Под агентами политического пространства понимается его «трансформаторы», деятельность которых приводит к рождению и трансформации политического пространства

Необходимо отметить, что и для макро-, и микрополитического пространств объединяющим моментом является социальная поддержка того или иного политического феномена.

Возвращаясь к физикалистскому определению политического пространства, отметим, что политическое пространство той или иной территории не целостно, разорвано, что находит свое выражение не только в наличии более мелких политических структур, но и в автономизации человека, отчуждения его от всех видов власти. Если физикалисты приписывают политическому пространству следующие характеристики: целостность, структурированность, замкнутость, плотность, то релятивисты стоят на диаметрально противоположных позициях.

Следствием пересечения разных полей и пространств является универсальный контекст. Под универсальным контекстом диссертант понимает совокупность явлений, событий, системный анализ которых необходим для определения смысла происходящих в нем социальных, политических, культурных и других процессов. Контекст процесса, протекающего в рамках политического пространства, не может быть только экономическим, социальным, экологическим, информационным, а является совокупностью всех составных элементов. Разговор о факторах, как «движущей силе, причине какого-либо явления или процесса»[186] приводит исследователя к необходимости жесткой детерминации политического процесса. То есть, исследователь пытается объяснить происходящий политический процесс как следствие некоего главного фактора или их совокупности. Так, события 1985 года одни трактуют как следствие объективных, в большей степени экономических факторов, другие – субъективных. Но привязанность к тем или иным факторам удаляет исследователей от объективного изучения политического процесса. Только рассмотрение его в универсальном контексте может приблизить исследователя к его (т.е. процесса) объективации. Более того, исследователю необходимо помнить, что реальность, «сюжетика» политического процесса является лишь только одним вариантом из множества вызревавших в универсальном контексте[187].

В рамках универсального контекста могут функционировать и сосуществовать такие поля, пространства как политическое, экономическое, экополитическое, информационное и т.п.

Исходя из того, что существует множество политических пространств: пространств-цивилизаций, информационных пространств, экономических пространств и т.п., можно говорить о политике взаимодействия пространств (геополитике) как конфликте-консенсусе релятивных пространств. Необходимо также подчеркнуть, что границы релятивных политических пространств не всегда совпадают с границами государств.

Таким образом, мы видим, что современный мир представляет собой пересечение множества пространств. Господство над отдельным из них или совокупности этих пространств дает тому или иному государству возможность доминирования в мировом политическом процессе. Процесс формирования новой геополитической стратегии связан с трансформационным развитием мирового пространства, с геогенезисом[188]. Исходя из этого, можно говорить о геополитике, как о сумме таких явлений, как геоэкономика, геоэкополиика, геокоммуникация и т.п. То есть, геополитика – это политика государств, базирующаяся на соперничестве за доминирование над «особыми» и традиционными пространствами.

Любое социально-политическое пространство является нестабильным образованием. Нестабильность порождается самим строением данной сущности. Так как данное пространство состоит из пересечения множества полей (подпространств), то возникает эффект приграничных искажений реальности, одним из проявлений которого является внутрипространственно-ролевой конфликт (при несовместимости личных полей и их конфликте с окружающей социальной действительностью). Другим проявлением может стать отрицательная комплиментарность носителей одного набора полей (т. е. людей, занимающих сходную позицию, размещенных в примерно одинаковых условиях и подчиненных одной ценностной системе) к другой группе, что может породить социальную напряженность, вылиться в противостояние и социальный конфликт. Это чревато нарушением баланса сил в системе и, как следствие, масштабными катаклизмами. И первое, и второе искажение реальности являются порождением внутрипространственной динамики.

Если говорить о мегатенденциях, связанных с геополитикой, глобализацией, то порубежная напряженность, связанная с внешней экспансией, также порождает волны искажений социально-политического пространства и вызывает его изменение. Таким образом, можно говорить о внешних и внутренних угрозах пространственной устойчивости.

