Вырваться из магического треугольника

Когда я Тебя увижу в первый раз, Господи, то ничего просить не буду. Ты подумаешь, какой скромный мальчик, и подаришь мне «Мерседес».

Антон, 4 кл.

М. Дымов «Дети пишут Богу»

Еще одно наследие нашего прошлого, которое в значительной мере повлияло на то, как мы живем. И продолжает влиять, к сожа­лению. Это треугольник зависимости, треугольник Картмана, ко­торый когда-то первым его описал. Треугольник, в который так легко вовлечься или вовлечь. Это отношения, родившиеся и рас­цветшие не только в нашей стране, вообще свойственные запад­ной цивилизации, губящие ее столь эффективно, что ни одному мстительно-демоническому уму специально такое не придумать. Это отношения, создающие зависимых и созависимых людей, чис­ло которых не счесть. Отношения разрушительные и разрушаю­щие, но такие искупительные и затягивающие! Отношения — вы­зов для нашей цивилизации — справимся или нет?

Итак, пьеса «Магический треугольник». С чего в ней все начи­нается, трудно сказать, как трудно ответить, что было раньше — курица или яйцо. Начнем, пожалуй, сверху. И что мы видим? Три вершины треугольника: Жертва, Спасатель, Тиран. Это главные роли, в которые попадал хоть раз в жизни почти каждый из нас. Роли, в которые попасть легко, а вот вырваться из них или красиво выйти удается не каждому. Все три роли работают в жесткой связ­ке. Очень характерны как для парных отношений, так и для се­мейных, детско-родительских, дружеских, любовных, деловых, любых. Разыгрываются упоенно и часто бессознательно. Призна­ются с трудом, с большим сопротивлением. Несмотря на разруша­ющий характер, очень дороги и близки, поскольку много раз изъез­жены и освоены.

Действующие лица:

Жертва. Считает себя святой, поскольку всегда несправедливо обижена. Впрочем, специально обижать или унижать ее даже не требуется, ибо она всегда сама готова принести себя в жертву, уни­зиться или умалить себя. Дружит со Спасателями, ненавидит Ти­ранов. Считает первых — достойными и сильными, потому что привыкла на них опираться и всегда умеет получить от них под­держку, защиту и заботу. Не способна за себя постоять, потому что иначе уверена, что уподобится Тиранам, которых так не любит. Всегда промолчит, если с ней случается несправедливость, не воз­мутится, не уточнит, не станет прояснять недоразумение. Предпо­читает перетерпеть, чтобы «не доставлять людям беспокойства». Как правило, накапливает раздражение и злость на такой неспра­ведливый мир, в котором далеко не все почему-то стремятся при­нести себя в жертву, но не признается в этом, считая, что злые и нехорошие чувства могут испытывать только Тираны.

Ее излюбленная «кнопка» манипуляции — это людская жа­лость, именно с ее помощью она подключает Спасателя кдействию. Есть у нее и любимая «кнопка» для Тирана — это, конечно, чув­ство вины. Видя страдания несчастной Жертвы, Спасатель немед­ленно подключается к ситуации, испытывая праведную жалость, а Тиран моментально чувствует собственную ответственность и пос­ледующую вину за то, что бедной Жертве так плохо.

Спасатель. Считает себя суперсвятым. Поскольку, во-первых, он не делает ничего плохого, наоборот, он совершает благое дело, спасая бедную Жертву от Тирана. Во-вторых, он борется со злом и несправедливостью, а это, согласитесь, суперсвятая цель. Спаса­тель считает себя очень сильным и ресурсным, временами даже грандиозным, поскольку ощущает, что в его руках чуть ли не чья- то жизнь, во всяком случае, чье-то благополучие. К тому же он точ­но знает, что хорошо, а что плохо. Как ему кажется, он убедитель­но отличает добро от зла и всегда на стороне добра, правоты и справедливости. Дружит с Жертвой, поскольку честно считает ее несправедливо обижаемой, и рядом с ней всегда может проявить все свои самые лучшие качества. Осуждает Тиранов, хотя они ему нужны, поскольку обеспечивают возможность спасать и проявлять свою святость.

«Кнопка», на которую ведется Спасатель, — это горячая благо­дарность Жертвы, на которую та поначалу ничуть не скупится.

Когда Спасатель чувствует застыженность или виноватость Тира­на, то ощущает свою миссию исполненной, а себя удовлетворен­ным. Так ему кажется, он борется со злом, которое теперь знает о том, как плохо поступает, и больше не будет вытворять подобного.

