Кроме того, истинный Христос, как явствует из свидетельств о нём даже в канонических текстах Нового завета, не отказал никому в просьбах освобождения от бесовщины, исцеления от скорбей и недугов [456]; тем более не отказал никому из веровавших, а также никому из тех, которые уверовали, будучи прежде неверующими. Но, уже будучи признанным апостолом-учителем, Павел свидетельствует о противном:
«7. И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. 8. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. 9. Но Господь сказал мне: “довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова» (2‑е послание Коринфянам, гл. 12).
И встаёт вопрос:
· либо «Сила Моя свершается в немощи», как это заявил некто Савлу?
· либо Сила Божия свершается в праведности безотносительно к «немощи» и к «мощи» человека? — т.е. не в силе Бог, а в Правде.
И эти две возможности далеко не всегда одно и то же Божие дело.
Также следует обратить внимание на то, что истинный Христос всегда выводил людей из области Божиего попущения в отношении них, а Павла оставил с жалом во плоти — с ангелом сатаны, сопроводив это благообразными «вразумлениями»: «чтобы не превозносился»?
— Так не было. Истинный Христос помог бы переосмыслить и изменить Павлу его нравы, и тем самым проблема превознесения была бы изжита: Бог не меняет того, что происходит с людьми, покуда люди не изменят самих себя сами[457]. Но если проблема Павлова превознесения существовала по-прежнему и в период его служения, то это означает, что Павел по-прежнему нёс в себе демонический строй психики и соответствующую ему нравственность, будучи по-прежнему в отвращении от Бога истинного, и служил большей частью своих дел не Богу, продолжая начатое Иисусом, хотя искренне был убеждён в противном здесь нами сказанному.
Как там ангел сатаны сдерживал Павла в его «превознесении чрезвычайностью откровений», — это вопрос для нас непонятный, тем более, что сам Павел тут же пишет: «буду хвалиться…»
Альтернативный ответ на вопрос: «Что делал ангел сатаны?» — состоит в том, что сей посланец, непрестанно сопровождая Павла, ретранслировал отчёты о его намерениях и действиях своему, — не обладающему всеведением, — шефу, что было необходимо для поддержания устойчивости процесса управления ситуацией вокруг Павла средствами эгрегориальной магии в пределах Божиего попущения.
А передаваемые Павлом «вразумления» якобы Христа по поводу отказа избавить его от ангела сатаны — беса, выполнявшего функцию сопровождения, освещения обстановки и целеуказания, к тому же удручавшего объект своей опёки, но не сдерживавшего его похвальбу в превознесении, — отрицают обетования Нагорной проповеди:
«7. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам; 8. ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. 9. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? 10. и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? 11. Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Матфей, гл. 7).
Но Павел у Него — у Бога Всевышнего — не просил избавления от ангела сатаны. Он просил у того, кого почитал истинным Христом.
Что: отказав Павлу в исцелении, Иисус сам пошёл против того, что именуемый в христианстве «Богом Отцом» Всевышний Бог заповедал Иисусу передать людям и что известно всем из текста Нагорной проповеди?
Так не было.
Истинный Христос не мог бы так отнестись к Савлу, как то приписывает Христу новозаветный навет в рассказе об обращения Савла в Павла и так, как свидетельствует о том сам апостол Павел во 2‑м послании Коринфянам (12:7 — 9), потому, что истинному Христу, истинному христианству свойственно не только не эксплуатировать в своих целях Божие попущение в каких бы то ни было формах в отношении кого бы то ни было, но свойственно непреклонно выводить людей на свободу из области попущения, если они в ней оказались.
И если мы грешные люди, даже понимая это, всё же способны сорваться (по слабости воли или по ошибочности своих нравственных мерил или ошибочности их иерархической упорядоченности) и своекорыстно эксплуатировать Божие попущение в отношении окружающих, выражая в этом свой демонизм, то сам Христос — не способен к этому отступничеству от сути самого себя, иначе бы он перестал быть Христом: свершилось бы грехопадение Христа.
Так, как о том повествует Новый завет, в эпизодах, связанных с Павлом, вести себя мог только псевдо-Христос — Антихрист или некто иной от лукавого.
