«» 105
бумажных денег, находящихся в обращении. В то время как товарное обращение может поглотить только определённое количество золотой монеты и потому попеременное сокращении и увеличение количества обращающихся денег представляется необходимым законом, — бумажные деньги могут вступать в обращение, по-видимому, в любом количестве. В то время, как государство фальсифицирует золотую и серебряную монету и тем самым нарушает функционирование её в качество средства обращения, если оно выпускает монету хотя бы только на 1/100 грана ниже её номинального содержания, оно совершает вполне правильную операцию, выпуская лишённые стоимости бумажные билеты, не имеющие с металлом ничего общего, кроме их монетного названия. В то время как золотая монета, очевидно, представляет стоимость товаров лишь постольку, поскольку последняя сама выражена в золоте или представлена в виде цены, кажется, будто знак стоимости представляет непосредственно стоимость товара. Отсюда ясно, почему исследователи, изучавшие явления денежного обращения односторонне, на обращении бумажных денег с принудительным курсом, не могли правильно понять все имманентные законы денежного обращения. Действительно, в обращении знаков стоимости эти законы не только извращены, но и незаметны, так как бумажные деньги, выпущенные в надлежащем количестве, совершают такие движения, которые им, как знакам стоимости, несвойственны, между тем как свойственное им самим движение, вместо того, чтобы проистекать непосредственно из метаморфоза товаров, возникает из нарушения правильной пропорции между бумажными деньгами и золотом.
ДЕНЬГИ
Деньги в отличие от монеты, будучи результатом процесса обращения в форме Т — Д — Т, образуют исходный пункт процесса обращения в форме Д — Т — Д, т. е. обмена денег на товар с целью обмена товара на деньги. В форме Т — Д — Т исходный и конечный пункты движения образует товар, а в форме Д — Т — Д — деньги. В первой форме деньги опосредствуют обмен товаров, во второй форме товар опосредствует превращение денег в деньги. Деньги, которые в первой форме являются простым средством, во второй форме являются конечной целью обращения; товар же, который в первой форме является конечной целью, во второй является простым средством. Так как деньги сами суть уже результат обращения Т — Д — Т, то в форме Д — Т — Д результат обращения
«» 106
выступает вместе с тем его исходным пунктом. В то время как в Т — Д — Т действительное содержание процесса составляет обмен веществ, действительное содержание второго процесса Д— Т — Д составляет само бытие формы товара, вытекающее из этого первого процесса.
В форме Т — Д — Т оба крайних члена суть товары одной и той же величины стоимости, но вместе с тем качественно различные потребительные стоимости. Их обмен Т — Т есть действительный обмен веществ. Напротив, в форме Д — Т — Д оба крайних члена суть золото, и притом золото одной и той же величины стоимости. Обменивать золото на товар для того, чтобы обменять товар на золото, или, рассматривая результат Д — Д, обменивать золото на золото кажется нелепым. Если, однако, выразить Д — Т — Д формулой: купить для того, чтобы продать, — что означает не что иное, как обменивать при помощи опосредствующего движения золото на золото, — то мы тотчас же узнаем в ней господствующую форму буржуазного производства. На практике, однако, не просто покупают, чтобы продать, но покупают дёшево, чтобы продать дороже. Деньги обмениваются на товар для того, чтобы этот же товар снова обменять на большее количество денег, так что крайние члены Д и Д различны, если не качественно, то количественно. Такое количественное различие предполагает обмен неэквивалентов, между тем как товар и деньги, как таковые, суть только противоположные формы самого товара, стало быть, различные формы существования одной и той же величины стоимости. Следовательно, кругооборот Д — Т — Д скрывает под формами денег и товара более развитые производственные отношения и представляет собой в сфере простого обращения лишь отражение более сложного движения. Поэтому мы должны деньги, в отличие от средств обращения, выводить из непосредственной формы товарного обращения Т — Д — Т.
