиной людей, и обращенный к нему окрик отца, и бьющую из жерла огнемета струю пламени, и свой бросок к баррикаде, закончившийся ударом в голову и... С этого момента воспоминания заканчивались, и начинались одни догадки. Причем, если рассуждать здраво, он все же скорее жив, чем мертв. Тогда где паутина? Где станция? Где отец? Где все остальные?

– Так мы все-таки где? – вернулся Сергей к своему прежнему вопросу.

– В перегоне между Рощей и Маршалкой. Помнишь, где встретили крыс? Недалеко от этого места.

– А... как мы здесь оказались?

– Кто как, – усмехнулась Полина. – Я ногами дошла, а ты на мне доехал.

– На тебе? – переспросил Сергей. – Ты что, меня на себе притащила?

Полина снова хмыкнула:

– Пришлось.

– А отец и те, кто с ним были?

Вместо ответа Полина молча отвернулась к костру.

– Что ты молчишь?! Отвечай! – закричал на нее Сергей.

Она резко обернулась. В свете дрожащего пламени ее лицо казалось неживым, а широко распахнутые глаза превратились в черные дыры в пустых глазницах.

– Что ты хочешь от меня услышать?! Их больше нет! Доволен?!

– Нет? – как эхо повторил Сергей. Откуда-то из живота поднялась волна злости и возмущения. – Ты врешь! Ты все врешь! Я тебе не верю!

Полина пристально взглянула на него, потом подошла почти вплотную и вдруг влепила увесистую оплеуху, а когда Сергей схватился за вспыхнувшую щеку, быстро и зло заговорила:

– Заткнись и слушай! Ты думаешь, твой отец был всесилен или бессмертен? Так вот, это не так! Всесильных и бессмертных людей не бывает! Зато полно вещей, которые обрывают жизнь! Это может оказаться выпущенная из-за угла пуля, выпрыгнувший из засады монстр, болезнь или подкравшаяся старость! Мы все умрем! Одни раньше, другие позже! Твоему отцу повезло! Он умер в бою, защищая свой дом, как воин и командир, а не от предательского выстрела в живот, как мой...

С Полиной что-то случилось: горящий взгляд потух, плечи опали. Из нее как будто выпустили воздух. Девушка медленно вернулась назад и тяжело опустилась на землю, возле костра. Сидела и смотрела на огонь, а Сергей смотрел на нее и не знал, что ответить. Ее слова были жестоки и безжалостны, но это были правильные слова. Как та страшная реальность, в которой и он, и она оказались. Только сейчас Сергей вдруг со всей ясностью осознал, что у него больше нет ни дома, ни отца, ни друзей – нет никого, кроме этой девушки, которая на себе вытащила его с гибнущей станции.

Он подошел к ней и, присев рядом на землю, осторожно обнял за плечи:

– Прости, что наорал на тебя.

Она всхлипнула и вытерла кулачком мокрый нос.

– Ты тоже меня прости за то, что приложила тебя прикладом.

– Так это... ты меня? – Сергей потрогал гудящий затылок, на котором запеклась кровь.

– Не трогай! Разбередишь рану, – остановила его Полина. – Пришлось, иначе тебя было не остановить. Слов ты не понимал.

«Так это она кричала», – сообразил Сергей.

– А что было потом?

– Потом ты вырубился, я кое-как схватила тебя, взвалила на спину – и ходу.

– А... мой дробовик? – Сергей запоздало осознал, что остался без оружия.

Полина пожала плечами:

– Наверное, так и валяется на платформе вместе с фонарем. Фонарь разбился.

– Значит, автомат и револьвер, – Сергей перевел взгляд с автомата за спиной Полины на револьверную кобуру у себя на боку, – это все, что у нас осталось?

Полина неожиданно сбросила с плеч его руку.

– «Калаш» мой! Ты сам мне его отдал! – холодно сказала она. – А револьвер, так и быть, можешь оставить себе.

– Подожди. Что значит «себе»? – опешил Сергей. – Ты что, не собираешься идти со мной на Сибирскую?

– А что я там забыла?

Сергей растерялся еще больше.