И соответственно в деятельности Павла выразилось то, от чего предостерегал сам Иисус:
«5. И когда некоторые говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Он <Иисус: наше пояснение при цитировании> сказал: 6. придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; всё будет разрушено. 7. И спросили Его: Учитель! когда же это будет? и какой признак, когда это должно произойти? 8. Он сказал: берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение, ибо многие придут под именем Моим, говоря, что это Я; и это время близко: не ходите вслед их» (Лука, гл. 21).
А к именуемому в Деяниях апостолов «Христом» в описании происшествия с Савлом на пути в Дамаск вполне относимы слова Христа, дважды выделенные нами в далее приводимой цитате:
«15. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. 16. По плодам их узнаете их (выделено нами при цитировании). Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? 17. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. 18. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. 19. (…) 20. Итак по плодам их узнаете их (выделено нами при цитировании)» (Матфей, гл. 7).
И свидетельствуя о самом себе ученикам Иоанна Крестителя, Иисус также обращал их внимание не на свои личностные особенности как таковые, а на плоды дел, очевидцами которых были посланные Иоанном ученики, при этом воздержавшись от заявления на словах, что он и есть Христос[458]:
«19. Иоанн[459], призвав двоих из учеников своих, послал к Иисусу спросить: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? 20. Они, придя к Иисусу, сказали: Иоанн Креститель послал нас к Тебе спросить: Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам? 21. А в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение. 22. И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокажённые очищаются, глухие слышат, мёртвые воскресают, нищие благовествуют; 23. и блажен, кто не соблазнится о Мне!» (Лука, гл. 7).
Но не сказано же:
«Вгоняю в трепет и ужас противящихся мне и тому, чему я учу. И чтобы подчинялись, отдаваясь мне всецело, — калечу их на время и оставляю калеками до тех пор, пока они не согласятся жить по моему учению и служить мне. А как только выразят согласие служить мне, — то исцеляю их и они служат… за страх, а не за совесть, и потому из моей воли — никуда».
Не сказано потому, что ничего из такого рода демонической вседозволенности действий в пределах Божиего попущения не было в делах истинного Иисуса Христа, бескорыстно-искренне исполнявшего благой Промысел Божий. А на пути в Дамаск всё не так: некто, явивший себя Савлу в духе, на словах — Христос, а по делам — антихрист.
Зато сам Павел действовал именно так, как в отношении него действовал антихрист, и как никогда не действовал среди людей сам истинный Христос. Пресекая пропаганду оппонента, Павел изрёк:
«8. А Елима волхв (ибо то значит имя его) противился им, стараясь отвратить проконсула от веры. 9. Но Савл, он же и Павел, исполнившись Духа Святого и устремив на него взор, 10. сказал: о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды! перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? 11. И ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени. И вдруг напал на него мрак и тьма, и он, обращаясь туда и сюда, искал вожатого. 12. Тогда проконсул, увидев происшедшее, уверовал, дивясь учению Господню» (Деяния апостолов, гл. 13).
Слов, обличающих неправду Елима понятным тому образом, не нашлось, и пошло: «сила наша да будет законом правды!», — со ссылками на Духа Святого, хотя Дух Святой — наставник на всякую истину, и будь он с Павлом — слова нашлись бы точно также, как они всегда находились у истинного Христа. Соответственно снова остаётся вспомнить слова Христа: «По плодам их узнаете их».
То есть нравственность апостола Павла не изменилась и оставалась той же самой фанатично-полицейской, репрессивной, какова она была у Савла — гонителя первохристиан. Разница только в том, что, став апостолом, Савл-Павел действовал теперь не от имени первосвященников ветхозаветного иудаизма, а от имени Иисуса Христа.
Конечно, на пути в Дамаск Савл мог не знать всего того, что мы привели из канона Нового завета, обличающего явившегося Савлу по крайней мере как мелкого антихриста, если не как самогó ожидаемого церквями Антихриста. Но после этого эпизода Павел прожил ещё многие годы, встречался с другими апостолами, которые общались с истинным Иисусом Христом в период его жизни во плоти среди людей.
Невозможно, чтобы Павел не говорил с ними и другими первохристианами о многом. И они не могли не рассказывать ему того, что знали из бесед с ними самого Иисуса, и чему были свидетелями из жизни его в общении с другими людьми. И как показывают тексты Деяний апостолов и посланий апостолов, включая и послания самогó Павла, Павел был проповедником, много знающим как в ветхозаветной традиции, так и в том вероучении, которое выражало субъективное нравственно обусловленное понимание апостолами того, что они называли учением Христа и положили в основу исторически реального христианства.
