Факторы детерминации межгрупповых отношений 3 страница

В процессе разработки этого «основного закона» были выделены различные группы факторов или условий, которые способст­вуют возникновению и распространению слухов. Важнейшими из них являются те, которые создают в обществе атмосферу неопределенности и неуверенности. Это значит, что люди не могут в полной мере понять и объяснить для себя сложившееся положение и не знают, чего ожидать в дальнейшем. В результате они оказываются в состоянии постоянной тревожности и слухи становятся инструментом либо сни­жения этой тревожности, либо, наоборот, ее усиления. С помошью слухов граждане, с одной стороны, выражают надежду на что-то лучшее, а с другой — пытаются предугадать ухудшение ситуации и как-то к этому подготовиться. Отсюда объяснима тенденция людей нерить любым слухам, если они совпадают с их надеждами, а тем более — с опасениями.

Слухи могут охватывать все общество, если они связаны с интересами большин­ства граждан, либо распространятьтся среди отдельных, ограниченных сегментов насе­ления, когда касаются только их специ-

6.6. Психология больших социальных групп и массовые психические явления

 

фических потребностей, например, среди вынужденных переселенцев и беженцев, жертв крупных бедствий, внутри отдель­ных профессиональных групп и т. п.

Не касаясь вопроса об опасности спе­циально распространяемых провокацион­ных слухов и их роли в военное время, следует отметить, что и в обычных усло­виях слухи нередко порождают вредные для общества последствия. Они могут спо­собствовать политической дестабилиза­ции, нарушать равновесие в сфере финан­сово-экономических отношений, давать толчок социальным эксцессам. Поэтому предотвращение слухов и противодействие им является необходимостью для обеспе­чения информационной безопасности любого общества. Важно соблюдать лишь несколько требований:

1) Не допускать нарастания высокого уровня неопределенности и тревожности в обшестве.

2) Организовать глубоко продуманное информационное обеспечение населения, чтобы не создавать условий для домыслов и вымыслов.

3) Если слух уже возник, следует не только его опровергнуть и привести досто­верные факты, но и снять обязательно ту тревожность, которую он породил. В случаях умышленного распространения слухов с теми или иными провокацион­ными целями необходимо находить и ра­зоблачать виновных.

Слисок литературы

Андреева Г.М. Социальная психология, М., 1980.

Белявский И.Г. Шкуратов В.А. Проблемы исторической психологии, Ростов н/Д: Изд-во Рос­тов', ун-та, 1962.

Бехтерев В.М. Внушение и его роль в обще­ственной жизни. СПб., 1903.

Герцен А.И. Собр. соч.: В 3 т. М., 1959. Т. 3.

Горячева А.И., Макаров М.Г. Общественная психология. Л.: Наука, 1979.

Горячева А.И. О некоторых категориях соци­альной психологии//Проблемы общественной психо­логии/Под ред, В.Н. Колбановского, Б.Ф. Поршнева. М.: Мысль. 1965. С. 196-234.

Дипигенский ГГ. Некоторые методологичес­кие проблемы исследования психологии больших группа/Методологические проблемы социальной пси­хологии. М.; Наука, 1975. С. 196-205.

Дилигенский Г.Г. Некоторые проблемы пси­хологии современного пролетариата: (на примере Франции)//История и психология. М.: Наука. 1971. С. 242-276.

Дилигенский ГГ. Социально-политическая психология, М.: Наука, 1994.

Динамика социально-психологических явлений в изменяющемся обществе/Отв. ред. А.Л. Журавлев. М.: ИП РАН, 1996.

Зотова О.И., Новиков В.В., Шорохоеа Е.В. Особенности психологии крестьянства, М.: Наука, 1983.

История и психология/Под ред. Б.Ф. Поршнева, Л.И. Анцыферовой. М.: Наука, 1971.

Ле Бон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995.

Левыкин И.Т. Теоретические и методологичес­кие проблемы социальной психологии. М.: Наука, 1975,

Лурия А.Р. Об историческом развитии позна­вательных процессов. М.: Наука, 1974.

