Клинико-психолого-педагогическая характеристика расстройств аутистического спектра

Клинико-психолого-педагогическая характеристика РАС слож­на, многообразна и необычна в сравнении с другими нарушени-

 

ями психического развития. Основным признаком синдрома дет­ского аутизма, согласно Л. Каннеру, является триада симптомов: 1) аутизм с аутистическими переживаниями; 2) стереотипное, однообразное поведение с элементами одержимости; 3) своеоб­разные нарушения речевого развития. Очевидно, что, как и в слу­чае МКБ-10, аутизм выделяется на основе поведенческих харак­теристик, относящихся к сложным образованиям психики. Одна­ко причины внешне схожих проявлений могут быть различными, что затрудняет и классификацию РАС, и поиск патогенетических методов как медицинских, так и психолого-педагогических воз­действий.

В процессах восприятия обнаруживаются черты неравномерно­сти, парциальное™. Так, например, в зрительном восприятии на первый план выходит не целостный зрительный образ, а его от­дельные компоненты — цвет, форма, размер: тонко оценивая от­тенки цветов, ребенок к другим параметрам относится формаль­но, а иногда и вообще их игнорирует, не замечает. Многие люди с аутизмом сообщают, что они видят отдельные детали, которые им приходится потом складывать в целостный образ, что для не­которых оказывается вообще недоступным: картина окружающе­го мира получается разорванной, фрагментарной.

Часто отмечается повышенная чувствительность к резким сен­сорным воздействиям, что легко становится причиной гиперсен-зитивных страхов. Аналогичные явления наблюдаются и в деятель­ности слуховой, обонятельной, вкусовой и других сенсорных си­стем. В то же время нередки случаи, когда дети с аутизмом не реагируют на сенсорные раздражители или реагируют парадок­сально (например, отвечают на шепот, но никак не замечают гром­кую речь).

По мнению многих исследователей, аутичные дети восприни­мают окружающее симультанно, т. е. как единое целое: не в состо­янии отделить объект от фона или сосредоточиться на какой-ни­будь детали; чутко реагируя на мельчайшие изменения в окружаю­щем (феномен тождества), не могут указать на них, назвать их, их реакция оказывается недифференцированной. Вместе с тем при РАС сукцессивно организованные процессы (последовательно во вре­мени) воспринимаются с трудом: вызывает затруднения усвоение таких понятий, как «сначала» и «потом», «вчера», «сегодня» и «завт­ра»; характерны проблемы в речевом развитии, поскольку речь по своей природе организована сукцессивно. Эти особенности обус­ловливают возникновение многих принципиальных вопросов, свя­занных с тем, как строить коррекционный процесс, как опреде­лять его основополагающие цели и задачи.

Неравномерность развития при аутизме отчетливо проявляется и в моторике. Движения детей с аутизмом в большинстве случаев угловатые, вычурные, нечетко скоординированные по силе и ам-

плитуде. Отдельные сложные движения ребенок может выполнять успешнее, чем более легкие; иногда тонкая моторика в некоторых своих формах развивается раньше, чем общая, а движение, сво­бодно, точно и легко совершаемое в спонтанной ситуации, ока­зывается трудновыполнимым в произвольной деятельности.

Большинство современных диагностических систем важнейшей чертой РАС признают качественное нарушение социального взаи­модействия: дети не могут поставить себя на место другого чело­века, им трудно понять причины, мотивы (особенно скрытые) поступков других людей, их чувства. Как правило, у них не разви­ваются спонтанно символическая и ролевая игры; им недоступно или искажено восприятие шутки, юмора.

Классическим стал «опыт Салли —Энн» английского психолога С. Ба-рона-Коэна: две девочки, Салли и Энн, входят в помещение; у каждой в руках сумка. У Энн в сумке лежит шарик, у Салли сумка пустая. Когда Энн вышла, Салли переложила шарик из сумки Энн в свою. На вопрос «Где Энн будет искать шарик, когда вернется?» более 80 % детей с аутизмом отве­тили, что в сумке Салли. В норме и при умственной отсталости большин­ство ответов были правильными. («В своей сумке».)

