Сигизмунда, барона, в Герберштейне, Нойперге и 6 страница

Вашего величества верный советник, камергер (Camerarius) и начальник австрийского казначейства Сигизмунд, вольный барон в Герберштейне, Нойперге и Гутенхаге (НГ Зигмунд, барон в Герберштейне, Нойперге и Гутенхаге, верховный наследный камергер и верховный наследный кравчий Каринтии и проч. желает благосклонному читателю счастья и блага.

После того как много говорилось и писалось о полночных странах мира, особенно о горах и истоках знаменитых рек, равно как и об обычаях и образе жизни народов; после того как, далее, от блаженной памяти императора Максимилиана ⁵ было отправлено не одно посольство к великому князю в Москву, которые сообщали о том много необычайного и даже кое-что (совсем) невероятное, случилось так, что и мне было поручено отправиться послом в те страны: в Польшу и Литву к королю Зигмунду и в Москву к великому князю Василию. Господин Матвей Ланг (Lang) ⁶, кардинал зальцбургский, человек весьма известный, опытный и почтенный, со всей серьезностью убеждал и увещал меня запоминать тамошние события (warhafftes), что я и делал с усердием, как памятуя о его советах, так и сам по себе, и записывал все настолько хорошо, как только мог. По моем возвращении упомянутый господин кардинал при мне просил императора не выслушивать меня о моем деле иначе, как только в его присутствии; так и было сделано. Но после кончины императора Максимилиана я был еще раз отправлен в те края нынешним римским королем и моим всемилостивейшим господином Фердинандом, причем мне было особо поручено и наказано вместе с послом Его императорского величества графом Леонардом Нугарола (Nugarolis) разузнать религиозные обряды ⁸ и прочие нравы и обычаи народа. Посему я снова расспрашивал и разузнавал о том, что записывал раньше, и что было многократно подтверждаемо многими свидетелями, принимал за достоверное. Поскольку после моего доклада о посольстве и моих рассказов я узнал, что они были благосклонно и милостиво восприняты Его императорским величеством и проч. и господином кардиналом, я посвятил эти написанные по-латыни (заметки) нынешнему высокочтимому римскому королевскому величеству и проч. и предал их печати, снискав похвалы многих ученых. Вскоре они были переведены на итальянский язык и тоже напечатаны, латинский же текст, кое в чем расширенный и улучшенный мной, был еще дважды напечатан в Базеле и в большом количестве продан на Франкфуртской ярмарке, т. е. общем базаре, так что во многих местах их ищут и не могут достать. По этой причине и по просьбам некоторых своих друзей я решил перевести их на немецкий язык для простых немцев, не сведущих в латыни, но имеющих желание основательно познакомиться с этим предметом. Хотя я и до того, и впоследствии совершил множество далеких путешествий, всякий раз с важным посольством: так, от императора Максимилиана я был послан к королю Христиерну ²¹ в Данию, к курфюрстам майнцскому, саксонскому, бранденбургскому и к двум братьям герцогам мекленбургским одновременно, также в Зальцбург, Айхштет, Баварию, несколько раз в Швейцарию (Aidgnoschaft) и затем в Венгрию, а по смерти милостивейшего императора Максимилиана по поручению своего отечества герцогства Штирийского через Венецию, Феррару, Болонью, Рим и Неаполь верхом, а оттуда в Испании морем, в Сардинию, Минорку, затем Ивису и Майорку, (где) меня застала сильная буря, затем через Францию, Пьемонт, Милан, Брешию, Верону, Виченцу и Фриуль снова на родину, и в другой раз от нынешнего римского королевского величества короля Фердинанда, моего всемилостивейшего господина, неоднократно в Венгрию и Чехию, много раз в Польшу и Литву, а также к немецким князьям, а затем ко всемогущему и удачливейшему Сулейману (Suleyman) императору турецкому,— я ничего не писал о тех краях, о нравах (тех) народов, ибо множество почтенных, известных и ученых (мужей) бывали там и бывают постоянно, о чем и писали, так что я не считаю возможным сделать это лучше их. Но о тех краях, в которых никто из писавшихо них до сих пор, надо думать, не бывал, да и сейчас редко кто бывает, я хочу по приказу и дружескому совету довести до общего сведения, что я видел сам и что узнал благодаря согласному свидетельству многих. Я надеюсь, что для того, кому доведется побывать в тех странах или (говорить с) теми, кто приедет из тех стран, мои записки послужат основанием разведать все еще более подробно, дабы внести более определенности в знания о (предмете), столь долго пребывавшем в неизвестности. Встречая — и неоднократно — в моих писаниях такие вещи, как летосчисление от сотворения мира и прочее, что я почерпнул из тамошнего историописания и перенес сюда, пусть любезный читатель примет во внимание, что я ничего не хотел менять в пересказе того, что беру оттуда, желая привести как достоверное, так и их заблуждения. В моих разысканиях сильным подспорьем мне было (знание) латыни и славянского языка (Windisch), так что мне помогло то, из-за чего в юности я претерпевал тяготы, когда мне приходилось выслушивать от невежд много насмешек по поводу (изучения мной) славянского языка, как, впрочем, и из-за латыни многие называли меня обидным, с их точки зрения, прозвищем “доктор”, что я, однако, почитал бы за честь, если бы полагал себя достойным этого (звания), и многими другими кличками, которые тем не менее не оттолкнули меня от (изучения) языков; я при всяком случае не стеснялся и не избегал говорить на них, поскольку со стороны (всякого) Другого счел бы это почетным и (свидетельством) образованности. Работа эта при моей ежедневной службе и моем возрасте — от своих семидесяти одного года я уже довольно устал — доставляет мне постоянные трудности по переводу на немецкий язык, ибо из-за порученной мне службы я не могу выбрать удобного времени и почаще проверять, чтобы все было переведено лучше и изящнее ²². Поэтому я очень прошу всех, кто будет держать в руках мою работу, как она есть, благосклонно принять и прочесть ее и с пользой для себя применить мой многотрудный опыт, ибо я писал это ради общей пользы, пусть худо, но правдиво.) ²³.

