DMZ – демилитаризованная зона 8 страница

Но хорошо зная характер мистера Дака, я больше опасался иной угрозы. Все упомянутые были достаточно реальными, но они не имели признаков кошмара. Когда мистер Дак говорил о плохом конце, то в глубине души я понимал – он имеет в виду только одну вещь. Вьетконг. Падение Сайгона.

К счастью, пытаясь разбудить меня, Франсуаза не подумала стащить с моей головы простыни. А то она бы заметила, что они насквозь мокрые от моего холодного пота.

 

К восьми часам все получили задания по подготовке к празднику, и на площадке уже кипела работа. Не желая, чтобы меня заметили и попросили присоединиться, я пошел и сел обратно на постель. Бесполезное дело, когда точно знаете, что рано или поздно кто-то зайдет и увидит вас! Но мне хотелось по возможности оттянуть этот момент.

Уже перевалило за половину девятого, когда в дверях появился чей-то округлый силуэт.

– Все по тебе соскучились, – сказала Сэл, шествуя в окружении теней, пока не оказалась в пламени моей свечи. – Грег спрашивал, не сможешь ли ты сегодня поработать в его бригаде. Кити хочет обменяться с тобой мнениями о Пхангане. – Она улыбнулась. – Я знаю, тебе будет приятно услышать, что Франсуаза попросила меня проследить за тем, чтобы ты присоедился к ним, как только встанешь.

– А Джед? – вылетело у меня.

– Джед? – Сэл нахмурилась, усаживаясь возле моей постели в позу лотоса. – Я еще не видела его сегодня. Но уверена, что он тоже будет рад тебя видеть.

– Схожу к нему попозже.

– Хорошо. – Она кивнула. – Это, конечно, всего лишь совет, но, может быть, тебе следует повременить с посещением Джеда. Возле палатки сейчас толкутся несколько человек, и у меня такое чувство, что ситуация с Христо очень щекотливая. Джед, наверное, предпочел бы, чтобы его не тревожили, и, по-моему, мы должны уважать его желания.

– Но он, наверное, предпочел бы, чтобы я…

– Я сама схожу к нему позже, если тебя это так волнует. И вообще… – На лице Сэл проступило выражение беспокойства, настолько неявственное, что отвернись я в тот момент, я и не заметил бы в ее лице никакой перемены. – По-моему, ты мог бы сделать еще кое-что.

Я попытался принять такой же невозмутимый вид, какой был у нее.

– Видишь ли, Ричард, я понимаю, что после исчезновения прибывших на плоту может показаться, что у нас больше не осталось никаких проблем. Боюсь, что это не так. По-прежнему остается проблема со шведами. И мне не хочется, чтобы по этой причине у нас были какие-то неприятности. Так вот, – она остановилась, чтобы заправить прядь волос за ухо, – если Христо умрет во время Тэта, об этом никто не должен знать. Люди не особенно интересуются происходящим, а значит, эту новость я смогу держать в секрете, пока не наступит подходящий момент. Нет, по-моему, наша настоящая проблема – это…

– Карл…

– Правильно. И боюсь, что ответственность за него лежит на тебе.

Я машинально сжал руками простынь.

– На мне?

– Да, и твой виноватый вид как нельзя кстати.

– Виноватый?

– Если бы ты не потревожил его, он оставался бы в своей норе и сегодня днем, и вечером, и, наверное, всю следующую неделю. Нам, конечно, нужно было что-то с ним делать, но я решила отложить этот вопрос до окончания Тэта… Благодаря тебе такой возможности больше нет. – Она сделала неопределенный жест в сторону двери. – Взгляни. И ты убедишься, как важен Тэт для каждого здесь. Для нас просто жизненно необходимо, чтобы все прошло гладко. Я даже не могу сказать, насколько это важно…

И тут вдруг я понял, куда она клонит. Она не сделала ни малейшего намека на то, что в действительности имела в виду, но до меня неожиданно дошло, что она хочет сказать.

