Сократ считал целью жизни счастье и полагал, что путь к счастью лежит через познающий разум. Найти этот путь — основная задача философии. По свидетельству Диогена Лаэртского, "он говорил, что есть одно только благо — знание и одно только зло — невежество" [19, 102 ].
Когда Сократ ждал в тюрьме исполнения смертного приговора, его друг Критон, подкупив стражу и сделав другие необходимые приготовления, предложил ему бежать. Сократ отклонил эту возможность, не желая сохранить жизнь ценой недостойного поступка (ведь бежать — это преступить законы полиса, а философ учил своих слушателей повиноваться законам родного города и сам всю жизнь образцово выполнял обязанности гражданина). Он говорил: "Всего более нужно ценить не жизнь как таковую, но жизнь хорошую" (Критон, 48Ь) [40,1, 122 ].
С разграничения между жизнью как таковой и жизнью хорошей начинается этика. Сократ считал, что хорошее, прекрасное, справедливое — это одно и то же; различение этих понятий — дело последующих поколений мыслителей. Если законы государства нехороши, то их следует изменить; можно покинуть государство, если его законы вам не нравятся, но пока закон не изменен и вы добровольно находитесь в государстве, законы следует исполнять, и это справедливо (прекрасно, хорошо). Таким образом, понятно, почему Сократ отказывается бежать и предпочитает умереть — совершение несправедливости ужасает его больше, чем смерть: "...худшее на свете зло — это творить несправедливость" (Горгий, 469Ь) [40, I, 287 ]. Этика и эстетика здесь едины: нарушать закон и несправедливо, и некрасиво (речь, конечно, идет о душевной красоте; ведь добродетельная душа прекрасна).
После вынесения смертного приговора он сказал судьям: "Избегнуть смерти нетрудно, афиняне, а вот что гораздо труднее — это избегнуть испорченности: она настигает стремительней смерти. И вот меня, человека медлительного и старого, догнала та, что настигает не так стремительно, а моих обвинителей, людей сильных и проворных, — та, что бежит быстрее, — испорченность. Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а мои обвинители уходят, уличенные правдою в злодействе и несправедливости. И я остаюсь при своем наказании, и они при своем... Но уже пора идти отсюда, мне — чтобы умереть, вам — чтобы жить, а что из этого лучше, никому неведомо, кроме бога" [40,1, 109, 112 ].
Смерть не страшит мыслителя. Ведь философствование, которым он занимался всю жизнь, есть, по мнению Сократа, не что иное, как умирание для земной жизни и подготовка к освобождению бессмертной души от ее смертной телесной оболочки. В связи с этим можно вспомнить определение философии как искусства умирать, данное Платоном: "...те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью" (Федон, 63А).
Сократ еще колеблется в выборе между жизнью и смертью. Для апостола Павла этот вопрос решен: "...имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас" (Послание к филиппинцам святого апостола Павла, 1: 23) 1.
Какая жизнь является наилучшей, самой достойной? Вся жизнь Сократа была посвящена поиску ответа на этот вопрос. Этика Сократа может быть сведена к трем положениям:
• добродетель тождественна знанию; чтобы жить хорошо, надо знать, что это такое — хорошее, прекрасное, справедливое; если не знать, что такое хорошее, то как отличить его от плохого?
• человек знает только то, что он ничего не знает;
• познай самого себя (согласно приводимому Аристотелем преданию, Сократ в молодости посетил греческий город Дельфы. Изречение, начертанное на стене знаменитого дельфийского храма Аполлона — "Gnothi sauton" (Познай себя), предопределило основное направление его поисков истины [35, 12—13 ].