Тиран. Часто чувствует себя виноватым и плохим, но сильным и правым. Он радуется ощущению власти в своих руках, чувствует энергию, праведность и необходимость своих требований или по­ступков. Ненавидит Жертву, потому что она вызывает в нем силь­ную вину и следующую за этим злость и неудержимое желание ее добить. Ему отвратительно то чувство вины, которое она в нем вызывает, и он хочет уничтожить ее за то, что она своей как бы слабой позицией легко побеждает его сильную, потому что по ка­ким-то загадочным причинам все вокруг будут считать ее правой, а его виноватым. Он в ярости, когда понимает, что она опять его обыграла. Спасателя он уважает чуть больше, поскольку тот хотя бы включается с ним в конфронтацию, в диалог, и втайне надеет­ся, что Спасатель начнет спасать его самого, ибо он тоже нуждает­ся в том, чтобы быть спасенным.

«Кнопка», которая заводит Тирана, — это страх и непротивле­ние Жертвы. Не вставая на свою защиту, не обозначая Тирану сво­их границ, она как бы транслирует ему — ты можешь ходить по моей территории и по мне, сколько хочешь, ты можешь управлять мною, ты можешь даже растоптать меня, и это так искусительно для них обоих! Спасатель подкупает Тирана своей заботой и жела­нием защитить, пусть все это направлено и не на него, а на «несча­стную» жертву. Ему кажется, что завтра, быть может, каким-то об­разом все это — забота и защита Спасателя может достаться ему. Временами ненавидит Спасателя за глупость, которая мешает ему понять, кого именно надо спасать, и конкурирует с ним в правед­ности, силе духа и способности отличать добро от зла.

Вот такие роли. Властолюбец, праведник и несчастный. Воз­можно, вы часто бываете в какой-то из них и легко себя узнаете.Каждая из них так привлекательна по-своему. Какая-то из них вам, возможно, кажется весьма достойной и даже нужной. В какую-то вы не хотите попасть ни за какие коврижки. Но особенность этого магического треугольника в том, что, попав в одну из этих ролей, вы очень быстро оказываетесь и в двух других. Нет исключений. Никогда вам не удастся остаться только в Спасателе, только в Жер­тве или только в Тиране. Вы точно и регулярно будете оказываться во всех трех, даже если вам трудно или невозможно это признать. Потому что эта структура динамична, а не статична. То есть роли эти устойчивы только тогда, когда люди передвигаются по треу­гольнику, и они непременно будут по нему курсировать. Вы буде­те курсировать сами и втягивать всех, кто вокруг вас. Но сколько по треугольнику не ходи, в нем нет выхода, он — вечен.

Наиболее ярко он проявляется в семьях, где есть человек с алко­гольной или иной зависимостью. Вот наиболее распространенная канва любой пьесы, реальной, к сожалению, а не постановочной.

Явление первое. Сильно выпивший муж приходит с работы, немно­го, на пару-тройку часов припоздав. Настроение у него приподня­тое, он чрезвычайно доволен собой, и вечер обещает быть томным. Вина за опоздание и разгул давно улеглась после второй выпитой рюм­ки, ему хорошо, и он почти уверен, что все остальные его домочадцы тоже в прекрасном расположении духа. Его встречает изможден­ная и уставшая жена с половой тряпкой в руках и необоснованным недовольством на лице.

· Опять напился, ирод проклятый! Ведь обещал, клялся еще вчера! Я тут извелась вся, о тебе, засранце таком беспокоилась. А он опять где-то нагрузился. Опять все поди пропил, Машке нужны сапоги но­вые, и так не знаю, где денег-то взять! Из сил выбиваюсь, пашу на двух подработках, а он все пропивает. Ну что за человек ты такой!

· Я не напился, я выпил... — он изо всех сил пытается сохранять хороший настрой, но чувство вины уже снова заползает в его пока еще радужно настроенный организм. — День рождения у Васька. Я что, не могу в честь дня рождения друга выпить?

· Да у тебя каждый день праздник! Пока я тут пашу, как заве­денная, и день и ночь! — она уже отчаянно выбивается из роли Жер­твы и периодически перескакивает в Тирана. — Куда полез, не лезь, давай. Ложись давай быстро, и чтобы глаза мои тебя не видели!

У всех мужья как мужья! А этот... Куда ты в грязных ботинках в постель, скотина!!!

— Уйди, зараза. Только и знаешь, что пилить меня с утра до вече­ра! И все мало тебе, все мало!

