Arnold, The Coming War. Ред. 8 M, и Э., т. 44

204 ]

Ф. ЭНГЕЛЬС

НОВОСТИ О БОРЬБЕ В ЕВРОПЕ ^2И

Газеты и письма, доставленные «Европой», подтверждают известия о бомбардировке Одессы, о чем сообщалось ранее. Полученные теперь сведения об этом событии носят официаль­ный характер и не оставляют сомнений в истинности происшед­шего. Разрушены портовые сооружения, взорваны два поро­ховых склада, потоплены 12 небольших русских кораблей и за­хвачены 13 транспортов, при этом потери флота союзников составили 8 человек убитыми и 18 ранеными. Незначительные людские потери свидетельствуют о том, что это отнюдь не было грандиозным подвигом. Затем флот ушел к Севастополю, разрушение которого, по нашему мнению, потребует от него совсем иных усилий.

С дунайского театра военных действий получено новое сообщение о решающей победе Омер-паши над генералом Лидерсом, но об этом у нас нет иных данных, кроме телеграф­ного сообщения, поступившего через Вену^ав6, эту большую кухню, где стряпаются лживые слухи в интересах биржевых спекулянтов. Согласно этой версии турки силами в 70 тысяч человек настигли Лидерса где-то между Силистрией и Расовой, которая расположена примерно в 10 милях от Чернаводы вверх по Дунаю. В то время как Омер-паша теснил русских с фронта, другой, специально посланный в обход корпус атаковал их с фланга, и, таким образом оказавшись между двух огней, они были разбиты. Такой вариант не является невозможным, однако мы не представляем себе, как бы Омер-паше удалось сконцентрировать такие крупные силы в каком-либо пункте ниже Силистрии столь быстро, что Лидере оказался неподго-

НОВОСТИ О БОРЬБЕ В ЕВРОПЕ

товленным ^авв. Судя по последним, полученным до сражения данным, основная масса его войск — общая их численность, включая гарнизоны, обеспечивающие всю растянутую линию фронта, не может превышать 120 тысяч человек — сосредото­чивалась в Щумле, в нескольких сотнях миль от места сраже­ния, о котором идет речь. И совсем непросто, преодолев такое расстояние, застать врага врасплох, когда на поле боя необхо­димо доставить 70 тысяч человек. Однако мы повторяем, что это возможно; вероятно, с прибытием следующего парохода мы узнаем, правда ли это.

Греческое восстание потерпело еще одно поражение, однако не следует полагать, что оно подавлено окончательно. Несом­ненно, найдутся солдаты и командиры, которые возобновят борьбу и будут вести изнурительную партизанскую войну против турецких войск, по крайней мере в пограничных районах. Вырастет ли это во что-либо более серьезное, будет зависеть от обстоятельств; как наши читатели увидят на дру­гой странице ^2в7, в самой Турции созрел широкий заговор греков и русских; благодаря случайности все его нити оказа­лись в руках Порты ^ав8. Однако могут возникнуть и другие такие же заговоры, и им не помешают случайные обстоятельства. Тем временем союзные державы допекают угрозами греческий двор и высаживают войска в Турции, как будто собираясь окончательно захватить эту страну. Большая часть этих войск все еще остается под Константинополем, хотя один отряд пос­лан по настоянию французского посла * на север, к Варне, где, вероятно, все время происходят столкновения. Сомни­тельно, однако, чтобы основные силы союзников вскоре при­ступили к активной военной кампании. Вопрос этот не может быть решен до прибытия в Константинополь командующих **.

В Балтийском море сэр Чарлз Нейпир все еще остается близ Стокгольма, не напав ни на одну из русских крепостей на побережье. По-видимому, его тревожит флотилия канонер­ских лодок, которая предназначается русскими для действий против него в мелких водах и среди островов Финского залива. Нейпир послал в Англию за небольшими паровыми судами с малой осадкой, которые смогут преследовать канонерки до тех пунктов, где они находят свое убежище. С другой стороны, по сообщению с.-петербургского корреспондента одной берлин­ской газеты ^2вв, русский двор опасается, что Кронштадт не сможет противостоять ожидаемому нападению британских Rough and

• — Бараге д'Илье. Ред. ** — Раглава и Сент-Арно. Рев,

8*

Ф. ЭНГЕЛЬС

Ready *, что военные корабли не смогут успешно маневриро­вать и вести огонь в гавани даже с демонстративной целью и что делаются приготовления на случай высадки вражеских сухопутных сил в этом районе.

Однако мало вероятно, чтобы до подхода французского флота в Балтийском море имели место какие-нибудь наступа­тельные операции, но затем, надо полагать, Кронштадт удо­стоится чести первой бомбардировки. Будет ли он захвачен или разрушен — другой вопрос, но при тех средствах разру­шения, которые союзники собираются бросить против него, падение его не было бы удивительным.