Золото, т. е. специфический товар, который служит мерой стоимостей и средством обращения, становится без дальнейшего содействия со стороны общества деньгами. В Англии, где серебро не представляет собой ни меры стоимостей, ни господствующего средства обращения, оно не становится и деньгами, точно так же, как в Голландии золото перестало быть деньгами со времени его низвержения как меры стоимостей. Следовательно, товар становится деньгами прежде всего как единство меры стоимостей и средства обращения, или — единство меры стоимостей и средства обращения есть деньги. Но в качестве такого единства золото обладает и самостоятельным существованием, отличным от его бытия в обеих
«» 107
этих функциях. Как мера стоимостей, золото есть только идеальные деньги и идеальное золото; как простое средство обращения, оно есть символические деньги и символическое золото; но в своей простой металлической телесности золото есть деньги или деньги — действительное золото.
Рассмотрим теперь находящийся в покое товар золото, который, представляет собой деньги, в его отношении к другим товарам. Все товары представляют в своих ценах определённую сумму золота; они суть, следовательно, только представляемое золото или представляемые деньги, представители золота, тогда как, наоборот, в качестве знака стоимости деньги выступали только простым представителем товарных цен *. Так как, следовательно, все товары суть только представляемые деньги, то деньги суть единственный действительный товар. В противоположность товарам, которые только представляют самостоятельное бытие меновой стоимости, всеобщего общественного труда, абстрактного богатства, золото есть материальное бытие абстрактного богатства. Со стороны потребительной стоимости каждый товар выражает своим отношением к особой потребности только один момент вещественного богатства, только одну отдельную сторону богатства. Деньги же удовлетворяют всякую потребность, поскольку они могут быть непосредственно обменены на предмет любой потребности. Их собственная потребительная стоимость реализуется в бесконечном ряде потребительных стоимостей, составляющих эквивалент денег. В своей солидной металлической плоти они содержат в нераскрытом виде всё вещественное богатство, развёрнутое в мире товаров. Таким образом, если товары в своих ценах являются представителями всеобщего эквивалента, или абстрактного богатства, золота, то золото в своей потребительной стоимости является представителем потребительных стоимостей всех товаров. Следовательно, золото — материальный представитель вещественного богатства. Оно — «précis de toutes les choses» ** (Буагильбер), компендиум общественного богатства. Оно одновременно по форме — непосредственное воплощение всеобщего труда, а по содержанию — совокупность всех реальных видов труда. Оно есть всеобщей богатство как индивидуум ***. В своей роли посредника
* «Не только благородные металлы являются представителями вещей… но и, наоборот, вещи… являются представителями золота и серебра». A. Genovesi. «Lezioni di Economia civile» (1765), p. 281 [А. Дженовези. «Лекции по гражданской экономике» (1765), стр. 281] в издании Кустоди. Современные экономисты, т. VIII.
** — «итог всех вещей». Ред.
*** Петти: «Золото и серебро суть «universel wealth» [«всеобщее богатство»]», «Политическая арифметика», стр. 242.
«» 108
обращения золото терпело всякого рода невзгоды, оно обрезывалось и даже утончалось до простого символического клочка бумаги. Но в качестве денег оно вновь обретает своё золотое величие. Из слуги оно становится господином *, из простого подручного — богом товаров **.
