Если оспаривается право залогодателя передать имущество в зал^г, в томчисле помотиву отсутствия у него собственности, тоналицо совсем другойиск — о недействительности залога

⁴ Здесь наконец обнаруживается и противоречие, таящееся во всей систе­ме взглядов, представленных Т. Пуховой (но, конечно, разделяемых не только ею): если важно сохранить именно титул, право на приобретенное заложенное имущество, то добросовестность в дальнейшем, после обсуждения силы сдел­ки, уже не нужна; если же речь идет о добросовестном приобретении (владе­нии), то, значит, нет никакого права, и владение, стало быть, незаконное, защищаемое только при условии добросовестности. Посылка нсех рассужде­ний, указанная в названии статьи Т. Пуховой, оказывается тогда утраченной.

Следовательно, мы получаем парадоксальную на первый взгляд ситуацию, когда позиция незаконного добросовестного владельца заложенного имущества в случае его изъятия адми­нистративным порядком не хуже позиции владельца законно­го (законный владелец предполагается добросовестным, по­скольку сделка, по которой он получил имущество, не оспорена, а помимо судебного спора добросовестность пред­полагается и не может быть опровергнута). Следует, впрочем, оговориться, что с формальной точки зрения, поскольку на­шим правом вовсе не допускается посессорная защита титуль­ного владельца', постольку средства защиты будут вынужден­но различными: титульный владелец будет пользоваться иском по ст. 301 ГК (как уже было отмечено, административный ор­ган не имеет защиты по ст. 302 ГК), а незаконный владелец — иском по ст. 234 ГК, хотя суть будет одинакова ~ защита на­личного владения как такового, ведь если заложенная вещь бу­дет изъята не у титульного владельца, а у третьего лица, то зашита только по титулу будет безуспешной в силу п. 1 ст. 353 ГК, о чем уже говорилось.

Но здесь как раз и подтверждается тот аспект залогового пра­ва, который так хорошо сформулирован Г. Шершеневичем: пре­пятствия к продаже вещи вовсе не составляют сущности залого­вого права. Значит, и при защите владения заложенным имуществом наличие или отсутствие титула не может принципи­ально изменить владельческого характера применяемых средств.

Попробуем теперь сформулировать суть такой защиты: если вещь изъята судебным приставом у добросовестного приобре­тателя в порядке реализации залога, то такой приобретатель вправе истребовать ее до продажи, поскольку не опровергнута его добросовестность, т.е. не доказано, что приобретатель был вполне осведомлен о наличии залога.

Наконец, такая защита против изъятия административным порядком, как уже отмечадрсь, вообще — не только для зало­га — возможна лишь постольку, поскольку продажа с торгов вещи несовместима с защищаемой позицией владельца, а та­кой позицией является владение вещью как своей, что присуще как владеющему собственнику, так и лицу, осуществляющему владение для давности.

Впрочем, если изъятое имущество окажется во владении залогодержателя, то истребовать вещь от него ни виндикаци-

' В классическом праве весьма употребительным является механизм пре­доставления владельческой зашиты собственникам и иным законным вла­дельцам. Смысл здесь видят в ее оперативности и простоте.

онным, ни владельческим иском по основаниям ст. 234 ГК, конечно, (Невозможно; |3десь обнаруживается способ нейтрали­зовать все имеющиеся средства владельческой защиты, хотя трудно представить, каким образом может быть осуществлена легальная передача заложенного имущества залогодержателю в процессе обращения взыскания на это имущество.

На самом деле, если обычной обязанностью залогодержа­теля перед покупателем, когда в классическом праве залого­держатель выступал продавцом веши, является либо соверше­ние традиции, либо — при отсутствии владения — "уступка покупателю своих исков по поводу заложенной вещи"', то не может ведь так случиться, что при переходе к продаже через судебного пристава вдруг уже потерянная залогодержателем вин­дикация возродится. То новое, что приносит вмешательство публичной власти в реализацию залога, состоит в том, что ис­ковой порядок истребования вещей от фактических владельцев для их реализации заменяется административным, но за ним как раз и следуют направленные на восстановление фактиче­ского владения посессорные по сути иски, вновь приводящие к исходной ситуации, если подтверждается добросовестное при­обретение, и иного, конечно, материальное право позволить не может. Достаточно уже того^ что истец и ответчик поменя­лись местами, но это никак не может означать утрату владель­ческой защиты в принципе.