Стержнем коммуникативных нарушений является аутизм как симптом, что наиболее ярко проявляется в возрасте 3 — 5 лет. К самым характерным признакам своеобразия в раннем возрасте можно отнести следующие:

- ребенок с аутизмом не фиксирует взгляд, особенно на лице, деталях лица другого человека, не выносит прямого зритель­ного контакта «глаза в глаза»;

- первая улыбка хотя и появляется вовремя, но не адресуется кому-то конкретно, не провоцируется смехом, радостью, иными аффективными реакциями других людей;

- к окружающим малыш относится индифферентно: на руки не просится, часто предпочитая находиться в кроватке, в ма­неже, в коляске и т.д.; на руках у взрослого не стремится приспособиться, выбрать удобную позу, а остается напря­женным; позу готовности не обнаруживает или делает это очень вяло; вместе с тем иногда легко идет на руки ко всем;

- своих близких узнает, но при этом не проявляет достаточно насыщенной и продолжительной эмоциональной реакции;

- к ласке относится необычно: иногда равнодушно (терпит ее) или неприязненно, но даже если положительно, то быстро пресыщается;

- реакция на проявления, связанные с уходом, гигиеной (на­пример, перемена мокрых пеленок), парадоксальная: либо вообще не переносит дискомфорта, либо безразличен к нему;

- потребности в контактах с другими людьми (даже близкими) не испытывает, если они возникают, быстро пресыщается, избегает или игнорирует их, что крайне затрудняет воспита-

 

ние и обучение, делая их невозможными без использования специальных методов и приемов.

С возрастом аутистические проблемы в большинстве случаев несколько смягчаются, но никогда не становятся такими, чтобы можно было думать о «выздоровлении».

Представляет интерес интеллектуальное развитие детей с аутиз­мом, главные особенности которого — своеобразная неравномер­ность, парциальность развития. Например, справляясь с задания­ми абстрактного характера, ребенок затрудняется в выполнении такого же по сложности задания, но имеющего минимальное конкретное насыщение социального характера: так, решить при­мер 2 + 3 =.? ему легче, чем в варианте описательном: «У тебя было два яблока, мама (сестра, тетя, учительница) дала еще три; сколько стало?»

По данным зарубежных и отечественных авторов, большин­ство детей с аутизмом (от 2/3 до 3/4) страдают той или иной степенью интеллектуальной недостаточности. И во многих кон­цепциях аутизма именно нарушения когнитивного развития счи­таются центральными в патогенезе; нередко высказывается мне­ние, что РАС следует рассматривать как своеобразный вариант интеллектуальных расстройств. Даже те авторы, которые, не от­рицая первазивного, т.е. тотального, «всепроникающего» харак­тера аутистического дизонтогенеза, считают РАС преимуществен­но аффективным нарушением (L.Kanner, В.В.Лебединский, К.С.Лебединская, P. Hobson, О.С.Никольская и др.), признают исключительно большую роль особенностей интеллектуального раз­вития в их клинической картине, в разработке стратегии и такти­ки коррекционных воздействий, направленных на возможно бо­лее полную интеграцию детей и подростков с аутизмом в обще­ство.

С отождествлением РАС и интеллектуального недоразвития со­гласиться нельзя хотя бы потому, что немало людей с верифици­рованным в раннем детстве диагнозом аугизма успешно заканчи­вают массовые школы, поступают в вузы и достаточно высоко под­нимаются в жизни по ступеням социальной иерархии, в то время как в детстве их интеллектуальная несостоятельность считалась оче­видной и доказанной. Можно привести ряд примеров: Темпль Гран-дин (США) — профессор ветеринарии в университете Северного Колорадо, Донна Уильяме (Австралия) — писатель, Ирис Юхан-ссон (Швеция) — общественный деятель и многие другие.

Однако такие случаи нечасты. В них мы имеем дело с ситуаци­ей, когда интеллектуальная недостаточность являлась следствием аутистической отгороженности ребенка от окружающего, когда аутистический барьер лишал развивающуюся психику необходи­мого притока сенсорной, аффективной, когнитивной информа­ции. Формировалась клиническая картина, одной из наиболее ярких

особенностей которой оказывалась выраженная интеллектуальная недостаточность. Правильная и своевременная коррекция аутизма становится в этом случае условием интеллектуального прогресса.

В ряде случаев мы встречаемся с аутистическими чертами по­ведения у детей с тяжелыми интеллектуальными нарушениями (глубокая и тяжелая степени умственной отсталости). Аутизация возникает из-за невозможности интеллектуальной переработки поступающей эмоциональной информации, что нередко приво­дит к стереотипиям, сложностям в контактах, характерным сен­сорным проявлениям и т.д. Однако при всей внешней схожести с аутизмом мы не видим тотальности в нарушениях коммуника­ции, не обнаруживаем той отрешенности от окружающего и иг­норирования витальных моментов, которые столь свойственны детям с аутизмом. Если создать вокруг такого ребенка теплую, аффективно комфортную атмосферу, если занятия проводить ак­тивно и в достаточном объеме, то они оказываются вполне ре­зультативными — в меру глубины интеллектуального дефекта и других особенностей ребенка. В значительной мере благодаря имен­но подобному варианту возникли представления о близости аутизма и некоторых классических форм интеллектуальной недостаточно­сти (например, синдрома Дауна, туберозного склероза или фе-нилкетонурии).