Через полчаса ссоры они переходят к рукоприкладству, он, дове­денный до бешенства, кричит и хватает, что под руку попадется, она визжит.

Просыпаются дети. Младшие плачут, старшие вступаются за мать. Пристыженный отец еще какое-то время ерепенится, потом замолкает. Все постепенно стихает, и далеко за полночь семья с трудом засыпает.

Наутро его мучает не только похмелье, но и жесточайшее чувство вины перед женой и стыд перед детьми. Он пытается как-то оправ­даться, как-то загладить. Жена торжествующе упивается его виной, потому что это чувство хоть немного возмещает вчерашние страда­ния. Ей хотелось бы, чтобы он оставался в ней подольше. Потому что тогда справедливость торжествует, да и он не пьет. Чувство вины давит на него тяжелым грузом, но прощение ему никто не выписывает, и спасение никто не несет, наоборот, все ждут чего-то от него.

«Не пей», — шепчет она ему ночами. «Ведь когда ты не пьешь, со­всем другой человек, любо-дорого посмотреть! Ну зачем тебе пить- то! Может нам на машину денег накопить? Как думаешь?Легче было бы на дачу ездить. Да и на работу тебе было бы легче добираться. Не все ж по автобусам мотаться. А летом на юг бы съездили, Юрка бы хоть кашлять перестал...» Он соглашается. Конечно. Он и сам все это понимает. «Я не буду больше», — уверенно заверяет он ее. «Не буду. Я ж знаешь какой, пообещал — значит сделал!»

Он старается, дети счастливы, жена довольна, в ней даже начи­нает теплиться надежда: «А вдруг это навсегда? Вдруг он завязал, бросил? Наверняка все прошло, ведь не алкоголик же он! Вот друг его, Генка, тот точно. Но немой. Мой не алкоголик, вот уже пять дней не пьет!» Днем она даже забегает в парикмахерскую, чтобы сделать новую прическу, и на ужин ей хочется приготовить чего-нибудь эда­кого...

Но... опоздание на два часа и дребезжащий звонок как будто заст­рявшей кнопки возвещает ей о том, что в их пьесе начинается явле­ние второе, до оскомины напоминающее первое. Ее надежды осыпа­ются, пока она открывает ему дверь, потому что ненавистный за­пах уже возвестил о том, о чем бы ей так хотелось забыть.

Маленькая сценка, описывающая жизнь в этом треугольнике. На первый взгляд все так понятно. Муж — Тиран, мучающий сво­им алкоголизмом семью. Жена — регулярная и замученная Жерт­ва его зависимого поведения. Дети — Спасатели семьи, своим су­ществованием и заступничеством пытающиеся возвращать расшатывающееся семейное равновесие. Беда вот только, что они начинают бегать по этому треугольнику, отдавая этому бегу все свои силы и эмоции. Жене временами страшно надоедает быть в Жерт­ве, и она превращается в Тирана, обрушиваясь на него со всей си­лой своей ярости, накопленной за время бесконечных повторений.

Иногда, особенно во времена затишья, ей хочется его Спасать. Она пытается его уговаривать, увещевать, лечить, заклинать, угро­жать. Она возит его к врачам, к бабкам, подключает всю его род­ню. Ее родня уже давно подключена: ее мать уже прочно подклю­чилась к этой игре. Особенно хорошо ей удаются роли Спасателя и Тирана. Дети почти постоянно чувствуют себя Жертвами, но в Спасателей и грают регулярно, и не только дома. В классе, с подру­гами и друзьями они привычно начинают разыгрывать эту игру, периодически попадая в Тирана там и тогда, когда это получается. Муж тоже бывает не только Тираном, он и Жертва, которая стра­дает, не позволяя себе жить, как хочется, он и Спасатель, который ради семьи должен следовать благим целям.

Все вокруг говорят ему: «Не пей!» Им кажется, что эта фраза поможет. Им кажется, что если они будут его контролировать, то он бросит пить. Они уверены, что если прятать водку, не пускать его к друзьям, давить на его чувство вины или стыда, то это срабо­тает. Они не хотят замечать, что это не помогает, не столько пото­му, что не могут этого не заметить, сколько потому, что сами вов­лечены. И где-то очень глубоко в душе, так глубоко, что даже не признаться самим себе, многим из них не выгодно, чтобы игра, бегство по треугольнику, прекратилась. Звучит неприятно и воз­мутительно, но некоторым какой-то своей частью совсем не хо­чется, чтобы их близкие освободились от зависимости. В тайных глубинах своей души они понимают, что, освободившись от алко­гольной зависимости, их близкий человек освободится и от эмо­циональной зависимости от них самих. А они просто уже не умеют жить по-другому, они стали созависимы.