– Поэтому, – продолжала она, и теперь я ясно различил в ее голосе старательно сдерживаемое напряжение, – позволь мне изложить суть дела. Когда Карл носится вокруг, как безмозглый цыпленок, кто может поручиться за то, что он внезапно не появится во время…

– Сэл, – перебил я ее. – Я не сделаю этого.

Наступило продолжительное молчание.

Она не потеряла самообладания. Но я почувствовал, как напряженно заработала ее голова. С рассеянным взглядом шахматиста она перебирала в уме ответы, возможные ответы на мои ответы и так далее. При расчете на четыре-пять ходов вперед веер возможностей все более расширялся.

Наконец она скрестила руки:

– Не сделаешь чего, Ричард?

– Нет, Сэл. Я не сделаю этого.

– Чего именно?

– Не проси меня, пожалуйста…

– Не просить тебя?..

Я внимательно посмотрел на нее, думая, что, возможно, неправильно понял ее. Однако когда мой взгляд скользнул по ее лицу, она опустила глаза, и я убедился, что мое предположение было правильным.

Сэл заметила, что я утвердился в своей догадке. Ее притворство моментально исчезло и, слегка пожав плечами, она сказала:

– Боюсь, мне придется попросить тебя, Ричард.

Я умоляюще покачал головой:

– Сэл, пожалуйста…

– Я сейчас уйду. Через полчаса вернусь, и ты отправишься. К вечеру все наши проблемы закончатся. Этот месяц завершится. Нам больше не придется вспоминать о нем.

Вставая, она глубоко вздохнула:

– Пляж – это моя жизнь, Ричард, и твоя тоже. Не забывай об этом. Ты просто не имеешь права подвести меня.

Я с жалким видом кивнул.

– Хорошо. – Она кивнула мне в ответ, повернулась и ушла.

 

На улице все, за исключением рыболовов, работали на расчищенной площадке. Большинство находилось возле хижины-кухни и помогало чистить гору овощей, количество которых, по меньшей мере, в четыре раза превышало наш обычный рацион. У Грязнули в волосах красовалось несколько куриных перьев. В середине площадки плотники размечали место, где будут сидеть люди за пиршеством. Багз и Кэсси уже начали укладывать там пальмовые листья, которые образовали настоящий ковер.

Все были поглощены работой и смеялись. Я без труда проскользнул незамеченным в джунгли позади дома.

 

А это не опасно?

 

Я вспомнил о пещерах после того, как осмотрел окрестности водопада и дошел до конца Хайберского прохода. Если бы я получше соображал, то сначала поискал бы в пещерах. Особой разницы не было. Лодка, наверное, исчезла еще на восходе.

Теперь я нахожу утешение в мысли, что мое нападение все-таки вылечило Карла. Я часто пытаюсь вообразить, что он делает в тот или иной момент. Все мои фантазии отталкиваются от предположения, что он ведет нормальную жизнь, и руководствуюсь я, пусть и смутным, представлением о том, что значит нормально жить по-шведски. Лыжи, еда, работа в офисе, выпивка с друзьями в баре. Обитый дубом бар почему-то с лосиными головами и охотничьими трофеями на стенах… Чем тривиальнее воображаемая картина, тем больше она утешает меня.

В тот момент мое состояние, впрочем, не было столь определенным. Я отчасти испытывал облегчение, потому что убийство Карла отменялось. Я сомневаюсь, что смог бы убить его, обнаружив в пещерах, сомневаюсь, несмотря на недвусмысленный характер приказа Сэл, но я рад, что мне не пришлось выяснить все на деле. Главное же – я оцепенел от шока. В первые несколько минут после того, как я увидел пустую бухту, у меня даже не было сил вылезти из воды. Я лишь вцепился в скалы и не мешал волнам утюжить меня о них. Я не представлял, как отреагирует Сэл на подобное развитие событий. Появление Карла на Тэте меркло в сравнении с потерей лодки, не говоря уже о последствиях прибытия Карла на Пханган.

