Глава 8 Сталкеры проспекта

 

Командира сталкеров звали Шрам. Остальные представляться не стали, только здоровяк с пулеметом коснулся двумя пальцами виска и пробурчал что-то неразборчивое.

– Так это вы жнеца завалили? – первым делом спросил Шрам, бегло осмотрев двоих спасенных.

Сергей не понял смысла вопроса, хотя интонация сталкера показалась ему уважительной, но на всякий случай промолчал.

– Ну, жнеца? – переадресовал Шрам свой вопрос Полине. – Тварь вот с такими когтями! – добавил он и поднял вверх разведенные в стороны ладони.

Все стало ясно, и Сергей с Полиной одновременно кивнули.

– Ну, вы даете! – Командир сталкеров уважительно покачал головой. – Эта тварюга уже троих наших задрала. Мы ее неделю выслеживали, а сегодня выходим, хлоп – и ее трупак в развалинах, еще теплый. А потом стрельбу услышали. Вдруг, думаем, те, кто жнеца завалил, ну и рванули сюда. Вы сами-то кто будете? – без перехода спросил он.

Сергей покосился на Полину: отвечать или нет? Но она молчала, и он сказал:

– Беженцы. Из Рощи пробираемся.

– Из самой Рощи? – Шрам недоверчиво покосился на матерчатую повязку на лице Сергея, но ничего уточнять не стал, только поинтересовался: – А куда?

– На Проспект.

– На Проспект?! – Почему-то этот ответ вызвал у командира сталкеров еще большее удивление.

Но тут вперед вышел здоровяк с пулеметом и, несильно толкнув командира в бок, сказал:

– Да ладно тебе, Шрам, к пацанам вязаться. Дай им в себя прийти. Оклемаются и все спокойно расскажут. Лучше проводим их на станцию.

– У нас чрезвычайное дело к коменданту! – пошел в наступление Сергей.

– Тем более, у них важное дело, – усмехнулся здоровяк и, не дожидаясь решения командира, а может, расценив его молчание как знак согласия, сказал: – Пошли, пацаны.

Только сейчас Сергей осознал, что пулеметчик упорно называет их с Полиной пацанами, что, впрочем, было неудивительно – в комбинезоне химзащиты и противогазе Полина выглядела, как настоящий подросток. Он мысленно улыбнулся его невольной ошибке, представив, как удивятся сталкеры, когда Полина снимет капюшон и стащит с головы противогаз, и улыбался еще несколько шагов, пока не вспомнил о наборе воровских отмычек в ее рюкзаке. Радость и облегчение, которые испытывал Сергей после их нечаянного спасения, сменились тягучим страхом. Он догнал Полину и, поравнявшись с ней, прошептал:

– У тебя в рюкзаке все на месте?

Девушка резко остановилась – она все поняла.

– Че, пацаны, забыли чего-то? – добродушно прогудел шагавший сзади пулеметчик.

– Нет, все на месте, – с притворным безразличием ответила Полина, но, кажется, никто из сталкеров не заметил, как натянуто прозвучал ее голос.

Впереди показался похожий на нору среди нагромождения бетонных плит подземный переход, и шагавший впереди своего отряда Шрам облегченно выдохнул.

– Ну, кажется, дошли.

В нору пролезали по очереди, иначе в отверстие было не протолкнуться. Сначала Сергея удивило, почему сталкеры с Проспекта не расширят себе проход, но, оказавшись внутри, понял, что лаз сделан таким узким специально. Крупным монстрам, таким как трехметровому жнецу с его огромными когтями, здесь было никак не пробраться.

Полина, которую Сергей пропустил вперед, ждала его с другой стороны завала. Здесь было уже достаточно просторно – еще одно доказательство того, что жители Проспекта сами забаррикадировали вход на свою станцию. Шрам дождался своего последнего бойца, после чего вновь построил сталкеров в колонну и повел отряд к уходящей под землю бетонной лестнице. За лестницей оказался длинный и темный туннель, выложенный со всех сторон каменными плитами, когда-то давно наверняка радовавшими глаз, а сейчас покрытыми слоем пыли, сажи и копоти. Воображение вновь сыграло с Сергеем злую шутку. Прежде, в основном по рассказам забредавших в Рощу челноков-торговцев, он представлял Проспект самой чистой и ярко освещенной станцией во всем метро, не считая, конечно, Сибирской. Здесь обосновались электрики, которые, в отличие от жителей Маршальской, добывали столько электроэнергии, что ее с лихвой хватало как для собственных нужд, так и для продажи на все прочие станции метро, которые готовы были за нее платить. В представлении Сергея такие трудолюбивые люди просто обязаны были поддерживать на своей станции образцовую чистоту и порядок. Но действительность оказалась куда прозаичнее.

