Куртуазная повесть и роман крепгьен де Труа. 2 страница

Французская литература

То я его с любовью встречу И буду без противоречий Его покорною женой. И если сыщется такой, Пускай на мула он садится, Пускай, не медля,в путь

стремится. Мул к замку приведет его. Но пе добьется ничего Он в замке мирными путями». Тут Кей, склонись, промолвил

даме, Что он поедет за уздой В какой угодно край чужой;

Пусть только поцелует дама Его — и он поедет прямо. И хочет Кей ее обнять. — Нет, — говорит она, — вам

дать Не соглашусь я поцелуя, Пока узды не получу я;

Но привезете вы узду, Тогда на все для вас пойду И вам отдам я во владенье Себя и все свое именье». И должен Кей был отойти. Она ж велит ему в пути, Не опасаясь заблудиться, Во всем на мула положиться. И вот решает сенешал Покинуть королевский зал. Тотчас же — драгоценно

время!— Он продевает ногу в стремя И шпоры мулу он дает. И видят все, как он вперед Поехал быстро одинокий, Лишь меч на поясе широкий. А девушка дрожит от слез;

Она не верит, чтоб привез Уздечку рыцарь ей обратно. Не слышит Кей мольбы

невнятной, И быстро едет он вперед, А мул уверенно идет Дорогой хорошо знакомой,

Как будто направляясь к

дому. И долго шел долиной

мул, Но наконец он в лес свернул Большой, таинственный,

дремучий. Дорога становилась круче. И вдруг из чащи, из кустов Идет толпа ужасных львов, И леопарды, и тигрицы, И это все зверье стремится Туда, где рыцаря шел путь, И некуда ему свернуть! Ему зверями — так их много! — Совсем заграждена дорога, И рыцаря объемлет страх. Звон поднялся в его ушах, Судьбу клянет он, что велела Ему за это взяться дело, — Из-за него ведь сенешал В дремучий лес к зверям

попал. Но звери из почтенья к даме Упали на колени сами Пред мулом, что ее носил И неизменно ей служил. Зверей коленопреклоненье Являло к даме уваженье, И по опасному пути Спокойно может мул пройти:

Так уважают даму звери. Но Кей едва спасенью верит, И хочется ему скорей Убраться от лесных зверей. Уходят звери всей толпою, Кей едет узкою тропою, Которой мул его понес;

Вокруг кустарник дикий рос, Но это все не отпугнуло Знакомого с тропинкой мула, И выбрался из леса он, Где Кей зверьем был устрашен. Лесная кончилась дорога;

Проехал дальше он немного, И вот ущелье перед ним

Куртуазная повесть и роман

Открылось черное, как дым, И сенешалу стало ясно, Что путь пред ним лежит

опасный, И вряд ли в мире кто-нибудь, Свершая этот страшный путь, Не размышлял о смерти грозной. Но отступать уж было поздно, В ущелье должен он войти, Ему иного нет пути. И вот, от страха цепенея, Он едет вниз и видит — змеи, Тарантулы и пауки, Ужей огромные клубки, И, потрясая головами, Все гады извергают пламя. И страхом рыцарь был объят, Но был всего ужасней смрад, Что испускали эти гады. Столь отвратительную падаль Впервые видел сенешал, И хорошо, что нс упал Он от зловония на месте;

Он думает: с зверями вместе В лесу остаться б я был

рад:

Ведь здесь невыносимый смрад! Здесь в глубине ущелья

смрадной Зимы дыханье безотрадной, Здесь посреди ужасной тьмы Царит ненастие зимы, Здесь никогда не будет зноя, Здесь ветер, непрестанно воя, Несет в дыхании зиму, И прямо в грудь летит ему Зловоньем напоенный ветер. Не знаю, кто и где бы встретил Так много мерзости зараз. И вот, не поднимая глаз, Проехал все же он ущелье — И на душе опять веселье. Пред ним зеленый ровный луг,

И душу отпустил испуг;

Он знает, что уже не надо Бояться умереть от смрада;