 

В конце концов одна из больших волн выбросила меня на отмель, где обычно стояла привязанная канистра с бензином. Оказавшись там, я прополз немного дальше и не двигался, пока вскоре не увидел человека, вынырнувшего на поверхность недалеко от подводного тоннеля.

Я инстинктивно пригнулся, вначале не узнав темноволосую голову. Мелькнула параноидальная мысль: поскольку я слишком много знал, Сэл послала вслед за мной Багза с той же целью, с какой меня – за Карлом. Может быть, это она и имела в виду, когда сказала, что я не имею права подвести ее.

– Ричард! – воскликнула голова, перекрывая шум волн. Это оказался Этьен. Он встал на дно и оглянулся вокруг, очевидно, не заметив ни меня, ни исчезновения лодки. – Ты здесь, Ричард?

Из всех, кого я мог опасаться на пляже, Этьен был последним. Я осторожно встал и помахал ему рукой.

Я понял, как он замерз, только когда он подплыл к отмели и выбрался на нее. Я услышал, как у него стучат зубы. Солнце висело еще слишком низко, чтобы его лучи могли дотянуться до входа в пещеру, и от морского ветерка брызги холодили кожу.

– Я следовал за тобой, – сказал он, растирая руки, покрывшиеся мурашками. – Мне нужно с тобой поговорить.

Я молчал, пытаясь понять, почему он не заметил пропажи лодки. Потом до меня дошло, что он, наверное, никогда раньше не бывал на этой стороне пещер. Тогда он никогда не переплывал подводного тоннеля. Очень смелый парень, сказал я себе. Или он сбрендил, как и все остальные.

– Я понимаю, что у нас возникли кое-какие проблемы, – продолжал он. – Кое-какие трудности в наших отношениях.

Я пожал плечами.

– Ричард, пожалуйста, я был бы просто счастлив, если бы мы смогли поговорить об этом. Подобных недоразумений не должно быть. Не сейчас…

– А что сейчас происходит?

– Наступает… – Этьен неуклюже сглотнул слюну, – наступает Тэт. Сэл хочет, чтобы перед праздником были решены все проблемы. Новое начало новой жизни… В лагере все позабыли о своих спорах. Даже Кити с Багзом. Поэтому… мне кажется, мы должны поговорить о наших трудностях и снова стать друзьями… Мне кажется, нам стоит обсудить тот случай, когда ты поцеловал Франсуазу…

Это было просто смешно. Мой мир разбился вдребезги, под угрозой оказалась моя жизнь, мои нервы напряглись до предела. Но услышав, что Этьен все еще переживает из-за того, что я поцеловал Франсуазу, я едва не расхохотался.

– Ведь в этом все дело, да? Наши трудности возникли из-за моей реакции. Моей глупой реакции. Действительно я во всем виноват. Мне очень жаль, что…

– Этьен, о чем ты говоришь?

– О поцелуе.

– О поцелуе. – Я взглянул на небо. – Да черт с ним. Со всей этой ерундой – Тэтом… и с Сэл. Я знаю, с каким нетерпением ты ждешь Тэта.

– Да, я жду Тэта! – встревоженно воскликнул он. – Конечно же, я жду его с нетерпением! И очень стараюсь, чтобы…

– Чепуха, – перебил я его.

Этьен встал, всем своим видом показывая, что собирается плыть обратно:

– Я должен возвращаться к своей бригаде. Я лишь хотел извиниться и знать, что мы снова стали друзьями, и…

Я взял его за локоть и потянул, чтобы он сел.

– Господи! Да что это с тобой?

– Ничего, Ричард, я просто хотел извиниться! А теперь я должен вернуться…

– Этьен, перестань! Ты ведешь себя, как будто я из чертового гестапо!

Он замолчал.

– Ну что же ты? – заорал я. – В чем дело?

Он по-прежнему не отвечал, но вид у него был крайне обеспокоенным.

– Ну скажи что-нибудь!