Туннель привел их к закрытым гермоворотам, которые, впрочем, стоило Шраму несколько раз нажать замаскированную кнопку в стене, сразу открылись – не полностью, а как раз настолько, чтобы пропустить одного человека. Шрам тут же исчез в приоткрывшейся щели. Через секунду оттуда донесся шум льющейся воды, а наружу повалили клубы густого пара. Сергей от неожиданности попятился назад, но наткнулся на массивную фигуру пулеметчика, который успел поставить на пол свое громоздкое оружие и теперь держал его у ноги, придерживая за ствол. Увидев растерянность на лице Сергея, он добродушно пророкотал:

– Дезактивация. Поганая процедура, хотя и необходимая. Да ты расслабься, можешь даже присесть. Это надолго.

Действительно, двое сталкеров присели на корточки возле стены и завели между собой неторопливый малопонятный разговор. Для них происходящее было делом привычным, и Сергей немного расслабился.

– А почему вы его жнецом называете? – заполняя паузу, поинтересовался он.

– Из-за когтей, – ответил пулеметчик. – Видал, какие у него когти? Как серпы! Вот жнецом и прозвали. Он этими когтями крыс и других мелких тварей из нор выковыривает, ими и питается. Ну и людьми, конечно. Упыря или кого покрупнее достать не может – бегает медленно, а человека спокойно догоняет. У нас тут один ученый с Сибирской жил, головастый мужик, Вольтером звали. Так он этих тварей по-своему называл: муравьедами. Только не прижилось. Больно уж слово длинное и непонятное. Да и при чем тут муравьи какие-то?..

Здоровяк оказался на редкость разговорчивым мужиком. Пока он вел свой рассказ, в щель, откуда валил пар, протиснулся еще один сталкер, а следом за ним – Полина. Сергей никак не мог взять в толк, как они определяют, когда нужно заходить внутрь. Но тут из приоткрытой гермы вырвалась полоска света, и пулеметчик, прервавшись на полуслове, хлопнул его по плечу:

– Давай. Твоя очередь.

Сергей послушно втиснулся в щель и сразу попал под бьющие откуда-то сверху тугие струи горячей воды.

– Тряпку свою сними! – крикнул ему вслед пулеметчик.

Сергей стащил с лица размокшую повязку, иначе та свалилась бы сама, но что делать дальше, совершенно не представлял – в родной Роще не было никакой «дезактивации». Воду жители грели себе сами и, конечно, мылись не таким варварским способом. Неожиданно водяной душ прекратился, а впереди открылась еще одна дверь, которую Сергей вначале и не заметил. Оттуда в лицо ударил такой яркий свет, что он невольно зажмурился. Прикрыв глаза ладонью, он шагнул в эту дверь, последнюю дверь на пути к Проспекту.

Здесь все было совсем не так, как на прочих станциях... Тут все было, как в далеком прошлом, в котором Серега никогда не бывал: вымытые добела лестницы, облицованные плиткой круглые колонны, поддерживающие станционный свод, много света и много людей. Среди них оказалась и Полина. Она стояла в окружении сталкеров, к которым подходили все новые и новые жители Проспекта, и непринужденно, даже беззаботно улыбалась. Полина, как и прошедшие дезактивацию сталкеры, уже успела снять противогаз и теперь с любопытством разглядывала их изумленные физиономии. Самым ошарашенным выглядел Шрам. Его лицо даже вытянулось от удивления, отчего уродливый багровый рубец, протянувшийся через левую щеку от виска до подбородка, стал еще заметнее.

На Сергея никто и не смотрел – все внимание окружающих досталось девушке. Он стал протискиваться к ней, но какая-то девчушка лет пяти с торчащими в разные стороны короткими косичками прошмыгнула у него под ногами и, подскочив к Полине, как-то уж очень серьезно спросила:

– Теть, а ты правда жнеца убила?

Полина широко улыбнулась малышке:

– Правда.

– Так ему и надо! – объявила девочка. – Он моего папу задрал.

Улыбка померкла на Полинином лице, а девчушка, наоборот, задиристо прищурилась:

– И тебе совсем-совсем не было страшно?

– Еще как было! – Полина присела и прошептала девочке в самое ухо, так что услышала только та и стоящий рядом Сергей: – Чуть не описалась.

Девчушка залилась веселым смехом и, шмыгнув в сторону, убежала.

Воспользовавшись моментом, Сергей наклонился к Полине:

– Твой рюкзак...

Она подмигнула ему одним глазом и прошептала:

– Все в порядке.