В завершение нужно отметить, что средства защиты владе­ния, основанные на ст. 234 ГК, о, которых говорится в этой главе, в любом случае утрачивают действие, как только изъя­тая вещь будет продана с торгов². После этого вернуть владение становится уже невозможным, а спор утрачивает вещную фор­му и сводится только к взысканию убытков,

' Хвостов В,М. Система римского права. С. 349. Это означает, что если залогодержатель иски потерял, то восстановить их в, процессе реализации уже невозможно и покупатель может не добиться веши.

³ Если вещь изъята органами милиции, например похищенный автомо­биль обнаружен у добросовестного приобретателя и изъят, то возврат владе­ния на основании ст. 234 ГК возможен до тех пор, пока имущество остается на хранении у органа внутренних дед, например когда собственник не обна­ружен. Если оно будет возвращено собственнику, что чаще всего и происхо­дит, то владелец, конечно, не имеет к собственнику никакого иска — ни вешного, ни требования об убытках. Впрочем, в этой ситуации позиция не­законного владельца изначально слабее, ведь, несмотря на свою добросове­стность, он не защищен от виндикации, поскольку у собственника вешь похищена.

Глава 20

Вещный эффект купли-продажи

Важное место в гражданском праве занимают договоры о пере­даче собственности (dare), направленные на передачу вещи в собственность приобретателя. Прежде всего это договоры куп­ли-продажи.

Сопровождающая эти договоры передача самой вещи (тра­диция) выделилась в самостоятельный акт в рамках римского классического права и с тех пор существует отдельно, опре­деляя переход собственности' (ст. 223 ГК РФ). Таким образом, уже налицо усложненный механизм возникновения вещного права: требуется не только достижение соглашения, но и пе­редача вещи (существовал и иной, присущий архаичным пра­вовым системам способ приобретения права — путем оплаты вещи, авторитет этого способа в обыденном сознании велик до сих пор)².

Имеется и второе удвоение, вытекающее из деления всех гражданских прав на вещные и обязательственные; каждый та­кой договор имеет и вещный, и обязательственный эффект, причем — в этом обычно и состоят главные трудности —- они не совпадают по содержанию и по моменту, основаниям и по­следствиям возникновения и прекращения.

Приведем пример, который интересен как определенно­стью поставленного вопроса, так и тем, что он вызвал затруд­нения у судов разных инстанций.

' См. гл. 14.

² Говоря об истории купли-продажи после манципации, И. Покровский отмечает развитие договора из двух встречных стипуляциД — о передаче вещи (rem dare) и об уплате цены, причем "некоторые явления лучше всего объяс­няются именно как переживание этих двух shpulationes".Дальнейшее движе­ние шло к консенсуальному контракту, позволявшему установить двусто­роннюю зависимость — синаллагматическую связь встречных обязательств, которой не было, пока купля-продажа выступала как две стипуляиии (По­кровский ff.A. История римского права. Пг.. 1918. С. 328.)

Збб

ТОО "Кокетка" заключило договор купли-продажи нежи­лого помещения с ИЧП Бардина "Лорд". Право собственности на помещение зарегистрировано в установленном порядке. В связи с тем что покупатель не оплатил приобретенную не­движимость, продавец обратился в суд с иском о расторжении договора. Суд, поддержанный апелляционной инстанцией, иск удовлетворил и, как можно судить, принял решение о возвра­те проданной недвижимости продавцу. Решение было отмене­но в кассационном порядке и в иске было отказано, так как право собственности на предмет договора у покупателя уже возникло и оснований для расторжения договора нет'.

Очевидно, что расторжение договора означает сохранение собственности у продавца лишь до тех пор, пока не исполне­на обязанность по передаче вещи. После этого по известному правилу, что расторжение договора имеет силу лишь на буду­щее время (ст. 453 ГК РФ), возврат имущества возможен толь­ко в том случае, если это было предусмотрено договором (а это значит, что возврат имущества происходит не автома­тически, а по специальному соглашению о возврате, которое можно рассматривать как некоторое факультативное согла­шение к договору).