Вот почему психологическое лечение алкоголиков всегда со­провождается психологической помощью их семьям. Потому что почти невозможно бросить пить в системе, ставшей созависимой. Я знаю много семей, в которых жена или мать в какой-то момент бессознательно провоцирует алкоголика, закатывая ему истерику, скандал, выдвигая несправедливые обвинения, выражая недоволь­ство, устраивая стресс. И когда он напивается в очередной раз, она с возмущением и глубоко запрятанным облегчением возвращает­ся к старой игре. Не потому, что она виновата или плохая, потому что не умеет по-другому, не знает как. Она привыкла только так — бегать по треугольнику. А, как мы уже говорили, если в системе кто-то втянут, остальным очень трудно не втянуться.

Я пишу об этом треугольнике не только потому, что алкого­лизм у нас стал уделом очень многих семей, но и потому, что он дает наиболее распространенную модель многих детско-родитель-ских и женско-мужских отношений в нашей стране. И если алко­голизм и наркомания — две болезни, разрушительная сила кото­рых признана на уровне государства, то истоки этих недугов — эмоциональная зависимость, являющаяся основой для каждой сто­роны треугольника. Но именно эмоциональная зависимость ка­жется всем не только не опасной, но даже и правильной, прекрас­ной, закономерной.

Послушайте песни, почитайте литературу: отдать жизнь ради любимого (любимой) — это ж так достойно, так правильно. «Вот это и есть настоящая любовь!» — скажут многие. Хотя это всего лишь попытка играть в Жертву. А отдавать последнее, отбирая при этом иногда у своих детей, отдавать собственную жизнь, спасая чью-то, но оставляя детей сиротами, а жену вдовой. Почетно? Нет слов! Явные Тираны в виде монархов и угнетателей, конечно, осуждаются. Но неявные Тираны — почти в каждой семье, в каждой школе. Именно они провозглашают: «Детей надо жестко контро­лировать. Лишать их развлечений, наказывать, если они не выпол­няют нашу волю! Это все для их же блага!»

Идеей этого магического треугольника пропитано все наше прошлое, можно даже сказать, прошлое всей западной цивилиза­ции. В школе нас учили: монархи — Тираны (плохие), народ — Жертвы (несчастные), революционеры или борцы — Спасатели (хорошие). Вот только не хотелось замечать, что последние, совер­шая революцию, становились Тиранами сами (но ведь за благое дело!), превращали монархов и их приближенных в Жертвы (но ведь заслуженно же!), надеясь спасти народ (которому так удобно было в роли Жертвы, а как по-другому, люди и не знают). Нас при­зывали жертвовать или спасать, нас убеждали не уподобляться Тиранам. Вот только нас никто не учил, как не играть в эту игру. Как перестать оказываться в ситуации, когда тебя постоянно «дер­гают за нитки». Но... не будем о политике, лучше вернемся к схеме.

Из этого треугольника непросто вырваться еще и потому, что в каждой из этих трех ролей масса плюсов.

Спасатель, пребывая в своей благородной роли, может посто­янно чувствовать себя «на высоте». Когда он спасает несчастных, в нем актуализируются все лучшие качества — сила, упорство, ак­тивность, сопереживание, участие, доброта, ум, смелость, благо­родство. Если не будет рядом нуждающихся в нем жертв, он может и увянуть, не зная, где применить всю широту души. Ведь он так привык отдавать, так привык брать на себя ответственность за судь­бы несчастных и страдающих. Эта святая роль позволяет ему всег­да чувствовать себя сильным, правым, востребованным, нужным. Он всегда знает, как поступить, убежден, что знает, как для друго­го будет лучше всего. Это придает его жизни смысл, дает ощуще­ние самоценности, повышает уверенность и наделяет правом вер­шить справедливость. Кто ж добровольно откажется от таких плюсов?

Жертва. Она всегда права, потому что не делала ничего плохо­го и получила не по заслугам. Наоборот, она вовсю старалась для других, во всем себе отказывая, бесконечно себя умаляя. Ей при­ятно ощущать себя такой доброй. Она уверена, что делает много хорошего, ничего не требуя, ничем не возмущаясь, никого не бес­покоя. В глубине души она ждет воздаяния за свои мучения и стра­дания и почти уверена, что дождется. Это греет ей душу и позволяет мужественно переносить лишения. Она в ожидании и предвкуше­нии того, что кто-то когда-нибудь оценит все то, что она сделала и чем ради этого пожертвовала. При встрече с Тираном она ощуща­ет себя еще более хорошей и правильной, потому что никогда не поступает как он (так ей кажется!). А при встрече со Спасателем радуется, встречая близкую душу, внимательно его слушает, пользу­ется его ресурсом, но... никогда не оказывается спасенной. Пото­му что ей так выгодно играть эту роль.