Однако и на протяжении всей своей последующей жизни, уже многое узнав от других об образе жизни и деятельности истинного Иисуса Христа, Павел не усомнился в том, что на пути в Дамаск он был призван к служению не Иисусом, хотя сам же писал: «сам Сатана принимает вид Ангела Света» (2‑е послание Коринфянам, 11:14). Но не усомнились в этом и признали Павла избранным Иисусом также и апостолы, сопровождавшие истинного Иисуса Христа при его жизни во плоти и бывшие в его систематическом обучении, хотя они-то уж точно знали всё то, что нам известно по канону Нового завета, и знали более того.
Это характеризует и их реальную нравственность и означает, что все они к учению, оставленному Христом, отнеслись бессмысленно, как к учению, предназначенному не для вразумления каждого из них, прежде чем других, — а как к учению, предназначенному исключительно для других, поскольку сами они избраны и, побыв около Христа, тем самым якобы набрались его духа (вместе с информацией) и якобы таким путём уже освоили и несут в себе ту же истину, что нёс Иисус, пребывая во плоти среди людей.
И это приводит к вопросу о той нравственности, которую они приписывали Богу в их вероучении, порождая очередного выдуманного бога-эгрегора, и об отличии её от истинной нравственности Бога Всевышнего, который есть.
Причём особо отметим, что речь идёт не о порицании апостолов и Павла и не о возложении на них всей полноты ответственности за те беды, которые повлекла связка исторически реального «христианства» с ветхозаветно-талмудическим иудаизмом в истории человечества в эпоху после первого пришествия Христа. Эти беды действительно были бы невозможны, если бы восторжествовало то вероучение, которое нёс в себе и распространял Иисус, а не вероучение апостолов, которое подменило собой истинно Христово вероучение.
Когда люди принимали веру от апостолов, они обязаны были думать сами, они могли обратиться непосредственно к Богу, как тому учил Иисус (оставленная им молитва «Отче наш» об этом), им была открыта возможность сделать выбор иной веры, показав апостолам их заблуждения и неправоту, и Бог — без сомнения — их в этом поддержал бы.
Историю же надо принять такой, какая она есть: всё свершилось наилучшим возможным образом — при нравственности, свойственной каждому из людей; если бы хотя бы один человек изменил свою реальную нравственность и выразил бы её в своих намерениях, в мечтах, во внешне видимом поведении, то история свершилась бы иначе[460]; она была бы менее бедственна, если бы люди сами искали праведности и лада с Богом. Но если соотноситься с реальными нравами людей, то остаётся сделать вывод, что всё свершается несколько лучше, чем могло бы быть, если бы Бог не сдерживал злонравие людей неподвластными каждому из них и всем вместе обстоятельствами. Апостолы же сделали, что могли, и они как и все люди, воспитанные и живущие в толпо-«элитарной» культуре не могли не ошибаться.
Но становление «христианства» в том виде, в каком оно исторически реально сложилось, став одной из многих разновидностей идеалистического атеизма, оказалось возможным вследствие нравственно обусловленного принципа, свойственного почти всем первохристианам[461]. Хотя он так или иначе был свойственен почти всем первохристианам, но чётко выразил его сам апостол Павел:
«Если кто из вас думает быть мудрым в веке сём, тот будь безумным, чтоб быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (1‑е послание Коринфянам апостола Павла, гл. 3:18, 19).
Но в жизненном диалоге с Богом разум индивида, пребывающего в «мире сём», только осмысляет и переосмысляет даваемое Свыше в Различение, вводя даваемое в систему миропонимания индивида, обнажая перед его сознанием возможности изменить нравственность и мировоззрение в направлении объективной праведности либо в направлении дальнейшего уклонения от неё. И каждый, даже если не чует и не понимает этого, вносит свой вклад либо в то, чтобы безумная перед Богом «мудрость» мира сего и впредь упрочивала своё господство в обществе, всё более изощрённо порабощая людей; либо в то, чтобы мудрость Всевышнего стала достоянием мира сего, воплощаясь в каждом его обитателе, в его намерениях и делах, утверждая лад в обществе, в биосфере Земли, в Космосе.
