Глава 31. Общая характеристика 6 страница

В феврале 1835 г. «Отец Горио», печатавшийся в журнале «Ревю де Пари», был опубликован полностью. Успех превзошел все ожидания. «„Отец Горио" производит фурор,- сообщает Бальзак Э. Ганской.- Еще ни одно из моих произведений так не расхватывалось». Вслед за журнальной публикацией появляются два отдельных издания романа. В том же году «Отец Горио» инсценируется для постановки в парижских театрах. Однако несмотря на успех у читателей, серьезная критика обходит роман молчанием. Зато бульварная печать публикует издевательские, развязные статьи об авторе «Отца Горио». Однако Бальзак не думает отступать. Работа над «Человеческой комедией» продолжается. В 1836 г. появляются новеллы «Обедня безбожника», «Дело об опеке», «Фачино Кане», роман «Лилия в долине», повесть «Старая дева», готовятся к печати романы «Музей древностей», «Чиновники», «История величия и падения Цезаря Биротто», повесть «Банкирский дом Нюсинжена», наконец, очередное продолжение серии «Озорных рассказов», которые должны, по замыслу писателя, обрамлять величественное здание «Человеческой комедии».

Тогда же Бальзак начинает работать над одним из самых значительных своих произведений – романом «Утраченные иллюзии», связанным по принципу контраста с «Отцом Горио». Главный герой этого романа поэт Люсьен Шардон, земляк Растиньяка, тоже устремляется из провинции в Париж с надеждой сделать карьеру. Однако несмотря на красоту, молодость и талант, честолюбец терпит поражение. Обессиленный борьбой с высшим светом, Люсьен гибнет, кончая жизнь самоубийством (о чем читатель узнает из тогда же задуманного романа «Блеск и нищета куртизанок»). В контрасте судеб Растиньяка и Шардона и выявляется один из главных законов буржуазно-дворянского общества – закон жестокой конкуренции, обрекающей на гибель более слабого. [49»]

По мере работы над «Утраченными иллюзиями» замысел романа все более расширяется. В 1836 г, писатель предполагал лишь «сопоставить нравы провинции я Парижа», вскрыв «иллюзорность представлений провинциалов» о столице. Но уже в 1837 г., когда автор сдавал в печать написанное, ему было ясно: публикуемый роман – лишь первая часть широкого полотна, посвященного важнейшим проблемам современности. В предисловии к роману Бальзак тогда же пишет: «Изучая отношения между провинцией и Парижем, гибельную, притягательную силу столицы, автор увидел молодого человека XIX столетия в новом свете: он стал размышлять о глубокой язве эпохи, о журналистике, которая пожирает столько жизней, столько прекрасных идей». Так определяется тема второй части («Провинциальная знаменитость в Париже», 1839) и цель ее: «объяснить судьбу множества молодых писателей, столь много обещавших и так плохо кончивших». Третья часть («Страдания изобретателя», 1843), снова переносящая действие в провинцию, посвящена другу Люсьена, женившемуся на его сестре, Давиду Сешару. Расширяя и углубляя тему утраченных иллюзий, Бальзак показывает драму талантливого изобретателя, своими открытиями способствующего буржуазному прогрессу, но им же и раздавленного под прессом беспощадного закона конкуренции.

С эволюцией замысла эволюционирует и творческая манера Бальзака. Первая часть романа с ее эпически размеренным ритмом повествования, сравнительно узким кругом действующих лиц генетически связана с бальзаковскими произведениями начала 30-х годов (в частности, «Евгенией Гранде»). Вторая же часть обилием персонажей, представляющих различные социальные и интеллектуальные сферы Парижа, исчерпывающим лаконизмом характеристик, стремительностью и драматизмом развертывающихся событий примечательна для творчества Бальзака конца 30-х годов. Третья часть общим стилем и специфической интригой, определяющей сюжет «Страданий изобретателя», органически вписывается в контекст творчества Бальзака первой половины 40-х годов.