A) Образование сокровищ
Золото в качестве денег первоначально отделилось от средства обращения вследствие того, что товар прервал процесс своего метаморфоза и застыл в виде золотой куколки. Это происходит каждый раз, когда продажа не переходит в покупку. Таким образом, самостоятельное обособление золота в качестве денег есть прежде всего наглядное выражение распадения процесса обращения или метаморфоза товара на два отдельных, существующих независимо друг от друга акта. Сама монета становится деньгами, как только её движение прерывается. В руках продавца, который получил её за свой товар, она представляет собой деньги, а не монету; как только она уходит из его рук, она становится опять монетой. Каждый является продавцом того одностороннего товара, который он производит, и покупателем всех других товаров, которые ему нужны для общественного существования. В то время как его выступление в качестве продавца зависит от рабочего времени, необходимого для производства его товара, его выступление в качестве покупателя обусловлено постоянным возобновлением его жизненных потребностей. Чтобы иметь возможность покупать, не продавая, он должен был продавать, не покупая. В
* Е. Misselden. «Free trade or the means to make trade florish etc.». London, 1622 [Э. Мисселден. «Свободная торговля или средство сделать торговлю процветающей и т. д.». Лондон, 1622]. «Естественным предметом торговли является товар, which merchants from the end of the trade have stiled comodities [то что по окончании производства купцы признают полезностью]. Искусственный предмет торговли — это деньги, получившие название of sinewes of warre and of state [нервов войны и государства]. Хотя деньги и по природе вещей, и по времени появляются после товара yet for as much as it is now in use has become the chiefe [но в настоящее время они на практике получили первенствующее значение]» (стр. 7). Он сравнивает товар и деньги с «двумя сыновьями древнего Иакова, который правую руку возложил на младшего сына, а левую — на старшего» (цитированное произведение). Boisguillebert. «Dissert. sur la nature des richesses etc.», 1. c. (p. 395, 399) [Буагильбер. «Трактат о природе богатств и т. д.», цитированное издание (стр. 395, 399)]… «и вот раб торговли становится её господином… Бедствия народов происходят только оттого, что бывшего раба сделали господином, или, вернее, тираном».
** Буагильбер: «Из этих металлов (золота и серебра) сделали идола и, пренебрегая целью и намерением, ради которых они были введены в торговлю, — а именно, чтобы служить залогом при обмене и взаимной передаче, — их почти отстранили от выполнения этой службы и превратили в божества, которым приносили и продолжают приносить в жертву больше богатств, драгоценностей и даже жизней человеческих, чем слепая древность когда-либо приносила в жертву этим ложным божествам» (цитированное произведение, стр. 395).
«» 109
действительности обращение Т — Д — Т есть находящееся в состоянии процесса единство продажи и покупки лишь постольку, поскольку оно вместе с тем есть постоянный процесс их отделения. Для того, чтобы деньги постоянно текли как монета, монета должна постоянно оседать в виде денег. Постоянное обращение монеты обусловлено постоянной задержкой её в бо́льших или меньших количествах в резервных монетных фондах, повсюду возникающих в сфере обращения и вместе с тем обусловливающих его; образование, распределение, исчезновение и возобновление этих резервных фондов постоянно изменяются, их существование постоянно исчезает, их исчезновение постоянно имеет место. Адам Смит выразил это беспрестанное превращение монеты в деньги и денег в монету таким образом, что каждый товаровладелец наряду с тем особым товаром, который он продаёт, должен постоянно иметь в запасе известную сумму всеобщего товара, на которую он покупает. Мы видели, что в обращении Т — Д — Т второй член Д — Т расщепляется на ряд покупок, которые совершаются не сразу, а последовательно во времени, так что одна часть Д обращается в качестве монеты, в то время как другая часть покоится в качестве денег. Деньги здесь в сущности только отложенная монета, и отдельные составные части находящейся в обращении монетной массы всегда появляются попеременно то в одной форме, то в другой. Следовательно, это первое превращение средства обращения в деньги представляет лишь технический момент самого денежного обращения *.
Первая, естественно возникшая форма богатства, это — излишек, или избыток продуктов, т. е. та часть продуктов, которая не нужна непосредственно в качестве потребительной стоимости, или же владение такими продуктами, потребительная стоимость которых находится вне круга первых необходимых потребностей. При рассмотрении перехода товара в деньги мы видели, что именно этот излишек, или избыток, продуктов на неразвитых ступенях производства образует сферу товарного обмена. Избыточные продукты становятся продуктами, способными к обмену, или товарами. Адекватной формой существования этого излишка являются золото и серебро, первая
* Буагильбер в первом же переходе денег, этого perpetuum mobile, в неподвижное состояние, т. е. в отрицании их функционального бытия в качестве средства обращения, предугадывает самостоятельное обособление денег по отношению к товарам. Деньги, — говорит он, — должны находиться «в непрерывном движении, а это возможно только до тех пор, пока они обладают подвижностью; как только они становятся неподвижными, всё погибло» («Розничная торговля Франции», стр. 213). Он не понимает, что эта остановка денег есть условие их движения. В сущности он хочет, чтобы стоимостная форма товаров выступала только мимолётной формой их обмена веществ, но никогда не закреплялась как самоцель.