Сергей не понял, что она хотела этим сказать, но переспрашивать не стал: в порядке так в порядке.

Сзади послышалось чье-то натужное сопение и фырканье – это здоровяк-пулеметчик вышел из дезактивационного душа. Увидев Полину без противогаза, он вытаращил глаза и повторил уже неоднократно звучавшую сегодня фразу:

– Ну, вы, пацаны, и даете!

 

* * *

 

После дезактивации сталкеры направились в станционный бар, позвав с собой и Сергея с Полиной. Стоило им только заговорить о еде, Сергей понял: он сейчас хоть жнеца целиком готов сожрать. Но расплатиться за еду было решительно нечем – у них с Полиной не осталось ни денег, ни вещей, которые можно было бы продать. Восемь патронов в магазине ПМа не в счет. На них и пары бутербродов с крысиным мясом не купишь. В Роще два таких бутерброда стоили как раз восемь патронов, на Маршальской – уже десять, а здесь, на Проспекте, наверное, все двенадцать. Что поделаешь, центр. Однако Сергей все равно не стал отказываться от предложения сталкеров. Есть хотелось так, что он решил в крайнем случае обменять на еду свой ПМ. Правда, была одна проблема – пистолет остался у Полины, и Сергей вовсе не был уверен, что она согласится его вернуть.

Мучимый сомнениями, он вместе с ней и сталкерами спустился на станционную платформу, а потом по винтовой лестнице поднялся на возведенную над перроном галерею, где располагался местный бар, – жители Проспекта максимально использовали пространство своей станции. В баре оказалось полно народу – в основном отработавшие свою смену электрики, которых сразу можно было узнать по широким поясам, напичканным различными слесарными инструментами, пришлось даже отстоять небольшую очередь. Пока двигалась очередь, Сергей мучительно подбирал слова, чтобы попросить Полину вернуть ему пистолет, из которого та собиралась пристрелить его, чтобы облегчить его страдания. Слов он так и не подобрал – но когда они с Полиной подошли к раздаче, Шрам широким жестом обвел выставленные котлы и противни с разнообразной снедью и сказал:

– Выбирайте, что нравится. Угощаем.

Сергей сглотнул слюну. Выбирать действительно было из чего. Помимо сложенных горкой тушек копченых крыс, на которых никто из сталкеров даже не посмотрел, здесь красовались обжаренные до золотистой хрустящей корочки сочные свиные ножки. На отдельном противне дымилось, источая дурманящий аромат, только что снятое с огня жаркое из натурального мяса. Не менее душистый аромат шел и от котла с бобовой похлебкой, приправленной кусочками копченой свиной грудинки. На гарнир ко всем этим деликатесам предлагалась разваренная картошка, конечно, тушеные и жареные грибы, разнообразная зелень и – Сергей сначала не поверил своим глазам – даже свежие зеленые огурцы. От всего этого съедобного великолепия хоть у кого могла закружиться голова. А уж сколько стоит обед хотя бы из половины этих блюд, Сергей даже боялся представить. Чтобы очень уж сильно не обременять новых друзей, он взял себе миску супа и одну свиную ножку, правда, попросил повара положить кусок побольше. Зато Полина скромничать не стала. От супа она отказалась, но! Затребовала себе тарелку жаркого с двумя кусками мяса, картошкой и грибами, а на отдельную тарелку велела положить несколько пучков зелени и целый огурец! Да еще взяла чашку травяного чая, а к нему какой-то, похоже сладкий, корешок. Сергей даже дар речи потерял от такой наглости. Сталкеры, похоже, тоже, потому что никто ничего не сказал, только Шрам с пулеметчиком выразительно переглянулись. Было жутко любопытно узнать, сколько стоит все то, что они набрали. Но Шрам только кивнул принимающему плату бармену.

– Запиши на мой счет. – Потом махнул рукой на свободный столик: – Айда за мной!

Вся компания, включая и Сергея с Полиной, переместилась в указанном направлении. Задержавшемуся у барной стойки здоровяку-пулеметчику свободного места не нашлось, но он, недолго думая, забрал стул от соседнего столика, согнав оттуда допивающего чай мужичка, и нагло уселся рядом с Полиной, отодвинув от нее Сергея.

– За встречу! – громогласно объявил он, выставив на столик увесистую, литра на полтора, а то и больше, бутыль самогона. Сразу стало понятно, что заставило его задержаться у бара.

Сталкеры оживились.

– О! Вот это правильно. Молоток, Борян! – послышалось с разных сторон.

Даже Шрам добродушно кивнул. А здоровяк, явно довольный всеобщим одобрением, повернулся к Полине и протянул ей свою широкую ладонь:

– Будем знакомы. Борис.