Люсьен – главный герой всех трех частей. С ним связана и обозначенная в названии романа центральная тема утраченных иллюзий, и важнейшая из проблем – проблема «несостоявшегося гения», сопряженная с одной [499] из «самых роковых иллюзий... эпохи» -- «ложными представлениями, которые создаются в семье относительно детей, обладающих некоторыми чертами гения, но не имеющих воли, чтобы придать содержание этому гению, ни нравственных принципов, чтобы обуздать его порывы». В последних словах Бальзака, по существу, уже предложена формула характера главного героя романа, во многом объясняющая причины его драматической судьбы. Талантливый поэт Люсьен Шардон – не только надежда и гордость, но и баловень своих близких – людей скромных и благородных, живущих на деньги, заработанные нелегким трудом. Исключительность положения героя в семье питает изначально присущий ему эгоизм, оказывающийся благодатной почвой для зерен философии имморализма, брошенных в душу Люсьена его наставниками – сначала меценатствующей аристократкой Ангулема мадам де Баржетон, а затем беглым каторжником Вотреном. Де Баржетон настаивает на праве гения приносить в жертву своему таланту все и всех вокруг. И Люсьен во имя самоутверждения забывает мать, сестру и названого брата Давида, отрекается от плебейской фамилии отца, мстит г-же де Баржетон, покинувшей его, предает верного друга, наконец, становится причиной непоправимых бед Давида, попавшего в тюрьму из-за векселей, подделанных Люсьеном.

Именно отсутствие твердых нравственных принципов, оборачивающееся имморализмом, становится одной из важнейших причин краха Люсьена как поэта. Вторая причина – неспособность героя к упорному самоотверженному труду. Позднее в романе «Кузина Бетта», обобщая и свой собственный опыт, Бальзак напишет: «Творческий труд – это изнурительная борьба, которой пугаются и которой отдаются со страхом и любовью прекрасные и могучие натуры, рискуя надорвать свои силы». К таким могучим и прекрасным натурам в «Утраченных иллюзиях» наряду с Давидом Сешаром – относятся члены «Содружества», с которыми в начале своей парижской «одиссеи» сближается Люсьен. Но именно это сближение убеждает героя в том, что их судьба – не его судьба, ибо подвижнический труд, не сулящий быстрой карьеры, не для Люсьена. Потому-то он и предпочитает «великому писателю» Даниэлю д'Артезу несостоявшегося писателя Этьена Лусто, вводящего его в мир беспринципной и бойкой [500] парижской журналистики, культивирующей профессию «наемного убийцы идей и репутаций». Этой профессией, поначалу приносящей Люсьену (благодаря его бесспорному таланту) известность наряду с возможностью легкого безбедного существования, и овладевает бальзаковский герой. Уход в журналистику, подобно язве, исподволь разрушающей талант поэта,- начало духовного конца Люсьена. Конкуренция же/превращающая журналистов в «свору собак, которые грызутся из-за кости» («то же рычание, та же хватка, те же свойства»), предопределяет материальное поражение героя, «отлученного от журналистики» по негласному соглашению его завистников – собратьев по перу. Важно подчеркнуть: судьба Люсьена при всем индивидуальном своеобразии и исключительности ее перипетий типична для мира парижской прессы. Об этом свидетельствуют истории не только безвольного и безалаберного Этьена Лусто, но и «блистательного наемника пера» Эмиля Блонде (умеющего «выбирать покровителей и убеждения»), и талантливого прозаика Рауля Натана («честолюбца в литературе и политике», «энергия которого не уступала его желаниям»), и Клода Виньона, и Фелисьена Верну, рано или поздно приходящих к разорению и бесславию. Благополучна в этом мире лишь судьба торговцев от литературы, подобных Фино и Дориа, владельцев газет и издательств. «Наглые посредственности», воплощающие в себе «жестокие свойства эксплуататора», они-то и определяют судьбы подвластных их воле писателей и журналистов. Но «посвященный в предательство и вероломство, царящие среди журналистов», Люсьен еще «не подозревал о вероломстве высшего света, и, несмотря на всю проницательность героя, ему предстояло получить суровый урок» и здесь. Этим «уроком» становится разыгранная при королевском дворе оскорбительная история с мистическим указом об утверждении прав Люсьена на родовую аристократическую фамилию его матери. Указ, в который отчаявшийся.герой уже поверил как в свое спасение, на деле оказался одной из тех изуверских «шуток, которые так мастерски изобретала» для своих врагов мстительная маркиза д'Эспар.