Тиран. Его главный плюс в том, что он обладает силой и влас­тью. Он пребывает в иллюзии полного контроля над ситуацией. Он также убежден в своей правоте, в обоснованности своих требо­ваний, поступков и желаний. В нем много энергии и желания, что­бы все было именно так, как ему кажется верным, как он задумал. Он не выносит неподчинения и готов употребить всю свою физи­ческую и духовную силу, чтобы было именно так, как он сказал. Сила и власть над другими дают ему ощущение контроля и иллю­зию, что он справился с непредсказуемостью и неизвестностью, попытавшись выстроить все в соответствии со своими планами.

Читая плюсы, вы, наверное, заметили, что все эти роли очень часто определенным образом распределяются в семье. Отцы чаще всего вдохновенно выбирают роли Тиранов, матери — Жертв, а бабушки — Спасателей. Хотя есть, конечно, варианты... Ребенку ничего не остается, как подыгрывать всем троим, бегая по треу­гольнику, а не занимаясь построением собственной жизни. От по­любившихся ролей, конечно, трудно отказаться, но все взрослые, как и ребенок, периодически и незаметно также «гуляют» по тре­угольнику, укрепляя эмоциональную зависимость друг от друга.

Эмоциональная зависимость дает много плюсов. Она создает иллюзию сплоченности, близости, вовлеченности всех членов се­мьи в дела друг друга. Каждый становится нужен и незаменим. И ни у кого не возникает желания не то чтобы отделиться или рас­статься, а даже просто захотеть чего-то своего, не связанного с

б* жизнью в треугольнике. Если таковые вдруг у кого-то появятся, ему немедленно укажут на его место и быстро втянут в прежнюю игру.

Он — известный в узких кругах музыкант. Ему почти сорок. Ей немного за шестьдесят. Она, конечно, посвятила себя музыкальной карьере сына, возила по школам, консерваториям, конкурсам. Его отцу уже много-много лет назад была дана отставка, поскольку он не мог понять, как много нужно вложить в ее ребенка.

Она живет за городом, на даче. Мечтает, что когда-нибудь он покинет страну и увезет ее туда, где текут молочные реки вдоль кисельных берегов. Причем его сестра, ее дочь, уже там. Под вели­ким маминым руководством ей удалось стать отличным ученым с докторской степенью и «вырваться» за границу в благополучную и тихую европейскую страну, где она и стала кем-то вроде младшего научного сотрудника.

Казалось бы, вот мамина заветная мечта и сбылась! Но не тут- то было. Она не поехала. Ведь у нее еще сын! Но ему же уже за трид­цать! Ну и что? Ему ведь так нужна ее поддержка, ведь без нее он ничего не добьется! Сестра почему-то разозлилась и перестала об­щаться с матерью, которая взялась с удвоенной энергией за сына.

Он много лет «подавал надежды», но ему все время чего-то не хва­тало, чтобы вырваться в звезды хоть какой-либо величины. Она была убеждена, что сын недооценен, подсижен, несправедливо задвинут.

И вот относительно недавно у него появилась девушка. Не в первый раз, конечно. Просто впервые это было так серьезно. Настолько, что они собирались пожениться. Конечно, матери не нравилось все: и то, что он стал реже являться на дачу, и то, насколько был влюблен, и то, как он прислушивался к своей будущей жене, насколько ценил.

Дача, конечно, сразу же начала разрушаться. Прорвало водопро­вод, потом что-то случилось с газом, потом засорился колодец. Он мотался туда в любое свободное время: между репетициями стоял в пробках, рискуя опоздать на концерт, после выступлений, несясь к ней в ночи и почти засыпая за рулем.

· Он так устает, — жаловалась она будущей невестке, которая любые выходные и праздники была обречена проводить «смамой на даче».

· Я не могу не приезжать к ней, ты пойми. Она же всю свою жизнь посвятила мне, — оправдывался тот в ответ на укоризненно-уста­лое нежелание невесты снова ехать на опостылевшую дачу.