Методологические проблемы социальной психоло­гии/Под ред, Е.В. Шороховой. М.: Наука, 1975.

Михайловский Н.К. Герои и толпа. Еще раз о героях. Еще раз о толпе//Собр. соч. СПб., 1885. Т. 6, вып. 2. С. 280-394.

Московичи С. Век толп: Истор. трактат по пси­хологии масс. М., 1996.

Мода: за и против/Под ред. В.И. Толстых. М.: Искусство, 1973.

Основы социального психоанализа/Под ред. В.Д. Попова. М.: РАГС, 1996.

Парыгин 6.Д. Основы социально-психологи­ческой теории. М.: Мысль, 1971.

Парыгин Б.Д. Общественное настроение. М.: Мысль, 1966.

Перфильев М.Н. Общественные отношения. Л.: Наука, 1974.

Поршнев Б.Ф. Социальная психология и исто­рия. 2-е изд. М.: Наука, 1979.

Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М.: Мысль, 1974.

Проблемы общественной психологии. М.: Мысль, 1965.

Рощин С. К. Психология толпы: анализ прошлых исследований и проблемы сегодняшнего дня//Пси-хол. журн. 1990. Т. 11, №5. С. 3-16.

Салтыков Г. Ф. Социально -психологические факторы в политической жизни рабочего класса КНР 70-х годов. М.: Наука, 1982.

Социальная психология/Под ред. E.G. Кузьмина, В.Е, Семенова. Л.: ЛГУ. 1979.

Социальная психология/Под общ. ред. Г.П. Пред­вечного, Ю.А. Шерковина. М.: Политиздат, 1975.

Социальная психология классов/Под ред, ГГ. Ди-лигенского. М.: Мысль, 19&5-

Спивак Д.Л. Измененные состояния массово­го сознания. СПб., 1996.

Фрейд 3, Психология масс и анализ человечес­кого «Я». М., 1925.

Шаронов В.В. Психология класса. Л.: ЛГУ, 1975.

Allport G.W., Postman L. The psychology of rumor. N.Y., 1947.

Cantril H. The invasion, society and religion. Penguin, 1991.

Lysnad M. (ed.). Mental health response to mass emergecies: theory and practice. N.Y., 1988.

6. СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

6.7. Некоторые отрасли социальной психологии

6.7.1. Политическая психология

Предпосылки. Американский психолог С. Хоффман справедливо заметил» что не вся психология посвящена политике, но вся политика психологична. И он совер­шенно прав: поскольку политику «делают» живые люди, то их психология неизбежно накладывает свою печать на всю полити­ческую жизнь общества.

Задолго до возникновения политичес­кой психологии интерес к ее проблемам проявляли почти все авторитетные пред­ставители психологической науки. 3. Фрейд, по мнению некоторых его последователей, считается «творцом современной социаль­ной науки», а сам же он претендовал на разработку «психологии народов, которая вела непосредственно к происхождению важнейших культурных установлений, го­сударственных порядков, нравственности, религии...» [Фрейд, 1923, 1991]. А.Адлер предложил концепцию психологии власти, которая до сих пор сохраняет свое влия­ние в политической мысли на Западе. Б. Скиннер [1972] разработал теорию «За­программированной культуры» как новой формы общества и государства. А. Маслоу [1977] написал работу о способе форми­рования политической структуры власти на основе принципов гуманистической психологии. Г. Айзенк был озабочен поис­ком психологических предпосылок раз­личных политических ориентации граж­дан. Этологическое течение в психологии (К. Лоренц, Д. Моррис и др.), бурно про­явившее себя в разгар «холодной войны», отражало запросы политики того времени, объясняя неизбежность гонки вооружений биологически детерминированной склон­ностью человека к агрессивности.