Раскрытые в романе жестокость, вероломство, лицемерие, алчность высшего света Парижа, так же как скудоумие, невежество, убожество духа, мелкое интриганство, политическая косность провинциальной [501] аристократии, с достаточной очевидностью свидетельствуют, что легитимистские иллюзии самого Бальзама, не выдерживая испытания суровой правдой действительности, развеиваются в прах.

Столичному и провинциальному дворянству, миру журналистов и буржуазных дельцов всех мастей в «Утраченных иллюзиях» Противостоит (наряду с Давидом Сешором) Содружество, возглавляемое человеком глубокого ума, редкостной одаренности и великодушия Даниелем д'Артезом. Среди членов этого кружка – увлеченный естественными науками Орас Бьяншон, «в будущем одно из светил парижской Медицинской школы» (герой был уже знаком читателям по «Отцу Горио», «Делу об опеке» и «Обедне безбожника»), Жозеф Бридо – «один из лучших живописцев молодой школы», Фюльжанс Ридаль – «великий философ обыденной жизни», талантливый драматург-комедиограф, Леон Жиро – «смелый теоретик», в будущем «глава этико-политической школы». Они шли различными путями, принадлежали к различным социальным группам, исповедовали различные политические убеждения, придерживались различных философских взглядов. Но всех их объединяла преданность Франции, ненависть к ее -явным и скрытым врагам, отвращение к моральной нечистоплотности, трусости, эгоизму, стяжательству. Объединял их и культ упорного творческого труда, самоотверженного служения избранному делу. С Содружеством (сконструированным писателем согласно его утопической схеме) и связывает Бальзак веру в потенциальные силы нации, надежду на ее будущее.

Единственным человеком в кружке, кто, не удовлетворяясь лишь моральным осуждением настоящего, пытается практическим действием способствовать претворению в жизнь своих идеалов, является Мишель Кретьен, «республиканец большого размаха», «политический деятель, по силе равный Сен-Жюсту и Дантону». Словно бы подтверждая опасения журналиста Верну, однажды заметившего, что настанет час, когда теории, столь горячо обсуждающиеся в кружке д'Артеза, «превратятся в ружейные залпы или гильотины», Кретьен с оружием в руках выйдет на баррикады Июньского республиканского восстания 1832 г. и погибнет там: «Великий государственный человек, который мог бы преобразить облик общества, пал у стен монастыря Сев-Мерри, как простой солдат. Пуля какого-то лавочника [502] сразила одно из благороднейших созданий, когда-либо существовавших на французской земле» (подробнее о его гибели расскажет повесть «Тайны княгини де Кадиньян»).

С большой теплотой изображает Бальзак в «Человеческой комедии» и тех, чьими судьбами озабочены герои, подобные Кретьену,- простых тружеников, бедняков, свободных от пороков буржуазно-дворянского общества. Еще в «Деле об опеке» писатель заметил: «Когда я захотел пожать руку Добродетели, я нашел ее на чердаке, где она терпела голод и холод». «Идеалом добродетели» и является один из самых скромных, на первый взгляд ничем особенно не примечательных героев «Человеческой комедии» водонос Буржа, о котором как о своем спасителе рассказывает Бьяншону его учитель Деплен («Обедня безбожника»). Под стать Буржа и предстающая как высшее мерило человеческой порядочности чета городских пролетариев в «Фачино Кане», и бескорыстно преданные Давиду Сешару рабочие его маленькой типографии Марион и Кольб в «Утраченных иллюзиях», и многие другие бедняки труженики – герои «Человеческой комедии».

«Утраченные иллюзии» открывают последний период в творчестве Бальзака, охватывающий конец 30-х и 40-е годы. Реализм писателя достигает высшей зрелости, проявляющейся и в глубине анализа социальных отношений, и в широком охвате жизненных явлений, четко организованных единой системой, и в мастерском построении сюжетов, и в художественном совершенстве создаваемых образов. В последнее десятилетие своей жизни Бальзак работает особенно много и напряженно (часто сразу над несколькими произведениями), торопясь осуществить заветный замысел. Так, едва закончив «Утраченные иллюзии», он спешит и с завершением другого романа, первая часть которого была опубликована еще в 1838 г. «Блеск и нищета куртизанок» становится огромной «фреской», представляющей в социальном разрезе весь Париж от высшей аристократии и денежных тузов до куртизанок, воров и убийц. Один из главных героев романа – каторжник Вотрен, вошедший в эпопею Бальзака начиная с «Отца Горио». Личность сильная, яркая, демоническая, Вотрен воплощает в «Человеческой комедии» бунт отверженных против власть имущих. Но это бунт весьма специфический, основанный на хищнических началах и потому [503] естественно вписывающийся в борьбу всех против всех во имя богатства и почестей. Отсюда закономерность финала поединка Вотрена с обществом: вчерашний преступник поступает на службу в парижскую полицию. Вотрен является главным героем и одной из первых драм Бальзака («Вотрен», 1838), поставленной на сцене парижского театра в" 1840 г. и сразу же запрещенной специальным распоряжением министра внутренних дел (кроме этой драмы, Бальзак в конце 30-х и в 40-е годы опубликовал еще четыре пьесы, в том числе антибуржуазную социально-бытовую драму «Мачеха», до сих пор не сходящую со сцен театров мира).