Более типична другая картина: помимо аутистических наруше­ний у ребенка имеется органическое поражение головного мозга и обусловленная им интеллектуальная недостаточность, чаще всего умеренная или тяжелая. Работа с таким ребенком исключительно сложна, поскольку эти две составляющие сложного нарушения (аутизм и интеллектуальное недоразвитие) усугубляют тяжесть проявлений друг друга, существенно затрудняя коррекционное вмешательство. Применение классических методик олигофрено­педагогики оказывается неуспешным из-за выраженных аутисти­ческих особенностей личности, а основанные на тонизировании эмоциональной сферы способы помощи аутичным детям не встре­чают достаточного уровня осмысления получаемой информации, в первую очередь эмоциональной.

В любом случае следует относиться к оценке интеллектуальных возможностей аутичного ребенка очень осторожно, что связано с еще одной особенностью его состояния — неравномерностью раз­вития отдельных интеллектуальных функций. Так, например, от­личные вычислительные способности (складывать, вычитать, ум­ножать, делить) могут у него сочетатьег с непониманием смысла простой задачи, или, обладая хорошей ориентировкой в простран­стве, ребенок при письме не в состоянии правильно распределить текст на листе бумаги.

Для поведения аутичного ребенка характерен феномен тожде­ства, проявляющийся в стремлении к сохранению привычного

 

постоянства, в противодействии любым изменениям в окружаю­щем. В некоторых случаях это противодействие обнаруживает себя активно, т.е. ребенок пытается непосредственно устранить эле­мент новизны, но иногда в силу характера самих этих изменений, глубины расстройств или возрастных особенностей реакция ока­зывается пассивной и внешне может проявиться в беспокойстве, страхах, агрессии и самоагрессии.

Феномен тождества обнаруживает себя также в разнообразных, отличающихся большой стойкостью стереотипиях: многократном возобновлении одних и тех же движений и действий, от самых про­стых (раскачивание, потряхивание руками) до сложных ритуалов; стремлении к жесткому постоянству в бытовых привычках (пища, посуда, одежда, прогулки, книги, музыкальные произведения и т.д.); повторении тех же звуков, слов; обнюхивании и облизыва­нии иногда совершенно неподходящих для этого предметов и т. п.

Стереотипность проявляется и в игре: для таких детей очень типично однообразное, бессмысленное повторение одних и тех же действий (ребенок вертит бутылку из-под минеральной воды, перебирает между пальцами веревочку и т.п.), выкладывание го­ризонтальных рядов из чего угодно — кубиков, пуговиц, монет, вплоть до использования неигровых предметов. Игрушки если и употребляются, то чаще не по назначению (ребенок крутит коле­сико у перевернутой машины и не бессмысленно двигает ее туда-сюда, а не катает кукол и не возит кубики). Дети с аутизмом лю­бят переливать воду, играть с сыпучими материалами, но, играя в песочнице, аутичный ребенок не станет строить песочный город или лепить из песка куличики, а будет просто пересыпать его.

При описании стереотипии хорошо видны недостатки чисто поведенческого подхода к определению аутизма: стереотипии явно неоднородны по своей природе и требуют дифференцированного подхода к коррекции. В ряде случаев они имеют характер двига­тельных или иных персевераций, не зависят от окружающей об­становки и обусловлены недоразвитием или органическим пора­жением центральной нервной системы. В других случаях они пред­ставляют собой аутостимуляцию, направленную на повышение тонуса, устойчивости психики ребенка по отношению к различ­ным воздействиям. И наконец, в некоторых случаях стереотипии (чаще при неглубоких аутистических нарушениях) являют собой невротические навязчивости, усиливающиеся в состоянии пси­хического напряжения, волнения и совершенно исчезающие в со­стоянии увлеченности, эмоционального комфорта.