«» 110
форма, в которой богатство утверждается как абстрактное общественное богатство. Товары не только могут сохраняться в форме золота и серебра, т. е. в денежном материале, но золото и серебро суть богатство в сохранной форме. Каждая потребительная стоимость как таковая служит тем, что она потребляется, т. е. уничтожается. А потребительная стоимость золота как денег состоит в том, чтобы быть носителем меновой стоимости, чтобы в качестве бесформенного сырья быть материализацией всеобщего рабочего времени. В виде бесформенного металла меновая стоимость обладает непреходящей формой. Золото или серебро, приведённые таким образом в виде денег в неподвижное состояние, суть сокровище. У народов с чисто металлическим обращением, например у древних, образование сокровищ представляет собой повсеместный процесс, который осуществляется как отдельными лицами, так и государством, охраняющим своё государственное сокровище. В более древние времена, в Азии и в Египте, эти сокровища, охраняемые царями и жрецами, выступают скорее как свидетельство их могущества. В Греции и в Риме образование государственных сокровищ, как всегда надёжной и всегда готовой к использованию формы избытков, становится задачей политики. Быстрое перемещение таких сокровищ из одной страны в другую завоевателями и их частичный внезапный прилив в обращение составляют особенность античной экономики.
Как овеществлённое рабочее время, золото гарантирует величину своей собственной стоимости, а так как оно есть материализация всеобщего рабочего времени, то процесс обращения гарантирует ему его постоянное действие в качестве меновой стоимости. Благодаря одному тому факту, что товаровладелец может сохранить товар в его форме меновой стоимости или же самое меновую стоимость как товар, обмен товаров с целью получить их обратно в превращённом образе золота становится собственным мотивом обращения. Метаморфоз товара Т — Д происходит ради самого его метаморфоза с целью превратить товар из особенного естественного богатства во всеобщее общественное богатство. Вместо обмена веществ самоцелью становится смена форм. Из простой формы меновая стоимость превращается в содержание движения. Товар сохраняется как богатство, как товар, лишь постольку, поскольку он сохраняется в пределах сферы обращения, а в этом текучем состоянии он сохраняется лишь постольку, поскольку затвердевает в виде серебра и золота. Он остаётся в потоке как кристалл процесса обращения. Между тем, сами золото и серебро фиксируются в качестве денег лишь постольку, поскольку они
«» 111
не являются средствами обращения. Как не средства обращения они становятся деньгами. Следовательно, извлечение товара из обращения в форме золота есть единственное средство постоянно удерживать товар в сфере обращения.
Товаровладелец может получить обратно из обращения в виде денег лишь столько, сколько он даёт обращению в виде товара. Постоянно продавать, непрерывно бросать товары в обращение, — таково поэтому первое условие образования сокровищ с точки зрения товарного обращения. С другой стороны, деньги как средство обращения постоянно исчезают в самом процессе обращения, поскольку они постоянно реализуются в потребительных стоимостях и уничтожаются в преходящем потреблении. Поэтому деньги должны быть вырваны из пожирающего потока обращения, или товар должен быть задержан в своём первом метаморфозе с тем, чтобы помешать деньгам выполнять их функцию покупательного средства. Товаровладелец, ставший теперь собирателем сокровищ, должен как можно больше продавать и как можно меньше покупать, как этому учил уже старый Катон: patrem familias vendacem, non emacem esse 28. Как трудолюбие — положительное, так бережливость — отрицательное условие образования сокровищ. Чем в меньшей степени эквивалент товара извлекается из обращения в виде особенных товаров или потребительных стоимостей, тем в большей степени он извлекается оттуда в форме денег или меновой стоимости *. Следовательно, присвоение богатства в его всеобщей форме обусловливает отречение от богатства в его вещественной реальности. Поэтому жизненный стимул собирания сокровищ, это — скупость, для которой потребностью является не товар как потребительная стоимость, а меновая стоимость как товар. Чтобы овладеть излишком в его всеобщей форме, особые потребности должны рассматриваться как роскошь и излишества. Так, в 1593 г. кортесы сделали Филиппу II представление, в котором между прочим говорится:
«Кортесы Вальядолида в 1586 г. просили Ваше величество не разрешать впредь ввоза в королевство свечей, стеклянных товаров, ювелирных изделий, ножей и тому подобных вещей, которые привозятся из-за границы с целью обмена этих столь бесполезных для человеческой жизни вещей на золото, как будто бы испанцы — индейцы».