И если действительно отвергнуть свой разум, возжелав последовать совету Павла и стать безумным, что сам Павел неизменно и совершал в течение своей жизни, то этот жизненный диалог человека и Бога, — иначе именуемый «религия», — будет разорван самим человеком, у которого останется только слепая, безумная, фанатичная вера в нечто, эгрегориально-магический ритуал и тому подобный «опиум» для народа.
Диалог будет разорван потому, что именно разум сопоставляет «мудрость» мира сего с мудростью Боговдохновенной, а нравственные мерила — такие какие они есть — определяют, что выбрать из каждой и принять в качестве субъективной истины, после чего Бог, вводя человека в жизненные обстоятельства, позволяет человеку (а также и обществу, человечеству) убедиться в правильности либо ошибочности сделанного ими выбора и, соответственно, в праведности либо порочности их нравственности.
Согласиться же с Павлом — означает настаивать, как минимум в умолчаниях, на принципиальной бессмысленности и принципиальной непознаваемости Жизни, а также на абсолютной неисповедимости Промысла Божиего. В терминологии «научной философии» это означает впасть в агностицизм — в заблуждение, влекущее новые и усугубляющее прежние заблуждения. Это так, поскольку даже истина, став слепой и безумной верой, вводит в самообман и заблуждения. Но и разум таких людей при этом не окажется бесхозным, а будет вовлечён в эгрегор, управляемый вовсе не ими.
К сожалению, многие в исторически реальном «христианстве» последовали и следуют ныне совету Павла буквально и абсолютно:
«Надо просто верить в то, чему учит апостольская церковь» = «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сём, тот будь безумным, чтоб быть мудрым».
Такая нравственно обусловленная позиция якобы избавляет от необходимости задумываться о том, что Иисус, пребывая среди людей во плоти, учил совершенно иному Христианству. И тем самым такие последователи Павла отгораживаются от Жизни и от Бога стеной безумия: агрессивно-паразитического или напуганного Жизнью и истерично-нигилистичного — не имеет значения. Это безумие и свойственные ему две названные крайности проявлений определили суть исторически реального «христианства» во всех его модификациях, построенных на признании факта казни, погребения и воскресения Иисуса Христа.
Так исторически реальное «христианство» вероучением об искуплении человечества[462] в самопожертвовании Христа, якобы избранного Богом в «жертву умилостивления» себе же, затмевает учение о Царствии Божием на Земле, в которое каждый человек входит своими усилиями, что и было Иисусовым благовестием всем людям без исключения.
Далее продолжение основного текста Приложения 3.
* *
*
После того, как выяснилось, что могила пуста, и воскресать для того, чтобы стать «богочеловеком» царём-Антихристом некому, пошёл процесс управляемого «мировой закулисой» коллективного мифотворчества на основе кумранских разработок, забытых толпой (память у толпы в диапазоне от прямо сейчас до начала осознанной жизни каждого из поколений), но памятных заправилам «мировой закулисы». Становление нового культа под такой опёкой происходило не только беспрепятственно, но и при поддержке эгрегора библейского проекта порабощения человечества от имени Бога, который его заправилы переводили в новый режим функционирования после первого пришествия Христа-Мессии. Вследствие поддержки со стороны эгрегора доктрины скупки мира на основе мафиозного иудейского ростовщичества попытки противодействия становлению нового культа со стороны отдельных, подконтрольных тому же эгрегору лидеров традиционного иудаизма были обречены на крах. Одной из иллюстраций такого рода краха пресечь становление исторически реального христианства также является судьба Савла-Павла.
Савл, уже юношей (Деяния апостолов, 7:58), был фанатичным защитником традиционного иудаизма в том виде, каким он сложился к тому времени на основе доктрины Второзакония-Исаии. И когда началось становление исторически реального христианства, он фанатично препятствовал этому: «… Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу» (Деяния апостолов, 8:3; т.е. по существу речь идёт о том, что Савл был сотрудником ветхонаветной инквизиции, репрессиями поддерживавшей единомыслие в обществе).
Но после первого пришествия Христа-Мессии доктрина Второзакония-Исаии, чтобы сохранить себя и действовать в новых религиозно-исторических обстоятельствах, должна была изменить формы своего существования в обществе. И Савл, будучи по своему нраву её ревностным защитником, как нельзя лучше подходил для этой роли, однако он не так относился к становлению христианства, как это было желательно хозяевам и заправилам библейского проекта порабощения человечества. После же эпизода, имевшего место на пути в Дамаск, в этом его качестве защитника доктрины Второзакония-Исаии ничего не изменилось: но теперь Павел защищал доктрину Второзакония-Исаии не тем, что гнал и терзал христиан, а тем, что искренне учил людей христианству в своём его понимании, порабощая новым культом всё новых и новых людей.