Девушка и не подумала смущаться, да еще озорно улыбнулась:

– Полина.

То ли от ее веселой улыбки, чересчур веселой, то ли еще от чего Сергей ощутил раздражение. А когда здоровяк Борис стиснул ему руку своей огромной клешней и тут же снова повернулся к Полине, это чувство только усилилось.

Шрам на правах старшего разлил по кружкам спирт. Все кружки были разными – видимо даже на Проспекте бармен не сумел найти достаточного количества одинаковой посуды.

– За встречу! – повторил Борис, первым схватив свою кружку.

Но тут Шрам осадил его. Давно пора было это сделать!

– Сначала помянем тех, кого больше нет с нами.

Сталкеры и Полина встали. Сергей тоже поднялся со своего места, вспомнил мать и отца, потом начал перечислять имена своих погибших друзей. Отчего-то стало стыдно, что он пьет с незнакомыми людьми. Не потому что он это делает, а потому что все его родные и близкие погибли, а он нет. Ему нечего было стыдиться. Сергей это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Он залпом выпил налитый в кружку самогон, – в голове сразу зашумело, – и тяжело опустился на стул.

За столом уже шел оживленный разговор. Казалось, сталкеры говорят все разом. А Борис – вот наглец, мало того, что что-то нашептывал на ухо Полине, так еще взгромоздил свою лапу на спинку ее стула и по-свойски оглаживал плечо девушки. Полина и не подумала столкнуть его руку: ела, как ни в чем не бывало, отправляя в рот кусок за куском, кивала, иногда что-то отвечала и при этом довольно улыбалась. От вида этой беззаботной идиллии Сергею снова захотелось выпить. Шрам, словно прочитав его мысли, тут же наполнил кружки по второй.

– Друзья, – сказал он, – давайте выпьем за то...

Сергей не стал дожидаться, когда он закончит, и первым опрокинул в себя кружку.

– Э-э, да ты парень, я вижу, уже набрался, – сказал кто-то. – Закусывай лучше.

– Не гони, пацан, – добавил Борис.

Вот в его советах Сергей уж точно не нуждался и, чтобы доказать всем это, сам потянулся к бутылке – там как раз осталось еще примерно на одну порцию. Кружка налилась почти до краев. Аккуратно, чтобы не пролить ни капли, Сергей поднял ее и нарочито медленно выпил.

Последнее, что он запомнил, прежде чем все поплыло перед глазами, это пронзительный взгляд Полины, который она метнула в него из-под нахмуренных тонких бровей. Нет! Последним оказалась покатившаяся по полу кружка.

 

* * *

 

Подкатившаяся к горлу тошнота заставила открыть глаза. Перед глазами оказалась железная спинка кровати и мятая подушка в серой застиранной наволочке. Постель, что ли? Но рассуждать было некогда – тошнота поднималась все выше. Сергей кое-как сел на кровати и спустил ноги на пол. Точно постель, только какая-то незнакомая – одеяло совсем не то, что было у него в Роще. Да и палатка совсем не походила на нормальную палатку. Он обвел мутным взглядом вокруг себя. В просторном помещении в два ряда стояли одинаковые железные койки, заправленные грубыми солдатскими одеялами. На некоторых спали люди, на других, кажется, нет. Сергей не стал напрягать зрение, чтобы лучше рассмотреть помещение, – по большому счету, ему было все равно. Единственное, что ему сейчас требовалось, – это туалет или хотя бы ведро, куда можно было облегчиться. Но никакого ведра на глаза не попадалось. Зато нашлась входная дверь, над которой тускло горела единственная лампочка. Собрав в себе остатки сил, Сергей кое-как поднялся с кровати – хорошо, что не стал снимать ботинки, в нынешнем состоянии ему бы их точно не натянуть, – и направился к двери. У него вроде бы ничего не болело, но каждый шаг давался с трудом. Может, потому, что ботинки на ногах были слишком тяжелыми, а может, потому, что голова постоянно кружилась. Вспомнив о ботинках, Сергей заметил, что от комбинезона на нем остались только прорезиненные штаны, – куртка куда-то подевалась, но сейчас ему было все равно. Главное – туалет, да просто какой-нибудь закуток с выгребной ямой или хотя бы ведро!

Несколько раз он едва не упал, но все-таки добрался до двери, налег на ручку, открыл. В глаза ударил яркий свет, от которого голова закружилась еще сильнее, а вместе с ней и взбаламученные обрывки воспоминаний: хмурый взгляд Полины и катящаяся по полу жестяная кружка. Почему-то лицо девушки терялось в тумане, а вот кружка, наоборот, представлялась вполне отчетливо. Сергей разглядел даже капли остро пахнущей прозрачной жидкости у нее на ободке. Кажется, он только что пил из этой кружки. От последнего воспоминания его снова замутило. К счастью, в этот момент мимо него кто-то проходил. Сергей попытался опереться на прохожего, но не дотянулся до него и упал. Упал бы, если бы прохожий вовремя не подхватил его.