Применительно к данному случаю можно было бы исполь­зовать и классический прием включения в сделку резолютив­ного (отмен ительного) условия (lex comissoria): "Вещь купле­на, но, если деньги не будут уплачены в срок, пусть она счита­ется некупленной"². В.М. Хвостов полагал, что при наступлении такого условия "вещные права, установленные сделкой и на основании ее, теряют силу и прежнее состояние восстанавли­вается... наступление резолютивного условия имеет не обяза­тельственное, а вещное действие"³. Решительность этого суж­дения В.М. Хвостова, впрочем, едва ли подтверждается клас­сическим материалом: когда продажа сопровождалась оговоркой, дающей право продавцу расторгнуть договор, если цена не уплачена в обусловленный срок (lex commissoria), то иск продавца к покупателю, имеющему вещь без основания, следовал все же из продажи или из кондикции (выдача tie-должного), но не об истребовании вещи собственником. Сле­довательно, условие не имеет прямого вещного действия.

См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1997. № 4. С. 52—53.

¹ Титул 111 кн. XVIH Дигест; "Об оговорке. предоставляющей продавцу право расторгнуть договор, если иена не уплачена в обусловленный срок (De legs comissoria)" /Дигесты, Указ. изд. С. 297—298-

¹ Хвостов B.Af. Система римского права- С. 163.

В Гражданском кодексе РФ предусмотрен аналог этого сред­ства: условием договора может быть сохранение собственности за продавцом до оплаты товара. Тем самым покупатель лишен ^-но не в силу договора, который не может вводить таких запре­тов, а в силу того, что он не стал собственником, " права отчуждения или иного распоряжения товаром. При наступле­нии просрочки оплаты продавец, сохранив собственность, впра­ве потребовать возврата товара (ст. 491 ГК РФ). В коммерческой практике выработаны условия, исключающие сохранение за продавцом титула собственника, например предоставление покупателю права распоряжения купленными (и неоплачен­ными) товарами, их переработка, включение в состав другой вещи, являющейся главной для приобретенных товаров, и др.

Впрочем, применительно к недвижимости стороны не мо­гут в договоре изменить императивно устанавливаемый датой государственной регистрации момент перехода собственности'. Поэтому стороны вправе лишь оговорить составление акта пере­дачи недвижимости против платежа (ст. 556 ГК РФ). В этом слу­чае владение вещью, оказавшееся у покупателя без составления акта и до платежа, не влечет возникновения собственности², так как передача вещи — традиция — имеет такую силу, лишь если совершается с намерением передать собственность.

Однако обращает на себя внимание то, что в ст. 17 Закона РФ "О государственной регистрации прав на недвижимое иму­щество и сделок с ним" основанием регистрации указан не акт передачи или иной акт перехода права собственности, как в ст. 551 ГК РФ, а договор³. При буквальном применении этой нормы может оказаться, что покупатель получит возможность требовать регистрации в одностороннем порядке, только предъ­явив договор, тогда как его иск об обязании продавца подпи­сать документ о передаче недвижимости (п. 1 ст. 556 ГК) лишен

' Предложение указывать, в том случае когда продавец стремится сохра­нить право на недвижимость до полной оплаты, что собственность возникает с "даты получения регистрационного удостоверения на право собственности без права отчуждения квартиры ло'полного внесения всех обусловленных договором платежей" (см.: ответы па вопросы нотариусов // Рос. юстиция. 1998. № 2. С. 33), может не выдержать испытания в суде, если покупатель оспорит сделанную оговорку по причинам, о которых уже говорилось.

² Возникшая тогда у приобретателя позиция является законным владе­нием, в этом смысле следует толковать и передачу веши и даже регистрацию (ведь и временное пользование, например аренда, может регистрироваться). поскольку они имеют место до обусловленного соглашением составления документов, необходимых для регистрации перехода собственности (см- так­же гл. 14).

' Здесь не обсуждается регистрация самого договора в силу очевидности и простоты этого вопроса.