Так после стратегического наваждения на пути в Дамаск Павел поднялся в своём иерархическом статусе: если до этого он защищал одну единственную ветхонаветную эгрегориальную ветвь, несущую доктрину, и неуместно пытался искоренить её новонаветную отрасль, то после наваждения он положил начало взращиванию обеих ветвей так, чтобы они взаимно дополняли друг друга, будучи в согласии с этой доктриной, делая ей подвластными не только иудеев, но и неиудейские общества, которые принимали её за истину от Бога.
В частности, истинный Христос, пребывая среди людей, учил их тому, что земная власть явная и неявная принадлежит праведности: «… говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное (слова выделены нами: здесь явное искажение слов Христа: должно быть Царствие Божие, возможность осуществления которого на Земле усилиями самих людей по их доброй воле он проповедовал)» (Матфей, 5:20). Вопреки этому Павел в уже приводившемся его свидетельстве о жале во плоть — ангеле сатаны — положил начало в исторически реальном «христианстве» культу всевозможных телесных, интеллектуальных и в целом духовных немощей: «“довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова» (2‑е послание Коринфянам, 12:9).
Этот культ всевозможных немощей привёл к тому, что в библейской цивилизации так называемые «христианские общества» стали невольниками-рабами международной глобальной расовой иудейской «элиты», как то и предусмотрено доктриной Второзакония-Исаии: раб должен быть всесторонне немощен по отношению к своему хозяину-повелителю, дабы быть зависимым от него. Всего две изящных фразы Павла, извративших представления общества о праведности, — и какие исторически длительные и тягостные последствия…
Кроме того этот культ немощей и вера в спасительность казнью пожертвовавшего собою праведника связаны ещё с одним общественным явлением: они порождают в психике многих благонамеренных людей алгоритмику самоликвидации из подражания Христу. Под её водительством каждый из таких верующих находит или создаёт «голгофу» для себя (а также и для окружающих и потомков), вследствие чего многие из них на протяжении истории погибают, так и не успев преобразить свою благонамеренность в благодетельную праведность.
Этому преображению благонамеренности в благодетельную праведность мешают именно поиски и создание ими «голгофы» для себя и других. Благодетельная праведность требует от человека разносторонней мощи, а культ немощей «Христа ради» освобождает от необходимости взращивать праведную мощь и подталкивает к самоликвидации немощных фанатиков веры, возомнивших о спасительности своего «самопожертвования» на найденной или созданной ими «голгофе». Так вера в спасительность якобы имевшей место Голгофы Христа в сочетании с культом «немощей Христа ради» порождает самоликвидацию благонамеренных противников «мировой закулисы», что освобождает для неё поле деятельности от её противников без каких-либо дополнительных усилий с её стороны.
В частности, под воздействием этой алгоритмики самоликвидации, обусловленной извращением религии человека и Бога верой человека в истинность пророчеств Исаии о казни Мессии и подменой веры по совести непосредственно Богу верой во всевозможные «священные» писания, нашли каждый свою «голгофу» и погибли апостолы Пётр и Павел. Самоубийственную устремлённость к гибели в казни «Христа ради» можно выявить по их текстам в Новом завете.
Истинный Христос пришёл для того, чтобы искоренить доктрину Второзакония-Исаии утверждением на Земле Царствия Божиего доброй волею самих же людей; Савл же, даже спустя годы после начала деятельности в качестве апостола Павла, призванного якобы истинным Христом, обратившимся к нему с того света (из Царствия Небесного), по-прежнему оставался сторонником демонической доктрины Второзакония-Исаии — библейского проекта порабощения человечества от имени Бога:
«32. И что ещё скажу? Недостанет мне времени, чтобы повествовать о Гедеоне, о Вараке, о Самсоне и Иеффае, о Давиде, Самуиле и (других) пророках, 33. которые верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, 34. угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих; 35. жёны получали умерших своих воскресшими; иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение; 36. другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу, 37. были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча[463], скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; 38. те, которых весь мир не был достоин (текст выделен нами при цитировании), скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. 39. И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, 40. потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства» (Послание Павла к Евреям, гл. 11).