Первые два положения кажутся противоречащими друг другу, и это противоречие указывает на сложность проблемы. Сократ обсуждает со своими собеседниками, что есть хорошее. Например, собеседник Сократа утверждает, что здоровье — это всегда хорошо. Сократ возражает: например, началась несправедливая война и, конечно, закончилась поражением; здоровые пошли на войну и погибли, а больные остались дома и уцелели; чем же было здесь здоровье — благом или злом? Красота, сила, богатство, слава — это хорошо; но на красивых чаще нападают работорговцы, потому что красивые рабы дороже ценятся; сильные нередко берутся за дело, превышающее их силу, и попадают в беду; богатые изнеживаются, становятся жертвами интриг и погибают; слава всегда вызывает зависть, и от этого бывает много зла [14, 213 ].
Таким образом, понятно, что проблемы морали — это именно проблемы, требующие решения в каждом конкретном случае. ("Истина всегда конкретна", — заметит Гегель много позднее.) Для разрешения проблемы требуется знание. Откуда его взять, если "я знаю, что ничего не знаю"? Из собственной души. Один из принципов Сократа — познай самого себя. Самопознание — это и есть источник знаний о человеческой природе.
1 Ср. с рассуждением христианского мыслителя Оригена, цитируемого С. Аверинцевым в работе "Поэтика ранневизантийской литературы. Порядок космоса и порядок истории" (см. часть 2).
Итак, добродетель утверждает себя в форме знания. Она же является важнейшей целью знания. Разум дан человеку не для исследования природы, а для самопознания, для того, чтобы стать совершенным.
Все люди стремятся к благу, удовольствию, пользе, счастью. Если учесть, что понятия блага и зла обозначают позитивные и негативные цели деятельности, то получим закон человеческого поведения: стремиться к удовольствиям и избегать страданий. Однако и мир удовольствий, и мир страданий сложны. Существует много удовольствий и много страданий. Разным людям приятны разные вещи. Дело осложняется еще и тем, что между удовольствием и страданием нет четкой границы, они взаимосвязаны: за радостью опьянения следует горечь похмелья, за прелестью увлечения — страдание разочарования. Человек постоянно оказывается в ситуации, когда необходимо выбирать между разными удовольствиями, между нынешними удовольствиями и будущими страданиями, и наоборот, нынешними страданиями и будущими удовольствиями. Соответственно, встает проблема основания такого выбора.
"Раз у нас выходит, — спрашивает Сократ собеседника, — что благополучие нашей жизни зависит от правильного выбора между удовольствием и страданием, между обильным и незначительным, большим и меньшим, далеким и близким, то не выступает ли тут на первое место измерение, поскольку оно рассматривает, что больше, что меньше, а что между собой равно?
— Да, это неизбежно.
— А раз здесь есть измерение, то неизбежно будет также искусство и знание... те, кто ошибается в выборе между удовольствием и страданием, то есть между благом и злом, ошибаются по недостатку знания, и не только знания вообще, но... знания измерительного искусства. А ошибочное действие без знания, вы сами понимаете, совершается по неведению..." [40,1, 246-247 ].
Выделяя то новое, что Сократ внес в этику, Аристотель пишет: "Он приравнял добродетель к знаниям" (Аристотель. Никомахова этика) [5, IV, 297 ]. В начале этой главы среди основных черт античной культуры был упомянут рационализм; в частности, сократовская этика рационалистична, основана на знании и разуме.
Итак, согласно Сократу, добродетельная жизнь неразрывно соединена со знанием добродетели. Обладает ли он сам таким знанием? Нет, не обладает. Мыслитель открыто признает свое незнание и именно с этим связывает приписываемую ему мудрость. Трезвое осознание собственного незнания открывает перспективу бесконеч-
ного нравственного совершенствования личности. Когда я знаю, что ничего не знаю, и при этом знаю также, что от знания добродетели зависит добродетельность жизни, то у меня есть направление и пространство для правильного поиска. Ясное знание своего незнания должно побуждать человека искать — отыскивать нравственную истину. Знающее незнание Сократа — это философски обоснованное предостережение против самодовольства и успокоенности. Сократовский метод философствования — майевтика — как раз и предполагает совместные усилия участников диалога. Сократ говорил, что не обладает истиной, но помогает ей родиться в душе собеседника.