К читателю

Собираясь описывать Московию, которая является главой Руссии и простирает свое владычество над обширными областями Скифии ²⁴, мне, благосклонный читатель, непременно нужно будет упомянуть в настоящем сочинении о многих северных странах, которые не были достаточно известны не только древним, но и современным писателям. Поэтому мне придется иногда разногласить с их сочинениями; а дабы мое мнение по этому вопросу не показалось кому-либо подозрительным или высокомерным, я заявляю, что я, как говорится, воочию видел и осмотрел Московию, и при том не раз, а дважды, исполняя обязанности посла блаженной памяти императора Максимилиана и его внука римского короля господина Фердинанда; большую же часть моих сведений я почерпнул от обитателей той земли, столь же сведущих, сколь и заслуживающих доверия; кроме того, я не довольствовался сообщениями одного или двух, а опирался на согласные сведения многих ²⁵. Итак, поддерживаемый, помимо всего, благодетельным знанием славянского языка, который совпадает с русским и московитским, я записал это не только понаслышке, но и как очевидец, и не напыщенным слогом, а простым и ясным, и предал памяти потомства.

Известно, что всякий народ имеет свой особый способ произношения; точно так же и русские, сочетая и соединяя всевозможно свои буквы, выговаривают их необычным для нас способом, так что, если не наблюдать их произношения со всем старанием, то невозможно будет ни удачно спросить их о чем-нибудь, ни узнать от них что бы то ни было наверное. А так как я в описании Руссии сознательно пользовался русскими словами при обозначении предметов, местностей и [57] рек ²⁶, то хочу сразу кратко сказать о значении некоторых сочетаний букв ²⁷; заметив их, читатель во многом облегчит себе понимание, а может быть, и свое будущее исследование.

Хотя русские пишут и произносят имя Basilius (Василий) через согласную w, но раз у нас укоренилось писать и произносить его через b, то я не счел нужным писать это слово через w. Букву с, стоящую перед придыханием, надо передавать не [через ci или schi], как это в обычае у большинства народов, а через khi, почти, наподобие немцев, как, например, в слове Chiowia (Киев), chan (хан), Chlinow (Хлынов), Chlopigrod (Хлопигород) и т. д.

Если же эта буква предшествует двойному (звуку) z, то она должна быть произносима несколько звучнее, как, например, Czeremissae (черемисы), Czernigo (Чернигов), Czilma (Цильма), czunkas (чункас) и т. д.

[Вопреки обыкновению других славян] русские произносят букву g как придыхательное h, почти на чешский лад. Поэтому хотя они и пишут Iugra (Югра), Wolga (Волга), но произносят все же Iuhra, Wolha ²⁸.

Буква i по большей части обозначает согласный, как, например, в словах Iausa (Яуза), Iaroslaw (Ярослав), Iamma (Яма), Ieropolchus (Ярополк) и т. д.

Th они обыкновенно произносят как ph; таким образом Theodorus они выговаривают Pheodorus [или Feodorus] (Федор).

Если v обозначает согласный, то вместо нее я ставил букву vu, которую немцы передают через двойной b ²⁹, т. е. w, как например Wolodimeria (Владимир), Worothin (Воротынск), [Wedrasch (Ведрошь), Wiesma (Вязьма)] Wlodislaus (Владислав). [Та же самая буква, стоящая в середине или конце слова, получает значение и звучание греческой буквы phi, у нас ph как, например,] Ozakow (Очаков), Rostow (Ростов), [Asow (Азов), Owka (Овка)]. Поэтому читатель должен тщательно наблюдать за значением этой буквы, иначе, неправильно произнося ее везде одинаково, он может показаться спрашивающим и подразумевающим разные вещи. [Кроме того, при переводе русских летописей (annales) ³⁰ и при рассказе об их (русских) происхождении и деяниях мы применяли не то летосчисление, которое принято у нас, а то, которое применяют они сами ³¹, дабы, исправляя их писания, не оказаться исправителями более, нежели верными переводчиками.]

Записки о Московии

Сигизмунда, барона, в Герберштейне, Нойперге и

Гутенхаге

О происхождении (НГ латинского) названия Russia (HГ по-немецки именуемой Reissen) существуют различные мнения. Одни полагают, что оно произведено от (имени) Русса (Russus), брата [или внука (племянника?) (nepos)] польского (Polonorum, Polln) государя Леха (Lech) ³², поскольку этот (Русс) был-де государем (Landtsfuerst) русских. Другие ведут его от имени [весьма] древнего города Русы (Russum), неподалеку от Новгорода Великого (Nowogardia magna, Grofineugarten). Есть и такие, которые объясняют это название смуглостью (fuscus, braun-schwarz) жителей ³³. Однако большинство считает ³⁴, что “Руссия” — это измененное имя “Роксолания” [58] (Roxolania) ³⁵. Сами же московиты (HГ русские), отвергая подобные мнения, как не соответствующие истине, уверяют, будто их страна изначально называлась “Россея” (Rosseia), а имя это указывает на разбросанность и рассеянность ее народа, ведь “Россея” на русском языке и значит “разбросанность” или “рассеяние”. Это мнение, очевидно, справедливо, так как и до сих пор различные народы живут вперемежку с обитателями Руссии, в которую повсюду вклиниваются, разделяя ее, иные земли. {[Из священного писания мы знаем, что словом “рассеяние” пользуются и пророки ³⁶, когда говорят о расселении народов. Однако таким способом имя руссов можно вывести из греческого или даже халдейского корня, например, от слова “течение”, по-гречески rouV, или от арамейского ³⁷ Resissaia или Ressaia, что обозначает “разбрызгивание”. Подобным образом евреи и галлов ³⁸ и умбров ³⁹ назвали от Gall и Gallim, а также от Umber, что значит потоки, дожди и наводнения, чтобы тем самым указать, что эти народы — мятущиеся в бурные, или племя вод.]} Но каково бы ни было происхождение имени “Руссия”, народ этот, говорящий на славянском языке, исповедующий веру Христову по греческому обряду, называющий себя на родном своем языке Russi, а по-латыни именуемый Rhuteni, столь умножился, что либо изгнал живущие среди него иные племена, либо заставил их жить на его лад, так что все они называются теперь одним и тем же именем “русские”.