– Но ведь надо рассказать о том, что у нас случилось. Люди должны знать...

– Да им плевать! – перебила его Полина. – Плевать и на вас, и на то, что у вас случилось.

– Зато мне не плевать, – упрямо возразил Сергей. – Отец перед смертью просил меня об этом, и я доберусь до Сибирской! В Союзе должны знать, как погибла наша станция!

– Иди, – равнодушно ответила Полина. – Только без меня.

– А... ты куда пойдешь?

– Тебе не все ли равно? – с вызовом спросила она.

Сергей тяжело вздохнул. Полине нужно говорить правду – только в этом случае можно было рассчитывать на ответную откровенность и помощь. А ее помощь сейчас требовалась ему как никогда.

– Понимаешь, я никогда не был там, – начал он, но не успел закончить фразу, как она перебила его.

– Ты никогда не был на Сибирской и собираешься туда идти?!

– Подожди, – остановил девушку Сергей. – Дай договорить. Я знаю, что перегон между Сибирской и Маршальской очень опасный. Знаю, что все, кто пытался пройти его поодиночке, бесследно пропали. Но большие караваны проходят по нему совершенно свободно. Вот я и подумал, что мы могли бы пройти этот перегон вместе. Ведь нам наверняка по пути, даже если ты не собираешься задерживаться на Сибирской.

– Значит, так, – с расстановкой ответила Полина. – По пути нам только до Маршалки. Да и то, на саму станцию я заходить не собираюсь, хватит с меня и прошлого раза. Обойду вокруг. Если хочешь, могу прогуляться с тобой, мне все равно. Но дальше наши пути расходятся. Говорю об этом сразу, чтобы ты потом не ныл. Если собираешься пробираться на Сибирскую, советую дождаться на Маршалке торгового каравана.

– Но караван, может, будет только через неделю! – обреченно воскликнул Сергей.

– А может, и через месяц, – добавила Полина. – Ведь ты не знаешь, когда был предыдущий. Но, повторяю еще раз, примкнуть к каравану – это твой единственный реальный шанс попасть на Сибирку.

– А если по поверхности?

– По поверхности! – передразнила его Полина. – Ты хоть раз выбирался туда?

– Ни разу, – признался Сергей.

– Тогда не стоит и пытаться.

– Почему? – нахмурился он.

– Потому что ты дурак, – отрезала Полина. – Ты никогда не найдешь дорогу к внешнему входу Сибирки. Ты даже не знаешь, где этот вход. Да если бы и знал, тебе нипочем не дойти до него! Тебя сожрут прямо возле Маршалки, в ближайших же развалинах!

– А я все равно попытаюсь, – упрямо сказал Сергей.

– Идиот, – поставила диагноз Полина, потом сердито глянула на него и добавила: – Ладно, пошли. Может, по дороге еще одумаешься.

 

* * *

 

Подсевший налобный фонарь Полины плохо освещал путь. Свой фонарь Сергей вообще выключил, чтобы экономить батареи, – что бы там ни случилось дальше, а свет ему еще понадобится. Про себя Сергей решил, что если Полина попросит его включить фонарь, он это сделает. Но девушка молчала. Сергей тоже молчал – закалял характер. Не то чтобы ему больше не хотелось разговаривать с ней – еще как хотелось! Но после того, как Полина решила бросить его (а как это еще назвать?!), он здорово обиделся на нее. Она оказалась хуже, чем он о ней думал. Воровка и есть – ни шагу не сделает без выгоды для себя. Автомат так и не вернула, и не вернет, нечего и надеяться. Хорошо хоть, не обчистила карманы, пока он лежал без сознания, – пачки патронов и три рожка к «калашу», а также тридцать снаряженных картечью патронов к «отбойнику» остались на месте. Правда, и те и другие сейчас были совершенно ни к чему, так как кроме подаренного отцом револьвера у него не осталось никакого оружия. Жадная девчонка даже нож себе забрала! Сергей хмуро уставился в спину идущей перед ним девушки. И ведь ничего не сделаешь. Не драться же с ней, в самом деле, а другого обращения она, похоже, не понимает.

Полина, видимо, почувствовала его взгляд и остановилась.