Вокруг п чисто, и светло. Снимает с мула он седло, Чтоб дать для отдыха свободу. И на лугу он видит воду — Глубокий, старый водоем. Все небо отражалось в нем, А над его водою чистой Боярышник расцвел душистый, А средь травы росли цветы. Отводит мула он в кусты, Чтоб дать ему воды напиться, И сам, желая прохладиться (Так водоем его влечет!), Из горсти жадно воду пьет. Затем он мула вновь седлает И ровной рысью мул шагает. Еще не кончен трудный путь, Еще не скоро отдохнуть Удастся им, достигнув цели. Но к вечеру они успели Доехать до большой реки. Не переброшено доски Через бушующие волны, И ищет Кей, тревоги полный, Желанной переправы след. Но ни моста, ни лодки нет. И, грустно берег объезжая, Он увидал, что небольшая Лежит доска³. Он перейдет По ней, коли ступить дерзнет. Хотя доска была железной, Но перейти над черной бездной У рыцаря не хватит сил. И вот тогда он рассудил, Что лучше, если он вернется, — Иначе умереть придется;

Нет, он вернуться принужден. «Черт побери,— промолвил

он, --Идти чрез узкую дощечку

^а Мотив опасного моста широко используется в романах Круглого стола

Французская литература

Из-за какой-то там уздечки, И так погибнуть ни к чему!..» Опасной кажется ему Уже пройденная дорога, Зато опаснее намного Чрез эту реку переход. Нет, лучше он назад пойдет. И повернул обратно рыцарь И тою же дорогой мчится, Какой вперед проехал он.

[Так Ней с позором возвращается назад.]

Как только прибыл сенешал, Король за девушкой послал. «Спешите, — говорят

бароны, — Въезжает Кей на луг зеленый, И за обещанную мзду Он вашу вам отдаст узду». Но нет узды, — бароны лгали, И говорит она в печали:

«Так скоро он не мог домой Вернуться с добытой уздой». И рвет волос кудрявых

пряди, — И, видя столько мук во взгляде, Кто б вместе с ней не зарыдал? «О если б бог мне смерть

послал!» — Она, рыдая, восклицает. Говэн с улыбкой заявляет:

«Прошу подарка я у вас». «Какого же, мессир?» —

«Сейчас Слова мои должны вы слушать, Не плакать, постараться

кушать, Я вашу разрешу беду И привезу для вас узду». «О, неужели, милый рыцарь, Моя узда мне возвратится?» «Даю вам слово». — «Ну, и вам При всех я обещанье дам И есть, и спать, и улыбаться». И тут Говэн ей начал клясться,

Что он, не побоясь преград, Узду ей привезет назад.

[Без малейшего колебания пре­одолевает Говэн первые препятст­вия по пути и доезжает до реки.]

Говэн доехал до доски, Лежавшей над ужасной

бездной. Досочка та была железной, Но все ж она ему страшна:

Уж очень узкая она. И вновь он понимает ясно, Что Кей на этот путь опасный Никак осмелиться не мог. Но для Говэна помощь — бог. И, управляя ловко мулом, Его на доску повернул он. Но до того была узка Для мула с рыцарем доска, Что над водой висели ноги;

И сердце рыцаря в тревоге:

Вся выгибаясь, от копыт Доска трясется и дрожит. Но вот свершилась переправа, И в переезде этом, право, Говэну много мул помог:

Он без него б упал в поток. Но в этот раз была удача, И он поспешно дальше скачет, Своей обласканный судьбой. Он едет узенькой тропой, Его ведущей прямо к замку, Как будто вставленному в

рамку Благоухающих садов. Вкруг замка был широкий ров, Весь до краев водой налитый, Служа надежною защитой. И этот ров был окружен Шестами с четырех сторон, А каждый шест был очень

страшен:

Он головою был украшен, Всего один лишь был пустой. Говэн не оробел душой.