Славянский язык, ныне искаженно именуемый склавонским (Sclavonica) ⁴⁰, распространен весьма широко: на нем говорят далматинцы (Dalmatae, Dalmatiner), босняки (Bossnenses, Bossner), хорваты (Chroati, Chrabaten), истрийцы (Istrii, Isterreicher) и далее вдоль Адриатического моря до Фриуля, карны (Carni, Carster), которых венецианцы (НГ и итальянцы (Waelhisch)) называют карсами (Charsi), а также жители Крайны (Саrniolani, Crainer), каринтийцы (Carinthii, Khaerner) до самой реки Дравы (Dravus, Traa), затем штирийцы (Stirii, Steyrer) (НГ в четырех милях) ниже Граца (Graetz) вдоль Мура (Muer) до Дуная (НГ и далее по Драве и Саве (Saw)), мизийцы (Mysii, Mysy), сербы (Servii) (НГ которых мы теперь обычно именуем Sirven и Raetzen ⁴¹), болгары (Bulgarii) и другие, живущие до самого Константинополя; кроме них чехи (Behemi, Beham), лужичане (Lusacii, Lausitzer), силезцы (Silesii, Schlesier), моравы (Moravi, Marher) и обитатели берегов реки Вага (Vagus, Waag) в Венгерском королевстве ⁴², а еще поляки и русские [властвующие над обширными территориями] и черкесы-пятигорцы (Circasi-Quinquemontani, Circassen in fuenff pergen) у Понта и, наконец, остатки вандалов (Vandali, Wenden), живущие кое-где на севере Германии за Эльбой. Все они причисляют себя к славянам, хотя немцы, пользуясь именем одних только вандалов” называют всех, говорящих по-славянски, одинаково вендами (-,Wenen), виндами (Windi) или виндскими (народами) (Windische) (HГ Этим языком при письме и богослужении пользуются молдаване (Moldauer) и прочие соседние с ними валахи (Wallachen), в просторечии говорящие, однако, на другом языке. Многие утверждают в своих сочинениях, что и у македонцев родным языком был и является до сих пор славянский, который у них называется Syrvisch.) ⁴³.

Руссия граничит с Сарматскими горами (montes Sarmatici, Sarmatisch gebuerg) ⁴⁴, расположенными неподалеку от Кракова, а раньше простиралась вдоль реки Тираса, что на языке тамошних жителей именуется Днестром (Nistrus) ⁴⁵, до Понта Эвксинского (НГ иначе зовущегося Черным (Schwarz) или, по-итальянски, Великим морем) и реки Борисфена (НГ по-русски именуемого Днепром (Nieper)), однако несколько лет тому назад турки захватили находящуюся в устье Тираса Альбу (Alba, Weissenburg), иначе именуемую [59] Монкастро (Moncastro) ⁴⁶, которая принадлежала валашско-молдавскому (государю) (Walachus Moldaviensis) (НГ молдавскому воеводе (Voyvode in der Molda)) ⁴⁷. Да и (НГ татарский (Tartarisch) царь, которого русские называют “(царь) на Перекопе” (im Ргесор) ⁴⁸, а по-латыни зовущийся) царь таврический (Thauriciae) ⁴⁸, перейдя Борисфен, подверг разорению обширные пространства, после чего построил здесь две крепости; одна из них, что близ устья Борисфена, называется Очаков (Oczakow) ⁴⁹ и сейчас также находится в руках турок. Ныне местность между устьями обеих рек (НГ Днестра и Днепра) являет собой пустыню. Поднявшись оттуда вверх по Борисфену, увидишь на левом берегу город Черкассы (Circas) ⁵⁰, а еще выше (НГ Канев (Caynow) и) весьма древний город Киев (Chiovia, Chiow), некогда столицу Руссии (НГ и резиденцию князя.). На другом берегу Борисфена там простирается Северская (Sewera) ⁵¹ область, до сих пор еще обитаемая. Прямо на восток оттуда находятся истоки Танаиса ⁵². Двигаясь затем вдоль Танаиса (так! — А. Н.) (secundum Tanaim) (НГ долгим путем вниз от названных рек (Днепра и Дона? — А. Н.) (von denselben fluessen... hinab)) до слияния рек Оки (Осса) и (НГ Волги (Volga), именуемой по-гречески) Pa (Rha) ⁵³ и миновав обширные просторы по ту сторону Ра, придешь к Северному морю (mare Septentrionale, Моer gegen Mitternacht); если возвращаться оттуда вдоль владений шведского короля вдоль Финляндии и Ливонского залива ⁵⁴ через Ливонию (Liwonia, Leiffland) ⁵⁵, Жемайтию (Samogitia, Sameitn) ⁵⁶, Мазовию (Masovia, Mass) ⁵⁷ и Польшу, то окажешься в конце концов снова у Сарматских гор. Внутри (этого круга) только две нерусские области — Литва (Lithwania, Lythen) и Жемайтия; расположенные среди русских, они говорят, однако, на своем языке и принадлежат латинской церкви; впрочем, живут в них большей частью русские.

Руссией владеют ныне три государя ⁵⁸; б о льшая ее часть принадлежит [великому] князю московскому, вторым является великий князь литовский (-, in Littn), третьим — король польский, сейчас владеющий как Польшей, так и Литвой.

⁵⁹ О происхождении своем им известно только то, что сообщают их летописи. Перескажем их. Это народ славянский от колена Иафетова; некогда он обитал на Дунае, где сейчас Венгрия и Болгария. Расселившись и рассеявшись затем по различным землям, они стали называться по этим местностям: моравы — по реке (НГ Мораве (March)), другие — чехи (Ozechi), иначе богемцы ⁶⁰, а также хорваты, белы (Bieli) ⁶¹, [серблы (Serbli), т.е.] сербы (Serbii); севшие на Дунае назвались хорутанами (Choruthani) ⁶²; изгнанные валахами пришли к Висле (Istula, Weixl) и получили имя лехов (Lechi) от некоего Леха, князя польского, — вот почему и до сих пор поляки зовутся лехами; прочие — литовцы, мазовшане (Masovii, Masovithn), поморяне (Pomerani, Pommern) ⁶³; севшие по Борисфену возле нынешнего Киева назвались полянами (Poleni), другие древлянами (Drewliani), т. е. обитателями лесов, жившие между Двиной (Dwina) и Припятью (Peti) получили имя дреговичей (Dregovici), у впадающей в Двину реки Полоты (Polta) — полочане (Polentzani), поселившиеся у озера Ильмень (Ilmen), завладели Новгородом и избрали себе государем Гостомысла (Gostomissel) ⁶⁴, назвавшиеся северянами (Seweri) или северскими (Sewerski) [60] жили по рекам Десне (Desna) и Суле (Sula), а кривичи (Chriwitzi)— выше истоков Волги (Wolha) и Борисфена, столицей у них была крепость Смоленск (Smolensco). Вот что говорят их летописи ⁵⁹.