– Да ты, пацан, совсем раскис, – сказал тот знакомым голосом, а потом дал разумный, хотя и совершенно бесполезный сейчас совет: – Не умеешь пить, не берись... Ладно, пошли-ка, я тебя отведу.

Сергей попытался объяснить прохожему, куда именно ему нужно, но не сумел довести до конца столь длинную фразу. Правда, тот его особенно и не слушал. Они быстро куда-то двинулись. Даже слишком быстро, потому что ноги никак не успевали за туловищем. Оставалось только удивляться, как телу удается сохранять вертикальное положение.

Впереди промелькнула еще одна дверь, которую провожатый, не задерживаясь, распахнул плечом. Переступив порог, Сергей оказался в небольшом помещении, стены которого были выложены полированной кафельной плиткой. На стене слева висела металлическая раковина, вдоль правой тянулась похожая на ширму невысокая деревянная перегородка с несколькими одинаковыми дверцами. Похоже, это было именно то, что требовалось. Провожатый повернул его к перегородке, но сознание подсказало единственно верный путь – к раковине. До туалетной кабинки он бы просто не добежал. Сергей оттолкнул своего добровольного помощника и едва успел нагнуться к раковине, как его вырвало.

Это повторялось несколько раз. В перерывах между приступами он прижимался головой к стене, охлаждая пышущий жаром лоб о прохладную плитку. После того, как его пятый или шестой раз вывернуло наизнанку, стало немного легче. Сергей по-прежнему чувствовал себя погано, но хотя бы смог рассмотреть своего провожатого. И надо же было такому случиться, чтобы им оказался новый знакомый Борис.

– А я ведь как раз к тебе шел, – заметил Борис, встретившись с осоловелым взглядом Сергея.

– Ко мне? – выдавил Сергей. Фраза вышла короткой и малопонятной, но он решил, что Борису хватит и этого.

Хватило.

– Давай решать, как бабу делить будем, – сказал тот.

– Бабу?

– Девку твою. Полинку.

«Она не девка!» – мысленно воскликнул Сергей, но, вспомнив, как Борис за столом тискал ее плечо и как она при этом довольно улыбалась, промолчал.

– Я тебя понимаю. Полинка – девка озорная, – продолжал Борис. – А я – честный сталкер, а не какая-нибудь туннельная крыса. Вижу – ты на нее имеешь виды. Поэтому предлагаю почестному. Завтра поутру выходим в город, и кто первым завалит монстра: зубатого или упыря, здесь в развалинах и тех и других порядком, тому Полинка и достанется. Идет?

Сергей отвернулся к стене. Смотреть на нее было приятнее, чем на сытую и довольную ряху Бориса.

– Чего молчишь? Или сдрейфил? – усмехнулся тот. – Я ведь могу твою девку и без этого забрать. Просто так.

– Забирай, – ответил Сергей.

– Что?

– Никакая она не моя. Так что забирай! – с мрачной решимостью повторил он и, стараясь больше не встречаться с Борисом взглядом, вышел из туалета.

Изо рта воняло, как из помойной ямы. Но Сергей и чувствовал себя так, будто ему в душу выплеснули ведро помоев, так что запах в точности соответствовал его состоянию.

Станционные часы, установленные над входом в туннель, показывали четверть третьего ночи, тем не менее на платформе было полно людей, правда, среди них Сергей не заметил ни одного ребенка. Многочисленные светильники горели также ярко: на Проспекте не привыкли экономить электроэнергию. Но ни яркий свет, ни красота станции, ни заинтересованные взгляды встречных прохожих больше не радовали. В том же мрачном настроении, в каком расстался с Борисом, Касарин добрался до спального отсека и, не разуваясь, упал на выделенную ему койку. Потерянная куртка от комбинезона валялась в ногах. Он кое-как свернул ее и засунул под подушку. Ни о чем думать не хотелось. После объяснения с Борисом в голове образовалась пустота, словно с содержимым своего желудка он выблевал в раковину и собственные мозги. И Сергей провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Он снова оказался на своей станции, в родной Роще, но эта станция больше не принадлежала ему. Там властвовала черная паутина – жуткая пузырящаяся субстанция, растекающаяся по платформе, стенам и потолку. Вырастающие на поверхности паутины пузыри разрывались и лопались, как лопается головка гнойного нарыва, только вместо гноя из них вылетали брызги крови и обглоданные человеческие кости. Несколько раз Сергею удалось увернуться от летящих в лицо костей и кровавых брызг, но внезапно прямо перед ним взорвался огромный пузырь, и брызнувшая оттуда горячая кровь залила его с головы до ног.