· Почему бы ей не переехать в город? В городе же удобнее, и тебе не надо было бы мотаться.

· Что ей делать в городе? Так у нее хоть огород летом есть, соба­ка, соседи...

Дело, тем не менее, неуклонно двигалось к свадьбе. Это требовало приготовлений, отнимало силы. К тому же мама стала болеть. При­чем ехать в больницу она категорически отказывалась, «что они, доктора, понимают». Он приезжал к ней почти каждый день, пото­му что вчера она упала в обморок, позавчера у нее поднялось давле­ние, и еще «нога все время ноет, до магазина никак не дойти».

Участились ссоры с невестой, она, сначала все готовая понять (мама ж — это святое/), стала уставать от его бесконечного от­сутствия, издерганности, раздражительности. Ее ужасала перспек­тива проводить время на даче, раздражала его мать, с которой бы­стро надоедало обсуждать ее болячки и слушать воспоминания о ее материнских подвигах. Она была готова уйти, несмотря на то что до свадьбы оставалось меньше 10 дней.

Он вернулся домой неожиданно поздней ночью, лицо зеленое, руки трясутся.

· Ты же поехал на дачу?

· Я не поеду уже сегодня. Я чуть не разбился. Был дождь, почти стемнело, я был страшно зол, потому что мама поругалась с соседом и затребовала меня к себе, а я был страшно уставший. Я несся, давил на газ и не смотрел на спидометр. Я почти заснул, машину крутануло на кочке и понесло. Мне повезло, что шоссе было свободным. До какого состояния я должен был себя довести, чтобы заснуть на 130-ти? Я чуть не убил себя, потому что она поругалась с соседом, потому что я уже полгода почти не сплю. Что-то не то происходит. Я не знаю что, но дальше так нельзя...

 

Единственный путь при втягивании в такую систему — либо стать ее частью и начать исполнять намеченные ею роли, либо уйти. Другого не дано. И если невесте из этой истории еще есть возмож­ность просто уйти, покинуть эту семейную систему, так и не став до конца ее частью, то ее жениху — сыну этой женщины — пред­стоит большой и сложный путь. И не факт, что у него будут силы его пройти. Некоторые так и остаются верными сыновьями своих жертвенно-тиранически-спасательских мам.

В этом треугольнике зависимость питается иллюзией и невоз­можностью завершения. Потому что Спасатель свято верит в то, что Жертву можно спасти, а Тирана пристыдить и образумить. Жертва верит в то, что ей воздастся за ее лишения и страдания. Тиран убеж­ден, что мир придет к катастрофе, если он не будет контролировать всех и вся, указывая, что надо делать и поступая в соответствии со своими планами. Но поскольку другие люди неподвластны контро­лю, поскольку лишения и страдания несут в себе только лишения и страдания, а спасти невозможно того, кто сам не желает быть спа­сенным, то все усилия и надежды обречены на провал. Самое пе­чальное в этом то, что ни одного из участников треугольника вы ни в чем не убедите, даже если зачитаете этот абзац.

Более того, если вы начнете пытаться объяснять им, как вред­но делать то, что они делают, как это калечит их судьбы и судьбы их детей, то вы... всего лишь начнете играть роль Спасателя, то есть вольетесь в их дружный союз. Жертва начнет вас уверять, что ни­какого воздаяния она никогда не ждала и не ждет, Спасатель пред­ложит вам сходить в церковь, а Тиран объявит ваши идеи бредо­выми и вежливо предложит немедленно заткнуться.

Что же делать? Как поступать, если ваши близкие втянуты в такие отношения, если кто-то из них зависим, например, страдает алкоголизмом и эта зависимость разрушает его жизнь у вас на гла­зах? Почти никто из участников треугольника не способен сделать то, о чем я сейчас напишу. Во всяком случае, до тех пор пока не пройдут программу «12 шагов» и группу по лечению созависимости.

Что делать? Самое главное — не говорить ему «Не пей». Пере­стать его спасать, перестать считать его зависимость вашим делом. Пока это так, успеха не ждите. Те, кто не раз бывал в этом тре­угольнике, мне тут же ответят: «Это совершенно невозможно!». И будут правы. Пока вы там, это невозможно. Потому что ваш Спа­сатель тут же закричит: «Как это не спасать?!!! Это ж близкий человек, отец, муж, ребенок! Вы что ж хотите, чтобы мне было все равно, чтобы я равнодушно наблюдал, как гибнет дорогой мне человек?! Да есть у вас хоть капля сострадания?! Наоборот, мы все должны сплотиться в этот сложный для семьи момент. Подключить других родственников, врачей. Как можно — не спасать?!!! Есть масса спо­собов, и мы все их перепробуем, пока не спасем». Ваша Жертва заголосит: «Я последнее продам, только чтобы ему стало легче. Не важно, как, что для этого потребуется, и на какие жертвы придет­ся пойти, мне важно, чтобы он перестал, и вот тогда...» Тиран от­мобилизуется и скажет: «Надо просто все держать под контролем. Жесткий режим. Деньги, водку забрать. Дома запереть. За каждым шагом следить. Ничего, мы возьмем под контроль его жизнь. Он у нас забудет, что такое зависимость...».