Собиратель сокровищ презирает светские, временные и преходящие наслаждения, гоняясь за вечным сокровищем, которого не ест ни тля, ни ржа, которое является всецело небесным и в то же время всецело земным.
* «Чем более возрастает запас в товарах, тем более уменьшается запас, существующий в виде сокровища (in treasure)». Мисселден, цитированное произведение, стр. 23.
«» 112
«Всеобщая конечная причина нашего недостатка в золоте», — говорит Мисселден в указанном сочинении, — «заключается в большом излишестве в потреблении нашим королевством иноземных товаров, которые вместо того, чтобы быть для нас commodities *, оказываются для нас discommodities **, так как они лишают нас столь многих сокровищ, которые в противном случае ввозились бы вместо этих безделушек (toys). Мы потребляем у себя в очень большом избытке вина из Испании, Франции, Рейнской провинции, Леванта; изюм из Испании, коринку из Леванта, линобатист (сорт тонкого полотна) и батист из Эно, шёлковые изделия из Италии, сахар и табак из Вест-Индии, пряности из Ост-Индии — всё это не является для нас абсолютной потребностью, и тем не менее эти вещи мы покупаем за чистое золото» ***.
Золото и серебро — богатство непреходящее как потому, что их меновая стоимость существует в неразрушимом металле, так и потому особенно, что золоту и серебру в качестве средства обращения препятствуют стать лишь мимолётной денежной формой товара. Преходящее содержание приносится таким образом в жертву непреходящей форме.
«Если посредством налогов деньги отбираются у того, кто их проедает и пропивает, и передаются тому, кто употребляет их на улучшение земли, рыболовство, горное дело, мануфактуры или даже на платье, то для общества это всегда представляет выгоду, потому что даже платье имеет не столь преходящий характер, как пища и напитки. Если деньги употребляются на домашнюю мебель, то выгода тем больше; она будет ещё больше, если деньги употребляются на постройку домов и т. д., и больше всего, если в страну привозятся золото и серебро, так как только эти вещи имеют непреходящий характер и ценятся как богатство во все времена и повсеместно; всё прочее есть богатство лишь pro hic et nunc [в определённом месте и времени]» ****.
Извлечение денег из потока обращения и предохранение их от общественного обмена веществ проявляется также внешним образом в закапывании денег в землю, так что общественное богатство, как скрытое под землёй, непреходящее сокровище превращается в совершенно тайное частное отношение к товаровладельцу. Доктор Бернье, который провёл некоторое время в Дели при дворе Ауренгзеба, рассказывает, как купцы тайно закапывают свои деньги глубоко в землю, особенно немагометане-язычники, которые держат в своих руках почти всю торговлю и все деньги; они
«проникнуты верой, что золото и серебро, которые они зарывают при жизни, будут служить им после смерти в загробном мире» *****.
* — полезными. Ред.
** — вредными. Ред.
*** Цитированное произведение, стр. 11–13 и сл.
**** Петти. «Политическая арифметика», стр. 196.
***** François Bernier. «Voyage contenant la description des états du Grand Mogol», tome I, conf. p. 312–314 [Франсуа Бернье. «Путешествие по государствам Великого Могола», т. I, ср. стр. 312–314], парижское издание 1830 года.