Многие американские психологи — К. Левин, Г Мюррей, Л. Фестингер, О. Кляйн-берг, Ю. Бронфенбреннер и др. — пригла­шались в качестве консультантов при реше­нии конкретных политических вопросов. Россию можно по праву назвать пер­вой страной, где уже в XIX в, были прове­дены серьезные социально-психологичес-

кие и политико-психологические исследо­вания. Не случайно Г. Спенсер и В. Вундт, признанные мировые авторитеты, выска­зывали сожаление по поводу незнания русского языка, полагая, что российские исследователи в некоторых вопросах опе­редили их. К политико-психологическим исследованиям можно отнести, например, изучение поведения солдат при разгоне толпы и демонстраций (Д.Д. Безсонов), работы по проблемам массовых психичес­ких заражений и самоубийств (В.Х, Кан­динский, А.А. Токарский и др.), попытки найти психологические основы правосо­знания (Л.И. Петражицкий, М.А. Рейснер) и многие другие.

В 1905 г. вышла книга К. Головина «Вне партий. Опыт политической психологии», в которой с удивительной глубиной про­слежено влияние национально-историчес­ких и этнопсихологических особенностей народов Франции, Германии и США на развитие государственности и политичес­кой жизни в этих странах.

Вехи становления. Отличие политико-психологических концепций психологов разных времен от современной политичес­кой психологии заключается главным об­разом в том, что первые обычно не были ориентированы на практику. Вот лишь некоторые вехи на пути ее становления: начало 40-х гг. — первые социально-пси­хологические исследования поведения избирателей (исследования избирателей начались в 30-х гг., но они носили чисто социологический характер).

1942 г. — первое практически ориенти­рованное, проведенное по заказу прави­тельства США исследование личности политического деятеля. Это был психоло­гический анализличности Гитлера, осущест­вленный психиатром У. Лангером (1972).

1959 г. — публикация книги «Полити­ческая социализация» Г Хаймэна [Hyman, 1959], ставшей теоретической основой одного из разделов политической психо­логии;

1967 г. — исследование массовых анти­правительственных выступлений студентов в США, проведенное в национальном мас­штабе;

1966 г. — начало поисков психологи­ческих методов разрешения политических конфликтов;

6.7. Некоторые отрасли социальной психологии

 

1968 г. — создание первой кафедры политической психологии в Иельском университете. Этот год можно условно считать годом рождения политической психологии как самостоятельной научной дисциплины;

1973 г. — издание первого фундамен­тального труда «Руководство по поли­тической психологии» под редакцией Дж.Н. Кнутсон (см.: [Hankbook..., 1973]);

1978 г. —учреждение н США Междуна­родного общества политической психоло­гии;

1979 г. — Кэмп-Дэвидские соглашения между лидерами Египта Садатом и Из­раиля — Бегином. В их подготовке актив­ное участие приняли американские пси­хологи.

В Советском Союзе, когда даже соци­альная психология долгое время рассмат­ривалась как «буржуазная» наука, для воз­никновения психологии политической не было никаких условий. Все ее возможные проблемы безапелляционно решались с позиций партийных догм. Лишь в 1980 г. словосочетание «политическая психоло­гия» впервые появилось на страницах про­фессиональных психологических и поли­тических изданий [Рошин, 1980]. С тех пор в Институте психологии РАН был про­веден ряд исследований, посвященных проблемам политической социализации, отношению детей и молодежи к угрозе ядерной войны, политико-психологичес­кой типологии общества, поведению из­бирателей, политической пропаганде. В 1990 г. в университете Петербурга создана первая кафедра политической психологии.

Предмет. Американские психологи не всегда утруждают себя разработкой стро­гих академических описаний предмета той или иной науки. Поэтому их определения часто носят операциональный характер и нередко бывают либо слишком общими, либо, наоборот, слишком узкими. Приве­дем некоторые примеры. «Политическая психология — изучение взаимодействия политических и психологических процес­сов» (М. Дойч); «исследование психоло­гических компонентов политического поведения» (Дж. Дэвис); «политическая психология — это изучение людей, при­нимающих властные решения, а также тех,

кто пытается влиять на эти решения» (Бар-нер-Бэрри и Розенвейн).

