Вопрос: принцип культурной обусловленности теоретико-познавательных воззрений

Признав зависимость разработки проблем теории познания от истории гносеологии, мы тем самым неизбежно оказываемся перед вопросом: почему менялась постановка, а вместе с ней и решения проблем познания? Понятно, что дело определяется не просто ходом времени. Ответ на данный вопрос связан с принципиальным соображением, касающимся понимания сути и самой философии, и природы познавательной деятельности. Оно заключается в следующем. Как и вся философия, теория познания несет на себе отпечаток культуры, в которой она существует и развивается. Влияние культурной среды (а если брать культуру во временном измерении, то надо говорить о культурной эпохе) на постановку и решение вопросов, касающихся человеческого познания, столь значительно, что обойти его вниманием означало бы исказить теорию познания. Идея культурно-исторической обусловленности познания как общее положение вроде бы никем не оспаривается, но одно дело констатировать зависимость познания от культуры и совсем другое - положить ее в основание теории познания в качестве базисного принципа ее построения.

Какие требования вытекают из культурно-исторического принципа, распространенного на теорию познания?

Первое, что нельзя не отметить: как правило, от лица теории познания выдаются европейские гносеологические концепции - кантовская, гегелевская, гуссерлианская и др. Но при этом эти концепции и круг затрагиваемых ими проблем рассматриваются как общезначимые и универсальные, т. е. считается, что в них и объясняются подлинные механизмы познания. О том, что возможны принципиально иные теоретико-познавательные построения (иной круг проблем со всеми вытекающими из этого последствиями), они даже не подозревают. Тех, кто настаивает на принципе культурной зависимости познания, не так уж много. Одна из крупных величин среди них немецкий мыслитель О.Шпенглер, может быть, он один из первооткрывателей этого принципа. Приведем его собственную оценку: До сих пор никто не решился признать, что считавшееся само собой понятным постоянство духовных форм есть только иллюзия и что в течение известной нам истории стиль познания изменялся несколько раз. По Шпенглеру, притязание на обязательное всеобщее знание есть только ложное заключение от себя к другим. Эту иллюзию, это ложное заключение он квалифицирует как европоцентризм. Он писал об этом: но то, что он (Кант - Н.Б.) устанавливает в качестве необходимых форм мышления, суть только необходимые формы западного мышления; и далее с иронией - для современного китайца или араба с их совершенно иначе устроенным интеллектом учение Канта имеет значение исключительно курьеза Итак, необходимо осознание того факта, что если материалом для построения гносеологической концепции служат тексты только европейских мыслителей, то она и будет гносеологией европейской традиции. И это сразу накладывает ограничения и снимает неоправданные претензии на судейскую роль европейской гносеологии, вряд ли она имеет право отвергать, например, столь характерный для восточной философии религиозно- мистический способ познания только на том основании, что он не укладывается в схемы познания по Канту или потому что его нельзя подвергнуть феноменологической редукции. Но при этом вынуждена буду признаться в том, что и предлагаемый курс будет прочитан преимущественно в духе европейской традиции из-за отсутствия достаточного для выводов материала (какой имеется по европейской культуре) по другим культурам.

Тем самым здесь неявно выражено и второе важное требование принципа культурной зависимости познания. Теория познания только тогда вправе претендовать на теоретическую полноту (полноценность), когда она учитывает опыт гносеологических исканий представителей самых разных культур. Это требование у того же Шпенглера заявлено таким образом: наряду с некоторыми факторами несомненно широкого значения, которые, по крайней мере по видимости, не зависят от принадлежности познающего к той или иной культуре или столетию, в основе всякого мышления лежит еще иная необходимость формы, которой человек подчинен как член вполне определенной, и только этой культуры. Он ставит перед философами задачу - дать сравнительную морфологию форм познания. Выразим эту задачу в контексте наших размышлений другими словами - теория познания может быть выстроена только через сравнительный анализ культурно-исторических стилей познания. На резонно возникающий вопрос, что же в таком случае понимать под культурой, можно дать такой ответ - это способ жизнетворчества субъектов исторического процесса (отдельного человека, этнической общности, суперэтноса и пр.) Мне представляется, что при такой трактовке культуры мы близки шпенглеровскому ее пониманию, а он включает в тело культуры поступки и настроения, религию и государство, искусство и науки, народы и города, экономические и общественные формы, языки, право, обычаи, характеры, черты лица и одежды. Чтобы не возникало впечатление о Шпенглере, как единственном провозвестнике принципа культурной зависимости теоретико-познавательных воззрений, сошлюсь на отечественного мыслителя - Н.Я.Данилевского, который в своей книге Россия и Европа писал о неизбежном влиянии культурно-исторической среды на стили и механизмы познавательной деятельности.