Из романов, созданных Бальзаком в последний период творчества, следует особо выделить «Темное дело» (1841), события которого развертываются во времена Наполеона и сосредоточены вокруг роялистского заговора против императора; диптих «Кузина Бетта» (1846) и «Кузен Понс» (1847), изображающий чудовищные извращения родственных связей, порожденные антагонизмом бедности и богатства; «Депутат от Арси», где разоблачается аморальная сущность системы выборов в буржуазной Франции; наконец, широкое эпическое полотно «Крестьяне».

«Крестьяне» – роман завершающий в ряду произведений Бальзака, посвященных французской деревне («Сельский врач», 1833; «Сельский священник», 1839). Показательна творческая история романа. Первый набросок его, известный под названием «Крупный собственник» (1834), лишь отдаленно напоминает «Крестьян». Народные персонажи как самостоятельные действующие лица пока отсутствуют. Борьба за землю развертывается между помещиком-дворянином и сельской буржуазией. Следующий вариант романа (1838) уже включает крестьян как одну из главных сил, участвующих в борьбе за поместье. Соответственно меняется и название произведения («Кто с землей, тот с войной»). Наконец, третий (последний) вариант уже имеет заглавие «Крестьяне» (1844). Так в процессе работы роман о крупном собственнике перерастает в роман о крестьянстве.

В центре «Крестьян» изображение суровой классовой борьбы за землю – источник экономического могущества и политической силы в стране. Именно эта борьба и становится основой конфликта, определяющего принципы типизации в романе – предельную четкость [504] классовой дифференциации действующих лиц изображаемой драмы. В романе намечены три лагеря, представляющих три социальные силы, борющиеся за землю: дворянство, буржуазия и крестьянство.

Поместье Эги-: предмет всеобщих вожделений – принадлежит графу Монкорне. Своим симпатиям к дворянству Бальзак-легитимист оставался верен долгие годы. Именно с этим связано появление на страницах «Человеческой комедии» галереи образов благородных и мужественных аристократов, подобных маркизу д'Эспар («Дело об опеке») и маркизу д'Эгриньон («Музей древностей»). Однако, отдавая симпатии дворянству как классу, Бальзак-реалист видел, что современные ему представители этого класса не достойны ни подобных симпатий, ни той великой роли, которая отведена им в легитимистской утопии художника. Отсюда – горькая сатира, определяющая сущность многих образов дворян в «Человеческой комедии». Отсюда и ореол трагического одиночества, окружающий аристократов-рыцарей в произведениях 30-х годов. Сравнивая бальзаковские произведения в их хронологической последовательности, нетрудно обнаружить определенную тенденцию: благородные д'Эспары и д'Эгриньоны постепенно вытесняются Эженами Растиньяками. Правда, это отнюдь не означает, что в 40-е годы Бальзак окончательно отказывается от симпатий к аристократии. Эти симпатии видны и в «Крестьянах». Однако глубоко сочувствуя графу Монкорне как представителю дворянства, доверяя ему защиту старых форм крупного землевладения (на которой во многом основывалась собственная легитимистская программа Бальзака), писатель изображает этого героя отнюдь не в идеальном свете. Ограниченность ума и кругозора, беспринципность в отношении к политическим режимам и правителям (вскоре после падения Наполеона, полковником армии которого был Монкорне, он отправился на поклон к Бурбонам), вздорная вспыльчивость, эгоизм, наконец, трусость и нечистоплотность в ведении некоторых дел – все это существенно отличает Монкорне от рыцарей, подобных д'Эспару. В «Крестьянах» всесторонне обоснована обреченность всех попыток графа отстоять Эги, неизбежность его поражения в борьбе с новыми социальными силами, вступившими в жизнь после 1789 г.