С учетом многообразия субъектов по­литической деятельности, тех задач, которые им приходится решать, а также различных форм отражения реальностей политичес­кой жизни в сознании и поведении инди­видов и групп предлагается следуюшее определение предмета политической психо­логии: эта наука изучает психологические компоненты политической жизни общества, которые формируются и проявляются в по­литическом сознании наций, социальных групп и индивидов и реализуются в практи­ческих действиях всех субъектов политиче­ских процессов.

Что касается методов политической психологии, то, будучи ответвлением психо­логии социальной, она использует ее опыт и весь методический арсенал, начиная от опросов, анкетирования, наблюдения и включая эксперимент, моделирование и прожективные методики.

Некоторые проблемы. Круг вопросов, которые исследуются в политической пси­хологии, исключительно широк, и здесь удастся рассмотреть лишь некоторые из них.

Личность и политика. Личность в поли­тической жизни общества представлена в большом разнообразии аспектов и соци­ально-политических ролей. Она выступа­ет как носитель индивидуального полити­ческого сознания и как представитель больших социальных групп, отличающихся по типу политических ориентации и по­литического поведения. С точки зрения статуса и ролевых признаков личность предстает в качестве гражданина своего общества, избирателя, политического дея­теля, члена групп, принимающих решения, участника социально-политических кон­фликтов.

С учетом этого проблемы личности в политике исследуется на макроуровне (личность и общество), на уровне различных типов, выделенных по разным признакам (особенности политического сознания и поведения; принадлежность к различным социальным группам, ролевые характе­ристики), и на уровне индивидуального анализа.

6.СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

Психологические основания политичес­кой активности. Политическую активность можно понимать либо как проявление интереса к политической жизни общества, либо как участие в ней в тех или иных формах. Первым условием проявления активности и в том и в другом случае должка быть соответствующая потребность лич­ности. Теория иерархии потребностей и мотивов А. Маслоу послужила основой для некоторых психологических концепций политической активности. Как известно, согласно этой теории, потребности выс­шего уровня (в самоактуализации) могут возникнуть лишь при условии удовлетво­рения низших потребностей, связанных с жизнеобеспечением человека. Согласно Маслоу, только самоактуализировавшиеся личности способны проявлять, интерес к проблемам общества и участвовать в их решении. На основе этого положения воз­никли две сходных концепции, претендую­щие на раскрытие психологических осно­ваний политической активности личности. Канадский психолог К. Бэй сделал акцент на том, что в демократическом обществе недостаточно обеспечивать лишь матери­альные потребности граждан, необходимо также создавать условия для вовлечения их в политическую жизнь. Дж. Кнутсон, ис­следуя вопрос о политической активности рабочей молодежи, подошла к этой про­блеме с другой стороны. В концепции политической депривации она утверждала, что рабочая молодежь просто не способна интересоваться политикой, поскольку, находясь в начале жизненного пути, она полностью занята обеспечением потреб­ностей лишь низшего уровня.

Обе концепции, как и многое другое, отражают давнее стремление психологов найти простое решение сложных проблем через построение упрошенных теорий с одним «суверенным» фактором. Сам Мас­лоу, не говоря уже о его критиках, испы­тывал большие сомнения относительно применимости его теории к проблемам общества и политики.

Проблема оказывается еще более слож­ной, когда речь идет о практических дей­ствиях граждан в контексте политической жизни обшества. При анализе этой про­блемы возникают следующие вопросы:

степень осознанности индивидом по­литических реалий и целей собственных политических действий;

личные мотивы индивида в его полити­ческой деятельности, в частности просто ли это символическое проявление лояль­ности к системе (ярчайший пример — проявление «единодушия» и «единогла­сия» с решениями властей в тоталитарном государстве) или надежда на то, что дейст­вия личности могут оказать какое-то влия­ние на положение в обществе (установка, которая нужна для демократического об­щества);

содержание личных мотивов, стремле­ние, например, получить какие-то выгоды для себя или озабоченность интересами общества;

степень активности, которая может варь­ироваться просто от участия в выборах до интенсивной деятельности в поддержку той или иной политической программы, партии или кандидата в выборные органы власти;

формы участия в политической дея­тельности по критерию их соответствия конституции государства, т. е. от строгого соблюдения норм закона до уголовно на­казуемых мятежных и даже террористичес­ких действий.