К числу «(других) пророков», естественно для иудея, каким продолжал оставаться Павел и на чём он всегда настаивал, принадлежит и Исаия. И соответственно в этом списке нет премудрого Соломона, чьи пророчества и поучения не укладываются в прокрустово ложе доктрины Второзакония-Исаии. Но в приведённом фрагменте, куда более показательны выделенные нами очень значимые слова. По нашему мнению:
Весь мир, как творение Божие, достоин Бога, Творца его и Вседержителя. И этот факт — святая данность.
Павел же пишет, что есть и такие, «которых весь мир недостоин». И это — выражение демонизма, превозносящегося над творением Божиим, и Богом, который есть, и Которого достойно Его творение. От высказанного нами утверждения о демонизме апостола Павла возможно отмахнуться, вспомнив слова одного из великих инквизиторов Испании: «дайте мне три строчки святого Петра — и я докажу, что он был еретик»[464]. Но сослаться на великого инквизитора — было бы формальным уходом от необходимости дать по существу ответ на вопрос: достоин ли весь мир Бога, как своего Творца, либо всё же в мире пребывают и «те, которых весь мир недостоин»? и если мир достоин Бога, а их недостоин, то почему приверженность этому мнению не является выражением самопревозносящегося демонизма и одержимости? И может ли быть спасителем тот, кто превозносится над попавшими в беду? — иными словами, Христос, придя в мир, считал, что мир достоин его, а Павел вопреки этому полагал, что некоторых из обитателей этого мира мир всё же был недостоин.
Высказываются мнения, что апостол Павел — был лицемер, внедрившийся в прежде гонимую им церковь по заданию хозяев и заправил синедриона. Но будь это так, он не смог бы стать признанным апостолом-учителем: люди в своей массе чувствуют фальшь, лицемерие. Церковь — составляющие её простые люди — отторгли бы его. Исполнить такого рода миссию, будь она действительно предложена Савлу, он бы не смог, сколь искусным лицедеем не был бы. Савл стал апостолом Павлом именно потому, что был искренен в своих как ветхонаветных заблуждениях, так и новонаветных. Всё его письменное наследие показывает, что он был искренен перед людьми и честен перед самим собой, стремился быть бескорыстно благодетельным, но его реальные нравственные мерила не позволяли ему выявить различие сути расистской доктрины Второзакония-Исаии порабощения человечества от имени Бога и сути оставленного истинным Христом вероучения и социальной доктрины осуществления Царствия Божиего на Земле усилиями самих — освобождённых Правдой-Истиной — людей по их доброй воле.
Поэтому, будучи нравственно сформированным ветхонаветной доктриной Второзакония-Исаии, Павел, не изменив своих нравственных мерил, смог только придать ветхонаветной доктрине новонаветные формы, но не смог вырваться на свободу из плена её концептуальной власти.
В этом качестве преобразователя доктрины Второзакония-Исаии, придавшего ей благообразный вид для действия в религиозно-исторических обстоятельствах после первого пришествия Христа-Мессии, Павел превзошёл всех остальных апостолов, которые были призваны истинным Христом при жизни его среди людей. Всех прочих апостолов всё же сдерживало либо то истинное, что они переняли у Христа в общении с ним, либо сдерживало жидовское стремление узурпировать [465] оставленное Христом учение и приспособить его к своим нуждам, точно так же, как ранее иудейской «элитой» было узурпировано и бессовестно извращено наследие Моисея. Павла же, судя по всему сообщаемому каноническим текстом Нового завета, не сдерживало ничто, кроме жала во плоть — ангела сатаны … Избавить же его от этого ангела сатаны мог только Бог, но Павел не обратился сам по совести непосредственно к Нему, бездумно полагаясь во всём на того, кто призвал его, вследствие чего и не изменил качества своих нравственных мерил общечеловеческого масштаба значимости, так и оставшихся в русле антихристианской доктрины Второзакония-Исаии. Всё, что произошло с Савлом по дороге в Дамаск, содержательно аналогично тому событию, что имело место в жизни пророка Исаии в начале его пророческой деятельности, о чём речь шла ранее.