Голос у Этьена появился примерно полминуты спустя:

– Ричард, я хотел поговорить с тобой, но… Я не знаю…

– Чего ты не знаешь?

Он глубоко вздохнул:

– Я не знаю… не опасно ли это.

– Не опасно ли?

– Я… Я понимаю, что Сэл мною недовольна.

Я обхватил голову руками:

– Боже, – пробормотал я. – Ты принимаешь меня за гестаповца.

– Я думаю, что ты… выполняешь поручения. Поручения Сэл. Все знают…

– Все знают?..

– Сегодня ты искал Карла…

– И что же все знают?

– Где Карл, Ричард? Ты поймал его?

Я закрыл глаза, чтобы сдержать тошноту.

– Он уже мертвый?

 

Все знали, что я выполняю поручения Сэл. Все обсуждали это. Просто не говорили об этом при мне.

Этьен, наверное, продолжал спрашивать, что я сделал с Карлом, но не буду утверждать, потому что я не слушал его. Голову переполняло множество мыслей. Я вспомнил, как смотрела на меня Кэсси, когда я дал Багзу возможность поскользнуться в собственном дерьме. Вспомнил дружное молчание, которое разражалось в лагере подобно азиатской грозе, Жана, нервно просившего меня о «свидании»; вспомнил о том, что никто не упоминал о выстрелах. Вспомнил покинутого всеми и умиравшего в оккупированной смертью палатке Христо, похороны Стена, о которых к вечеру все уже забыли, брошенного на пляже Карла.

И вдруг оказалось, что он на пляже не брошен. Его намеренно избегали, чтобы не стеснять меня – не лишать меня возможности выполнять поручения Сэл.

Одному Богу известно, как Этьен провел эти несколько недель после отравления кальмаром. Я не мог представить себя на его месте и понять, как он оценивал происходившее вокруг него. Не мог, хоть и пытался это сделать. Лучше всего я проник в его чувства, когда мы сидели с ним в пустой бухте, а с тех пор мы больше не были с ним так близки.

В конечном счете у меня сохранилось лишь одно надежное свидетельство его переживаний. Та самая сцена, когда я гнался за Карлом по расчищенной площадке. Тот момент, когда Франсуаза ушла от него, отстраняясь от него, как от изгоя, и не обращая внимания на его протянутые к ней руки. Я много бы отдал, чтобы узнать, что она сказала ему потом. Но, очевидно, он понял, что после того, как уберут Карла, может наступить его очередь.

 

– Этьен, – сказал я, слыша свой голос как бы издалека, – ты хочешь домой?

Он долго медлил с ответом:

– Ты имеешь в виду… лагерь?

– Я имею в виду дом.

– Не лагерь?

– Нет, не лагерь.

– Не…

– Хочешь покинуть пляж? Ты с Франсуазой – во Францию, я – в Англию…

Я повернулся, чтобы посмотреть на него, и у меня тут же начался новый приступ тошноты. На его лице застыло плохо скрываемое выражение надежды.

– Порядок, – пробормотал я и протянул руку, чтобы похлопать его по плечу и тем самым подбодрить. Но как только я пошевелил рукой, он отпрянул.

– Не волнуйся, – сказал я. – Мы отправимся сегодня вечером.

 

Усилия

 

Я оказался круглым дураком. Я одурачил самого себя. Когда у меня в голове появилась идея покинуть пляж, вместе с ней возникла еще одна идея. Наверное, со всем будет покончено именно таким образом. Не в результате нападения вьетконговцев – охранников полей и панической эвакуации из лагеря, а просто по причине обычной демобилизации. Ведь именно так закончился Вьетнам для большинства американских солдат. Для большинства. Статистика была на моей стороне: я играю по правилам мистера Дака и без труда выберусь отсюда… Я не мог додуматься до большей глупости, но что поделаешь – такими были в тот момент мои мысли. Голова была полна скоропалительных решений и планов. Меня переполнял чертов оптимизм, возникший от отчаяния.