Неоднородность происхождения аутизма отражается на оценке роли страхов. Многие отечественные авторы считают страхи неотъемлемой частью клинической картины и патогенеза аутизма. Согласно этой позиции, страхи появляются очень рано и могут быть как диффузными, неконкретными, на уровне общей тревоги

и беспокойства, так и дифференцированными, когда ребенок бо­ится определенных предметов и явлений. Перечень объектов страха поистине бесконечен — зонты, шум электроприборов, мягкие иг­рушки, собаки, все белое, машины, подземные переходы и т.п.

Причины возникновения страхов весьма различны. В одних слу­чаях они происходят из-за повышенной чувствительности к зву­ковым, световым и другим сенсорным воздействиям: например, звук, не вызывающий у большинства людей неприятных ощуще­ний, для ребенка с аутизмом может оказаться чрезмерно силь­ным, стать причиной дискомфорта. В других — объекты страха дей­ствительно могут являться источником определенной опасности, но при этом они занимают слишком большое место в пережива­ниях ребенка, т. е. опасность как бы переоценивается. Такие страхи называют сверхценными, и вообще они свойственны всем детям, но если при нормальном развитии страх постепенно изживается, занимает соответствующее реальности место, то при аутизме по­вторные взаимодействия с пугающим объектом не только не смяг­чают, но, наоборот, усиливают страх, фиксируют его, делают более стойким. И наконец, страх может быть связан с реальным пугающим событием (например, в поликлинике сделали болез­ненный укол), но внимание ребенка фиксируется только на ка­кой-то его составляющей (белом халате «обидчицы»-медсестры), которая и становится предметом страха (пугает все белое). Общи­ми особенностями страхов при РАС вне зависимости от содержа­ния и происхождения являются их стойкость, труднопреодоли­мость, повышенная сила негативных переживаний.

Большинство зарубежных исследователей не считают страхи обязательным компонентом клинической картины и тем более патогенеза аутизма (это отражено, например, в МКБ-10, F 84.0, пункт Е), но не отрицают того, что при аутизме они встречаются довольно часто.

Наиболее развернутая картина особенностей аффективной сферы при РАС дана в работах В.В.Лебединского, О.С.Никольской и других. В недавних исследованиях В. В.Лебединского и М. К. Бар-дышевской в организации базальной системы эмоциональной ре­гуляции поведения выделены пять уровней:

- оценки интенсивности средовых воздействий;

- аффективных стереотипов;

- аффективной экспансии;

- аффективной коммуникации,

- символических регуляций¹.

¹ Подробно с последней редакцией характеристик уровней можно познако­миться в работах: Лебединский В. В., Бардышевская М. К. Аффективное развитие ребенка в норме и патологии // Хрестоматия по патопсихологии: в 2 т. — М., 2002. — Т. 2. — С. 588 — 681; Бардышевская М.К., Лебединский В. В. Диагностика эмоциональных нарушений у детей. — М., 2003.

 

В случае типичного развития уровни развиваются гетерохрон-но, каждый характеризуется актуальным периодом развития и по завершении периода созревания сформированностью и достаточ­ной гармонизацией всех механизмов. При РАС аффективное раз­витие нарушается, и на первый план может выступить механизм одного из уровней при недоразвитии и/или искажении развития других.

Еще одной особенностью внутреннего мира детей с аутизмом (чаще при относительно негрубых нарушениях) являются аутис-тические фантазии. Их основные качества — оторванность от ре­альности, слабая и неполная связь с окружающим. Эти фантазии, отличающиеся стойкостью, как бы замещают для ребенка реаль­ные переживания и впечатления, нередко отражают его страхи, сверхпристрастия и сверхценные интересы, осознаваемые им в меру своей несостоятельности, иногда — нарушения сферы вле­чений и инстинктов.

Относительно мало исследованы память и внимание при РАС.

В большинстве случаев дети и подростки с РАС обладают спо­собностью к запоминанию и большим объемом памяти, что, возможно, является следствием ее постоянного непроизволь­ного упражнения: не обладая умением выделять объект из фона, ребенок с РАС вынужден один и тот же объект запоминать мно­гократно в связи с деталями фона и различными особенностя­ми самого объекта как понятия. Например, имея достаточно четко сформированное понятие «стакан», человек с РАС не мо­жет активно оттормозить второстепенные на данный момент характеристики, в результате чего понятие мультиплицируется и появляется множество стаканов: гладкий круглый, четырех­гранный, шестигранный, многогранный и т.д. (а также стаканы дома, на даче, у дедушки, в школе и т.д.). Это невольно трени­рует память, но ограничивает ее операционные возможности: вербальное опосредование недоразвивается и искажается, что за­трудняет хранение информации в абстрактной форме, осложня­ет переход от первичной к вторичной памяти (особенно при сни­женных возможностях интеллекта). Избирательность запоминае­мого нарушается и отличается нечеткостью (или отсутствием) критериев его социальной значимости. С одной стороны, вы­сказываются жалобы, что ничто невозможно забыть, с другой — удерживая в памяти все даты, события, имена и т.п., старше­классник с РАС весьма далек от глубокого осмысления истори­ческих событий: все воспринимается и воспроизводится фор­мально.