⁶⁵ Кто вначале правил Руссией, неизвестно, так как память о них не дошла до потомства из-за отсутствия у них письменности. Но в 6406 году от сотворения мира константинопольский царь Михаил дал болгарам славянские буквы, и тогда только они (русские) стали вести летописи и записывать как современные события, так и то, что узнавали от предков и долго хранили в памяти ⁶⁵. ⁶⁶ Согласно этим летописям, с некоторых русских (племен) взимал дань беличьими шкурками ⁶⁷ с каждого дома народ хазар (Coseri) ⁶⁸: кроме того, ими правили и варяги (Varegi) ⁶⁹. ⁶⁶ Однако ни про хазар: кто они и откуда, ни про варягов никто не мог сообщить мне ничего определенного, помимо их имени. Впрочем, поскольку сами они называют Варяжским морем (mare Varegum, Varetzkhoye morye) море (НГ Немецкое (Teutsch Моer), по-латыни) Балтийское (mare Baltheum) (НГ которое немцы называют Peld) а кроме него и то (НГ Прусское и Лифляндское моря), которое отделяет от Швеции Пруссию, Ливонию и часть их собственных владений, то я думал было, что вследствие близости (к этому морю) князьями у них были шведы, датчане или пруссы. Однако с Любеком (Lubeca, Lubegkh) и Гол-штинским (Holsatia, Holstain) герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии (Wagria) ⁷⁰; так как и до сегодняшнего дня это море, равно как и залив между Германией и Данией, а также между Швецией, с одной стороны, и Пруссией, Ливонией и приморскими владениями Московии — с другой, сохранили в русском языке название “Варяжское море” (Waretzokoie morie), т. е. “море варягов”, так как, более того, вандалы тогда не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями (-, Herrschaften) вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком. ⁷¹ Итак, однажды между русскими возник спор оверховной власти (principatus, Fuerstentumb), из-за которой начались у них, распаляемых взаимной ненавистью, великие распри. Тогда Гостомысл, муж благоразумный и уважаемый новгородцами, посоветовал отправить послов к варягам, чтобы просить трех братьев, бывших там в большом почете, принять власть. Последовав этому совету, послали просить в государи (НГ принять власть и правление (Regiment oder Regierung)) трех родных братьев, которые по прибытии поделили между собой державу, добровольно врученную им русскими. Рюрик (Rurick) получил княжество Новгородское и сел в. Ладоге (Ladoga) в тридцати шести немецких милях вниз от Новгорода Великого. Синеус (Sinaus) сел на Белом озере (Albus lacus, Weissensee), Трувор (Truwor) же — в княжестве Псковском (Plescoviensis, Plesco) в городе Изборске (Swortzech, Swortzoch) ⁷¹. ⁷² Если верить бахвальству русских, эти три брата вели свой род от римлян, как и, по его собственным словам, нынешний московский государь (НГ великий князь). Согласно летописям, братья явились в Руссию в 6370 году по сотворению мира. Двое из них умерли, не оставив наследников, и всеми княжествами завладел остававшийся в живых Рюрик, поделивший крепости между своими друзьями (amici, Freunde) и слугами ⁷². ⁷³ Умирая, он поручил своего малолетнего сына Игоря (Igor) вместе с царством (-, Reich) одному своему родственнику (HГ ближайшему другу (naechster Freund)) Олегу (Olech), [61] который присоединил много новых земель. Он ходил войной на самую Грецию и даже осаждал Константинополь (Bisantium, Constantinopl), правил тридцать три года, но однажды, наступив на череп своего давно погибшего коня, был укушен ядовитым червем (vermis, ain vergiffts thier), отчего и умер ⁷³. ⁷⁴ По его смерти правил Игорь, женившийся на Ольге (Olha) из Пскова (Plescowia, Plesco). В своих далеких военных походах он достигал даже Гераклеи и Никомидии, однако в конце концов был побежден и бежал. Впоследствии его убил древлянский государь Мальдитт (Maldittus) в местности под названием Коростень (Coreste, Coresto), где его и похоронили ⁷⁴. ⁷⁵ Святослав (Swatoslaus), сын его, был еще ребенком и по годам своим не мог управлять царством (-,Regiment), которое временно взяла в свои руки его мать Ольга. Двадцать древлянских послов, явившихся к ней с предложением выйти замуж за их государя, Ольга приказала закопать живьем, а к древлянам отправила своих послов, требуя от них сватов более многочисленных и знатных, коль скоро они желают видеть ее своей государыней и госпожой. Вскоре к ней прибыли еще пятьдесят избранных мужей (selecti viri, fuernembliche), но она сожгла их в бане, сама же вновь послала к древлянам сообщить о своем прибытии, чтобы те готовили мед (aqua mulsa, Met) и все остальное, что по обычаю требуется для поминовения покойного супруга. Прибыв к ним и оплакав мужа, Ольга напоила допьяна и перебила пять тысяч древлян. Затем она вернулась в Киев и выступила против древлян с войском, разбила их и преследовала до самой крепости, которую осаждала целый год, после чего заключила мир, потребовав в качестве дани с каждого дома по три голубя и по столько же воробьев. Получив птиц, Ольга велела привязать им под крылья некие огненосные снаряды (ignea instrumenta, Fewrwerch) и отпустить их. Разлетевшись, голуби вернулись в привычные жилища, и в крепости возник пожар. Жители, выбегавшие из горящей крепости, были либо перебиты, либо, попав в плен, были проданы в рабство. Так Ольга захватила все древлянские крепости и отомстила за убийство мужа. Затем она вернулась в Киев ⁷⁵. ⁷⁶ В 6463 году от сотворения мира Ольга отправилась в Грецию, где приняла крещение при константинопольском царе Иоанне, получив новое имя “Елена”. Вернувшись по крещении домой с богатыми дарами от царя, она стала первой христианкой из всех русских, так что летописи, говоря об этом, сравнивают ее с солнцем: как солнце освещает этот мир, так и Ольга просветила Руссию верой христовой. Однако подвигнуть к крещению своего сына Святослава она не смогла ⁷⁶. ⁷⁷ Святослав отличался храбростью и решительностью, и, возмужав, сразу же начал походы, подвергая себя всем опасностям войны. В походе он запрещал своим воинам обременять себя какой бы то ни было поклажей, не исключая даже посуды, питался одним только жареным