Важно понимать, что ни один из них не добьется успеха, пока ваш зависимый подопечный не захочет поменять свою жизнь. Пока он САМ не захочет, не вы, а он. Пока не скажет себе кристально честно: «Я — алкоголик. Я — зависимый человек. Я — бегаю по кругу. Я — не могу управлять собой и своей жизнью. Я разрушаю себя. Но я хочу научиться жить свою жизнь и управлять ею». Без этой точки, этого важного признания нет движения вперед, толь­ко движение по кругу, точнее, по треугольнику.

То же самое и в эмоциональной зависимости. Пока не осозна­ет наш клиент ясно: «Я — эмоционально зависим. Я бегаю по кру­гу и не управляю своей жизнью», — до тех пор движение вперед невозможно.

Постепенно нашим клиентам становится видны не только оче­видные плюсы его излюбленных состояний, но и минусы. Он на­чинает понимать, как дорого платит за возможность пребывать в привычных ролях.

Итак, минусы.

Спасатель тратит массу сил и ресурсов, вкладывая их в чужую жизнь, а не в свою. При этом, он обычно оказывается у «разбитого корыта», ибо нельзя спасти не желающих быть спасенными. Он часто бывает разочарован. Он устает от постоянной ответственно­сти, которую берет на себя за своих подопечных (спасаемых). Он не имеет право на передышку или отказ, потому что боится, что без него непременно «все развалится». Он не верит в то, что они сами могут справиться, поэтому всегда должен быть начеку, все­гда в тонусе. А это очень затратно.

Постепенно у него копится раздражение на тех, кто не желает быстро спасаться, во-первых, потому, что у него не так уж много сил, а подопечных всегда хватает, а во-вторых, ему все-таки нужно воздаяние в виде благодарности окончательно спасенной жертвы или хотя бы небольшого собственного нарциссического удоволь­ствия за это самое спасение. Ему неприятно чувствовать свое раз­дражение, потому что он привык быть хорошим и благородным, и его копящаяся злость грозит разрушить с таким трудом создавае­мый им самим свой светлый облик. Он очень зависит от своих спа­саемых, потому что они придают его жизни смысл.

Жертва. Прежде всего она лишает себя собственной полноцен­ной жизни. Она отказывается от удовольствий, комфорта, заботы о своем теле, от радости, веселья, интересных событий, людей. Ее горизонт, как правило, сужен до пределов того, кому она служит. Она живет чужими интересами, потребностями, удовольствиями. Ей хорошо только тогда, когда ему хорошо, поэтому ей тот, дру­гой, совершенно необходим. Она очень зависит от того, ради кого жертвует всем. Не только для того, чтобы он воздал ей по заслугам, но и для того, чтобы ее жизнь была небессмысленной.

Большую часть жизни она боится и тревожится, потому что не способна защитить себя, и почти уверена в том, что тот, кто ей до­рог, тоже не способен на это. Она не умеет отстаивать свои права, и ею пренебрегают, она почти все свое время проводит в обиде или в тревожном ожидании проблем, унижений, хамства в свой адрес. У нее нет личностных границ, и людям часто даже неведомо, что они ущемляют ее права, ходят по ее внутренней территории. В ней неизбежно начинает копиться раздражение на это, ей непонятно, как это другие не замечают, что они ведут себя по-хамски. Но она терпит, давится своим раздражением и не хочет выплескивать его, потому что не желает уподобляться Тирану.

Она ничего не требует для себя, поэтому существует на мини­муме внешних ресурсов. Просит редко, но убеждена, что если уж она попросила, то никто не вправе ей отказать, она же так редко это делает! Будет страшно разобижена и разочарована, когда ей все- таки откажут. Может порвать отношения, имея и без того не са­мый широкий круг знакомств. Ей трудно жить в мире людей, ко­торые знают, чего хотят и умеют брать это от жизни. Она чувствует себя там ненужной, одинокой и ущемленной, потому что ей никто ничего не предлагает. Ей кажется, что ее все время выбрасывают на обочину жизни, и ведь при этом она ничего плохого никому не сделала!