Особое место занимает изучение пове­дения избирателей, которое ведется мето­дами как социологии, так и психологии. Принципиальная разница между социоло­гическими и психологическими исследо­ваниями заключается в следующем: пер­вые можно сравнить с «моментальной фотографией», которая фиксирует состоя­ние мнений и настроений общества или какой-то его части изданный момент. Эта «фотография» дает ответ на вопрос: что есть? Психологические же исследования нацелены прежде всего на вопрос: почему есть то, что есть? Ясно, что здесь нет места для сравнений типа что лучше, что хуже. Следует говорить лишь о кооперации со­циологических и психологических иссле­дований, которая должна способствовать точности как теоретических обобщений, так и прогностических предска­заний.

При психологическом изучении пове­дения избирателей основная проблема

6.7. Некоторые отрасли социальной психологии

 

сводится к выявлению мотивов, которыми руководствуется избиратель, делая свой выбор. Долгое время господствовала уп­рошенная точка зрения, согласно которой избиратель «голосует кошельком», т. е. ис­ходит из оценки своего материального состояния ко дню выборов. Затем полу­чило распространение мнение, что избира­тель руководствуется прежде всего оцен­кой собственных перспектив на ближайшее будущее. Исследования, проведенные в Институте психологии РАН в конце 1995 г. — начале 1996 г., показали, что оценки бли­жайшего прошлого и будущего, причем не только для себя, но и для страны в целом, одинаково важны и обычно коррелируют. На их основе можно построить шкалу оптимизма-пессимизма, позволяющую судить о настроениях избирателей и их вероятном выборе.

В США начиная с 60-х гг., в предвы­борной борьбе стали превалировать методы гак называемой «новой политики». Суть ее в том, что на избирателя стали воздей­ствовать не столько содержанием социаль­но-экономических программ тех или иных партий, сколько путем создания «образов» политических деятелей, привлекательных для избирателя, При этом характеристики образа и реальные черты личности поли­тического деятеля чаще всего не соипадают. Это — пример манипулирования сознанием избирателя, который с 90-х гг. стали без­думно и примитивно копировать в России.

Психология личности политических деятелей. Под понятием «политические деятели» имеются в виду лица, занявшие или стремящиеся занять тот или иной статус в политической и государственной иерархии общества.

Мотив власти. Первое, что испокон веков интересовало мыслителей и иссле­дователей, заключалось в вопросе: почему люди {или какая-то их часть) стремятся к власти? Эта тема была частично затронута, когда речь шла о взглядах английского философа Дж. Гоббса. Более современной формой осмысления этой проблемы стала теория компенсации чувства неполноцен­ности А. Адлера, развитая основополож­ником американской политической науки Г. Лассуэллом (1930). Напомним, что по теории Адлера все человечество страдает

от чувства неполноценности вследствие тех или иных органических недостатков организма или в результате каких-то пси­хологических неудач. В стремлении ком­пенсировать это чувство люди форми­руют различные стили жизни; один из них — стиль сверхкомпенсации, который проявляется, в частности, в желании об­ладать властью как источником чувства превосходства над другими. При этом со­четаются бессознательные импульсы и осознанная рационализация (объяснение) поведения личности.

Лассуэл предлагал выделять «ядерные типы» личности, и в качестве одного из них он рассматривал «искателей власти». Мотив власти для представителей этого типа играет ведущую роль, сама же власть выступала как средство преодоления бес­сознательно испытываемого чувства не­полноценности. При этом личные проб­лемы проецируются на общество, и дейст­вия индивида объясняются интересами общества. Кроме того, Лассуэлл описал ряд дополнительных условий воспитания личности, которые позже могут способст­вовать формированию мотива власти. Нетрудно заметить, что схема Лассуэла пригодна не только для описания бессоз­нательных компонентов личности «иска­телей власти», но и для вполне осознан­ного их поведения. Люди, потерпевшие неудачу, например, в своей профессио­нальной деятельности, нередко вполне осознанно ищут психологическую компен­сацию, включаясь в сферу политики.