 

Меня не заботила практическая сторона вопроса об отплытии. Все было бы гораздо легче, если бы Карл не исчез с лодкой, но у нас еще оставался плот. Если не окажется и плота, отправимся вплавь. Мы были в лучшей форме, чем раньше, и я не сомневался, что нам снова удастся наш морской заплыв. Раз вопрос транспортных средств решался, надо было подумать только про еду и воду. Что касается воды, то можно было бы взять бутылки с водой, а ловля рыбы – наша специальность. В общем, практическая сторона дела решалась на ходу. Меня занимали более серьезные вопросы – кого мы возьмем с собой.

Первым кандидатом оказалась Франсуаза. Она стояла на камнях неподалеку от меня. Одну руку она положила на бедро, а другую прижимала к губам. Перед ней стоял Этьен. Он что-то быстро говорил, но так тихо, что его слова не долетали до меня.

Их разговор становился все более оживленным. Настолько оживленным, что я забеспокоился, как бы Грегорио не заподозрил что-то неладное. Он был в воде, ближе ко мне, чем к ним, – нырял с Кити. Но как только я начал обдумывать, каким образом привлечь внимание Грега, разговор двоих внезапно прекратился. Теперь Франсуаза глядела на меня широко раскрытыми глазами. Этьен сказал ей что-то, и она поспешно отвернулась. Потом Этьен быстро кивнул мне, и только. Я понял, что она согласилась покинуть остров.

Это было для меня большим облегчением. Я совершенно не мог предугадать ее реакцию и беспокоился, так же, впрочем, как и Этьен. Он сказал, что все зависит от того, не поставит ли она пляж выше любви к нему. Что было бы рискованным выбором, судя по тому, как развивались события, и мы оба это понимали.

Но каким бы ни оказался выбор Франсуазы, она была более вероятной кандидатурой, чем два других человека в нашем списке – Джед и Кити. Точнее говоря, в моем списке, поскольку Этьен не хотел брать с собой ни того, ни другого. И я понимал почему. Если бы нам нужно было взять с собой одну лишь Франсуазу, мы могли бы тотчас отправиться. Взобрались бы на скалы и через час уже были бы на пути к плоту. Но за несколько месяцев пляжной жизни я натворил достаточно, чтобы ближайшие лет двадцать меня мучили кошмары. Мне не хотелось еще больше усложнять себе будущее. Джед с Кити были моими лучшими друзьями на пляже, и, несмотря на рискованный характер подобного шага – особенно в случае с Кити, – я не мог исчезнуть, не предложив им присоединиться к нам.

Я был обречен на угрызения совести из-за Грегорио, Эллы, Грязнули, Джессе и Кэсси. Если бы они даже и согласились покинуть вместе со мной остров – чего бы они никогда не сделали – и мы смогли бы сохранить это в секрете от Сэл – что было маловероятно, – мы бы все просто не поместились на плоту. Поэтому они должны были остаться. Я согласился с этим без каких-либо внутренних колебаний. Не важно, что я чувствовал, принимая подобное решение.

 

Вскоре после того как Этьен закончил разговор с Франсуазой, она подплыла к тому камню, где сидел я, и наполовину высунулась из воды. Я ждал, пока она заговорит, но она молчала. Она даже не взглянула на меня.

– Проблемы? – шепотом спросил я, бросая взгляды через ее плечо. Грегорио и Кити все еще ныряли неподалеку. – Ты понимаешь, почему нам нужно убираться отсюда?

– Возможно, – после непродолжительной паузы ответила она. – Я поняла, что Этьен хочет уплыть с острова, потому что боится Сэл.

– Его опасения небезосновательны.

– Правда?

– Да.

– Но ты, по-моему, хочешь уехать не из-за этого… У тебя есть какая-то другая причина.

– Другая?

– Ты бы не уехал только из-за того, что Этьен боится Сэл.

– Уехал бы. Именно поэтому я и собираюсь это сделать.

Она покачала головой.

– Так объясни почему.