мясом, а спал на земле, подложив под голову седло. Победив болгар и дойдя до самого Дуная, он сел в городе Переяславе (Pereaslaw), сказав матери и советникам: “Вот где моя настоящая столица — в середине моей державы. Из Греции ко мне везут паволоки (Panodocki — так! — А. Н.), золото, серебро и всевозможные фрукты, из Венгрии — серебро и коней, из Руссии — меха (Schora), воск, мед, рабов”. Мать же отвечала ему: “Скоро уже я умру, похорони меня, где захочешь”. Через три дня она умерла ⁷⁷. Владимир (Wolodimerus), ее внук по сыну, когда крестился, причислил ее к лику святых; я слышал, ей посвящен день 11 июля ⁷⁸. ⁷⁹ Правивший по смерти матери Святослав поделил области между сыновьями: Ярополк (Ieropolchus) получил Киев, Олег — древлян, а Владимир — [62] Новгород Великий, так как новгородцы сами просили Владимира себе государем по совету некоей женщины по имени Добрыня (Dobrina). Добрынл и Малуша (Maluscha) были двумя дочерьми новгородского гражданина (HГ или жителя (Inwoner)) по имени Калуфча Малый (Calufcza parvus, Caluwtza der khiain); Малуша, будучи в услужении (in gynaecio) у Ольги, зачала от Святослава и родила Владимира ⁷⁹. ⁸⁰ Позаботившись о сыновьях, Святослав вернулся в Болгарию, где осадил и взял город Переяслав, а затем объявил войну царям Василию и Константину. Они через своих послов просили у него мира, выведывая, сколько у него войска, под лживым предлогом, будто хотят заплатить дань по числу воинов. Узнав это число, они собрали свое войско, встретившись с которым русские были устрашены его многочисленностью. Заметив колебание своего войска, Святослав сказал: “Русские, я не вижу места, где мы могли бы надежно укрыться; поэтому, не желая предать русскую землю врагу, я решил либо мужественно погибнуть в сражении, либо добиться победы. Ведь стойко сражаясь, я, если и паду, обрету бессмертную славу, если же побегу — то вечный позор. Некуда бежать окруженному бесчисленным врагом, поэтому стану крепко и в первом ряду подвергну себя всем опасностям за отечество”. Воины отвечали ему: “Где твоя голова, там и наша”. Ободрив воинов, Святослав бросился на стоявшего против него врага и сильным натиском опрокинул его. После этого он стал опустошать греческую землю, и тогда прочие греческие князья (principes) приступили к нему с дарами. Как повествует летопись, Святослав с презрением отверг поднесенные в дар золото и паволоки (panadockmi, Panadogkhen — так! — А. Н.), зато принял присланные греками в другой раз платье и оружие. Пораженные такой доблестью, греки, собравшись, сказали своим царям: “И мы хотим такого царя, который бы любил более всего не золото, а оружие”. Двигавшегося на Константинополь Святослава греки сумели отвратить от своих пределов только огромной данью ⁸⁰. ⁸¹ В конце концов в 6480 (НГ 6484) году от сотворения мира Куря (Cures), государь печенегов (Pieczenigi), убил его из засады, а из его черепа сделал себе чашу в золотой оправе, написав на ней так: “Ища чужое, потерял свое” ⁸¹. ⁸² После смерти Святослава один из его вельмож по имени Свенельд (Swadolt — так! — А. Н.) явился к Ярополку в Киев, домогаясь от него с большой настойчивостью прогнать [с царства] брата Олега за то, что тот убил его сына Люта (Luta). Поддавшись его уговорам, Ярополк пошел войной на брата и разбил его древлянское войско. Олег пытался спастись бегством в одну из крепостей, но его не впустили туда свои же, так что в давке он был сброшен с моста. Многие попадали на него, и несчастный был задавлен. Взяв крепость, Ярополк стал искать брата; взглянув на принесенное ему тело, которое нашли среди трупов, Ярополк воскликнул: “Свенельд, вот чего ты желал!” Затем Олег был погребен. Узнав об убийстве и погребении Олега, Владимир оставил Новгород и бежал за море к варягам, а Ярополк послал в город своего наместника и стал монархом всей Руссии. Владимир вернулся с варяжской подмогой и изгнал из Новгорода братня наместника. Зная, что Ярополк замышляет войну против него, Владимир сам выступил против брата. Между тем он послал к псковскому (Pescoviae — так! — А. Н.) государю Рогволоду (Rochwolochda), также пришедшему туда из варягов, просить в жены его дочь Рогнеду (Rochmida — так! — А. Н.). Зная, что Владимир родился от незаконной наложницы, она не захотела выйти за него, предпочтя ему брата Ярополка, на скорое сватовство которого она надеялась. Отвергнутый Владимир объявил Рогволоду войну [63] и убил его вместе с двумя сыновьями, дочь же его Рогнеду сделал своей женой. После этого он двинулся против брата на Киев. Ярополк не осмелился сразиться с ним и заперся в Киеве. Осадив Киев, Владимир тайно послал гонца к Блуду (Blud), ближайшему советнику Ярополка; с почетом именуя Блуда отцом, он просил его совета, как погубить брата. Вняв просьбе Владимира, Блуд обещал сам убить своего господина, Владимир же пусть-де пока штурмует крепость. Тем временем он убедил Ярополка, доверявшего своему советнику, покинуть крепость, так как якобы многие из окружавших его приняли сторону Владимира, и бежать в Родню (Roden), в устье Роси (Iursa— так! — А. Н.), где брат не сможет его настигнуть. Но Владимир, овладев Киевом, подвел войско к Родне и осадил Ярополка. Не в состоянии переносить тяжкой и длительной осады, измученный голодом, Ярополк был наущаем Блудом пойти на мир с братом, значительно превосходящим его в силах. Владимиру же, напротив, Блуд сообщил, что вскоре предаст и доставит к нему брата. Ярополк, поддавшись на уговоры, отдал себя во власть и на милость Владимира, добровольно изъявив согласие довольствоваться всем, что тот ни пожалует ему. Такое предложение весьма обрадовало Владимира. Вскоре после этого Блуд уговорил своего господина пойти к Владимиру, хотя Варяжко (Werasco, Waresco), другой советник Ярополка, решительно возражал против этого. Однако Ярополк пренебрег советом последнего и отправился к брату. Когда он входил в ворота, два варяга убили его на глазах Владимира, наблюдавшего с некоей башни. Совершив это, Владимир насильно овладел женой брата, гречанкой, некогда