Тиран. Постоянно в тревоге, но вынужден ее скрывать. Ему страшно признаться в своих страхах, потому что это будет призна­ком слабости. А слабость — самое страшное, что может с ним про­изойти. Поскольку он убежден, что только благодаря силе можно выживать и контролировать происходящее. Он вынужден прини­мать жесткие решения, потому что уверен в их правильности, но он постоянно чувствует себя виноватым и плохим, потому что ок­ружающие воспринимают его действия без энтузиазма и часто даже начинают страдать. Он пребывает в большом напряжении, стрес­се, все время чувствует груз ответственности.

Для него ужасна потеря контроля, и прежде всего — над собой. Именно поэтому это то, что с ним чаще всего происходит. Он ис­пытывает колоссальный и постоянный стыд за это, пытается еще сильнее себя контролировать и снова терпит фиаско. Постоянное чувство вины для него невыносимо, и он, в подсознательном стрем­лении освободиться от него, превращается в обвинителя других. Он убежден, что раз ему, великому, не удается контролировать себя, то другим уж и подавно не удастся. Контроль над другими нужен ему не только для того, чтобы создать себе предсказуемую среду, но и чтобы наполнить свою жизнь смыслом. Он вне себя, когда ему это не удается и фигуры, которыми он пытается управлять, по­ступают по-своему. Его ярость сильна, и ему потом бывает стыдно за избыточную агрессию, давление и, порой, за рукоприкладство.

Как видно из описанных минусов, в поведении всех троих есть какой-то внешний смысл. Этот смысл всегда в ком-то другом, в ком-то, кто рядом. Им трудно заниматься собой и своей жизнью, им всегда легче видеть «сучок в чужом глазу». Их никто не приучил к мысли о том, насколько ценна для них их собственная жизнь. Никто не показал, что Спасатель, спасая других, на самом деле сам хочет быть спасенным, но ему трудно в этом признаться. Что Жер­тва на самом деле хочет много чего иметь в своей собственности (например, жизнь ее близкого человека). Что у Тирана потеряна вера в себя и он хочет обрести контроль над самим собой, но ему трудно в этом признаться.

Более того, нам всегда говорили, что думать и заботиться нуж­но прежде всего о других. И мы все с большим рвением участвова­ли в жизни страны, коллектива, сообщества. Наша жизнь — во вто­рую очередь, или в десятую. Точнее, не так. Мы должны заботиться о ком-то другом, а вот другой, он уж позаботится о нас. Вот и будет счастье на земле. Потому что так никто не почувствует себя эгоис­том и нехорошим человеком, который думает только о себе.

Нас никто не научил уважать другого, уважая себя при этом. Признавать свою ценность и потому быть бережным с чужой цен­ностью. Защищать свои границы и давать право другим на это же самое. Многолетняя история крепостного права и социализма от­няла у нас здоровое чувство собственности, право считать челове­ческую жизнь ценностью. Только по-настоящему богатый чело­век будет по здоровому щедр, а не жертвенен, только уважающий себя будет по-настоящему уважителен к другим, какой бы путь они ни выбрали, только защищенный и уверенный в своих правах не будет претендовать на ваши.

Выход из этого треугольника «прост». Вам нужно заняться своей жизнью, вместо того чтобы пытаться выстроить чужую. Обрести свой собственный внутренний контроль, перестав контролировать окружающих, разрешив им выработать их собственный. Вам важ­но поверить в ваши собственные силы, способности и ресурсы, тогда вам легче будет поверить в то, что в окружающих вас людях, в ваших детях, все это тоже есть. Вам нужно признать вашу цен­ность вне зависимости от того, чего вы достигли и что свершили. Вам стоит понять, что для вас по-настоящему дорого и важно, и научиться отстаивать вашу личность, ваши границы и вашу собственность, защищая их ясно и твердо. И вам стоит наполнить вашу казнь тем, что вас по-настоящему интересует, что у вас блестяще получается, тем, что можете делать только вы, и делать это велико­лепно. Тогда никакие зависимости ни вам, ни вашим детям не страшны. Потому что нет необходимости играть в игры, пытаясь удержать то, что не стоит удерживать. Вы увидите, что уважающие нас люди всегда будут рядом с вами, потому что здоровый, счаст­ливый, реализованный человек — это так притягательно.