Подобно тому, как рабовладельческая демократия Афин и Рима была благодатной почвой для развития всех видов античного красноречия, так в Англии, Франции, США в 16-17 вв., в эпоху великой промышленной революции, красноречие становится средством завоевания масс и выражения буржуазно-демократической идеологии.
В странах Европы в этот период интенсивно развивается судебное, парламентское, а также торжественное красноречие. В Англии 16 века риторику изучают, опираясь на труды Квинтилиана и Цицерона, в Кембридже и Оксфорде. В первой половине 17 в. она включается в список учебных предметов Гарвардского, а затем других университетов и колледжей США, где преподавание носит схоластический характер, имея теологическую направленность.
В конце 18 века по Европе прокатилась волна революционных взрывов. Французская буржуазная революция всколыхнула всю Европу, привела в движение миллионы масс. Огромное значение приобрело в это время смелое революционное слово. Вновь, как в древних Греции и Риме, народ заполнил площади городов, трибуна оратора снова стала местом борьбы.
За короткий срок великая французская революция породила плеяду сильных ораторов - полемистов. Пламенными трибунами революции были Робеспьер, Марат, Дантон, Сен-Жюст, Мирабо и многие другие. Философской основой политического красноречия борцов французской революции были социальные и нравственные идеи великих французских просветителей 18 в. - Руссо, Дидро, Монтескье, Вольтера. Французская революция дала жизнь политическому красноречию поднимающейся буржуазии, народных масс, красноречию, которое стало оружием в борьбе с феодализмом. Но, воспользовавшись завоеваниями революции, буржуазия тотчас обратила это красноречие и лозунги «свобода», «равенство», «братство», в орудие утверждения своего господства, в средство идеологического воздействия на массы и прямого их обмана.
В 19 в. наиболее полное воплощение буржуазное красноречие нашло в ораторской практике парламентов и, прежде всего, в речах видных политиков.
В теории ораторского искусства конца 19 в. и особенно в 20 веке отчетливо проявляется стремление соединить положения «старой риторики» с новейшими научными данными. Все больше внимания уделяется учету психологии масс, психологическому влиянию личности оратора, эмоциональному воздействию слова. Постепенно закладываются основы буржуазной теории и практики манипулирования сознанием масс в интересах власти имущих.
ДЕЙЛ КАРНЕГИ И ЕГО КНИГИ
В чем же секрет особой популярности Карнеги? Ведь людей, строящих свою жизнь «по Карнеги», пожалуй, больше, чем стремящихся жить «по Толстому» или «по Руссо». Если говорить совсем коротко, то секрет в том, о чем пишет Карнеги и как пишет Карнеги.
Три книги Карнеги Д. - «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на друзей», «Как вырабатывать уверенность в себе, выступая публично» и «Как перестать беспокоиться и начать жить». Дейлу Карнеги удается не соскальзывать в развлекательность и плоскость. Характеризуясь динамизмом и конкретностью, его текст привлекает к себе внимание, хотя и неназойливо. Привлекательность обусловлена не стилистическими ухищрениями, а широтой и разнообразием рекомендаций. Но способом изложения не исчерпывается перечень достоинств книг Карнеги, суть - в их содержании.
Работы Карнеги являются образцами яркими и добротными одновременно. Здесь изречения известных мыслителей, пословицы, научные данные сопоставляются со здравым смыслом, применяются при решении проблем сегодняшнего дня, проходят проверку на практичность и тут же предлагаются потребителю.
Карнеги, щедро цитирующий политиков, бизнесменов, врачей и поэтов, довольно редко ссылается на ученых. Среди тех, для кого делается исключение, - У. Джеймс, американский философ и психолог конца XIX - начала XX в. в., один из авторов периферической теории эмоций. Карнеги дает современной науке больше, чем взял от нее, хотя вроде бы и не претендует на что-то большее, чем популяризаторство.
Ценность такого перечня правил не только в том, что некоторые из них можно заимствовать и взять в свой арсенал, но и в том, что он вдохновляет на поиски собственных вариантов, поскольку достаточно явно предстает как принципиально открытый для добавлений, уточнений и исправлений. Система «правил Карнеги» содержит в себе неувязки, а иной раз самые настоящие противоречия. Попытка следовать всем правилам сразу может оказаться неудачной.