монахиней: она и от Ярополка понесла раньше, чем он (Ярополк) на ней женился ⁸². ⁸³ В Киеве Владимир воздвиг множество идолов. Первый, по имени Перун (Perum, Perun), был деревянный, но с серебряной головой; остальные назывались Услад (Uslad), Хорс (Corsa), Даждьбог (Daswa— так! — А. Н.), Стрибог (Striba), Симаргл (Simaergla) и Мокошь (Macosch). Всем им, иначе именовавшимся кумирами (Cumeri), он приносил жертвы. Жен у него было очень много. От Рогнеды (Rochmida) родились у него Изяслав (Isoslaus), Ярослав (Ieroslaus, Iaroslaw), Всеволод (Serwoldus, Sewold) и двое дочерей, от гречанки — Святополк (Swetopolchus, Swatopolch), от чехини— Заслав (Saslaus) ⁸⁴, а от другой чехини — Святослав и Станислав (Stanislaus), от болгарыни — Борис (Boris) и Глеб (Chleb). Кроме того, в Вышгороде (in alto castro, im hohen Schlofi) у него было триста наложниц, в Белгороде (Bielgrad) — также триста, в Берестове селе (in Berestowo, Seiwi; in Berostow und Seiwi) — двести ⁸³. ⁸⁵ После того как Владимир начал без помех единовластно править Руссией, к нему стали приходить из разных стран послы, убеждая его принять их веру. Видя различие вер, он и сам отправил собственных послов разузнать про все условия и обряды отдельных вер. Наконец, когда он избрал христианскую веру по греческому обряду, предпочтя ее всем другим, то отправил послов в Константинополь к царям Василию и Константину, обещая принять со всеми своими подданными веру христову и вернуть грекам Корсунь (Corsun) и все остальное, чем он завладел в Греции, если они дадут ему в жены их сестру Анну. По достижении соглашения условились во времени и выбрали местом Корсунь. Когда цари явились туда, Владимир был окрещен, и вместо имени Владимир его нарекли Василием. После брачного торжества, согласно обещанию, он вернул Корсунь и все прочее ⁸⁶. Это совершилось в 6496 (НГ 6469) году от сотворения мира. С того времени [64] Руссия пребывает в христовой вере ⁸⁵. Анна умерла на двадцать третьем году после свадьбы, Владимир же скончался на четвертом году после смерти жены ⁸⁸. Он основал город между реками Волгой и Окой, который назвал по своему имени Владимиром (Wolodimeria) и сделал его столицей Руссии ⁸⁹. Он почитается среди святых наравне с апостолами, и празднование ему справляется ежегодно 15 июля ⁹⁰. По смерти Владимира сыновья его ссорились между собой, предпринимая различные попытки захватить [царскую] власть и сражаясь друг с другом, так что более сильный угнетал меньшего и более слабого или даже прогонял его из царства (НГ Как Владимир принял в 990 году ⁸⁷ крещение ради Анны, так и Мешко (Miesco) польский — ради Добровки (Dobrowkha), дочери чешского князя Болеслава в 965 году. Также и Ягайло (Jagello), великий князь литовский — ради Ядвиги (Hedwig), дочери короля Людвига венгерского и польского. Но он получил с невестой в 1383 году королевство Польское.). Святополк ⁹¹, захватив силой Киевское княжество, назначил убийц покончить с его братьями Борисом и Глебом. По убиении им изменили имена: одного назвали Давидом, другого — Романом, и они были причислены к лику святых; памяти их посвящен 24-й день июля ⁹². Продолжая ссориться, братья не совершили ничего, достойного упоминания, если не говорить об изменах, кознях, вражде и междоусобных войнах. Сын Всеволода Владимир, по прозвищу Мономах ⁹³, снова обратил всю Руссию в монархию, оставив после себя некоторые инсигнии, которые и поныне еще употребляются при коронациях государей. Владимир умер в 6633 году от сотворения мира. После него ни сыновья его, ни внуки не совершили ничего, достойного упоминания, до времен Георгия и Василия ⁹⁴, которых победил и убил в войне татарский царь Батый (Bati) ⁹⁵; он выжег и разграбил Владимир, Москву и добрую часть Руссии. С того времени, т. е. с 6745 года от сотворения мира, вплоть до нынешнего Василия ⁹⁶ почти все государи Руссии не только были данниками татар, но и отдельные княжества назначались тем русским, которые добивались этого, по усмотрению татар ⁹⁷. Хотя татары и решали путем разбора и расследования тяжбы, возникавшие между русскими о преемстве [в княжениях] или из-за наследств, тем не менее между русскими и татарами все же возникали частые войны; между братьями же происходили разные смуты, изгнания и мены [на царстве и в княжениях]. Например, герцог Андрей Александрович добился великого княжения; когда же его занял Димитрий, то его брат Андрей, выпросив у татар войско, выгнал его и сотворил много нечестия в Руссии ⁹⁸. ⁹⁹ Равным образом и герцог Димитрий Михайлович убил у татар герцога Георгия Даниловича. Узбек (Asbeck) ¹⁰⁰, татарский царь, схватил Димитрия и подверг его смертной казни ⁹⁹. ¹⁰¹ Был также спор и о [великом] княжении Тверском (Twer). Когда герцог Симеон Иванович попросил его у татарского царя Джанибека (Zanabeck), тот потребовал с него [годовой] дани; но (татарские) вельможи (НГ советники), подкупленные подарками (Симеона), ходатайствовали за него и добились того, чтобы он не платил ¹⁰¹. ¹⁰² Затем в 6886 году великий князь Димитрий победил в войне великого царя татарского по имени Мамай (Mamaij). На третий год после этого он снова нанес ему такое сильное поражение, что земля была завалена трупами более чем на тринадцать миль ¹⁰². ¹⁰³ На второй год после этой битвы нагрянул татарский царь Токтамыш (Tachtamisch), разбил Димитрия, осадил и занял Москву; убитых выкупали для погребения по восемьдесят одному рублю (rublum), всего же было заплачено 3000 рублей ¹⁰³. ¹⁰⁴ Великий [65] князь Василий, который правил в 6907 году, занял Булгарию (Bulgaria, Bulgern), расположенную на Волге, и выгнал оттуда татар ¹⁰⁴. Этот Василий Димитриевич оставил единственного сына Василия, но не любил его, так как подозревал в прелюбодеянии свою жену Анастасию ¹⁰⁵, от которой тот родился; поэтому, умирая, он оставил великое княжение Московское не сыну, а брату своему Георгию ¹⁰⁶. ¹⁰⁷ Но большинство [бояр] примкнуло все же к его сыну, как к законному наследнику и преемнику. Заметив это, Георгий спешит к татарам, умоляя царя вызвать Василия