«» 113
Впрочем, собиратель сокровищ, поскольку его аскетизм связан с деятельным трудолюбием, по своей религии в сущности — протестант и ещё более пуританин.
«Нельзя отрицать, что купля и продажа — вещь нужная, без которой нельзя обойтись; ведь можно покупать по-христиански, особенно вещи, служащие потребностям и приличию, ибо и патриархи покупали и продавали скот, шерсть, хлеб, масло, молоко и прочие блага. Это — дары бога, которые он берёт из земли и делит между людьми. Но внешняя торговля, которая из Калькутты, Индии и т. п. доставляет товары вроде драгоценных шелков, золотых изделий и пряностей, служащих только роскоши, а не для пользы, и высасывает из страны и из населения деньги, — не должна была бы допускаться, если бы мы имели единое правление и государя. Но об этом я не хочу теперь писать, ибо я полагаю, что в конце концов, когда мы больше не будем иметь денег, эта торговля прекратится сама собой, равно как роскошь и обжорство: ведь никакие писания и поучения не помогут, пока нас не принудят нужда и нищета» *.
В периоды потрясений в общественном обмене веществ даже в развитом буржуазном обществе имеет место закапывание о землю денег как сокровище. Общественная связь в её компактной форме — для товаровладельца эта связь состоит в товаре, а адекватное бытие товара суть деньги — предохраняется от общественного движения. Общественный nervus rerum ** предаётся земле вместе с телом, нервом которого он служит.
Сокровище было бы лишь бесполезным металлом, его денежная душа покинула бы его, и оно сохранилось бы как
* Dr. Martin Luther. «Bücher vom Kaufhandel und Wucher». 1524 [Д-р Мартин Лютер. «Книги о торговле и ростовщичестве». 1524]. В том же месте Лютер говорит: «По попущению божию мы, немцы, должны отдавать своё золото и серебро в чужие страны, обогащать весь мир, а сами оставаться нищими. Англия имела бы меньше золота, если бы Германия оставляла ей её сукно, и король португальский также имел бы меньше золота, если бы мы оставляли ему его пряности. Если ты подсчитаешь, сколько денег без надобности и причин вывозится из немецких государств на одну только франкфуртскую ярмарку, то ты удивишься, каким образом в немецких государствах остаётся ещё хоть один грош. Франкфурт, это — серебряная и золотая дыра, через которую из немецкой земли вытекает всё, что только создаётся и растёт, чеканится и превращается в монету у нас; если бы эта дыра была заткнута, не приходилось бы теперь слышать жалоб, что повсюду одни только долги и нет денег, что все деревни и города разорены ростовщическими долгами. Но пусть всё идёт, как должно идти: мы, немцы, должны остаться немцами! Мы не отступим, ведь мы должны».
Мисселден в вышеназванном сочинении хочет удержать золото и серебро, по крайней мере, в кругу христианских народов. «Денег становится меньше вследствие торговли с нехристианскими странами, с Турцией, Персией и Ост-Индией. Эта торговля ведётся большей частью на наличные деньги, однако совершенно иначе, чем торговля между самими христианами. Ибо, хотя торговля в пределах христианского мира ведётся на наличные деньги, но деньги остаются постоянно заключёнными в границах этого мира. Действительно, в торговле между христианскими странами существуют течения и противотечения, приливы и отливы денег, потому что иногда в одном месте имеется денег больше, в другом месте меньше, в зависимости от того, что одна страна испытывает недостаток, а другая имеет избыток; деньги приходят, уходят и обращаются в кругу христианских народов, но остаются всегда в его пределах. Деньги же, которые вывозятся для торговли с нехристианскими народами в вышеуказанные страны, всегда расходуются и никогда не возвращаются назад».