Победителем в этой борьбе оказывается сельская буржуазия, представленная кликой ростовщика Ригу [505] и бывшего управляющего эгским имением Гобертена. Бальзак показывает, что источник силы Ригу-Гобертенов не только в их возрастающем экономическом могуществе и родственных связях, с помощью которых они подчинили своему влиянию все управление края, но прежде всего в поддержке крестьянства. Выявляя сложные взаимоотношений сельской буржуазии и крестьянства, писатель подходит к решению одной из важнейших социальных проблем своего времени. Он показывает, что поведение крестьянина в послереволюционной Франции определяет всепоглощающая страсть к земле, стремление приобрести ее любым способом. «То, что происходит у нас в долине,- замечает союзник Монкорне аббат Бросет,- наблюдается повсеместно во Франции и коренится в надеждах, посеянных в крестьянстве тысяча семьсот восемьдесят девятым годом». С реставрацией Бурбонов, принесшей уничтожение «национальных имуществ» (государственного земельного фонда, предназначенного для распродажи крестьянству), возможности самостоятельно купить небольшой надел сильно сократились. Теперь крестьяне могли получить землю, как правило, лишь из рук Ригу и Гобертенов. Именно это обстоятельство обусловило небывалый расцвет ростовщичества во Франции первой половины XIX в. Вот почему фигура ростовщика Ригу оказалась выдвинутой в романе на первый план.

Бальзак показывает, как буржуа, ловко раздувая страсть крестьянина к земле, превращают последнего не только в своего союзника и основную ударную силу в борьбе с дворянством, но и в своего подчиненного. Это убедительно раскрывается в романе на примере взаимоотношений Ригу и попавшего в его ростовщические сети мелкого собственника Курткюиса, нещадно им эксплуатируемого.

Прослеживая историю возвышения Ригу и Гобертенов, писатель раскрывает ее прямую обусловленность особенностями послереволюционного экономического и политического развития Франции. Однако возвысившись благодаря революции 1789 г., бальзаковские буржуа, в сущности, ненавидят ее, так же как и ее героев. Чрезвычайно характерен в этом отношении один, на первый взгляд незначительный, эпизод «Крестьян». Садясь в тарантас и хлестнув кнутом лошадь, Ригу привычно бросает: «Вперед, гражданин!» «Сын 1793 года,- с горьким сарказмом поясняет писатель,- всегда [506] отпускает эту шутку, глумясь над революцией. У народных революций нет более ожесточенных врагов, чем люди, преуспевшие благодаря им».

Крестьянство показано в романе как явление социально сложное, дифференцированное, единство которого не исключает значительных внутренних противоречий. Тонсар, Курткюис, Низрон – представители одного класса, однако разница в их материальном положении, а соответственно и в их психологии, очень велика.

Тонсар – крестьянин зажиточный. Он уже владеет участком земли, приносящим ему немалый доход, он же владелец процветающего кабачка. Материальная обеспеченность трактирщика ставит его на более высокую ступень социальной лестницы по сравнению с остальными крестьянами, к которым трактирщик относится с явным пренебрежением. Именно Тонсар, воплощающий типические черты мелкобуржуазной прослойки во французской деревне, и является в романе связующим звеном между кликой Ригу-Гобертена и теми крестьянами эгского края, которые жаждут любой ценой получить в собственность земельный надел за счет поместья Монкорне.