и разобрать, кому из них по праву принадлежит (НГ великое) княжение. Когда царь, по внушению одного из своих советников, который держал сторону Георгия, стал в присутствии Василия решать дело в пользу Георгия, то Василий припал к коленям царя и стал просить, чтобы ему позволено было высказаться. Получив тотчас согласие царя, он сказал: “Хотя ты произнес свое решение на основании грамоты (человека уже) мертвого (literae mortuae, ain todter brieff), все же я уверен, что моя грамота, которую ты дал мне, скрепив золотой печатью, с указанием, что желаешь облечь меня великим княжением, доселе еще действительна (vivus) и имеет гораздо более важное и существенное значение”. Тем самым он просит царя, чтобы тот, памятуя о своих словах, соблаговолил исполнить обещание. На это царь ответил, что гораздо справедливее исполнить обещание, данное в грамоте живого (literae vivae, lebendiger brief), чем принимать в расчет мертвую. В конце концов он отпустил Василия, даровав ему (НГ великое) княжение. Негодуя на это, Георгий собрал войско и прогнал Василия. Василий перенес это спокойно и удалился в оставленное ему отцом Углицкое (Uglistz, Uglitz) княжество, Георгий же до конца жизни без помех владел великим княжением, отказав его по завещанию своему племяннику Василию. Этим были оскорблены лишенные наследства сыновья Георгия Андрей и Димитрий, и потому осадили Москву. Узнав об этом, Василий, удалившийся в монастырь святого Сергия, немедленно разослал лазутчиков и расставил караулы, приняв меры на случай внезапного нападения. Зная об этом, упомянутые двое братьев, посовещавшись, посылают туда несколько повозок, посадив в них вооруженных воинов, как будто бы с грузом товаров. Поездив туда-сюда, эти повозки остановились, наконец, под ночь возле караулов. Пользуясь этим удобным случаем, воины глубокой ночью неожиданно выскочили из повозок, напали на караульных, не подозревавших никакой опасности, и взяли их в плен. В монастыре в плен был захвачен и Василий; затем его ослепили и вместе с женой отправили в Углич. Через некоторое время Димитрий, видя, что (НГ подданные и) вся знать враждебна ему и переходит на сторону слепого Василия, не мешкая, убежал в Новгород, оставив сына Иоанна, у которого впоследствии родился Василий Шемячич (Semeczitz) ¹⁰⁸, содержавшийся в оковах еще в бытность мою в Московии; подробнее о нем ниже. Димитрий же слыл под прозвищем Шемяка (Semecka, Schemekha) ¹⁰⁹, поэтому все его потомки и прозываются Шемячичи. В конце концов великим княжением мирно завладел Василий Слепой, сын Василия ¹⁰⁷. После смерти Владимира Мономаха вплоть до этого Василия в Руссии не было монархов (НГ верховных (правителей) (der oebere), а только князья, над которыми верховными (правителями) были татары.). Сын же этого Василия, по имени Иоанн ¹¹⁰, был весьма удачлив. Именно, как только он женился на Марии, сестре [великого] герцога тверского, он изгнал шурина и захватил [66] [великое] княжение Тверское, а затем и Новгород Великий; впоследствии ему подчинились и все другие государи ¹¹¹, кто под впечатлением величия его деяний, кто под давлением страха. Продолжая и далее вести свои дела столь же счастливо, он усвоил себе титул [великого князя владимирского, московского и новгородского] и наконец стал величать себя монархом всей Руссии ¹¹². От Марии у этого Иоанна был сын, по имени Иоанн ¹¹³, которого он женил на дочери знаменитого Стефана, великого воеводы (Waiavoda,-) молдавского, победителя Мухаммеда (Mahumet, Machmet) царя (НГ императора) турецкого ¹¹⁴, (НГ королей) Матвея венгерского ¹¹⁵ и Иоанна Альберта польского ¹¹⁶. По смерти первой супруги Марии Иоанн Васильевич женился вторично на Софии, дочери Фомы, который некогда владел обширным (царством) в Пелопоннесе и был сыном Эммануила, царя константинопольского, из рода Палеологов. От Софии у Иоанна было пять сыновей: Гавриил, Димитрий, Георгий, Симеон и Андрей. Он наделил их наследством еще при жизни ¹¹⁷. Монархию (НГ Великое княжение) он предоставил первородному Иоанну (НГ сыну от первой жены и короновал (eingesetzt) его согласно обряду) ¹¹⁸, Гавриилу приказал Новгород Великий, прочим даровал остальное по своему усмотрению. Первородный Иоанн умер (НГ при жизни отца), оставив сына Димитрия, которому дед, согласно обычаю, и предоставил монархию (НГ Великое княжение) вместо покойного отца ¹¹⁹. Говорят, Софья была очень хитра, и по ее наущению князь делал многое. Рассказывают, что, между прочим, она убедила мужа лишить монархии (НГ Великого княжения) внука Димитрия и поставить на его место Гавриила. По настоянию жены князь заключил Димитрия в тюрьму и держал его там. Только перед смертью (НГ когда священники взывали к его совести) он призвал к себе Димитрия и сказал ему: “Дорогой внук, я согрешил перед богом и тобою, заключив тебя в темницу и лишив законного наследства. Поэтому молю тебя, отпусти мне обиду, причиненную тебе, будь свободен и пользуйся своими правами”. Растроганный этой речью Димитрий охотно простил деду его вину. Но когда он вышел от него, то был схвачен по приказу дяди Гавриила и брошен в темницу. Одни полагают, что он погиб от голода и холода, другие — что он задохнулся от дыма. При жизни Димитрия Гавриил выдавал себя только за правителя (Gubernator), по смерти же его завладел княжеской властью (principatus, Regiment), не будучи, однако, венчан, а только переменив имя Гавриил на Василий. У великого князя Иоанна [от Софии] была дочь [Елена], которую он выдал за Александра, великого князя литовского, впоследствии избранного королем польским. Литовцы надеялись, что этот брак усмирит тяжкую вражду [между тем и другим государем], но вышло так, что вражда от этого еще более усилилась. В брачном договоре было положено выстроить в определенном месте Виленской крепости храм по русскому обряду и дать в провожатые невесте известное число женщин и девиц одной с ней веры ¹²⁰. Так как с исполнением этого некоторое время медлили, то тесть воспользовался этим обстоятельством как поводом к войне с Александром и, составив