Под пространственной устойчивостью мы понимаем такое состояние социального пространства, при котором социально-политические инновации, связанные с воздействием природной, экономической, социальной, политической среды, а также внутренней и внешней среды самого человека, связанной с его телесным и духовным содержанием, не способны привести к ее глобальным изменениям.

Пространственную устойчивость можно обеспечивать через корректирующие функции социальных, политических и экономических институтов. Вся совокупность корректирующих действий и составляет условие пространственной безопасности.

Говоря о приграничных эффектах искажения социальной реальности, необходимо иметь в виду то, что понятие «граница» употребляется нами весьма условно. «Граница» в нашем случае – это контактная зона, зона коммуникативности разных полей[189]. Именно мир приграничных состояний создает эффект многомерного коммуникативного пространства, для которого, в отличие от центральных районов, характерны демографическая и хозяйственная аттрактивность, интенсификация дивергенции и конвергенции, центробежных и центростремительных тенденций, созидание и разрушение, затухание одного и усиление другого явления.

Порубежье, мир приграничных состояний представляет из себя своего рода «зону риска», где генерируются факторы того или иного риска, которые при наличии сильных институтов и механизмов безопасности эти риски ассимилируют. А при условии отсутствия таких механизмов и институтов или их слабости вследствие диффузии происходит иррадиирование рискогенных факторов и самого риска от периферии к центру, что грозит разрушением всего социального и политического пространства.

Ярким примером области рубежной коммуникации является Ставропольский край. С одной стороны, территория края является местом полиэтнической и поликонфессиональной коммуникации, что при современных экономических условиях, происходящей трансформации ценностной базы, духовной экспансии и непоследовательных политических действиях является фактором риска. С другой стороны, миграционные волны из Закавказских республик - стран бывшего Советского Союза и Северо-Кавказских республик, спровоцированные макрофакторами (политическая нестабильность, часто приводящая к вооруженным конфликтам, уровень экономического развития и т. п.) и микрофакторами (социальная среда, ценностные ориентации и приоритеты), а также отсутствием институтов и механизмов их погашения и ассимиляции, создает социальную, экономическую, политическую и экологическую напряженность. С третьей стороны, Ставропольский край, как и весь Северо-Кавказский регион, является геостратегическим районом, т. е. узлом реальных и потенциальных торговых путей, культурных, идеологических связей, позволяющим контролировать южные стратегические пути, что заставляет заботиться о геополитической безопасности нашего края.

Если исходить из того, что «политическое пространство» -это поле, связанное как с терри­торией государства или его отдельных административных единиц, на кото­рые распространяется сфера легитимного управления и контроля различных институтов государ­ственной власти, так и с зоной давления и влияния него­сударственных структур: от отдельных личностей и политических партий до международных социальных движений (например, Гринпис) и геополитического воздействия транснациональных корпораций. То по­литическое пространство, по мнению А. А. Дегтярева можно разделить на локальную (макрополитика), региональную (микрополитика) и глобальную (мегаполитика) части.

Объектом макрополитики является административно-государственное пространство с его фиксированными границами распространения властной компетенции. Именно формальное пространство действия институтов госу­дарственно-публичной власти, конституционно-правовое и администра­тивно-управленческое поле, ме­стоположение и конфигурация государства и его структурных компонентов, территория и размер, форма и границы ис­пользуются в политической географии в качестве исходных предпосылок при анализе политического пространства. При изучении глобальных политиче­ских проблем, наряду с объектами в рамках формально-административных границ, исследу­ются и такие компоненты, как «зона жизненных интересов», «гравитационное поле» влияния субъектов международных отношений, «ба­лансы сил» в геополитических пространствах и т.д.