– Этьен уже объяснил тебе…

– Ричард. Пожалуйста, скажи, в чем дело.

– Мне нечего сказать. Если мы останемся, над Этьеном нависнет опасность.

– А тебе не кажется, что после Тэта все будет лучше? Все здесь говорят, что жизнь после Тэта улучшится. Может, нам остаться? Подождать еще несколько дней, а потом, если ты по-прежнему будешь бояться…

– Тэт ничего не изменит, Франсуаза. Жизнь станет только хуже.

– Хуже… Хуже, чем была?

– Да.

– Ты не объяснишь почему?

– Я не знаю, как тебе объяснить.

– Но ты уверен в этом.

– Да. Уверен.

Она скользнула обратно в воду.

– Мы никогда не сможем вернуться сюда, – сказала она перед тем, как ее голова исчезла под водой. И вздохнула: – Так грустно…

– Ну, может быть, – ответил я потеку пузырей, который она оставила после себя на поверхности. – Если будет куда возвращаться.

Минут через десять Грегорио вытащил из воды острогу. На ее конце болтался ханос, который, пытаясь освободиться, все глубже застревал на древке. Последняя рыба, необходимая для выполнения повышенной нормы отлова.

Франсуаза, Этьен и Грегорио отправились обратно к берегу, прыгая по возможности с камня на камень и, где нужно, пускаясь в плавание. Мы с Кити отстали.

– Задержись-ка на минуту, – попросил я его, когда остальные двинулись обратно. – Хочу тебе кое-что показать.

Он нахмурился:

– Нам нужно доставить улов в лагерь.

– Подождет. Всего минут двадцать. Двадцать пять. Это очень важно.

– Ну хорошо, – согласился он и пожал плечами. – Если это действительно важно…

 

Показывай – не болтай!

 

Я предполагал, что из троих труднее всего будет убедить именно Кити. Он прожил на пляже дольше всех нас, в его случае не шла речь о привязанности, как у Франсуазы в отношении Этьена, или об унылом разочаровании, как у Джеда. Но оказалось, что Кити и убеждать не надо было. Я только показал ему место, где находилась лодка, и он сам додумался, что я имею в виду.

– Ее не могло унести, – сказал Кити и, наклонившись, принялся шарить руками в воде, будто надеялся обнаружить ее затонувший нос. – Этого просто не может быть. Это невозможно.

– Но это так.

– Этого не может быть.

– Можешь убедиться сам.

– Не учи меня, в чем я должен убедиться!

– Я не знаю, что скажет Сэл…

– Зато я знаю! Она просто обалдеет! Она сойдет с ума! Она… – Он нервно вскочил и хлопнул себя по голове. – Боже, Рич!..

Я нахмурился, надеясь, что выражение моего лица напоминает невинное беспокойство:

– В чем дело?

– Ведь это же я привязал ее… я был единственным, кто… Боже мой!

– Что случилось? Расскажи-ка мне!

– Я погиб! – сорвался он на крик. – Я уже мертвец!

– Мертвец? Почему?

– Отравил кальмаром! А теперь еще и потерял лодку! Черт! Из всего на свете потерять… Разве ты не понимаешь? Она сделает это со мной, как сделала с… с… Нет! – Он вскочил и стал быстро пятиться от меня. – Вот зачем ты притащил меня сюда! Она уже знает! Она уже знает!

Я тоже вскочил.

– Ни с места!

– Кити…

Он показал мне кулак:

– Стой, я сказал!

– Кити…

– Клянусь, еще одно твое движение, и я…

– Кити! – заорал я, вдруг рассердившись. – Заткнись, черт тебя побери! Я не собираюсь на тебя нападать!

– Назад!

– Ладно. – Я отошел от него на несколько шагов. – Я отхожу.

– Еще дальше! Встань возле скалы!

Я встал:

– Ну? Ты доволен?

Он стоял не двигаясь, с поднятым кулаком:

– Если ты хоть шелохнешься…

– Ты меня в порошок сотрешь! Знаю.