перспективы, пока он не выполнил встречного обязательства по оплате. Учитывая, что односторонняя регистрация будет глав­ным образом предметом судебного разбирательства, есть осно­вания полагать, что обнаружившиеся несовпадения в форму­лировках ст. 551 ГК и ст. 17 названного Закона, будут решены все же в пользу нормы Гражданского кодекса.

Отвлекаясь от специфики, связанной с недвижимостью, резюмируем: если особых условий такого рода, как сказано выше, не было, то суду не остается ничего иного, как под­твердить, что собственность уже возникла у покупателя и от­ношения сторон сводятся к его обязанности выплатить цену, или, как заметил шведский юрист, "если продавец не сохра­нил за собой титул, он должен либо положиться на платеже­способность покупателя, либо просить о залоге или выдаче любой другой гарантии"'.

Ситуация имеет, конечно, классический характер, но ее трактовка находится в несомненной зависимости от культур­но-исторического контекста. Обсуждая эту проблему, Д. Дож-дев заметил, что в классическую эпоху "только обыватель мог поставить перед юристом подобную проблему. Ответ в таких случаях предельно ясен: одностороннее "неисполнение не мо­жет считаться способом расторжения контракта, поэтому про­давец может требовать только уплату цены из договора купли". В позднеримский период "слабости юридической мысли... раз­личие между контрактом и переходом собственности было ут­рачено"².

Пока вещь еще принадлежит покупателю, она может быть наряду с иным его имуществом вовлечена в тяжбу на стадии исполнения решения, выступая уже не как предмет спора, а как объект ареста и взыскания.

Если основание приобретения вещного права не поколеб­лено. то спорные ситуации решаются так, как это показано выше. Для того чтобы вернуть вещь, нужно, стало быть, затро-йуть само основание — договор о вещи. Для оценки возникаю­щих здесь альтернатив можно привести другое, на первый взгляд столь же простое дело. ';'

АО "Кавминкурортстрой-М" продало ТОО "Монолит" гру­зовой лифт (договор был оформлен гарантийным письмом

' Хостад Т. Право собственности на движимое имущество // Введение в шведское право / Отв. ред. B.C. Крылов. М-, 1986. С. 274.

¹ ДождевД.В. Основание зашиты владения в римском праве. С- 114. Дан­ные автором оценки читатель может по своему усмотрению применить к те­кущей практике.

покупателя об оплате и счетом продавца; лифт фактически по­купателем был получен по накладной).; В связи с отказом поку­пателя от уплаты цены продавец обратился в суд. В суде покупа­тель потребовал от продавца доказать право собственности на проданную вещь, поставив это условием своей обязанности платить за купленное имущество.

Продавец предъявил как основание собственности состав­ленный в процессе приватизации акт оценки имущества, в котором стоимость лифта значилась в общей сумме среди неза­вершенного производства, а также документы о приобретении лифта от имени правопредшественника. Суд посчитал эти до­казательства недостаточными и в иске отказал*.

Между тем такой подход противоречит закону, В силу ст. 454 ГК РФ покупатель обязуется принять и оплатить куплен­ную вещь. При этом на продавца не возлагается обязанность представлять доказательства своего права собственности, а если на вещь заявляет претензии покупатель, то он должен доказать свое право собственности в отдельном петиторном процессе;

другой путь -^ признание договора купли-продажи недействи­тельным, если договор, как в данном случае, имел место.

Следовательно, возложение судом на истца обязанности доказывать собственность на проданное имущество не вытека­ет из смысла договора купли-продажи. По этому поводу Б. Б, Черепахи н заметил: "Трудно себе представить гражданский оборот, построенный на сплошной подозрительности покупа­телей. В каком положении оказались бы продавцы, если бы они всякий раз должны были обеспечивать исчерпывающие дока­зательства своего права собственности на истребуемую вещь?!"²

Это свойство купли-продажи — освобождение продавца от обязанности доказывания собственности —- на самом деле ле­жит гораздо глубже, чем может показаться: на нем в значи* тельной мере выстраивается весь гражданский оборот. Не гово­ря уже о совершенно справедливом замечании Б.Б. Черепахина о практической невозможности существования оборота в усло­виях непременной легитимации продавцов как собственников, без этих свойств купли-продажи утратила бы существование и ключевая для оборота фигура добросовестного приобретателя, равно как и само понятие добросовестного приобретения.