** — буквально: нерв вещей, в переносном смысле — движущая сила всех вещей. Ред.
«» 114
перегоревший пепел обращения, как его caput mortuum *, если бы оно не стремилось постоянно к обращению. Деньги, или ставшая самостоятельной меновая стоимость, по своему качеству есть бытие абстрактного богатства, но, с другой стороны, всякая данная сумма денег есть количественно ограниченная величина стоимости. Количественная граница меновой стоимости противоречит её качественной всеобщности, и собиратель сокровищ чувствует эту границу как предел, который в действительности превращается вместе с тем в качественный предел или делает сокровище лишь ограниченным представителем вещественного богатства. Деньги как всеобщий эквивалент, как мы видели, непосредственно представляются в виде уравнения, в котором они сами составляют одну сторону, а бесконечный ряд товаров — другую сторону. От величины меновой стоимости зависит, насколько деньги в своей реализации приближаются к такому бесконечному ряду, т. е. насколько они соответствуют своему понятию меновой стоимости. Движение меновой стоимости, как меновой стоимости, как автомата, вообще может заключаться только в том, чтобы выходить за свою количественную границу. Но как только переступается одна количественная граница сокровища, создаётся новый предел, который должен быть опять устранён. Пределом оказывается не какая-либо определённая граница сокровища, а всякая его граница. Образование сокровища не имеет, стало быть, в самом себе никакой имманентной границы, никакой меры, а есть бесконечный процесс, который в достигнутом им каждый раз результате находит мотив своего начала. Если сокровище умножается только потому, что оно сохраняется, то и наоборот, оно сохраняется только потому, что оно умножается.
Деньги представляют собой не только один из предметов страсти к обогащению, но единственный её предмет. Эта страсть по существу есть auri sacra fames **. Страсть к обогащению, в отличие от страсти к определённому натуральному богатству или к потребительным стоимостям, как, например, к платью, украшению, стадам и т. п., возможна только тогда, когда всеобщее богатство как таковое индивидуализируется в особой вещи и потому может сохраниться в виде отдельного товара. Таким образом, деньги выступают как предметом, так и источником страсти к обогащению ***. В сущности в основе здесь
* — буквально: мёртвая голова, здесь в смысле: мёртвые останки. Ред.
** — проклятая страсть к золоту. Ред.
*** «В деньгах кроется источник скупости… постепенно она разгорается до безумия: это уже не скупость, а страсть к золоту». Plin. «Hist. nat.», L. XXXIII, c. III, [sect. 14] [Плиний. «Естественная история», кн. XXXIII, гл. III, параграф 14].
«» 115
лежит то, что меновая стоимость как таковая, а тем самым и её умножение, становится целью. Скупость сохраняет сокровище, не позволяя деньгам стать средством обращения, но жажда золота сохраняет денежную душу сокровища, его постоянное стремление к обращению.
Деятельность, посредством которой образуется сокровище, представляет собой, с одной стороны, извлечение денег из обращения путём постоянно повторяемых продаж, а с другой стороны — простое собирание, накопление. В сущности, только в сфере простого обращения, и именно в форме образования сокровищ, имеет место накопление богатства как таковое, в то время как остальные так называемые формы накопления, как мы увидим позднее, считаются накоплением ошибочно, лишь вследствие того, что они напоминают простое денежное накопление. Все другие товары накопляются или в виде потребительных стоимостей, и в таком случае способ их накопления определяется особенностью их потребительной стоимости. Накопление хлеба, например, требует особых приспособлений. Накопление овец делает меня пастухом, накопление рабов и земли делает необходимыми отношения господства и подчинения и т. д. Собирание запасов особенных видов богатства требует особых процессов, отличных от простого акта накопления самого по себе и развивает особые стороны индивидуальности. Или же богатство в форме товаров накопляется как меновая стоимость, и тогда накопление выступает как торговая или специфически экономическая операция. Субъект этой операции становится хлеботорговцем, скототорговцем и т. п. Золото и серебро суть деньги не благодаря какой-либо деятельности индивидуума, который их накопляет, а как кристаллы процесса обращения, протекающего без его содействия. Ему не приходится делать ничего другого, как только откладывать золото и серебро и присоединять одно весовое их количество к другому, — совершенно бессодержательная деятельность, которая, будучи применена ко всем другим товарам, обесценила бы их *.