– Так я и сделаю! Я тебе не Карл! Предупреждаю, у тебя даже не останется времени на молитву!

– Ладно, ладно. Но ты должен поверить мне, что я не собираюсь на тебя нападать. Как тебе в голову такое взбрело? Ты же один из моих лучших друзей!

Его кулак немного опустился на два-три сантиметра.

– Сэл уже знает о лодке?

– Нет.

– Клянешься?

– Клянусь жизнью. Я привел тебя сюда, чтобы ты обнаружил это раньше нее. Подумай, Кити, откуда ей знать? Ты вернулся только вчера вечером – когда же она могла обнаружить пропажу?

Несколько секунд он раздумывал над моими словами, а затем опустил кулак.

– Да, – тупо пробормотал он. – Верно… Она не могла узнать…

– Вот именно.

– Но… она скоро узнает… Она должна…

– Она очень скоро об этом узнает.

– Черт! – выпалил он и снова ударился в панику. – Что же мне тогда делать? Я не смогу спокойно спать по ночам! Я не смогу никуда отправиться в одиночку! Мне придется…

– Убраться отсюда?

– Да! Господи! Мне надо прямо сейчас… Я возьму… – Он покрутился на месте и уставился на бухту. – О боже! – прошептал он. – Но я же могу… Я в ловушке… В ловушке.

– Нет, – ответил я, поднимая руку к виску, как будто мне только что пришла в голову блестящая идея. – Есть выход.

 

Специи

 

Пока мне везло. Я овладел ситуацией. Проблема с двумя самыми трудными кандидатами была решена, и теперь мне оставалось лишь найти Джеда, рассказать ему о своих планах и дожидаться удобного момента, чтобы улизнуть. Когда мы с Кити появились на площадке, я был в таком прекрасном настроении, что начал мурлыкать себе под нос песенку про мышку. Возникло только одно недоразумение – Кити начал подпевать мне. Он подпевал с маниакальным рвением, перевирал мелодию и обращал на себя взгляды.

– Что это ты? – зашипел я. – Гудишь, как целый пчелиный рой.

– Ничего не могу с собой поделать, – шепнул он мне в ответ. На лице его застыла улыбка чревовещателя. – Я боюсь. Мне кажется, что все на нас смотрят.

– Ты должен вести себя как ни в чем не бывало.

– Не знаю, смогу ли я, Рич.

– «Геймбой». Сходи поиграй. Если Сэл попросит тебя помочь с приготовлениями, постарайся вести себя спокойно.

– Понял, – прошептал он и, едва ли не вытянув руки по швам, направился к своей палатке.

Этьен с Франсуазой держались гораздо лучше, но они могли положиться друг на друга. Они сидели неподалеку от хижины-кухни и как будто бы беззаботно болтали, помогая потрошить огромное количество рыбы. Сэл между тем нигде не было видно. Я хотел найти ее, прежде чем заскочить в палатку-больницу: я помнил, что Сэл велела мне держаться от Джеда подальше, – вот поэтому я направился к самому центру площадки, ожидая увидеть ее в обществе Багза и плотников.

Оборудование места для пиршества далеко продвинулось за время моего отсутствия. Плотники натянули на бамбуковые шесты простыни и один-два расстегнутых спальных мешка. Получился плоский навес примерно семи с половиной метров в диаметре. На плечах Багза стояла Кэсси. Она хихикала и укладывала на простыни пальмовые листья. Я догадался, что навес должен быть достаточно плотным, чтобы с пролетающего ночью самолета не засекли пламя наших свечей и костра для барбекю.

Но Сэл не оказалось и среди плотников. Это означало немалую вероятность того, что она сейчас в палатке-больнице с Джедом.

– Черт, – сказал я.

– Тебе не нравится? – спросил бодрый голос прямо позади меня.

Я помедлил мгновение, чтобы собраться с мыслями и быстро придумать ответ, а затем обернулся:

– О чем ты, Сэл?

– О нашем сооружении.