Куртуазная повесть и роман

271

Но как войти? Хоть нет

затвора,

Но з&мок тот вертелся скоро, Как будто мельница в ходу Или волчок на поводу Веревки на потеху детям. Хотел бы въехать он, но этим Вращеньем замка поражен, Его оглядывает он И размышляет: «Что за чудо?» Но нет ответа ниоткуда. Наверно, был ответ непрост. И, въехав на подъемный мост, Говэн стоит пред воротами, И слово, данное им даме, Отвагу пробуждает в нам:

Пусть замок вертится волчком, Говэн теперь совсем уверен, Что чрез его проникнет двери. Но только лишь стена, где

вход, К нему, вращаясь, подойдет, Как в тот же миг она отходит. Свой острый взгляд на этом

входе Остановил Говэн и ждет, Чтобы проникнуть вглубь

ворот, А дальше не его забота. И лишь приблизились ворота, Он мула спльно подстегнул, И проскочил в ворота мул;

Но, проходя под воротами, Брыкнул он задними ногами, И половина от хвоста Висеть осталась в воротах. Проезд их все же был удачен. И мул, неся Говэна, скачет Вперед по улицам пустым, Где никого не видно им, Ни войск, ни женщин,

ни ребенка. Стучат копыта мула звонко;

Весь замок спит, иль пусто

в нем.

Говэн увидел чей-то дом

И мула привязал под крышей,

И смотрит рыцарь: быстро

вышел Какой-то карлик, шляпу снял И, поклонись, ему сказал:

«Добро пожаловать, мой

рыцарь!» Говэн с ним хочет объясниться И отвечает на привет:

«Мой милый карлик, дай

ответ,— Кто господа твои, кто дама?» Но карлик замолчал упрямо, Скорей спеша уйти вперед. Говэн никак не разберет, Зачем ушел так торопливо И молча карлик неучтивый:

Не нужно ли его схватить, Его заставить говорить? Но почему-то недвижимым Остался он, и карлик мимо Прошел, а рыцарь увидал Под домом каменный подвал, Лежащий под землей глубоко. И вот, в одно мгновенье ока, В душе решается Говэн Вперед через ограду стен Пройти во что бы то ни стало. Но тут он видит, из подвала Виллан оборванный глядит. Он волосами весь покрыт. Его увидя, не на шутку Лишиться можно бы рассудка. Он выше, чем густая ель, Он выше, чем святой Марсель. Висит, как будто ^злодея, Топор отточенный на шее. Вилланом очень поражен, Глядит Говон. И сходство он Находит с маврами в виллане Или с крестьянами Шампани:

Они черны от солнца там. Меж тем виллан к Говэну сам С поклоном подошел учтивым,

ч^ри.1 {узская литература

Сказав: «Желаю быть

счастливым». II па его ужасный в11д Говэн внимательно глядит. < Ты вправду хочешь мне

удачи?» <Да, — тот ответил, — это

значит, Что буду я считать всегда Отважным твой приезд сюда. По все ж приехал ты

напрасно, — Добраться до узды опасно. Надзор за нею ведь большой, И вынесешь ты тяжкий бои, Сражаясь за нее, ей богу». «Брось, мплыи друг, свою

тревогу,— Сказал Говэн, — поможет бог! А я скорей бы мертвым лег, Чем отказался от уздечки». Не молвит больше ни словечка В ответ на эту речь виллан. Ночной спускается туман. Говэн уснуть с дороги хочет, Виллан о рыцаре хлопочет, Его в гостиницу ведет, Оставя мула у ворот;

Несет неведомо откуда Говену два больших сосуда С водой для умыванья рук. Других не видно было слуг. И вот Говэн за стол садится, Чтобы едою подкрепиться, И подает виллан ему, Как господину своему. Когда Говэн окончил ужин И больше стол ему не

нужен, Виллан опять его убрал;

Чтоб вьшыть руки, воду дал, Затем Говэпу стелет ложе, Где тот заснуть спокойно

может, — так он заботится о нем. И говорит ему потом:

«Говэн, на мягьом ложе этом Один проспишь ты до рассвета. Но прежде, чем ты ляжешь

спать, Хотелось мне тебя позвать Игрон друг друга позабавить. Я о твоей наслышан славе, — Великий подвиг ты сверши, Но только ото всей души, А потому решай свободно!» II тотчас рыцарь благородный Ему согласие дает. Он говорит ему: «Идет! Не отступлю я, матерь божья, Себя не запятнаю ложью. Здесь ты хозяин, здесь твой

дом». И молвит тот: «Ты топором Мне голову срубить обязан:

Ведь рыцарским ты словом

связан;