Так как апостолы Пётр, Иоанн, Иаков, проспали предложенную им Христом молитву в Гефсиманском саду, то они не только не могли воспрепятствовать становлению культа, извращающего Заветы Христа, своими свидетельствами об истине и обличить всех в том, что они — жертвы искушения наваждениями и галлюцинациями, о чём их предупреждал Христос, призывая к молитве в Гефсиманском саду. Но они сами оказались вовлечёнными в процесс становления нового лжехристианского культа на основе искушения видéнием казни и последующего якобы воскресения потому, что их гефсиманская немолитва разобщила их с истинным Христом и объединила их со всеми иудеями, веровавшими в писание и священникам, но не веровавшими по совести непосредственно Богу, который есть.
Неустранимое силами «мировой закулисы» отсутствие якобы «воскресшего» во плоти потребовало вскорости возвестить всем о вознесении Христа[466] и предложить смиренно ожидать его второе пришествие: последнее требование — так же один из факторов, который превратил исторически реальное христианство в вероучение и религию рабов, вопреки тому, что истинный Христос в первое пришествие проповедовал вероучение и религию освобождения от рабства вхождением людей их же усилиями под Божиим водительством в Царствие Божие: «…с сего времени Царствие Божие благовествуется и всякий усилием входит в него» (Лука, 16:16).
После же ухода Христа в мир иной вероучение о терпеливом ожидании второго пришествия затмило учение об осуществлении на Земле Царствия Божиего силами самих верующих Богу людей.
При этом раздувался культ особой значимости «воскресения» именно Христа и придавались забвению, якобы не имеющие такого рода значимости факты воскрешения Христом и апостолами других людей. И это учение церквей о якобы особой значимости «воскресения» Христа противоречит явленному самим Христом в первое пришествие: «Больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте» (Матфей, 10:8), — из напутствия Христа апостолам при посылании их на проповедь Царствия Божиего на Земле [467]. Из этого можно понять, что воскрешение из мёртвых по молитве праведноверующего сам Христос считал нормой для жизни человечества в ладу с Богом, а не чем-то исключительным. Исключительность факту воскресения из мёртвых придали хозяева и основатели церквей в обществе, живущем без веры Богу, который есть.
Могила — «гроб господень» — в действительности была пуста не потому, что Христос воскрес из мёртвых в «третий день по писанием»[468], а потому, что Бог вознёс Христа к себе, упреждая инсценировку его казни. Бог не только не желал, не предопределял подвергать Христа крестным мукам, как тому учат церкви, но так же не желал, чтобы увенчалась успехом затея вовлечь Христа в грязную инсценировку «казни — воскресения бога» с далеко идущими глобальными целями, о чём паствы церквей не имеют ни малейшего понятия[469], потому что составляющие их люди уклоняются от того, чтобы принять каждому из них долю в наместничестве Божием на Земле.
Об этом вознесении Христа во избежание казни, как о таинах Божиих, предвозвестил Соломон (Премудрость Соломона, гл. 2). Суть этих таин прямо и однозначно разъяснило кораническое Откровение (сура 4:156, 157). Что касается всего сказанного о действиях «мировой закулисы», то они прямо — без таинств, мистики, экстрасенсорики и т.п. — «вычисляются» каждым, кто не ленив, кто сопоставляет друг с другом тексты писаний, возведённых в ранг священных, и факты, известные ему из современности и исторических хроник.
Хотите верьте в это, хотите нет. Но лучше сами подумайте о том, что вознесение Христа упредило посягательство на его распятие, и в этом нет никаких логических противоречий. И об этом свидетельствует вопреки своему тексту сам Новый завет милостью Бога, который есть. И нет в этом освещении течения событий той эпохи лукавства, двойственности и неопределённости нравственных мерил, неопределённости и двойственности этических стандартов в отношении людей между собой, в их отношениях с Богом, и в отношении Бога ко всем и к каждому. Это вознесение, упреждающее казнь, чудесно, но всё праведное возможно Богу, который есть, хотя прямо засвидетельствовать, что события протекали именно так, тогда оказалось некому просто потому, что призванные Христом к молитве в Гефсиманском саду апостолы проспали явление Царствия Божиего на Землю[470].