Типология политических деятелей. В кон­тексте проблемы лидерства предпрни-малось много попыток найти какой-то фактор или набор черт, которые позволяли бы выделить психологическую основу лич­ности лидера- Все эти попытки не дачи нужных ответов, поскольку оказалось, что в различных условиях и в разное время нужны лидеры с отличающимися личност­ными характеристиками, поэтому создать какой-то собирательный образ невозможно.

В результате возникла тенденция пост­роения по разным признакам типологии лидеров. Наиболее простым примером может служить разделение политических деятелей по признаку их доминирующих ориентации. Так, американский исследо-

6. СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

ватель Дж. Стосинджер предложил разде­лять политических деятелей на «кресто­носцев* и «прагматиков». Для первых ха­рактерна приверженность какой-то идее, а часто догме, которая доминирует при вы­боре ими позиции по любому практичес­кому вопросу. Ярким примером может служить позиция приверженцев социализ­ма в начальный период перестройки в России. Как известно, основная часть бывшей партийной номенклатуры рассмат­ривала все реформаторские идеи лишь с одной позиции: соответствуют ли они принципам социализма (в их понимании) или нет. Вопрос о том, какой реальный результат для общества может дать реали­зация этих идей, их не интересовал. В от­личие от «крестоносцев», «прагматики» ориентируются на практическую целесо­образность и готовы идти на пересмотр и компромиссы в области идейно-политичес­ких догм ради решения социально значи­мых задач.

Американский социолог Дж. Барбер [Barber, 1974J разработал весьма популяр­ную типологию политических деятелей, взяв за основу два измерения: активность-пассивность, которая характеризует уро­вень затрат энергии и времени, отдавае­мых политическим деятелем исполнению своих прямых обязанностей; и позитивно-негативное эмоциональное отношение к этим обязанностям. Из различных соче­таний этих двух простых измерений ока­залось возможным выделить четыре типа политических деятелей: активно-позитив­ный — высокая активность и эмоциональ­но заинтересованное отношение к своей деятельности — ориентирован на продук­тивность своей работы; активно-негатив­ный — высокая активность сочетается с не­заинтересованным отношением к своим обязанностям — ориентирован на личные интересы и амбиции; пассивно-позитивный — нравится статус, но нет желания активно работать — ориентирован на социальное признание, статус, карьеру; пассивно-нега­тивный — нет ни активности, ни особой заинтересованности в статусе — это зна­чит, что человек в силу случайных обсто­ятельств стал обладателем властной роли. В каждом случае можно найти конкрет­ные общественно-исторические условия

(и примеры), которые приводят к власти людей определенного психологического типа. Барбер создавал свою типологию для президентов Америки, но она оказалась вполне применимой для понимания и описания политических деятелей других уровней и функциональных назначений, например для анализа деятельности пар­ламентариев.

Лычностно-индивидуальные черты поли­тического деятеля. Несмотря на то что попытки создать какой-то общий психо­логический портрет лидера окончились неудачей, можно говорить о некоторых чертах, очень важных для личности поли­тического деятеля. Отвлекаясь от таких общих житейских понятий, как ум, воля, решительность, которые действительно должны быть свойственны лицам, претен­дующим на ведущую роль в обществе, ос­тановимся лишь на некоторых специфи­чески психологических характерстиках личности, используемых в политической психологии. Одна из них обозначена по­нятием «когнитивная сложность личности». Эта характеристика, или свойство, опре­деляется числом измерений, в которых личность видит и описывает социальную действительность, и числом правил и спо­собов, используемых для обработки и ин­теграции информации об этой действи­тельности. Иными словами, это свойство личности позволяет судить о степени сис­темности в ее восприятии и оценке реаль­ного мира. Другое понятие — «когнитивная карта личности» — непосредственно свя­зано с первым и обозначает своего рода психологический фильтр, определяющий, какая информация и в какой степени сложности оказывается доступной для лич­ности. В качестве примера достаточно поверхностно проанализировать содержа­ние постановления о борьбе с пьянством в бывшем СССР, чтобы понять примитив­ность когнитивной сложности и когнитив­ной карты лиц, принимавших это поста­новление.

