Перевозка войск в Индию 301

В Карачи
В среднем для каждого из 3 паровых судов.... 91
В среднем для каждого из 10 парусных судов 128

Разница в пользу паровых судов.............. 37

В среднем для всех 19 рейсов паровых судов в че­
тыре порта Индии 83

Средняя продолжительность рейса для 43 парус­
ных судов............................................................... 120

Разница между средними показателями па­
ровых и парусных судов.............. 37

Тот же самый официальный отчет на 27 февраля 1858 г. дает следующие сведения:

Было перевезено

Человек

В Калькутту паровыми судами.......................... 6 798

!»» парусными судами......................... 9 489

Всего перевезено в Калькутту.................... 16 287

В Мадрас паровыми судами................................. 2 089

»» парусными судами.................................... 985

Всего перевезено в Мадрас......................... 3 074

В Бомбей паровыми судами.................................... 3 906

»» парусными судами................................... 3 439

Всего перевезено в Бомбей........................... 7 345

В Карачи паровыми судами................................... 1 351

»» парусными судами................................. 2 321

Всего перевезено в Карачи.......................... 3 672

Таким обраэом, ив вышеприведенных цифр явствует, что 27 паровых судов перевезли к месту назначения, в четыре порта Индии, 14 444 человека — в среднем, следовательно, по 548 человек на каждом судне; на 55 парусных судах было переправ­лено 16 234 человека, в среднем по 289 человек на каждом. Далее, из тех же официальных средних данных явствует, что 14 444 человека, перевезенных на паровых судах, прибыли в соответствующие места назначения в среднем на 37 дней быстрее, чем 16 234 человека, следовавших на парусных судах. Со стороны британского адмиралтейства и других официаль­ных ведомств не было приведено никаких иных аргументов

И»

Ф. ЭНГЕЛЬС

в пользу традиционного способа перевозки, кроме ссылки на прецедент и установившуюся практику, которые ведут свое начало с тех времен, когда паровое судоходство было еще со­вершенно неизвестно. Однако главным оправданием проволочек для лорда Пальмерстона послужили расходы: стоимость пере­возки на паровых судах в большинстве указанных выше случаев превышала почти втрое стоимость на парусных судах. Не го­воря уже о том, что эти значительно более высокие расходы для перевозки на паровых судах по мере сокращения первого не­обычного спроса должны будут постепенно уменьшаться и что в столь жизненно важном вопросе чрезвычайные траты не должны приниматься в расчет, очевидно, что возросшая стои­мость перевозок была бы более чем компенсирована уменьше­нием шансов для восстания.

Еще более важным, чем вопрос о превосходстве паровых судов перед парусными, представляется спор о плавании вокруг мыса Доброй Надежды, с одной стороны, и сухопутном пути, с другой; причем лорд Пальмерстон заявил об абсолютной непригодности последнего. Раздоры по этому вопросу между его Контрольным советом по делам Индии и директорами Ост-Индской компании начались, по-видимому, одновременно с получением в Англии первых вестей о восстании в Индии. Фак­тически же вопрос был разрешен в начале нынешнего столетия. В 1801 г., когда еще не было агентов пароходных компаний для оказания помощи военным мероприятиям и не существовало железных дорог, значительные военные силы под командова­нием сэра Давида Бейрна отправились из Индии и в мае — июне высадились в Кусейре; в течение девяти дней они пере­секли пустыню Кери * до Нила; спустившись по этой реке, они расположились гарнизоном в Александрии, а в следующем, 1802 г., в июне, несколько полков возвратились в Индию через Суэц и Красное море. Этот отряд численностью до 5 тысяч человек имел батарею конной артиллерии с шестью пушками, стрелковое оружие, боеприпасы, лагерное оборудование, во­зимое имущество и 126 ящиков с казной. Состояние здоровья солдат было, как правило, очень хорошим. Марш через Суэц­кую пустыню, от озера Святых паломников ** близ Большого Каира до Суэца, был проделан в четыре дня с величайшей легкостью, причем переходы совершались ночью, а днем войска разбивали лагерь. В июне же корабли достигли Индии, так как ветры в это время года дуют вдоль Красного моря. Кораб-