Внимание при РАС развивается по-разному. В одних случаях в полном соответствии с симультанностью восприятия дети не мо­гут ни на чем сконцентрироваться, скользят от объекта к объекту; в других — жестко фиксируются на чем-либо, и переключить их

внимание бывает очень трудно. Иногда обе эти особенности соче­таются у одного и того же ребенка.

Приводимые разными авторами характеристики своеобразия речевого развития аутичных детей многочисленны, но в основном сходны. Среди этих особенностей наиболее распространены сле­дующие:

- мутизм (отсутствие речи) значительной части детей;

- эхолалии (повторение слов, фраз, сказанных другим лицом), часто отставленные (т.е. воспроизводимые не тотчас, а спустя не­которое время) и смягченные (сказанное другим человеком не­сколько видоизменяется: добавляются или переставляются отдель­ные слова, меняются некоторые флексии и т.п.); иногда эхола­лии могут нести коммуникативную нагрузку, что является хоро­шим прогностическим признаков в плане дальнейшего речевого развития;

- обилие слов- и фраз-штампов, фонографичность речи («по-пугайность»), что при нередко хорошей памяти создает иллюзию развитой речи;

- отсутствие в речи обращений, несостоятельность в диалоге (хотя монологическая речь иногда развита хорошо);

- автономность речи;

- позднее появление личных местоимений (особенно «я») и их неправильное употребление (о себе — «он» или «ты», о других — иногда «я»);

- нарушения семантики различного вида — метафорическое замещение, расширение или чрезмерное (до буквальности) су­жение толкований значений слов, неологизмы;

- искажения грамматического строя речи;

- дефекты звукопроизношения;

- расстройства просодических компонентов речи.

Все эти отклонения в речевом развитии могут встречаться и при других вариантах патологии, однако при РАС большинство из них имеют свои особенности. Кроме того, они, как правило, обус­ловлены недоразвитием коммуникативной функции речи, что накладывает весьма характерный отпечаток. В любом случае рече­вые нарушения при РАС требуют специальной коррекции или хотя бы учета своеобразия психического развития этих детей.

В клинико-психологической структуре РАС многое остается не­ясным. Не выявлен первичный, биологический по своей природе дефект. О том, что он собой представляет, высказываются самые разные точки зрения: дезорганизованность восприятия, наруше­ния соотношения процессов сна и бодрствования, когнитивные и речевые проблемы, сочетание низкого психического тонуса и осо­бой сенсорной и эмоциональной гиперестезии (повышенной чув­ствительности). В настоящее время ни одна из этих точек зрения не может быть принята безусловно, но наиболее интересна и об-

 

основана последняя из перечисленных, принадлежащая В.В.Ле­бединскому и О.С.Никольской. И на ней следует остановиться подробнее.

Низкий психический тонус означает, что взаимодействие с окружающим миром ограничено пресыщением, которое наступа­ет столь быстро, что ребенок с аутизмом как бы выхватывает от­дельные, не связанные между собой фрагменты, и формирование непрерывной, целостной картины окружающего мира становится затрудненным, а порой и невозможным. Такой разорванный, не­соединимый в целое мир непонятен и труднообъясним, он легко превращается в источник страхов.

В сенсорной сфере, как уже упоминалось, многие обычные, легко переносимые большинством детей воздействия пробуждают неприятные ощущения и чувство дискомфорта. Также труднопе­реносимыми оказываются эмоционально насыщенные явления и объекты, и в первую очередь другой человек, его лицо, его взгляд. В ситуации, когда окружающее непонятно и пугающе, когда оно служит источником постоянных неприятных сенсорных впечатле­ний и эмоционального дискомфорта, аутистический барьер на­дежно защищает ребенка практически от всех трудностей: по об­разному выражению К.С.Лебединской, ребенок забирается в аутизм, как улитка в раковину, ему там гораздо спокойнее и при­ятнее. Однако за этим, как бы спасительным барьером он одно­временно оказывается лишенным и столь необходимого для пси­хического развития потока сенсорной, когнитивной, аффектив­ной информации, и, если ему вовремя и правильно не помочь, он, вне зависимости от потенциала речевого и интеллектуального развития, как правило, становится тяжелым психическим инва­лидом.