– Сейчас будет развилка, – сердитым голосом объявила она. – В общем, если собираешься на Сибирскую, тебе прямо. Если не будешь никуда сворачивать, через сотню метров выйдешь к Маршалке.

– А ты? – растерялся Сергей. Он понимал, что момент, когда им придется расстаться, скоро наступит, но все равно оказался не готов к нему.

– А мне в другую сторону, – Полина махнула рукой куда-то в бок, в темноту.

– Все-таки уходишь?

Она вдруг разозлилась:

– Нет, блин, тут останусь!

У Сергея не нашлось, что на это ответить, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Правда, Сергей не видел лица стоящей перед ним девушки, только горящий у нее на лбу фонарь. Он вдруг вспомнил детскую книжку сказок с картинками, которую читала ему мама, когда он был совсем маленьким. Обложка с названием сказки не сохранилась, но мама почему-то все равно помнила его, хотя оно было очень длинным: что-то про царя, его сына и царевну-лебедь. У этой царевны во лбу горела звезда. Маленький Сережа никак не мог понять, как это звезда может гореть во лбу. А вот сейчас, глядя на Полину, понял. В голове даже промелькнула глупая мысль: интересно, если сказать девушке, что она похожа на сказочную царевну, обидится?

Полина неожиданно нагнулась, выдернула из-за голенища свой метательный нож и протянула на ладони Сергею.

– Вот, держи. На память. Может, еще увидимся.

Сергей опешил. Все, что он только что успел подумать об этой девушке, не вязалось с ее последним поступком.

– Это что, подарок? – недоверчиво переспросил он.

– Забирай, пока не передумала! – вдруг разозлилась Полина, чем даже немного напугала Сергея.

Он послушно потянулся к ножу, но не успел его взять.

– Как трогательно! – раздалось рядом.

Сергей невольно отшатнулся, Полина вздрогнула, нож выскользнул из ее руки и мягко воткнулся в землю. А в темноте вспыхнули три мощных фонаря, скрестившие на них свои лучи. Сергей поспешно заслонился от режущего глаза света ладонью, но успел увидеть, как побледнело лицо Полины.

– Флинт? – дрогнувшим голосом пробормотала она и потянулась к висящему за спиной автомату.

Но это заметил не только Сергей.

– Ц-ц-ц, без глупостей, – приказал тот же голос, и Полина послушно убрала руку.

– Вижу, узнала, крошка. Значит, не забыла еще папашу Флинта, – продолжал тот же голос. Потом в темноте послышались неторопливые шаги, и на свет вышел его обладатель.

Появившемуся из темноты мужчине на вид было лет тридцать – тридцать пять, и на «папашу» он никак не тянул. Его большой скалящийся в ухмылке рот и подбородок обрамляли тонкая стрелочка усов сверху и такая же тонкая, нитевидная, бородка снизу. На нем была черная кожаная куртка, вся расшитая металлическими молниями и такими же железными, начищенными до блеска заклепками. Свои ладони мужчина прятал под кожаными перчатками, при этом постоянно перебирал пальцами, словно стряхивал с них налипшую невидимую грязь. Его темные брюки Сергей рассмотрел плохо, зато обратил внимание на обувь – остроносые сапоги со скошенными каблуками. Наряд этого клоуна довершал широкий пояс – не ремень, а именно пояс с револьверной кобурой, причем надетый так, что кобура висела гораздо ниже талии, на уровне середины бедра, поэтому опущенная рука мужчины касалась револьверной рукоятки.

– А теперь, детки, сделайте папаше Флинту приятное, – расплылся он в широкой улыбке. – Осторожно взяли свои стрелялки и медленно положили на землю. Только прошу вас, очень осторожно, чтобы мои помощники случайно не наделали в вас лишних дырочек.

Полина шумно выдохнула, а потом взялась двумя пальцами за автоматный ремень, нарочито медленно, как и было приказано, сняла «калаш» и положила на землю перед собой. Ее покорность удивила Сергея. Ситуация была, конечно, не веселая, но и не безнадежная. Если прямо с места резко рвануть в темноту, то и этот самозваный «папаша», и его прячущиеся в темноте «помощники» потеряют их из виду.