Прямая протиповоложность Тонсару – Низрон, представляющий в романе сельскую бедноту. «Неподкупный республиканец», скрепивший свои идеи «собственной кровью», Низрон – один из тех безвестных героев Великой революции, чьими усилиями был свергнут ненавистный народу феодальный режим. Хранителем старых революционных традиций и выступает в романе этот герой. Верность идеям республиканизма Низрон проносит через всю жизнь. Характерная черта Низрона – его плебейский демократизм. Сельские бедняки относятся к Низрону с глубоким уважением, называя его «своим». «О нем говорили, дядя Низрон не любит богатых, он – наш». Ненависть к власть имущим, буржуазии и дворянству и глубокая вера в будущее народа («Дядя Низрон говорит,- вспоминает Фуршон в беседе с Тонсаром,- жизнь у народа тяжелая, но народ не умрет,- за него время!») составляют основу убеждений старого республиканца, питают его оптимизм. Особое значение приобретает тот факт, что героя-республиканца Бальзак теперь непосредственно связывает с народными массами, делая его не только защитником этих масс, но и представителем сельского [507] пролетариата (в этом существенное отличие Низрона от Мишеля Кретьена). Правда, в романе Низрон и стоящие за ним бедняки эгского края словно бы отодвинуты в тень. На первый план здесь выступают 'завсегдатаи кабачка Тонсара, жаждущие урвать кусок «эгского пирога».

Однако, распределяя свет и тень подобным образом, Бальзак следовал правде жизни. В ту пору собственнические начала во французском крестьянстве были явно преобладающими. Это и превращало сельских тружеников в потенциальных союзников буржуазии, хотя ее. гнет своей жестокостью превосходил даже гнет помещика-дворянина. Однако сами крестьяне, как показано в романе, воспринимают союз с буржуазией как временный. Им уже ясно, что после победы над Монкорне им предстоит решительная борьба с Ригу и Гобертенами. Намечая линию дальнейшего развития взаимоотношений буржуазии и крестьянства, предвидя перспективу их обострения, Бальзак подводит к выводу о вызревании в недрах современного ему общества новой революции – революции «низов». Мысль о грядущей революции лейтмотивом проходит через весь роман.

Бальзак склонен признать за народом право на эту революцию, но верно раскрыть ее социально-политическую сущность он не может. Победоносное восстание «низов» представляется ему равнозначным краху цивилизации и сотворенной веками красоты, живым воплощением которой в «Крестьянах» является эгский замок и окружающий его парк (снесенные с лица земли новыми хозяевами, пришедшими на смену Монкорне). Бальзак страшится революции «низов» и ищет спасение от нее. Отсюда надежда на то, что выдвижение крупного дворянского землевладения станет основой идеального развития Франции, уничтожит антагонизм помещиков и крестьян. Отсюда – и отголоски легитимистских утопий, подспудно звучащие в романе. Однако не эти слабые стороны социально-политической концепции Бальзака определяют идейный пафос «Крестьян». Он – в суровом, правдивом изображении действительности, объективно вскрывающем утопичность легитимистских теорий и утверждающем закономерность исторического развития Франции, где на смену феодальной формации приходит капиталистическая, в недрах которой уже начинает вызревать новая антибуржуазная революция – революция «низов». [508]

«Крестьяне» обозначили новую ступень в эволюции художественного мастерства Бальзака-реалиста. В последние годы творчества писатель подошел к созданию широкого эпического полотна. Эпическое начало здесь и в развернутой экспозиции, всесторонне проясняющей предысторию конфликта, определившего сюжет «Крестьян», и в характере самого конфликта, органически включающего в романное действие широкие массы народа, борющегося за свои права, и в постановке глобальных проблем, связанных с судьбами общества в целом и каждого из его классов в отдельности, и в целеустремленном движении событий, отражающих ход исторического развития Франции первой половины XIX в. К сожалению, роман остался незавершенным. Бальзак написал лишь треть задуманного. После смерти писателя «Крестьяне» дописывались его вдовой Э. Ганской на основе сюжетной канвы, разработанной Бальзаком в 1838 г. Поэтому в последних шести главах замысел художника оказался свернут. В них отразилось лишь общее направление сюжетного действия.

Многие из замыслов Бальзака остались неосуществленными. Среди них и замыслы произведений о России (например, пьесы о Петре I – «большом произведении в духе Шекспира»), где писатель дважды побывал в конце жизни. С осени 1848 г. состояние здоровья Бальзака резко ухудшается: болезни сердца, печени, сильные головные боли, удушье. Могучий организм творца «Человеческой комедии» был сломлен титаническим непосильным трудом. Бальзак буквально сгорел в труде, едва дожив до пятидесяти лет. Однако итогом этого труда стала «Человеческая комедия», принесшая своему создателю подлинное бессмертие. Величие и гениальность бальзаковского творения отмечены были уже его современниками. Так, В. Гюго в речи, произнесенной над гробом Бальзака, сказал: «Все его произведения составляют единую книгу, полную жизни, яркую, глубокую, где движется и действует вся наша современная цивилизация, воплощенная в образах вполне реальных, но овеянных смятением и ужасом. Изумительная книга, которую ее автор назвал комедией и мог бы назвать историей, книга, в которой сочетаются все формы и все стили... Неведомо для себя самого, хотел он того или нет, согласен он с этим или нет, автор этого грандиозного и причудливого творения принадлежит к могучей породе писателей-революционеров». [509]