«Завали монстра», – донесся откуда-то из сгущающейся темноты голос Бориса.

«Вали... Вали... Вали...» – подхватило эхо голосом Дрона, и со всех сторон раздался утробный нечеловеческий вой.

Касарин взглянул на себя и с ужасом обнаружил, что пролившаяся на него кровь превратилась в тысячи паутинных нитей, которые подобно опутавшим щупальцам тянут его в лопнувший пузырь. Рваные края пузыря сморщились, обнажив десятки, сотни, тысячи острейших зубов, между которыми застряли куски человеческого мяса. Сергей отчаянно забился, пытаясь вырваться из огромной пасти, в которую неумолимо затягивали его опутавшие тело щупальца, но его сопротивление лишь ускорило неизбежную развязку. Распахнутая пасть надвинулась на него, гигантские челюсти сомкнулись, дыхание остановилось и...

Сергей отпихнул от себя пропитавшуюся потом подушку, жадно глотая воздух. Сердце отчаянно колотилось, готовое выскочить из груди. Зато вокруг не было ни паутины, ни щупалец, ни огромной пасти с челюстями, способными пополам перекусить человека. Только где-то в отдалении звучал приглушенный голос, с недавнего времени преследующий Сергея буквально повсюду.

–...прямо так и сказал. Сама подумай: зачем тебе такой хлюпик? – увещевал кого-то Борис. Впрочем, нетрудно было догадаться, к кому он обращается. – Он же еще пацан, жизни не видел. А тебе нужен настоящий мужик, вроде меня. Ты со мной горя знать не будешь. Заживем!

Борис засопел, а из того же угла послышалась возня, оборвавшаяся хлестким ударом.

– Ты что?! – голос Бориса сорвался на визг. – Я же серьезно!

– Ой, извини, не поняла, – без тени смущения сказала Полина. – А я-то, дура, пошутила. Но если хочешь, могу и серьезно ответить.

Пару секунд Борис очумело молчал. Потом послышался скрип кроватных пружин – видимо, отвергнутый ухажер поднялся на ноги.

– Оба вы с приветом! Да если хочешь знать, твой парень сам от тебя отказался! Так и сказал: забирай ее, мне она не нужна! Чего глядишь? Не веришь? Сама у него спроси!

Он замолчал, ожидая ответа, но так и не дождался. Через несколько секунд к выходу протопали его тяжелые шаги, затем на фоне открывшейся двери вырос массивный силуэт, и все смолкло, а в спальном отсеке вновь наступила темнота.

Осторожно, чтобы не нарушить неосторожным движением эту тишину, Сергей опустил голову на подушку. Сердце снова забилось в груди, но уже по другой причине. Полина отвергла настойчивые ухаживания Бориса! Но значит ли это, что она как-то поособенному относится к нему? А если даже и так, что она думает о нем теперь, после Борисовых слов? Затуманенный алкоголем мозг никак не мог выдать однозначный ответ. Снова и снова он прокручивал в голове подслушанный разговор между Борисом и Полиной, пока опьянение и усталость вновь не затянули его в вязкую трясину сна.

 

* * *

 

На этот раз он проснулся от чьего-то настойчивого прикосновения. Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. Полина? А кто же еще?! Сергей радостно открыл глаза, рассчитывая увидеть склонившуюся над ним девушку, но увидел Шрама. Хотя Полина тоже была здесь. Она стояла в двух шагах от его койки и смотрела на него, как... Сергей так и не понял, что означает ее взгляд: радость, осуждение, печаль или... равнодушие.

– Поднимайся, комендант вызывает, – объявил Шрам.

Комендант? Сергей недоуменно нахмурился. Спросонья никак не удавалось сообразить, зачем он мог понадобиться главе Проспекта.

– Ты говорил, у тебя какое-то важное дело, – подсказал сталкер.

«Паутина!» – обожгла сознание внезапная мысль. Сразу вспомнились ужасные кошмары последнего сна. Сергей засуетился: вскочил с кровати, провел ладонью по своему опухшему лицу, потом вытащил из-под подушки и принялся натягивать смятую куртку.

– Мне только надо умыться, – вспомнил он.

Шрам кивнул и вместе с Полиной направился к двери. Сергей бросился за ними, впопыхах запнулся за ножку кровати и чуть не упал. Ему удалось удержаться на ногах, но сдвинувшаяся кровать угрожающе заскрипела. Шрам сделал вид, что не заметил этого, а Полина обернулась и сердито покачала головой. «Ей не все равно, – сообразил Сергей. – Все-таки не все равно!» И по телу разлилось приятное тепло.

