Облитая водою собака?
Теперь я встряхнусь и убегу от тебя, чтобы просохнуть:
Этому ты не должен удивляться! Не кажусь ли я тебе невежливым?
Но здесь мои владения.
Что же касается твоего высшего человека -- ну, что ж! я
Мигом поищу его в этих лесах: оттуда раздавался крик
Его. Быть может, его преследует какой-нибудь лютый зверь.
Он в моих владениях -- здесь не должно случиться с
Ним несчастья! И поистине, есть много лютых зверей у меня".
С этими словами Заратустра хотел уйти. Тогда сказал
Прорицатель: "О Заратустра, ты -- плут!
Я знаю: ты хочешь отделаться от меня! С большим
Удовольствием побежишь ты в леса и будешь охотиться на диких
Зверей!
Но поможет ли это тебе? Вечером все-таки я буду у тебя; в
твоей собственной пещере буду я сидеть, терпеливый и тяжелый,
как колода, -- и поджидать тебя!"
Quot;Пусть будет так! -- крикнул Заратустра, уходя. -- И что
Есть моего в пещере моей принадлежит и тебе, дорогому гостю
Моему!
Если же ты найдешь в ней еще и мед, ну что ж! полижи его,
Ты, ворчливый медведь, и услади душу свою! Ибо к вечеру оба мы
будем веселы,
Веселы и довольны, что день этот кончился! И ты сам
Должен будешь плясать под песни мои, как ученый медведь мой.
Ты не веришь этому? Ты качаешь головой? Ну что ж! Ступай!
Старый медведь! Но и я прорицатель".
Так говорил Заратустра.
Беседа с королями
Заратустра не ходил еще и часу в горах и лесах своих, как
Вдруг увидел он странное шествие. Как раз по дороге, с которой
Он думал спуститься, шли два короля, украшенные коронами и
Красными поясами и пестрые, как птица фламинго; они гнали перед
Собой нагруженного осла. "Чего хотят эти короли в царстве
Моем?" -- с удивлением говорил Заратустра в сердце своем и
Быстро спрятался за куст. Но когда короли подошли близко к
нему, он сказал вполголоса, как некто говорящий сам с собой:
Quot;Странно! Странно! Как увязать это? Я вижу двух королей и
только одного осла!"
Тогда оба короля остановились, улыбнулись, посмотрели в ту
Сторону, откуда исходил голос, и затем взглянули друг другу в
лицо. "Так думают многие и у нас, -- сказал король справа, --
Но не высказывают этого".
Король слева пожал плечами и ответил: "Это, должно быть,
Козопас. Или отшельник, слишком долго живший среди скал и
Деревьев. Ибо отсутствие всякого общества тоже портит добрые
Правы".
Quot;Добрые нравы? -- с негодованием и горечью возразил другой
Король. -- Кого же сторонимся мы? Не "добрых ли нравов"? Не
Нашего ли "хорошего общества"?
Поистине, уж лучше жить среди отшельников и козопасов, чем
Среди нашей раззолоченной, лживой, нарумяненной черни, -- хотя
бы она и называла себя "хорошим обществом",
Хотя бы она и называла себя "аристократией". Но в ней
Все лживо и гнило, начиная с крови, благодаря застарелым дурным
Болезням и еще более дурным исцелителям.
Я предпочитаю ей во всех смыслах здорового крестьянина --
Грубого, хитрого, упрямого и выносливого: сегодня это самый
Благородный тип.
Крестьянин сегодня лучше всех других; и крестьянский тип
Должен бы быть господином! И однако теперь царство толпы, -- я
Не позволяю себе более обольщаться. Но толпа значит: всякая
Всячина.
Толпа -- это всякая всячина: в ней все перемешано, и
Святой, и негодяй, и барин, и еврей, и всякий скот из Ноева
Ковчега.
Добрые нравы! Все у нас лживо и гнило. Никто уже не умеет
Благоговеть: этого именно мы все избегаем. Это
Заискивающие, назойливые собаки, они золотят пальмовые листья.
Отвращение душит меня, что мы, короли, сами стали
Поддельными, что мы обвешаны и переодеты в старый, пожелтевший
Прадедовский блеск, что мы лишь показные медали для глупцов и
Пройдох и для всех тех, кто ведет сегодня торговлю с властью!
Мы не первые -- надо, чтобы мы казались первыми: мы
Устали и пресытились наконец этим обманом.
От отребья отстранились мы, от всех этих горлодеров и