– Да нет, оно мне очень нравится. Очень нравится. Оно просто изумительно. Но меня занимало другое.

– Что же?

– Сигареты. Забыл на пляже полпачки.

– Вот как.

– Ладно, пустяки. Однако мне кажется, что они остались на уровне отлива, а вода сейчас прибывает. Так глупо получилось.

– Это не слишком серьезная проблема.

– Да, да. – Я покивал головой. – Ничего серьезного.

– Вот и хорошо… Я рада, что миновало утро и у тебя поднялось настроение.

– Сейчас я чувствую себя намного лучше.

– Полагаю, это означает, что мне не нужно беспокоиться о возникновении каких-то неожиданных проблем сегодня вечером.

– Правильно. Никаких проблем. Можешь… забыть о нем.

– Забыть? – переспросила Сэл, ни на йоту не теряя самообладания. – О ком забыть?

– О Карле…

Она как-то странно взглянула на меня:

– О ком?

– О Карле.

– А кто это такой?

– Карл… – начал было я, но потом до меня дошло. – Никто.

– Я думала, ты говоришь о ком-то из обитателей лагеря.

– Нет.

– Прекрасно. – Сэл едва заметно кивнула мне. – Ну, я, пожалуй, вернусь к работе. Еще так много надо сделать.

– Конечно.

– Захочешь поработать с нами – дай мне знать. Мы что-нибудь придумаем.

– Хорошо.

– Замечательно.

Через несколько секунд Сэл уже была под навесом и показывала Багзу просветы между простынями, но он, по-видимому, не слушал ее. Кэсси все еще стояла на его широких плечах, и он немного переминался с ноги на ногу, заставляя ее пронзительно визжать.

 

Мне удалось заскочить в палатку-больницу и сделать еще кое-какие дела лишь в пятом часу. Вдохновенный авантюризм, подумал я тогда.

К четырем все наши приготовления к празднику были закончены. Навес был возведен, овощное рагу кипело, куры были готовы для барбекю, а очистки от овощей, перья и рыбьи внутренности были отнесены к Хайберскому проходу и выброшены. Поэтому Сэл, успокоившись, предложила провести на пляже грандиозный футбольный матч.

– Давайте нагуляем аппетит! – предложила она. – Нешуточный аппетит!

Замечательная новость. Поскольку мы с Кити никогда не играли в футбол, у нас появился предлог остаться в лагере. Вдобавок мы могли вызваться присмотреть за кастрюлями, предоставляя возможность Грязнуле присоединиться ко всем остальным. В одиннадцатом часу площадка опустела.

– Он что-нибудь заподозрит, – нервно сказал Кити, наблюдая за тем, как я огромными горстями сыплю в кастрюли траву. – У рагу будет очень странный вкус.

– Если он заметит, я признаюсь, что это сделал я. Скажу, что для поднятия настроения.

– Он не переносит, когда кто-то вмешивается в его стряпню.

– Да, но если мы что-нибудь не предпримем, празднество будет продолжаться всю ночь. – Я замолчал, взял горсть травы и бросил ее в самую большую кастрюлю. Потом всыпал еще столько же. – В любом случае, через час он уже настолько одуреет, что не станет беспокоиться.

– Он отключится. И остальные тоже.

– Да, ладно. Смотри только сам не наешься овощей. Налегай на курицу с рисом. И передай это Этьену и Франсуазе.

– От рагу будет трудно уклониться.

– Справимся. – Я отряхнул руки и осмотрел результаты своей работы. После того как я раза два перемешал палкой содержимое кастрюли, никто бы уже не заметил в ней нового ингредиента. – Тебе не кажется, что нам нужно бросить сюда какие-нибудь галлюциногенные грибы?

– Нет.

– Ладно. Как ты думаешь, сколько здесь теперь этого добра?

– Всего? Во всех кастрюлях?

– Всего.

– Много. Слишком много. Ты просто сумасшедший.

– Сумасшедший! – рассмеялся я. – Ха! Новость для первой полосы.