Кроме него, никто умываться не стал – видимо, Шрам и Полина успели это сделать раньше. Наклонившись над раковиной, уже относительно чистой (видимо, Борис или кто-то другой успел смыть оттуда все остатки его вчерашних алкогольных излишеств), Сергей долго полоскал водой рот, хотя это вряд ли помогло – от него так и разило перегаром. В отчаянии Сергей сунул голову под струю холодной воды. Стало лучше, голова сразу перестала кружиться, но идти к коменданту пришлось с мокрыми волосами, так как в общественном туалете, разумеется, не было полотенец.

Когда Касарин в сопровождении Шрама и Полины снова появился на платформе, станционные часы показывали всего десять минут седьмого, но народу вокруг по сравнению со вчерашним вечером почти не убавилось – Проспект жил по своему, непонятному чужакам ритму. Можно было спросить об этом Шрама, но Сергей решил лишний раз не раскрывать рот: и так неизвестно, что тот и другие сталкеры о нем думают. Борис так вообще считает никчемным хлюпиком, и, если уж быть до конца откровенным с собой, считает вполне справедливо.

Молодой человек так углубился в собственные мысли, что и не заметил, как оказался перед комендантской. Здесь не было никаких украшений и прочих излишеств, вроде начищенных до блеска бронзовых букв, как на Маршальской, – одна-единственная железная табличка на двери с лаконичной надписью «комендант». Да и сама дверь выглядела, как все прочие двери в служебной части станционной платформы, куда Шрам привел Сергея.

Сталкер коротко постучал в дверь и после донесшегося в ответ «входите» распахнул ее.

– Вот, Николай Степаныч, привел, – уважительно сказал он и отступил в сторону.

Заглянув внутрь, Сергей увидел сравнительно небольшой кабинет, заставленный шкафами с разложенными в них всевозможными деталями. В первый момент он даже не понял, к кому обращался Шрам, пока не заметил за обшарпанным столом в углу невысокого, скорее даже маленького, мужичка с лысым блестящим черепом в перемотанных изолентой очках и заткнутым за ухо деревянным карандашом. На нем был латаный-перелатаный черный комбинезон, из-под которого выглядывала тоже далеко не новая водолазка. В этом затасканном комбинезоне, да еще с карандашом за ухом, мужчина выглядел таким смешным, что губы Сергея сами собой растянулись в улыбку.

Комендант, если, конечно, это был комендант, тоже улыбнулся в ответ и энергично замахал рукой:

– Заходите, заходите.

Сергей вошел. Следом вошли Шрам с Полиной, причем сталкер задержался на пороге, чтобы плотно затворить за собой дверь. Пока он это делал, лысый мужичок проворно выбрался изза стола и зашагал навстречу.

– Давайте знакомиться. Я Николай Степанович, здешний комендант.

«Все-таки комендант».

– Сергей Касарин, – представился он, пожимая протянутую руку.

Обе руки коменданта оказались в мелких шрамах и царапинах, указывающих на то, что этот человек не привык проводить время за столом. Скорее всего, он вместе с рядовыми электриками занимается обслуживанием турбин и электрогенераторов. Возможно, именно за профессиональное мастерство жители Проспекта выбрали его своим главой. Сергей с уважением взглянул на маленького, но явно сильного человека, несущего на своих отнюдь не богатырских плечах весь груз забот о станции и ее жителях.

– Случайно, не полковника Касарина родственник? – спросил тот.

Сергей кивнул:

– Сын.

– Я слышал, с вашей станцией что-то нехорошее случилось.

Сергей снова кивнул:

– Все погибли. Какая-то зараза проникла из вентиляционной шахты и всех убила.

«А может, и не всех! – пронзила мозг отчаянная мысль. – Дрону же каким-то образом удалось спастись!»

– Мой отец назвал ее черной паутиной. Сначала она уничтожила Маршальскую. Там повсюду одни чистые человеческие кости и целые скелеты. Мы видели. А потом добралась до нас.

Сергей чувствовал, что говорит сбивчиво, но комендант не перебивал его.

– Мы как раз вернулись с Маршальской, когда она появилась. Огромные щупальца, сплетенные из множества тонких волокон. Они хватали людей и проглатывали их целиком, а потом... потом выплевывали голые кости. Отец велел мне рассказать в Союзе обо всем этом, а сам... – Сергей замолчал, потом вспомнил о клочке бумаги в своем кармане и вытащил его. Торопливо разгладив смятый листок, он протянул его коменданту. – Вот, мы нашли это в комендантском сейфе на Маршальской. Думаю, это та самая паутина. Очень похожа!