* — Вади-Карейм. Ред.»♦ —- Бвркет-эль-Хаг (ныне ве существует), Р*в,

ПЕРЕВОЗКА ВОЙСК В ИНДИЮ

лям был обеспечен быстрый ход. Еще раз, во время последней войны с Россией, летом 1854 г., 10-й и 11-й драгунские полки (1400 лошадей, 1600 человек) прибыли в Египет из Индии и были переправлены оттуда в Крым. У этих войск, как известно, хотя их переброска и происходила в жаркие месяцы, во время муссонов, и хотя они вынуждены были задержаться на некото­рое время в Египте, здоровье солдат и их боеспособность нахо­дились в удивительно хорошем состоянии и сохранялись в про­должение всей службы в Крыму. Наконец, есть опыт нынешней войны в Индии. После потери почти четырех месяцев несколько тысяч солдат были переправлены через Египет, что дало чрез­вычайную выгоду, позволив сэкономить время и целиком сохра­нить здоровье людей. Первый полк, отправленный этим путем, преодолел путь из Плимута в Бомбей в течение 37 дней. Из первого полка, посланного с Мальты, первая половина солдат прибыла в Бомбей через 16 дней, а другая — через 18. Подав­ляющая масса свидетельств многочисленных и заслуживаю­щих доверия очевидцев подтверждает исключительные выгоды сухопутного пути для транспортировки [войск], особенно в случае крайней необходимости. Полковник Пеклингтон, за­меститель главного квартирмейстера, назначенный в октябре 4857 г. для руководства перевозкой войск и контроля за ней, утверждает в отчете для комиссии по расследованию, который был специально подготовлен по приказу военного министер­ства:

«Преимущества сухопутного пути весьма значительны, и переезд крайне прост. Власти в Египте, занимающиеся перевозками, могут пере­править через перешеек, не нарушая обычное пассажирское движение, тысячу человек в неделю, 300—400 человек могут следовать одновре­менно, преодолевая расстояние от одного корабля до другого в течение 26 часов. Переезд по железной дороге заканчивается примерно в 20 милях от Суэца. Эту последнюю часть пути солдаты проделывают на ослах в те­чение около шести часов. Не может быть никакого сомнения в том, что этот опыт прошел успешно».

Время, необходимое войскам для преодоления расстояния от Англии до Индии сухопутным путем, составляет 33—46 дней. От Мальты до Индии — 16—18 или 20 дней. Сравните эти сроки с 83 днями, нужными для преодоления длинного морского пути паровым судам, со 120 днями, необходимыми парусным, и разница окажется поразительной. К тому же при более длин­ном пути у Великобритании в течение 3—4 месяцев в году от 15 до 20 тысяч солдат по существу hors de combat * и находятся

» — рыходят из строя, Ред,

Ф. ЭНГЕЛЬС

вне пределов досягаемости в случае изменения приказа, в то время как при более коротком пути они лишь в течение недол­гого срока, около двух недель, во время плаванья из Суэца в Индию, находятся вне досягаемости приказа о возвращении в случае непредвиденных событий в Европе.

Прибегнув к сухопутному пути только через 4 месяца по­сле начала войны в Индии и то лишь для переброски незна­чительной горстки войск, Пальмерстон пренебрег всеобщими ожиданиями как в Индии, так и в Европе. Генерал-губернатор Индии * полагал, что правительство метрополии пошлет войска через Египет. Ниже приводятся слова из письма генерал-губернатора правительству метрополии * * от 7 августа 1857 г.:

«У нас также существует связь с Пиренейской и восточной пароход­ной компанией в вопросе о перевозке из Суэца войск, которые, возможно, будут отправлены в Индию этим путем».