А я, лишь утром возвращусь, Твою срубить не откажусь. Ну, принимайся же за дело». «Идет! — Говон воскликнул

смело,— Я поступлю, как обещал, Какой бы рок меня ни ждал, II голову я непременно Сеьчас срублю. Тебе ж Говэна Наутро будет юловз>. «Вот презосход1ше слоьа! — Сказал виллан. — Начнем же,

рьшарь!» II на землю впллан ложится, И голова удара ждет. Говэн топор его берет Немедленно, не зная страху, И рубит голову с размаху Тохда виллан встает опять, Чтоб голову свою поднять, И сам уходит вглубь подвала. Говэп же, ог пути усталый, Ложится спать, пока рассвет В окно не бросил первый свет, Пора вставать, уже не рано,

Куртуазная повесть и роман

И сгева видит он виллана, Как будто не был тот убит. И иа груди топор висит. Говэп глазам своим не верит, Но нет! Виллан стоит у двери И с го.ювою на плечах. Но ьезнаком Говэну страх. И вог виллан к нему навстречу Подходит с ласковою речью:

«Говэн, ты слово дал вчера, Теперь твоя пришла пора». «Ну, что ж! Я не нарушу

слова;

Вот 1 олова моя готова. А жаль, что невозможен бои, Я поборолся бы с тобой. Однако рыцарь — не

предатель». И, быстро соскочив с кровати, Говэн идти за ним готов. «Ну, что ж, начнем без лишних

слов». И ча бревно он, не бледнея, Клады, но размышляя, шею. Виллан же на него кричит И вытянуть ее велит. «Как мог, так вытянул,

ей богу! Да ты руби, не думай много!» Как оыло б жалко, если б

он Бьтд т^т вилланом поражен! А т^т уж свой топор

подъемлст — Но эчусьая вниз на землю:

Хо1еч он только попугать

И но желает убивать

За ю, что рыцарь держит слово,

За то, что так всегда готов он

С'^ршить обещанное им.

II, встав, Говэн толкует с ним,

Ка 1 он узду себе добудет

< Об этом речь попозже будет, —

Сказал виллан, — а раньше ты

До наступления темноты,

Не отдыхая, должен драться.

И надлежит тебе сражаться Сначала с львами на цепях. В надежных, знающих руках Твоя уздечка, иль над нами Пусть адское зажжется пламя. И так ужасны эти львы, Что не снесли бы головы Пятнадцать рыцарей и боле, И львов они б не побороли. Но буду я твоим слугой, Ты подкрепись сперва едой, Чтобы в бою не устрашиться:

Ведь целый день ты будешь

биться И сытым должен быть вполне». «Нет, есть совсем не нужно

мне, — С1азал гобэн,— мне только

нужен Хороший меч; я безоружен, Достань оружье для меня». «Тебе я приведу коня, Давно он на поле пасется;

Оружье для тебя найдется:

Доспехов здесь большой запас. Но перед этим ты хоть раз Взгляни на львов: быть может

львами, Такими страшными зверями, Ты будешь, рыцарь, устрашен». «Пускай святой Пантелеон Поможет мне, — ответил

рыцарь, — Я все равно ведь стану биться. Скорей меня вооружи». И стал виллан ему служить:

Доспехи па него надел он, И шлем как для Говэна

сделан. Затем приходит он с конем, И вл1иг Говея уже на нем, Уж этот конь его не сбросит. Меж тем виллан ему приносит Семь нужных для него щитов;

И одного из страшных львоь Приводит к храброму Говзну,

Французская литература

А пасть у льва покрыта пеной, Божит он бешено вперед, Свирепо цепь свою грызет И машет злобной головою. Но вот, увидя пред собою Говэна, начинает лев Выказывать ужасный гнев, Трясет хвостом и землю гложет. (Его лишь тот осилить сможет, Кто знает, как рубить мечом. Но тот раздавлен будет, в ком Душа червя или козленка!) И вот виллан ведет в сторонку На ровную площадку льва. Не позабыл свои слова Говэн и поднял меч высоко, А лев разинул пасть широко, II начался смертельный бой. Лев лапой в ярости большой Ударил в грудь, как можно

