То, что мы узнаем в человеке, воспламеняем мы в нем

Остерегайся же маленьких людей!

Перед тобою чувствуют они себя маленькими, и их низость

Тлеет и разгорается против тебя в невидимое мщение.

Разве ты не замечал, как часто умолкали они, когда ты

Подходил к ним, и как сила их покидала их, как дым покидает

Угасающий огонь?

Да, мой друг, укором совести являешься ты для своих

Ближних: ибо они недостойны тебя. И они ненавидят тебя и охотно

Сосали бы твою кровь.

Твои ближние будут всегда ядовитыми мухами; то, что есть в

Тебе великого, -- должно делать их еще более ядовитыми и еще

Более похожими на мух.

Беги, мой друг, в свое уединение, туда, где веет суровый,

свежий воздух! Не твое назначение быть махалкой от мух. --

Так говорил Заратустра.

О целомудрии

Я люблю лес. В городах трудно жить: там слишком много

Похотливых людей.

Не лучше ли попасть в руки убийцы, чем в мечты похотливой

Женщины?

И посмотрите на этих мужчин: их глаза говорят -- они не

Знают ничего лучшего на земле, как лежать с женщиной.

Грязь на дне их души; и горе, если у грязи их есть еще

Дух!

О, если бы вы совершенны были, по крайней мере как звери!

Но зверям принадлежит невинность.

Разве я советую вам убивать свои чувства? Я советую вам

Невинность чувств.

Разве целомудрие я советую вам? У иных целомудрие есть

Добродетель, но у многих почти что порок.

Они, быть может, воздерживаются -- но сука-чувственность

Проглядывает с завистью во всем, что они делают.

Даже до высот их добродетели и вплоть до сурового духа их

Следует за ними это животное и его смута.

И как ловко умеет сука-чувственность молить о куске духа,

Когда ей отказывают в куске тела!

Вы любите трагедии и все, что раздирает сердце? Но я

Отношусь недоверчиво к вашей суке.

У вас слишком жестокие глаза, и вы похотливо смотрите на

Страдающих. Не переоделось ли только ваше сладострастие и

Теперь называется состраданием!

И это знамение даю я вам: многие желавшие изгнать своего

Дьявола сами вошли при этом в свиней.

Кому тягостно целомудрие, тому надо его отсоветовать:

Чтобы не сделалось оно путем в преисподнюю, т. е. грязью и

Похотью души.

Разве я говорю о грязных вещах? По-моему, это не есть еще

Худшее.

Познающий не любит погружаться в воду истины не тогда,

Когда она грязна, но когда она мелкая.

Поистине, есть целомудренные до глубины души: они более

Кротки сердцем, они смеются охотнее и больше, чем вы.

Они смеются также и над целомудрием и спрашивают: "Что

Такое целомудрие?

Целомудрие не есть ли безумие? Но это безумие пришло к

Нам, а не мы к нему.

Мы предложили этому гостю приют и сердце: теперь он живет

у нас -- пусть остается, сколько хочет!"

Так говорил Заратустра.

О друге

Quot;Всегда быть одному слишком много для меня" -- так думает

Отшельник. "Всегда один и один -- это дает со временем двух".

Я и меня всегда слишком усердствуют в

Разговоре; как вынести это, если бы не было друга?

Всегда для отшельника друг является третьим: третий -- это

Пробка, мешающая разговору двух опуститься в бездонную глубь.

Ах, существует слишком много бездонных глубин для всех

Отшельников! Поэтому так страстно жаждут они друга и высоты

Его.

Наша вера в других выдает, где мы охотно хотели бы верить

В самих себя. Наша тоска по другу является нашим предателем.

И часто с помощью любви хотят лишь перескочить через

зависть. Часто нападают и создают себе врагов, чтобы скрыть,

Что и на тебя могут напасть.

Quot;Будь хотя бы моим врагом!" -- так говорит истинное

Почитание, которое не осмеливается просить о дружбе.

Если ты хочешь иметь друга, ты должен вести войну за него;

А чтобы вести войну, надо уметь быть врагом.

Ты должен в своем друге уважать еще врага. Разве ты можешь

Близко подойти к своему другу и не перейти к нему?

В своем друге ты должен иметь своего лучшего врага. Ты

Должен быть к нему ближе всего сердцем, когда ты противишься

Ему.

Ты не хочешь перед другом своим носить одежды? Для твоего