Микрополитика анализирует взаимоотношения индивидов и групп, изучает внутренние механизмы групповой динамики и индивидуального поведения, т. е. уде­ляет внимание микропроцессам политики, из которых, в свою очередь, складывается про­странство макрополитического процесса. Наряду с пространством властной компетенции административно-государ­ственных институтов различного уровня (федеральных и местных) микрополитика вклю­чает в себя «сферы контроля» и «области давления», «зоны влияния и интере­сов» политических партий и лоббистских группировок, политических лидеров и групп избирателей.

Мегаполитика - отражает более высокий уровень анализа, содержа­нием которого являются связи и внешние взаимодействия национально-госу­дарственных и национальных субъектов, затрагивающие механизмы мировой политики, отношения на глобально-планетарном уровне.

Пространство функционирования базового агента современ­ной политической жизни - «государства - нации» вплоть до середины XX века характеризовалось представлениями о макрополитической организации общества, в рамках которого в качестве магистрального на­правления политического анализа выступала концепция государственной организации. И хотя она претерпела за столетия зна­чительную эволюцию, в моделях государственности фактически отсутствовали базовые идеи автономного состояния гражданского общества и его влияния на госу­дарство. Альтернативные государственному подходу попытки создания кон­цепций политических макроструктур - это анархическая, марксистская, в которых обосновывалась та или иная форма замены государ­ственной организации общественным самоуправлением, страдали той же крайностью в подходах.

Преодолеть существовавшие крайности в понимании базового агента «государство – на­ция» смогла концепция политической системы. Понятие «система» на рас­смотрение общества перенес Т. Парсонс, представивший общество как взаи­модействие четырех подсистем, которые находятся в отношениях взаимоза­висимости и взаимообмена: экономической, политической, социальной и духовной. Каждая из подсистем выполняет определенные функции, реаги­рует на требования, которые поступают извне или изнутри, а вместе они обеспечивают жизнедеятельность общества в целом[190].

Введение в научный обиход понятия «политическая система» означало в рассмотрении политики переход от анализа формальной структуры инсти­тутов к их взаимодействию и пониманию целостности политики как само­стоятельной сферы. Внимание к процессам в противовес струк­турам позволило выявить факторы, обеспечивающие стабильность и измен­чивость системы.

Системный подход, таким образом, ориентировал анализировать власть не как субстанцию (силу или капитал, отчужденные от человека, но которые можно выгодно использовать), а как продукт взаимодействия. Власть уже не рассматривается постоянной, однажды зафиксированной массой. В рамках системного подхода политический деятель видится не только как носитель правомочий, но пользующийся разными, взаимосвязанными рычагами, включая общественное мнение. Властные отношения рассматриваются как взаимодействия внутренне сложных структур и процессов по поводу приня­тия и реализации властных решений.

В современной науке понятие политической системы имеет два взаи­мосвязанных значения. В соответствии с первым: политическая система - это искусственно созданная, теоретическая конструкция, позволяющая вы­явить и описать системные свойства различных политических явлений. Эта категория отражает не саму политическую реальность, а является средством системного анализа политики. Она применима к любому политическому об­разованию: в качестве политической системы может выступать политическая партия, госу­дарство, профсоюзная организация и т.д.

Во втором, более конкретном значении, термин «политическая сис­тема» означает реальный сложный механизм формирования и функциони­рования власти в обществе. В этом смысле политическая система - это соци­ально-политический механизм, посредством которого принимаются и про­водятся в жизнь обязательные для всех властные решения, обеспечивающие функционирование и развитие общества как единого организма, управляе­мого политической властью. Этот механизм включает государство, а также политические партии, средства массовой информации, политические ассоциации и объеди­нения, различные политические субъекты (группы и индивиды) и их взаи­моотношения, политическое сознание и культуру, политические нормы.

Политическая система, таким образом, может быть определена как универсальная управляющая система об­щества, ком­поненты которой связаны политическими отношениями и кото­рая в конечном итоге регулирует взаимоотношения между социальными группами, обеспечивая стабильность общества и определенный социальный порядок на основе использования государственной власти.