три отряда, выступил против него. Первый отряд он направил к югу против Северской области, второй — на запад против Торопца (Toropecz) [и Белой (Biela)], третий поместил посредине против Дорогобужа (Drogobusch) и Смоленска. Кроме того, он сохранил часть войска в запасе, чтобы она могла скорее прийти на помощь тому отряду, против которого двинутся литовцы (НГ Так и случилось, когда литовское войско двинулось к Смоленску и далее к Дорогобужу). Когда оба войска подошли к некоей [67] реке Ведроши (Wedrasch), то литовцы, бывшие под предводительством (НГ русского, герцога) Константина Острожского (Ostroskij) ¹²¹, [окруженного огромным количеством вельмож и знати] разузнали от некоторых пленных о численности врагов [и их вождях (duces)] и возымели от этого крепкую надежду разбить врага. [Далее, так как] речка мешала столкновению [то с той и другой стороны стали искать переправы или брода]. Раньше всего на противоположный берег переправились несколько московитов, вызывая литовцев на бой. Те, нимало не оробев, оказывают сопротивление, преследуют их, обращают в бегство и прогоняют за речку. Вслед за этим оба войска вступают в бой [и завязывается ожесточенное сражение. Во время этого сражения, которое с обеих сторон велось с равным воодушевлением и силой], помещенное в засаде войско [о существовании которого знали (лишь) немногие из русских] ударило с фланга в середину врагов. Пораженные страхом литовцы разбегаются, их предводитель (imperator, oeberster Haubtman) с большей частью свиты попадает в плен, прочие же в страхе оставляют врагу лагерь и, сдавшись сами, сдают также крепости Дорогобуж, Торопец и Белую. То же войско, которое выступило к югу и над которым начальствовал (НГ крещеный) татарский царь в Казани (Casanus) Мухаммед Амин (Machmethemin) ¹²², случайно захватывает [начальника — а по-тамошнему] воеводу (Waiwoda) города Брянска (Brensko) ¹²³ и овладевает (самим) городом Брянском. Затем два (НГ князя) родных брата [а Василию — двоюродные (patrueles)], один по прозвищу Стародубский (Staradub), а другой — Шемячич, владевшие доброй частью Северской области [и повиновавшиеся прежде князьям Литвы] ¹²⁴, отдают себя под власть московита. Таким образом, одним сражением и за один год московит достиг того, чего великий князь литовский Витольд (Witoldus) ¹²⁵ добивался в течение многих лет и с превеликими усилиями. С упомянутыми литовскими пленными московит обошелся весьма жестоко, содержа их в самых тяжелых оковах, а с герцогом Константином повел переговоры, чтобы тот оставил (своего) природного господина и поступил на службу к нему. Так как у того не было иной надежды на освобождение, то он принял условие и был освобожден, связав себя самой страшной клятвой. Хотя ему затем были выделены соответственные его достоинству поместья и владения, однако его не удалось ни умилостивить, ни удержать ими, и при первом удобном случае он через непроходимые леса вернулся домой. Александр, король польский и великий князь литовский, всегда находивший более удовольствия в мире, чем в войне, оставил все области и крепости, занятые московитом, и [довольствуясь освобождением своих] заключил с тестем мир ¹²⁶. Иоанн Васильевич был так удачлив, что победил новгородцев при реке Шелони (Scholona) и, заставив побежденных [на определенных условиях] признать себя их господином [и государем], повелел им выплатить большую сумму денег; удалился он оттуда не раньше, чем поставил там своего наместника ¹²⁷. Наконец, по истечении семи лет он вернулся туда и, вступив в город при помощи архиепископа Феофила, обратил жителей в самое жалкое (НГ вечное) рабство. Он захватил золото и серебро, отнял даже все имущество граждан, так что вывез оттуда свыше трехсот полностью нагруженных телег (НГ впрочем, небольших — по две маленьких лошади в упряжке.) ¹²⁸. Сам он лично только раз присутствовал на войне, именно когда завоевывал [княжества] Новгородское и Тверское; в другое время он, как правило, никогда не бывал в сражениях и все же всегда [68] одерживал победы, так что великий Стефан, знаменитый воевода Молдавии, часто поминал его на пирах, говоря, что тот, сидя дома и предаваясь сну, умножает свою державу, а сам он, ежедневно сражаясь, едва в состоянии защитить свои границы. Иоанн ставил также по своей воле царей в Казани, иногда брал их в плен, хотя под старость и потерпел от них весьма сильное поражение ¹²⁹. Он также впервые построил стены московской крепости, своей резиденции, каковые можно видеть доселе ¹³⁰. По отношению к женщинам он был до такой степени грозен, что если какая из них случайно попадалась ему на глаза, то при виде его только что не лишалась жизни. Для бедных, угнетенных более могущественными и ими обижаемых, доступ к нему был прегражден. Во время обедов он по большей части предавался такому пьянству, что его одолевал сон, причем все приглашенные меж тем сидели пораженные страхом и молчали. По пробуждении он обыкновенно протирал глаза и тогда только начинал шутить и проявлять веселость по отношению к гостям. Впрочем, как он ни был могуществен, а все же вынужден был повиноваться татарам. Когда прибывали татарские послы, он выходил к ним за город навстречу и стоя выслушивал их сидящих. Его гречанка-супруга так негодовала на это, что повторяла ежедневно, что вышла замуж за раба татар, а потому, чтобы оставить когда-нибудь этот рабский обычай, она уговорила мужа притворяться при прибытии татар больным. В крепости Москвы был дом, в котором жили татары, чтобы знать все, что делалось [в Москве]. Не будучи в состоянии вынести и это, жена Иоанна, назначив послов, отправила их с богатыми дарами к царице татар, моля ее уступить и подарить ей этот дом, так как-де она по указанию божественного видения собирается воздвигнуть на его месте храм; татарам же она обещала назначить другой дом. Царица согласилась на это, дом разрушили, а на его месте устроили храм. Изгнанные таким образом из крепости татары не смогли получить другого дома [ни при жизни княжеского семейства, ни даже по смерти их] ¹³¹.