выше,

И щит из рук Говэна вышиб. Но рядом с *ним стоит виллан, И щит другой Говэну дан. Говэн берет его поспешно, И вот теперь удар успешней. Льва по спине он бьет мечом, Но кожа толстая на нем, И не рассечь ее ударом, И меч скользнул по коже

даром,

А лев, закрыв свои глаза, Вперед несется, как гроза, И в грудь Говэна лапой метит. И щит летит второй и третий. Еще четыре есть щита. «Спеши, спеши, ради

Христа»,— Виллан его тревожно просит, И рыцарь льву удар наносит, Вонзая в глотку острый меч, Чтоб все внутри его рассечь, И льву уж не подняться снова. «Теперь веди ко мне

другого»,—

Сказал Говэн, и вот второй Ворвался лев, косматый, злой, И, о товарище тоскуя, Он ярость проявил такую, Что выбил щит он головой. Но подает виллан другой, Говэна ободряя словом. А лев, к борьбе всегда готовый, Опять на рыцаря напал, И, выбивая щит, порвал Он на груди Говэна латы. Щит у Говэна отнят пятый, Но, продолжая тяжкий бой, Лев выбивает и шестой. Последний щит есть у Говэна, И гибель будет несомненна, Коль щит отдаст на этот раз. Но прямо между злобных глаз Говэн мечом пронзает зверя. И вот, едва глазам он верит:

Лев мертвым перед ним лежит. «На этот раз уж он убит, — Сказал Говэи, — теперь ты

тоже Отдать мою уздечку можешь, И поскорей, прошу о том». «Нельзя, клянусь святым

отцом, — Сказал виллан, — уже скорее В твой панцирь от локтей

до шеи Багряная нальется кровь. Тебе советую я вновь Поесть и снять вооруженье, Чтоб сил набраться для

сраженья». Говэн не хочет отдыхать. Тогда виллан ведет опять Его чрез ряд богатых комнат, — Проходы тайные он помнит, — Пока не входит в зал, а в

нем Какой-то рыцарь под окном Лежит, и кровь из ран струится. «Добро пожаловать, мой

рыцарь! —

Куртуазная повесть и роман

Говэну громко крикнул он,— Я от болезни исцелен, И твой приход сюда удачен. Час нашей битвы

предназначен,— Ведь ты, надеюсь, не труслив?» Говэн отступит, лишь свершив Все, что положено судьбою, — И рыцарь встал, готовясь к бою. Берет кольчугу, щит и шлем... (Однако я забыл совсем Вам рассказать о том, что

важно:

Зачем он бился так отважно, Не замечая как бы ран? Сейчас ответ вам будет дан. Обычай там велся жестокой, Что если из страны далекой Приедет рыцарь за уздой, Он с ним вступал сейчас же

в бой И, никогда не уступая, Всех в поединке убивая, Он головы рубил врагам И их прилаживал к шестам, Стоявшим около ограды. Но если б запросил пощады Сам рыцарь замка, то и он Был головы своей лишен, И новый победивший рыцарь, Как тот, с другими стал бы

биться.) Оделись рыцари и ждут, Пока коней им приведут. Виллан коней ведет горячих, И через миг уж каждый скачет, В седло поднявшись без

стремян. И два копья тогда виллан, Необходимые для боя, Приносит рыцарям обоим. У каждого на шее щит, И каждый бой начать спешит. Они сначала отъезжают, Потом, столкнувшись,

поднимают

Копье, чтоб поразить сильней, И чуть не падают с коней. И копья их совсем разбиты. И седла сзади сильно сбиты, И поломались стремена, И пополам рассечена От натиска узда из кожи, И ни один уже не может Сражаться на коне, и вот Их битва на земле идет. Закрывшись крепкими щитами, Так сильно бьют они мечами, Что искры брызжут из щитов. И много маленьких кусков От их ударов отлетают. Они в бою не уступают Один другому ни на пядь, -* Никто не хочет отступать. Говэну нестерпимо стало, Что столько времени пропало, И он одним ударом шлем Рассек на рыцаре совсем И разрубил его забрало, И сил у рыцаря не стало, И бземь грузно он упал;

Его собой прикрыл вассал. Говэн толкнул его и снова Уж поднял меч разить готовый, Но рыцарь сам сдается в плен, Крича: — «Прости меня, Говэн! Я был безумцем, храбрый

рыцарь, Что захотел с тобой сразиться, Но до сегодняшнего дня Никто не побеждал меня. Лишь ты меня сильнее, право, За это ты стяжаешь славу. А я-то думал, что тебе Висеть придется на столбе, Который все стоит, пустуя;

Ведь головы-то сам рублю я Всем приезжающим сюда, Чья цель — пропавшая узда, Их головы торчат на палках. Мне и твоей не стало б

жалко.