В тот самый день, когда в Константинополь пришли вести о восстании, лорд Стратфорд де Редклифф телеграфировал в Лондон для выяснения, должен ли он обратиться к турец­кому правительству за разрешением пропустить английские войска в Индию через Египет. Тем временем султан *** 2 июля издал и передал соответствующий фирман, Пальмерстон же ответил по телеграфу, что не намеревается отправлять войска этим путем. Поскольку во Франции также предполагалось, как нечто само собой разумеющееся, что ускоренная переброска воинских подкреплений должна в тот момент являться первосте­пенной задачей британской политики, то Бонапарт по собствен­ной инициативе дал разрешение на пропуск английских войск через Францию, предоставив возможность при желании гру­зить их в Марселе для отправки в Египет. Недавно, когда, наконец, г-н Холтон, управляющий Пиренейской и восточной пароходной компании в Египте, был уполномочен сделать разъ­яснение по этому вопросу, египетский паша **** немедленно ответил, что

«ему было бы приятно облегчить переход не только двум сотням людей, о которых идет речь в данный момент, но в случае необходимости и 20 ты­сячам и не только en bourgeois *****₎ a, если потребуется, в военной форме и с оружием».

• — Чарлз Джон Канвинг. Ред, ** — Великобритании. Ред, **• — Абдул-Меджид. Рев, **** — Саид-naina. Ред.»*•♦* — в штатском. PfOi

пкревозка поиск в пндшо 305

Таковы были благоприятные возможности, которыми так опрометчиво пренебрегли и надлежащее использование кото­рых могло бы предотвратить разрастание войны в Индии до столь грозных размеров. Мотивы, побудившие лорда Паль-мерстона предпочесть парусные суда паровым и линию ком­муникации, простирающуюся более чем на 14 тысяч миль, расстоянию, не превышающему 4 тысяч миль, принадлежат к тайнам современной истории.

Написано Ф. Энгельсом между 16 и 20 июля 1858 г.

Напечатано в газете «New-Yorh Daily Tribune«M 5i01, 13 августа 1858 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется епервы*

306 ]

К. МАРКС

НОВЫЙ ФРАНЦУЗСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ МАНИФЕСТ ^41в

Лондон, 24 сентября 1858 г.

Вчера вечером на общественном собрании, созванном в честь 66-й годовщины установления первой Французской респуб­лики, г-н Феликс Пиа зачитал в высшей степени примечатель­ное «Письмо к мандаринам Франции», в котором он неистово осуждает всех французских литераторов за отсутствие нрав­ственного мужества в условиях существующего режима. Мы намерены привести его в общих чертах, иногда уклоняясь от оригинального текста, с тем чтобы ярче передать его дух:

«Во мраке, окутавшем всю Францию после катастрофы coup d'état *, вы, джентльмены прессы, потеряли себя больше, чем другие. Вы сносите репрессии с ужасающим терпением и покорностью. Вы переносите их молча, как если бы кара была заслуженной, и так смиренно, как если бы это было навеки. Возможно ли это? За десять лет — ни единого поступка, ни единого звука, ни единого слова протеста, ни единого слова надежды. Сильные и слабые, старые и юные, великие и малые, учителя и ученики — все немы, все упали духом. Ни единого голоса не слышно в пустыне. Во французском словаре нет больше слова, означающего свободу. Англичане спрашивают нас, звучит ли еще французская речь во Франции, а мы опу­скаем глаза. Даже австрийская печать издевается над вами, даже рус­ская — скорбит о вас. Такая французская пресса стала предметом жа­лости и презрения для Казака! Буонапарте наплевал на солнце и загасил его. Кто должен зажечь его снова или же заменить эту погасшую звезду? Солнц нет, остаются вулканы. Если небо не дает больше ни света, ни тепла, то есть еще скрытое солнце, подземное пламя, луч из тьмы, огонь народ­ный. Мы уже видим пламя этого Везувия, а потому отчаянию нет места».