Глава 35. Г. Флобер

Творчество Гюстава Флобера (1821-; 1880) – связующее звено между бальзаковским этапов реализма первой половины XIX в., реализма, вышедшего из недр романтизма и поднявшегося на принципиально новую ступень в эстетическом освоении действительности, и этапом так называемого натурализма, представленным во второй половине XIX в. Э. Золя и его школой.

Гюстав Флобер родился 12 декабря 1821 г. в Руане в семье врача. В этом городе прошло детство и отрочество будущего писателя. В 1840 г. по окончании лицея Флобер едет в Париж изучать право, но вскоре тяжело заболевает и оставляет учебу, а после смерти отца возвращается в небольшое имение родителей близ Руана – в Круассе. Здесь он и остается до конца своих дней, выезжая в Париж, где постоянно встречается с друзьями и соратниками – Т. Готье, Ги де Мопассаном, Э. Гонкуром, Э. Золя, И. С. Тургеневым, или отправляясь в путешествия – на Корсику, в Испанию, Италию, Грецию, Египет, Малую Азию, а в период работы над романом «Саламбо» – на место древнего Карфагена в Алжир и Тунис.

Уже в отрочестве со всей очевидностью проявляется главная особенность мировосприятия Флобера, определившая впоследствии пафос и направленность всего его творчества. «Какая ненависть ко всякой пошлости! Какие порывы ко всему высокому!» – вспоминает Флобер о своих ранних годах. «Две вещи поддерживают меня – любовь к Литературе и ненависть к Буржуа»,- скажет он уже в поздние годы, словно бы утверждая незыблемое постоянство главных устремлений и чувств всей своей жизни.

Ненависть к пошлости, постоянная, неистребимая, все усиливающаяся с годами, распространяемая на все сферы общественной и частной жизни буржуа – существа жадного и эгоистичного, жестокого и трусливого, бездарного и бездуховного. «Двуногое животное без перьев, которое мне кажется одновременно индюком и коршуном» – таким представляется Флоберу буржуа вскоре после государственного переворота, совершенного Луи Бонапартом в декабре 1851 г. «Фальшивая [510] армия, фальшивая политика, фальшивая литература, фальшивый кредит, даже куртизанки – и те фальшивые»,- заключает Флобер, подводя итоги краха буржуазной империи, наступившего в 1870 г. Называя себя буржуазофобом, писатель однажды признается: «Если у меня отнять ненависть, я съежусь как кукла, из которой вынули стержень, держащий ее».

Став едва ли не главным стимулом литературной деятельности Флобера, эта ненависть побуждает его, к всестороннему и углубленному исследованию социальной природы буржуазии, ее идеологии, психологии, морали. Ибо только до конца познав противника, писатель может вынести ему беспощадный в своей суровой объективности приговор. В этом приговоре нетрудно обнаружить живую связь с антибуржуазным пафосом «Человеческой комедии», основанную на сложном соединении традиционного и новаторского начал. Бальзак «умер... когда общество, которое он знал, начало распадаться. С Луи Филиппом ушло нечто такое, чему нет возврата,- пишет Флобер.- Теперь нужны другие песни».

1848 год, разделяющий Бальзака и Флобера, открывает новый этап в эволюции французской буржуазии. Победоносное завершение длительной борьбы с силами феодального мира, утвердившее господство капиталистических отношений, своей оборотной стороной имеет для французской буржуазии ее полный разрыв с революционной традицией 1789 г. Меняются и масштабы «деятелей» этого класса. «Последние из могикан» старой буржуазии, запечатленные в «Человеческой комедии» Бальзака, уступают место их ничтожным, но столь же воинствующим наследникам, жалким комедиантам, нравственным пигмеям, самоуверенным, самовлюбленным пошлякам, с которых будет писать портреты своих. сатирических персонажей Флобер.