Французская литература

Но только ты меня сильней».

Говэн уходит поскорей,

С себя снимает мрч и латы

И говорит слуге:—«Лохмагый,

Пора б теперь узду отдать!»

«С уздой придется

подождать, — Виллан в ответ сказал

Говону, — Двух змей я приведу на смену. Себя к сраженью приготовь. Из ппх порой струится кровь. И пламя в их клокочет пасти, Но коль на них готов напасть

ты, То панцирь ты сними-ка свой;

Я принесу тебе другой, Покрепче н из лучшей ста.гн. Поблизости хранится в зале Немало шлемов, копий, лат От тех, чьи головы торчат Там на шестах у нас при входе». Н вот виллан ему находит Кольчугу новую и ппсм (Они пришлись ему совсем), И, крепкий щит надев на шею, Говэн кричит слуге: «Скорее Своих чудовищ приводи!»

А тот твердит: — «До полдня

надо Тебе прикончить этих гадов, Но только к ним ведь пи за что Не приближается ппкто;

Один лишь я приставлен

к змеям». «Ну, что ж, и я тогда

посмею На них взглянуть», — Говэн

сказал. Тогда немедленно вассал За злыми гадами уходит И в зал обеих змей приводит, И у Говэна тотчас щит От их огня кругом горит. Говэн, отвагою пылая,

Мечом им головы пронзает (Об этом книги говорят), И головы долой летят. Не знаю, что сказать об этом, — Полуденным сияло светом На небе солнце, а в пыли Две мертвых корчились змеи, Разрубленные им на части. Ему на лоб из мертвой пасти Попали смрадный гной и кровь. И вот виллан уж хочет вновь Убрать оружие из зала (Его снимал Говэн усталый), Как вдруг к ним карлик входит

в зал, Который рыцаря встречал Намедни у ворот приветом, Но, рыцаря вопрос ответом Не удостоив, был таков. «Говэн, — сказал оп, — будь

готов, Ждет госпожа тебя к обеду. Ты угощения отведай, А с нею разделив еду, Получишь ты свою узду И без помехи, и без боя». На предложение такое Говэн согласие дает, Но пусть виллан его ведет, — Ему во всем он крепко верит. И вот они подходят к двери, Его слуга ведет вперед. Чрез много комнат он идет И, наконец, вступает прямо В ту залу, где сидела дама, Та, от которой к ним посол К обеду звать его пришел. Говэна на пороге зала Увидев, дама тотчас встала, Сказав Говэну: «В добрый

час! Хоть и пришлось мне из за вас Такие претерпеть потери,— Ведь из-за вас 'сгибли звери, Все звери из-за вас

мертвы,—

Куртуазная повесть и роман

Но вес ж хочу я, чтобы вы Со мной обед мой разделили, Я не слыхала, чтобы были На свете рыцари храбрей». На ложе он садится с ней — II здесь поверить мне должны

вы, Что было ложе не из ивы, Не из осины сплетено:

Сверкало серебром оно С узором тонкой позолоты;

На нем бесценнейшей работы Сукно, расшитое шелками, И золотом, и жемчугами;

Но, чтобы все изобразить, Мне надо было б говорить Без устали в теченье года. Виллан и карлик даме воду, Чтоб вымыть руки, подают И ценный золотой сосуд, И полотенце в зал приносят. Присесть Говэна дама просит. Им карлик служит за столом, И со слугой они вдвоем Их угощают молчаливо. А дама кажется счастливой. С собою рыцаря она Сажает, ласкою полна, С ним пьет из одного сосуда, Из одного вкушает блюда. Радушье оценил барон. Здесь замолчать я принужден И больше не скажу ни