Полина как будто прочитала его мысли: повернулась вполоборота и, почти не раскрывая рта, прошептала:

– Делай, что велят. У них автоматы. Дернешься, сразу завалят.

Это было сказано с таким знанием дела, что Сергей решил не испытывать судьбу. По примеру Полины, он двумя пальцами вынул револьвер из кобуры и опустил на землю.

– Ай да послушные детки, – одобрительно покачал головой Флинт. – Люблю послушных деток. Ну а ты любишь своего папочку? – обратился он к Полине. – Подойди ближе. Давай обнимемся.

Он даже демонстративно развел в стороны руки, но когда Полина послушно подошла к нему, не стал ее обнимать, а вместо этого ехидно спросил:

– Где мои «колеса», крошка?

– Я не смогла. Меня схватили.

– Схватили?! – всплеснул руками Флинт. Сергей отметил, что, несмотря на все кривляния, у него очень быстрые, почти неуловимые движения. – Схватили и отпустили?

– Я сбежала.

Полина отвечала, не меняя позы, даже не поворачивая головы. Зато разряженный клоун Флинт буквально вился вокруг нее.

– Сбежала? Да еще не одна, а с кавалером. – Он резко повернулся к Сергею: – Ты кто такой, юноша?

– Этот парень из Рощи. Он мне помог, – ответила за него Полина.

– Какой молодец! – Флинт снова всплеснул руками. Сергей решил, что он собирается хлопнуть в ладоши, но тот всего лишь сцепил пальцы в замок. – Думаю, надо его наградить. Как ты считаешь?

Флинт опять повернулся к Полине, словно действительно интересовался ее мнением. Его левая рука при этом приподнялась, а из подмышки вдруг вынырнул ствол револьвера. Сергей ровным счетом ничего не успел понять, как ствол полыхнул пламенем, и чудовищной силы удар в грудь сбил его с ног и опрокинул на спину. Меркнувшим сознанием Сергей услышал прокатившийся по туннелю грохот выстрела, за которым наступила вязкая, обволакивающая тишина.

 

* * *

 

Чьи-то грубые руки бесцеремонно шарили по телу. И еще было больно. Очень. Не там, где в этот момент находились чужие руки, а в груди. Голова тоже болела, причем везде, а не только затылок, куда двинула его прикладом Полина. Лежать и ничего не чувствовать было гораздо приятнее, но тот, кто жадно ощупывал его тело, очевидно, считал иначе, а скорее всего, ему вообще было на это плевать.

Сергей открыл глаза и попробовал приподняться – не получилось. Голова сразу загудела, а ребра протестующе заныли. Зато он, наконец, увидел шарящие по телу руки – на них как раз падал свет налобного фонаря их хозяина. Голова и туловище незнакомца терялись во мраке, но и того, что увидел Сергей, оказалось достаточно, чтобы понять, что с ним происходит. Его обыскивали. Причем совершенно бесцеремонно, как мертвеца. Хотя, возможно, тот, кто это делал, и считал его мертвецом. Раскорячившись рядом на корточках, он как раз пытался снять с пояса Сергея ремень с револьверной кобурой. Мародер натужно сопел и что-то невнятно бормотал себе под нос: его короткие пальцы никак не могли расстегнуть пряжку ремня. Наконец ему это удалось – пряжка расстегнулась, и незнакомец резко дернул за ремень, чтобы освободить его. От такого рывка Сергей перевернулся на бок и, не справившись с новой вспышкой боли в груди, протяжно застонал.

– Да ты, никак, жив, щенок, – удивленно заметил мародер. Кроме удивления в его хриплом голосе не было никаких эмоций. – Ничего, это поправимо.

Он запустил свою короткопалую руку за пазуху Сергея и, обшарив карманы, вытащил оттуда карандашный рисунок с Маршальской.

– А это еще что за хрень? – недовольно пробурчал мародер, уставившись на рисунок.

Похоже он, как минимум, рассчитывал найти фотографию обнаженной красотки, вырезанную из какого-нибудь порножурнала. Неудивительно, что содержание рисунка его разочаровало, и он брезгливо отбросил листок в сторону. То ли эта находка пробудила у него желание поговорить, то ли ему просто захотелось напоследок поглумиться над своей жертвой...