Другое качество личности, важное для политического деятеля, известно в запад­ной психологической литературе как «тер­пимость к двойственности». По-русски мы можем это определить как способность воспринимать неопределенность ситуации

6.7. Некоторые отрасли социальной психологии

 

и принимать при этом решение. Неопре­деленность ситуации означает отсутствие каких-либо правил, инструкций и преды­дущего опыта, позволяющих принять ка­кой-то известный вариант решения, и, следовательно, оно может быть найдено лишь на основе творческого, интеллекту­ального поиска.

Еще одно понятие, идущее от Фрейда, «нарциссизм», характеризующее психоэмо­циональную сферу личности. От этого качества зависит принятие решения поли­тическим деятелем не столько на основе рациональной оценки ситуации, сколько под влиянием своих личных эмоций, свя­занных прежде всего с самооценкой, уров­нем личностных притязаний, личным от­ношением к тем или иным событиям.

Принятие политических решений. По­скольку политические решения принима­ются, как правило, в группе, то здесь про­являются все социально-психологические закономерности групповой деятельности и отношений внутри группы.

Специфика политических решений за­ключается в том, что при их принятии нередко возникают противоречия между практическими задачами, которые требу­ется решить, и идеологическими и поли­тическими установками лиц, принимаю­щих решение, Такие противоречия вносят дополнительные, иногда критические сложности в процесс принятия решения, выход из которых бывает доступен лишь зрелым и талантливым политикам.

Можно выделить несколько стратегий или моделей принятия политического ре­шения — от рационально-идеальной, алго­ритм действий в которой определяется точностью в диагнозе ситуации и поста­новке задачи, разносторонним и полным информационным обеспечением, поиском всех возможных альтернатив и выбором лучшей из них; до стратегии «проб и ошибок», отличающейся отсутствием точности в оценке ситуации и в постановке задач, ущербным информационным обеспечением и ограниченным поиском возможных альтернатив, результатом чего бывают, как правило, ошибочные решения.

Первую стратегию далеко не всегда можно осуществить на практике по объ­ективным и субъективным причинам.

К первым можно отнести слишком боль­шой объем информации, которую нужно осмыслить, противоречия между практи­ческими целями и политическими уста­новками, противоречия групповых инте­ресов и т, д. Субъективные причины вы­ражаются прежде всего в интеллектуаль­но-психологической неподготовленности политических и государственных деятелей к осознанию глубины и сложности самого процесса принятия политических реше­ний. Поэтому в политической практике используется нечто среднее между двумя названными стратегиями с преобладающей тенденцией приблизиться к методу «проб и ошибок». Степень этого приближения зависит от уровня политической культуры как общества в целом, так и тех лидеров, которые его возглавляют.

Особого внимания заслуживает кон­цепция «групп-мышления», предложенная американским психологом И.Джейнисом [Janis, 1982]. Понятие «групп-мышление» (у Джейниса — «group-think») носит искус­ственной характер (не следует путать с групповым мышлением), оно специально создано для обозначения процесса приня­тия решения ущербного типа.

«Групп-мышление» — это парадоксаль­ный вариант принятия явно неадекватных, а нередко катастрофических политических решений, когда каждый из участников группы, принимающей решение, является человеком умным, образованным, опыт­ным и т. д., а решение, принятое в группе, оказывается ущербным. История накопи­ла большое количество примеров такого рода. К ним можно отнести Мюнхенские соглашения 1938 г.. которые развязали руки Гитлеру для агрессии, в том числе и против участников соглашений; позицию Сталина и его ближайшего окружения перед вторжением Германии к СССР, в которое Сталин не хотел верить; позицию властей США в 1950 г. при принятии ре­шения о вступлении в войну в Корее, когда было заранее ясно, что это приведет к поражению США; позицию Брежнева и его окружения, когда принималось решение о вторжении советских войск в Афганистан и т. п. Главным фактором, определяющим принятие такого рода решений, выступают специфические социально-психологичес-