слова. И вот, когда уж все готово, Уносит стол один из слуг, А дама требует для рук Воды, — виллан приносит воду. Говэн давно уж на свободу Из замка рвется убежать И просит даму он отдать Ему уздечку во владенье. «Сир, — говорит она, — именье И всю себя я вам отдам За то, что приходилось вал! Из-за моей сестры сражаться:

Мы — сестры, я уогу

призиа'1п(.я, А если б вы остались здесь, Я б отдала вач сачок весь, Вы мне бы господином стали, Вам замки б все принадлежали, А и\, должно быть, пятьдесят^. Говэи в ответ: «Я был бы ра I;

Но должен я, клянусь вам

честью,

О всем случившемся известье Скорее к королю принесть, Была тому порукой честь. И потому прошу вас, дама, Узду мне возвратите прямо, Я в вашей долго был стране, Нельзя здесь дольше медлить мне;

Но я за ваше предложенье Благодарю вас без сомненья». «Не будем спорить об узде;

Вон на серебряном гвозде Она висит», — сказала дама. Узду Говэн снимает прямо, И мула вновь ведет вассал. Говэн тотчас его взнуздал И с дамой хочет попрощаться. Тогда виллану постараться Она велит, чтобы Говэн Спокойно выехал из стен;

Чтоб лучше выехать Говэну, Пускай он остановит стены. Говэн свой подвиг совершил, И вот виллан остановил Вращенье замка. Недвижимо Оч стал. Говэн проехал мимо Ворот и, посмотрев назад, Увидел: улицы ьишат Веселым пляшущим народом;

Как будто получив свободу, Танцует радостно народ И песни громкие поет, И даже ангельские рати Наверно не могли б сдержать их:

Весельем каждый обуян.

и^ранцуаская литература

На воротах сидит виллан И смотрит он вослед Говэну. Его Говэн спросил чрез стену, Откуда взялся весь народ:

Ведь первый раз он у ворот Не встретил малого ребенка;

Теперь там распевают звонко, Как будто собрались на пир. Виллан в ответ ему: «Мессир, Их раньше так пугали звери, Что прятались они в пещере От этих диких, злых зверей, А если был кто похрабрей И выходил наверх работать, То было трудною заботой Его заставить не сбежать, Уговорить, что разорвать Не могут львы его на части. Но вы спасли их от напасти, Пришли вы злых зверей убить И ярким светом озарить Людей, томившихся

в потемках,— И вот они смеются громко, И радости предела нет». Весьма понятно, что ответ Говэну был большой утехой, И по дороге он поехал, Что привела его к реке, К железной узенькой доске. Ее он переехал с мулом;

Потом дорога повернула В ущелье, где среди камней Гнездилось много страшных

змей, Но, миновав ущелье смрада, В лесную въехал он прохладу, Прибежище лесных зверей, И, мула увидав, скорей Они бегут встречать Говэна, И припадает на колена Толпа зверей, чтоб каждый смог И рыцаря, и мула ног Коснуться нежными губами. Говэн спешит скорее к даме, (Быть со зверями—недосуг),

И выезжает мул на луг Зеленый, солнцем весь залитый. А в это время вышла с свитой И королева, — все хотят Из окон поглядеть на сад. И вот, смотря из окон зала, Толпа придворная болтала, А королева видит вдруг:

Говэн уж проезжает луг. Сказала рыцарям и дамам;

Они бегут навстречу прямо К нему, и каждый очень рад Тому, что едет он назад. Но больше всех известью рада Та девушка, которой надо Обратно получить узду, И вот она кричит ему (А он стоит у входа в залу):

«Пусть вам пошлет господь

немало Каких желаете утех И днем, и ночью без помех». «И вам того же я желаю», — Говэн ответил ей, слезая. Она ж, припав к его устам, Ему промолвила: «Я вам Отдать поистине б хотела В награду душу всю и тело, — Ведь я же знаю, что узда В мои бы руки никогда Через другого не попала, Ведь рыцарских голов немало Торчит на палках над водой, — Никто не овладел уздой». И тут Говэн ей без смущенья Свои поведал приключенья:

Про лес и про долину змей, Про удивительный ручей, Где рос боярышник душистый, Где было все светло и чисто, Про реку, цветом как свинец, И про вертящийся дворец, Про то, как были львы убиты И рыцарь свержен

знаменитый, Как он побился об заклад,

Куртуазная повесть и роман

Как двух он змей убил подряд, Про то, как карлик поклонился, А после молча удалился, Про то, как снова он пришел Звать к госпоже своей за

стол,— А госпожа была сестрою Той, что послала за уздою, — Про то, как он добыл узду, Про то, как видел на мосту, Когда из замка уезжал он, Толпу, которая плясала, И как назад проехать мог Он без задержек и тревог. Он рассказал все приключенья, А дама просит разрешенья Уехать наконец домой. Король и рыцари толпой, И королева с ними вместе, Ей говорят, что в этом месте

Она бы с ними жить смогла И среди Круглого стола Найти по сердцу господина. «Господь свидетель мой

единый,— Так отвечает им она, — Я здесь остаться не вольна, Как я сама бы ни хотела». И мула привести велела, И села на седло опять. И сам король сопровождать Ее хотел; но провожатых Не хочет девушка. Заката Приходит время, мрак встает. Она прощается, и вот Она и мул уж в лее свернули. Рассказ про Девушку

на муле, Покинувшую вдруг дворец, Здесь обретает свой конец.

ОКАССЕН И НИКОЛЕТ.

Сложенная в начале XIII в. эта песня-сказка (сЬап1е — 1аЬ1е) по свое­образной форме изложения (проза, чередующаяся с отдельными стихотвор. ными тирадами) стоит особняком среди дошедших до нас памятников и является, очевидно, продуктом жонглерского (а не рыцарского) творчества, На нерыцарское происхождение песни-сказки указывает также ее содержа" ние. Она весьма далека от того, чтобы прославлять типично феодальные «добродетели». Рыцарь Окассен менее всего напоминает средневекового ры­царя, для которого требования сословной рыцарской чести обычно стояли на первом месте. Горячо любя пленную сарацинку Николет, он нимало не смущается неравенством их общественного положения. Его не прельщают ни воинские подвиги, ни рыцарская слава. Ради того чтобы вечно быть о Николет, он даже готов пренебречь райским блаженством. Автор не без иронии пишет о феодальных войнах и стычках. Его симпатии всецело на стороне чистых сердцем любовников, мечтающих о мирной, счастливой жизни. Естественное человеческое чувство торжествует в повести над сос° ловньши феодальными предрассудками. С необычной для рыцарских ро­манов теплотой относится автор также к простолюдинам. Он з^ает об их горькой доле и вовсе не стремится ее приукрасить (беседа Окассеиа с па-стухом, глава 24). Стиль повести подкупает своей задушевной наивностью и безыскусственной грацией. Написана песня-сказка на пикардском на­речии.

281)

Французская литература

1.

Кто услышать хочет стих Про влюбленных молодых, Повесть радостей и бед:

Опассен и Николет, — Как жестоко он страдал, Храбро подвиги свершал Для любимых ясных глаз? Чуден будет мой рассказ,

Прост и сладостен напев. И кого терзает гнев, Злой недуг кого томит, — Эта песня исцелит. Радость будет велика, И рассеется тоска От песни той³.

2.

Говорят, рассказывают и повествуют,

что граф Бугар Валенский вел с графом Гареном Бокерским вой­ну, великую, жестокую и кровопролитную, и не нроходило дня, чтобы он не стоял у ворот, укреплений и стен города с сотней ры­царей и десятком тысяч воинов, конных и пеших. При этом он опустошал огнем страну графа Гарена, грабил его землю и уби­вал его людей.

Граф Гарен Бокерский был стар и слаб — прошло его время. И не было у него других наследников, ни сыновей, ни дочерей, кроме одного только мальчика. Я вам опишу, каков он был.

Окассеном звали графского сына. Он был красивый юноша, высокий ростом; стройны были его поги, руки и тело. Волосы у него были светлые, в пышных кудрях, глаза ясные и веселые, лицо приветливое и правильное, нос прямой и тонкий '. И столько в нем было добрых качеств, что не было ни одного дурного, все только одни хорошие.