– А ты везучий, сучонок. Обычно Флинт не промахивается.

Он и не промахнулся. Просто пуля угодила во вставленную в бронежилет пластину из закаленной стали, отсюда и боль в груди. Но зачем объяснять это головорезу?

Сергей молчал – и неотрывно смотрел на рукоятку подаренного Полиной метательного ножа, торчащую из земли. Дотянуться до подарка раньше было бы делом одной секунды, вот только сумеет ли он с отбитыми внутренностями, а может, и переломанными ребрами это сделать? Вот уже несколько секунд этот вопрос занимал все мысли Сергея.

– Я, конечно, не такой снайпер, как Флинт, но уж в упор не промахнусь, – довольно гоготнул бандит, вытащив из кармана своего длиннополого плаща собственный револьвер Сергея.

Больше он ничего не успел сказать. Касарин, выбросив вперед руку, выдернул торчащий из земли нож и, продолжая то же движение, всадил его мародеру в левый бок. Грудь, как он и ожидал, пронзила боль, но ее вполне можно было терпеть.

Мародер охнул и захрипел, издав звук, какой издает пробитая автомобильная камера, а потом начал заваливаться вперед. Сергей слишком поздно это заметил, и бандит повалился на него, придавив к земле всей своей тушей. Правая ладонь, которой он сжимал нож, стала мокрой и липкой. «Кровь», – сообразил Сергей. Вслед за этой пришла другая мысль: «Я только что убил человека!» Но испуг быстро прошел. «Да, убил, – сказал себе Сергей и еще раз твердо повторил это. – Убил, потому что иначе он убил бы меня самого. Это как в схватке с зубатым или любым другим монстром: если не убьешь ты, убьют тебя. Именно так сказал бы отец...» На мгновение Сереге даже показалось, что он отчетливо услышал голос полковника Касарина.

Сергей уперся руками в грудь бандита и столкнул с себя его грузное тело, которое, похоже, весило в полтора, а то и в два раза больше него. Налобный фонарь слетел с головы мародера и теперь светил ему в лицо. Глаза бандита закатились, на губах выступила кровавая пена, но больше всего крови вытекло из раны в боку, откуда торчала рукоятка ножа.

«Мертвецы ничего не отдают просто так», – вспомнил Сергей слова Полины. «Но это мой нож! – мысленно возразил он ей и самому себе. – И мой револьвер!»

Он снова нацепил ремень с кобурой и вставил туда револьвер, вывалившийся из руки бандита, потом подобрал выброшенный им рисунок, немного помедлил, собираясь с духом, после чего решительно выдернул нож у него из раны. Мародер снова захрипел – значит, был еще жив. И хотя это наблюдение никак не отразилось на решимости Сергея, он почувствовал облегчение. Больше не испытывая сомнений, Касарин подобрал налобный фонарь бандита (запасные фонари и батареи к ним лишними не бывают), а потом и автомат. Тот был хорош! Не примитивный «калаш», который он отдал Полине, а его последняя предвоенная модификация с улучшенными характеристиками точности и кучности стрельбы и, что самое главное, со съемным подствольным фонарем, дающим остронаправленный луч яркого света. На Сибирской, да практически на любой станции метро, такой автомат стоил бы дороже всего снаряжения, с которым Сергей отправился к Маршальской. Он бережно взвесил в руках новый трофей, привыкая к несколько отличной от своего прежнего «калаша» балансировке, и повесил оружие себе на плечо.

Пора было убираться, пока Флинт или его подручные не вернулись за своим отставшим подельником. Но как можно было уйти, не выяснив судьбу Полины?! Шестое чувство подсказывало Сергею, что ей сейчас гораздо хуже, чем ему. Может быть, даже хуже, чем в камере в Роще, когда ее собирались повесить. Несмотря на ласковый голос и нарочито обходительные манеры, Флинт совсем не походил на человека, который вежливо обращается с пленниками. Скорее – на палача, наслаждающегося муками своих жертв.