Очень важно отметить, что аутизм, следовательно, образова­ние вторичное и легче, чем основной и первичный дефекты, под­дается коррекционным воздействиям.

Вместе с тем для аутичного ребенка возможности внешних то­низирующих психику воздействий резко ограничены, а во многих случаях он их вообще практически лишен. Тогда на первый план выходит аутостимуляция психического тонуса с помощью различ­ных стереотипных действий. Бесполезные для развития ребенка и патологические по своей сущности разнообразные стереотипии также относят к вторичным образованиям.

Возможен и третичный уровень патологических образований, носящий, как и полагал Л.С.Выготский, психогенный, невроти­ческий характер и основанный на переживании собственной не­полноценности. На вопрос «Что такое счастье?» один из аутичных подростков ответил: «Счастье — не быть аутистом». Другой подро­сток, справившись с какой-либо трудностью, одержав над собой победу, говорил: «Когда я был аутистом, я бы так сделать не смог».

К сожалению, в первой половине фразы он ошибался: аутизм можно в большей или меньшей степени скомпенсировать, иног­да (очень редко!) можно добиться весьма высокого уровня соци­альной адаптации, но аутистические черты, хотя бы легкие, час­то не выходящие за рамки характерологических вариантов, все-таки сохраняются.

Социализационные возможности людей с аутизмом определя­ются многими факторами, среди которых основными являются:

- тяжесть и глубина аутистических расстройств;

- ранняя диагностика;

- возможно более раннее начало специализированной коррек­ции;

- комплексный медико-психолого-педагогический характер коррекционного воздействия;

- адекватный и гибкий подход к выбору методов работы, ее последовательность, продолженность, достаточный объем;

- единство усилий специалистов и семьи.

По данным Института дефектологии АПН СССР (ныне Ин­ститут коррекционной педагогики РАО), при своевременной пра­вильной коррекционной работе 60 % аутичных детей могут учить­ся по программе массовой школы, 30 % — по программе специ­альной школы того или иного из существующих типов и 10 % — адаптируются в условиях семьи. В тех случаях, когда коррекция не проводится, у 75 % социальная адаптация минимальна или вооб­ще не достигается, 22—-23 % — адаптируются относительно (нуж­даются в постоянной опеке) и лишь 2 — 3 % — приходят к удов­летворительному уровню социальной адаптации. Сходные данные приводят и западные специалисты.

Говорить о социальной нише, занимаемой людьми с аутиз­мом, сложно: из-за больших различий в уровне интеллектуаль­ного и речевого развития четких границ этого понятия для РАС установить невозможно. Известны случаи, когда люди с аутиз­мом профессионально и успешно занимались искусством, нау­кой, становились исполнительными работниками в самых обыч­ных профессиях (но чаще всего не требующих постоянного об­щения с другими людьми): садовниками, дворниками, настрой­щиками музыкальных инструментов, почтальонами и т.д. Общим являлось то, что если аутичный ребенок, подросток или взрос­лый обучен чему-либо, то в силу своей стереотипности и в меру своих интеллектуальных возможностей он будет работать так, как его научили, и демонстрировать то отношение к работе, к кото­рому он привык. Это нисколько не исключает творческого под­хода к делу, но если его обучили работать хорошо, то работать плохо он уже не сможет, во всяком случае, это нелегко себе представить. Например, нелегко достичь того, чтобы аутичный ребенок стал учиться по программе массовой школы, но если

 

это удалось, то с невыученными уроками он в школу не пойдет. Конечно, иногда уроки могут оказаться невыученными, но это может произойти по понятным объективным (болезнь, семей­ные проблемы и т.п.) или субъективным (большинство аутич­ных детей медлительны, и им просто может не хватить времени сделать уроки) причинам, но почти никогда не связано с ленью или разгильдяйством (потому что этому специально не учат, хотя близкие иногда дают образцы такого поведения и подобные об­разцы могут быть усвоены аутичным ребенком).

Если мы правильно воспитываем и учим аутичного ребенка, общество получает ответственного за свою работу человека, ка­кой бы она ни была — от физика-теоретика до уборщика мусора. В США и странах Западной Европы людей с тяжелыми формами аутизма обучают различным непрестижным профессиям, и ре­зультаты оказываются лучше, чем у людей с тем же уровнем ин­теллекта, но без аутизма.