Начиная свой обзор французского литературного мира с членов Institut * *, г-н Пиа обращается к ним с такими словами:

• — государственного переворота. Ред. * * — Института, то есть Французской академии. Ред,

НОВЫЙ ФРАНЦУЗСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ МАНИФЕСТ 307

«Начнем с тех, кто уже безнадежно мертв — с immortels *. (Членов «Института» называют «immortels».) Вот они, кресла, а точнее, гробы этих четырех десятков; тени авторов, бормочущие тени эпиграмм, высохшие мозги которых гальванизируют лишь воспоминания и сожаления о про­шлом. Вот он (Гизо), дряхлый Иксион, очарованный доктринерским тума­ном ⁴¹⁷, преследующий свою конституционную химеру, мечущийся между Годом и Фросдорфом по порочному кругу монархического колеса, символ, закутанный в солому «фузионизма» ²⁹². А вот и другой кудесник, его со­временник (Кузен), покинувший Сорбонну ради царства любви, подобно Фаусту ищущий компенсации за потерянное время, с грузом шести с лиш­ним десятков лет за плечами вновь возвращающийся к юности и посвя­щающий себя служению Маргаритам фронды ⁴¹⁸, потому что в двадцать он чересчур любил эклектизм] А вот и третий (Тьер), он не стар и не мо­лод, в нем что-то не дозрело, а что-то сгнило, состарившееся дитя, ока­меневший perpetuum mobile **, перепархивающий с искусства на поли­тику и с политики на историю, брюзжавший на Революцию, превозносив­ший Империю и дважды похоронивший великого мужа ***, в Dôme dos Invalides **** и в своих сочинениях ^41а — одним словом, национальный историк, tenia ***** истории, ординарный Тацит cent-gardes ******_} имеющий патент от Его Величества и полномочия от правительства. И наконец, последний, но не худший из них, Гомер без «Илиады» (Ламартин), не нюхавший пороху Велизарий, рассеявший только орды горе-учителей и воспевший только пленение Эльвиры, историограф Грациэллы, поэт жирондистов, трубадур Реставрации, оратор Респуб­лики, честный бедняк Империи».

«Но перейдем от окаменелостей к людям. Бросим взгляд на наиболее живых из них — хотя бы на тех, кто прикидывается таковыми, — на тех, кто отстаивает свои принципы под развернутыми знаменами: легитими­стов, орлеанистов и либералов. Другое кладбище! Но здесь хоть что-то слышно. Что? Вздох, хныканье, намек. На это у них хватает духу. Но не на большее. Они вздыхают, плачут; слез-то не видно. Это лишь молча­ливый бунт, отвага ночали и храбрость сожалений. Оплакивается консти­туция и Хартия ²⁰⁸, и Генрих V, все и вся, вплоть до герцогинь *******_> которых они сами выпроводили. Беранже набальзамирован, Вольтер воскрешен из мертвых... Беранже отправился в тюрьму, Вольтер — в из­гнание. А их плакальщики отправляются в церковь. Умереть за неблаго­дарных, заявляет храбрая «Débats» ********_; значит погибнуть напрасно, а она предпочитает выжить любой ценой... Уж если умирать, заявляет «Siècle», то только во имя умеренности. Мудрые представители своего поколения примиряются с существующим положением дел и довольст­вуются тем, что торгуют собой на панели». «...Истинные бруты среди них станут в позу умеренной оппозиции к Вейо ⁴²¹. Да, в середине XIX в., после трех революций, совершенных во имя суверенитета народа и разума, через 66 лет после сентябрьской, через 28 лет после июль­ской и через 10 лет после февральской революций, в 1858 г. во Франции обсуждают... Что? Чудеса... О Ламенне, образец мужества и благород­ства, страстный поклонник справедливости, который на следующий день

* — бессмертных. Ред. " — вечный двигатель. Ред. *** — Наполеона I. Ред. ••*• — Доме инвалидов. Ред. • *••«_ червь. Ред....... _ _гвард_ии 42«. рев.