Николай Степанович нахмурился. Высокий лоб покрылся глубокими морщинами, и Сергей понял, что комендант Проспекта в сущности уже старик. Он долго разглядывал рисунок, потом жестом подозвал к себе Шрама.

– Видел когда-нибудь такое?

Но сталкер покачал головой:

– Никогда. И парни не видели, отвечаю.

Комендант тяжело вздохнул и по-стариковски ссутулил плечи, что сразу прибавило ему еще лет десять.

– А хоть кто-нибудь из наших может об этом что-нибудь знать? Как думаешь?

– Никто! – внезапно сказала молчавшая до этого Полина. – Роща погибла на моих глазах за несколько минут. Также и Маршальская. Никто не выжил.

«А как же Дрон?!» – мысленно воскликнул Сергей.

– Эта... мерзость, – она указала взглядом на рисунок в руках коменданта, – никого не оставляет в живых. Даже крыс. Никто вам ничего о ней не расскажет... Кроме нас.

– Вольтер мог бы, – неожиданно сказал Шрам.

Сергей насторожился. Уже второй раз он слышал от сталкеров это имя.

– Да, Вольтер, – повторил за Шрамом комендант и, переведя взгляд на Сергея, добавил: – Ученый. Он до Катастрофы в каком-то биологическом институте работал, много всего знает. Вольтер раньше на Сибирской жил, потом к нам на Проспект перебрался.

Комендант и Шрам обменялись выразительными взглядами, но Сергей не обратил на это внимания.

– Так давайте спросим у него! – воскликнул он.

– Спросить, конечно, хорошо бы, – покачал головой Николай Степанович. – Да только нет больше у нас Вольтера. Потеряли мы его.

– Погиб? – растерялся Сергей.

– Бандиты похитили, – ответил за коменданта Шрам.

– Бандиты?

– Бандиты с Площади, соседи наши дорогие, черт бы их всех побрал! – Сталкер хмуро цыкнул сквозь зубы, и столько в этом звуке было ненависти и злости, что Сергею даже стало не по себе. – Окопались на соседней станции, базу себе там устроили. Со всего метро отребье к ним стянулось. Караваны грабят, сталкеров и торговцев данью обложили. Поначалу и к нам лезли. Правда, после того, как мы левый туннель обвалили, больше не лезут. Вернее, не лезли, – поправился он, – а сейчас, видно, снова силу набрали, раз начали людей похищать.

– Как же это случилось? – опешил Сергей.

Он спрашивал о том, как допустил Союз появление на соседней станции базы бандитов, но Шрам понял его вопрос буквально.

– Да очень просто! Налетели ночью на дрезине на южный дозор, устроили пальбу. Пока наши с налетчиками разбирались, несколько человек пробрались на станцию, прямо на платформе скрутили Вольтера, да и утащили с собой. Мы уж только потом поняли, что налет и стрельба для отвлечения внимания затевались.

Сергей на это только молча покачал головой. Если бы охраной станции руководил отец, такого бы не случилось. В отличие от него Полина сдерживать себя не стала и презрительно хмыкнула. Шрам не обиделся – видимо, ожидал такой или подобной реакции.

– Да я понимаю: наша вина, – вздохнул он. – Никто ж не ожидал. Я и сейчас не могу понять, на хрена бандюганам ученый понадобился! Ладно бы еще выкуп за него потребовали, так нет!

– А как же Союз? – возмущенно воскликнул Сергей. – Неужели руководство Союза позволяет бандитам безнаказанно похищать своих граждан?!

Сталкер с комендантом снова переглянулись.

– Вот и Вольтер так же говорил, – вздохнул Николай Степанович.

– Да он им был как кость в горле! – добавил Шрам.

Комендант сердито взглянул на него, но сталкера это не остановило.

– А что, не так, Николай Степаныч? Да на Сибирской только рады тому, что бандиты Вольтера похитили. Они там у себя давно мечтали ему рот заткнуть. – Он повернулся к Сергею: – Вот такие дела, парень. А ты говоришь: Союз. Мы уж по-разному прикидывали, как можно старика выручить, да только как по-тихому на Площадь пробраться, не знаем. А в лоб идти – бандиты всех наших положат. Они хоть бойцы и не очень, но стволов и патронов у них хватает, даже с избытком.

Он замолчал, угрюмо уставившись в стол. Сергей и комендант тоже молчали. Но тут неожиданно заговорила Полина.

– Я могу вас провести, – объявила она и, когда мужчины разом повернулись к ней, добавила: – За сто патронов.