Кто-то, на основании изложенного может прийти к выводу, что Зло восторжествовало в очередной раз, а Бог оказался бессилен сделать что-либо для того, чтобы утвердить на Земле Правду-Истину. Но утверждать на Земле Правду-Истину — это долг людей, прежде всего, перед самими собой, перед своими детьми, внуками, потомками вообще. И не пожелав утвердить Правду-Истину тогда — тем, что впали в сон, — призванные к молитве апостолы открыли дорогу тому, чтобы человечество вошло в эпоху, в которой оно должно было научиться на своём горьком и сладком опыте, что значит: «Милости хочу, а не жертвы». В эту эпоху мы и живём поныне.
Чтобы опровергать сказанное здесь, так или иначе придётся отрицать всемогущество Бога; извращать в обществе представления о праведности и возводить на Бога напраслиной Иудин грех, т.е. приписывать Богу способность к предательству верующих Ему праведников вопреки тому, что народной мудрости известно: «Бог не выдаст!»[471]; обелять этот и прочие приписанные Богу грехи, придумывая нравственно-этическую необходимость и неизбежность для Бога приношения в жертву «умилостивления» самому Себе непорочного праведника Христа ещё на стадии Предопределения бытия Мироздания и т.п. Такого рода неправоумствованием и лукавством полны все без исключения богословские трактаты всех новонаветных церквей.
И неужели вы думаете, что после того, как Бог ясно и недвусмысленно огласил через Христа Своё желание: «пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы», кто-то сможет преодолеть Божье всемогущество и совершить жертвоприношение по своему произволу вопреки воле Вседержителя?
Но и после посягательства на распятие Христа, Бог — Милостивый, Милосердный — предоставил иудеям срок — около сорока лет, в течение которых те имели возможность и могли бы переосмыслить свершившееся, покаяться в грехе отрицания Посланников Его и богоотступничестве; а покаявшись — вразумиться и войти в истинную веру Божию. Всё это время Бог знаменовал неугодность Ему вообще каких бы то ни было жертвоприношений:
«Талмуд учит, что последние сорок лет перед разрушением Храма Бог не принимал жертвоприношений в День Искупления (Вавилонский Талмуд, Йома 39). Год за годом, на протяжении жизни целого поколения, Господь говорил: Нет» («Иисус — кто он?», издательство «Messianic Vision», 1992, пер. В. Брена, Еврейский Мессианский Центр, брошюра мессианских евреев, признающих Иисуса (Иешуа) Мессией).
Храм был разрушен в 70 г. н.э. Если посягательство на распятие Иисуса имело место в 33 г., а Талмуд, называя срок в сорок лет, точен, то уже за три года до посягательства на жизнь Христа Бог предостерегающе знаменовал неугодность Ему жертвенных убийств вообще. Но сорок лет иудеи древности не утруждали себя тем, чтобы подумать над ежегодным знамением Божьим и словами их же Писания:
«Жертвы и приношения за грех Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех ты не потребовал. Тогда я сказал: вот иду; в свитке книжном написано о мне: Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце (выделено нами)» (Псалм 39:7 — 9), в полном согласии с Евангелием Мира Иисуса Христа и Кораном; и ещё: «Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе, ибо Моя вселенная и всё, что наполняет её. Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь козлов? Принеси в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои, и призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя и ты прославишь Меня» (Псалм 49:12 — 15).
Но не вняли знамениям и не одумались, и сорок лет иудеи бездумно, как крутят пластинку, тешились ритуалом «богослужения», уклоняясь от исполнения в жизни по совести воли Божьей, известной им и по писанию. И хотя молились и священники, и простонародье, но разорвав механическим исполнением ритуалов обоюдостороннюю направленность в Духе смысл несущей религии, они были наказаны геноцидом и изгнанием из Палестины во исполнение неоднократных в прошлом предостережений Божьих (в частности Иеремия, Иезекииль) от их упорствования в мерзостях.
И в результате изложенного вся последующая история — это история обучения человечества творить милость, а не жертвовать другими ради удовлетворения своего разнородного эгоизма. Тем не менее и до сих пор:
Для многих почитающих себя христианами кораническое свидетельство о том, что Христос не был казнён, подтверждаемое и текстами Библии в их соотнесении с Жизнью, — не благая весть, поскольку их вожделение «спасти свою душу» крестными муками Христа делает для них его казнь в прошлом многократно более желанной, чем она была желанна для членов синедриона, осудившего Христа…
Кораническое свидетельство о вознесении, упредившем казнь, лишает их перспектив «въехать в рай на чужом горбу» со всею своей греховностью.