• •..... — Беррийской и Орлеанской. Ред........ — «Journal des Débats», Ред.

К. МАРКС

после июньской битвы 1848 г. предпочел лучше сломать свое перо, чем обрубить его по мерке сабли, который выразил свой протест против бога­того победителя смелым возгласом: «Бедные должны молчать» ^42а, который превратил в орудие протеста и самый свой возраст в неволе, и само свое погребение в общей могиле ^ш, ты был лишь трусом и глупцом! Мудрость заключается в том, чтобы писать, ничего при этом не высказывая, сме­лость — в том, чтобы высказываться ради лжи и предательства, ради мира с режимом ограничений, ради приспособления к диете, предписан­ной доктором Фьяленом, ради чтения масла и патоки передовых статей, ради поглощения законодательных дебатов в Пьемонте и Бельгии ⁴²⁴. Все это время режим декабря продолжает распоряжаться жизнью, пра­вами и будущим Франции. Бывших представителей народа, журналистов, лучших граждан — все, что осталось от революции — перевезут из темниц Бель-Иля в темницы Корсики с тем, чтобы по истечении срока наказания отправить их еще дальше — в огнедышащие пески Кайенны, как это сделали с Делеклюзом,.. и даже такие известия должны тайно проса­чиваться во Францию из глубин английской прессы. Позор, неслыханный даже в языческом Риме, даже среди фанатиков Джидды ⁴²⁶1 Некая замуж­няя женщина, оставившая своего мужа, приезжает в чужой для нео Па­риж; здесь ее подвергают аресту и препровождают в караульню; а теперь послушайте, что устраивают солдаты декабря! Цитируем официальный обвинительный акт. Сержант караула заключает ее в камеру и тщетно докучает ей своими грязными предложениями. Затем он приказывает двум из своих chasseurs * войти в камеру и попытать счастья. Женщина оказывает сопротивление и этим двоим. Сержант силой валит женщину здесь же, в казарме, на лавку, подложив ей под голову мешок. Затем тушит свечу, и все присутствующие — (девять мужчин) во главе с сержантом и капралом, держа женщину за руки и ноги, совершают над ней насилие, она же кричит: «Боже! Отпустите меня, отпустите меня!». Сержант, по­казав пример, отдает приказание: «Справа налево по порядку номеров рассчитайсь! Проходи по очереди!»... Потом они выпивают две кварты бренди за счет пострадавшей. И этих стражей порядка, этих спасителей, увешанных медалями, этот цвет нации, этих chasseurs Венсена, которые совершили декабрьский переворот и которые теперь совершают групповое насилие повзводно, приговорили к шестидневному заключению и штрафу за нанесенный ущерб в сумме 16 франков. Насильники неприкосновенны, а газете, сообщающей эти факты, велено заявить, что в деле были «смяг­чающие обстоятельства». Да здравствует император! Поистине «Times» права: всякий человек, обладающий здравым смыслом и чувствами, дол­жен предпочесть полное уничтожение французской прессы ее соучастию в подобных преступлениях. Светильнику, не дающему огня, да не дозво­лено будет чадить! Зачем дальше лгать, зачем тревожить общественное мнение? Довольно лжи под маской правды, довольно проституции под личиной стыдливости, довольно малодушия под именем постоянства, довольно разложения под видом жизни. Лицемерные, лживые мумии, не прикидывайтесь больше живыми, сойдите в могилу... и подумать только, что это еще лучшие, эти мужи прессы, кичащиеся тем, что они, по край­ней мере, являются приверженцами той или другой точки зрения!.. Ну, а как же остальные? Здесь, во-первых, есть нейтралы, равнодушные к об­щественной жизни, удалившиеся под сень прохладных гротов, чтобы там кокетничать с искусством ради искусства или с философией ради филосо­фии; своего рода отшельники, приходящие в экстаз по поводу рифмы пли линии; хлыщи, придающие значение одной только форме; педанты,

* — егерей. Реф,