Черпая воодушевление в любезностях, отпущенных герцогу Кембриджскому во время празднеств по случаю бракосочета­ния императора **, западные державы тешат себя надеждой, что Австрия переходит на их сторону. Однако из Пруссии подоб­ных утешительных вестей не поступает. В целом Германия ос­тается на прежних позициях, и у союзников нет надежды втя­нуть ее в своих интересах в какое-либо предприятие. Нет сом­нения, что Австрия будет готова оккупировать Сербию и Чер­ногорию, где началось настоящее восстание против султана ²⁷°, но подобная оккупация, как мы об этом уже говорили раньше ^2П, явилась бы лишь следующим шагом к разделу Турции и была бы в действительности более благоприятна для России, чем для ее противников.

Написано Ф. Энгельсом 4 мая 1854 г. Печатается по тексту газеты

Напечатано в газете Перевод с английского

«New-York Daily Tribune» M 4084,,_r,

20 мая 1854 г. в качестве передовой На русском языке публикуется впервые

• — бравых солдат. Прозвище английских солдат в XTX в., ставшее нарицатель­ным после битвы при Ватерлоо, в которой отличился полковник Раф. Именно его герцог Веллингтон, обыгрывая звучание фамилии героя («Rough» — «грубый», «неоте­санный»), назвал «Rough and Ready» («Грубый, но всегда готовый к действию»). Ред. t» _ Франца-Иосифа I, Ред.

[ 207

К. МАРКС

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ХУНТА ²⁷²

26 СЕНТЯБРЯ 1808 г. (АРАНХУЭС) - 29 ЯНВАРЯ 1810 г. •

Следовало ожидать, что после эвакуации французами Мадрида Наполеон скоро снова появится во главе более мощной армии. Таким образом, общие меры обороны стали неизбежны; все чувствовали, что многовластие провинциальных хунт, рас­при которых после победы при Байлене ^27S приняли еще более крикливый характер, должно уступить место какому-либо цен­тральному правительству. Однако хунты, озабоченные тем, чтобы не упустить из своих рук власть, приняли предложение севильской хунты ²⁷⁴ избрать каждой из числа своих членов по два депутата, собрание которых и должно было составить центральное правительство, тогда как за провинциальными хунтами сохранялось внутреннее управление соответствующими областями. Итак, Центральная хунта в составе 34 депутатов от провинциальных хунт собралась в Аранхуэсе 26 сентября 1808 г. и оставалась у власти до 29 января 1810 года. Пресле­дуемая завоевателем, она бежала из Мадрида в Севилью, а из Севильи в Кадис. Пока Центральная хунта из королевского дворца в Аранхуэсе вела войну путем декретов, французы за­хватили горный перевал Сомосьерра; пока она из Севильи раз­влекала народ энергичными воззваниями, перевалы Сьерры-Мо-рены были утрачены, и армия Сульта хлынула в Андалузию.

Во время правления Центральной хунты испанская армия исчезла с лица земли, одно позорное поражение затмевало другое, и гибельное сражение при Оканье (19 ноября 1809 г.)

* В рукописи к данному заголовку Марксом сделана пометка; «(Январь 1809 р., флоридабланна)», р«в,

К. МАРКС

было последним крупным сражением испанцев, с этого момента они ограничились ведением герильи.

Когда «Ее величество» — таким титулом окрестила себя Хунта ²⁷⁵ — бежала из Севильи, Кадис оказался единствен­ным убежищем, и если бы герцог Альбукеркский, вместо того чтобы двинуть свои войска в Кадис, в соответствии с приказом Центральной хунты отправился в Кордову, его собственная армия была бы отрезана, Кадис сдан французам, и всякой центральной власти в Испании пришел бы конец. Если где-то в виде исключения и наталкивались на героическое сопротив­ление, то не со стороны регулярных частей на поле сраже­ния, а со стороны осажденных городов, как это было в Сара­госе и Жероне.

Этих немногих фактов испанской войны за независимость достаточно для характеристики Центральной хунты. Изгна­ние французской армии с испанской земли было главной целью ее создания, и эту задачу она блистательно провалила. В усло­виях революционного времени еще больше, нежели в обычной обстановке, успехи армии отражают характер центральной власти. Уже самый факт отказа от регулярной войны ради подвигов герильи доказывает, что общенациональный центр стушевался перед местными центрами сопротивления. Чем же объясняется провал общенационального правительства?

Сам состав Центральной хунты никак не отвечал стоявшей перед ней задаче. Слишком громоздкая и слишком разнородная для осуществления диктаторской власти, она была слишком малочисленна, чтобы претендовать на авторитет националь­ного конвента. То обстоятельство, что она получила свои пол­номочия от провинциальных хунт, лишало ее способности пре­одолеть честолюбивые склонности, элую волю и капризный эготизм этих хунт. Два самых выдающихся представителя среди прочих членов Центральной хунты — Флоридабланка, восьмидесятилетний министр просвещенного деспота Карла III, и Ховельянос, благонамеренный реформатор, который из-за своей крайней щепетильности в выборе средств никогда не дово­дил дело до конца, — безусловно, не могли ничего противо­поставить ужасному кризису, в который была ввергнута страна.

Ощущение собственной слабости и сомнительность ее пол­номочий в глазах народа держали Хунту в состоянии постоян­ного страха и подозрительности по отношению к генералам, которым она была вынуждена вверить военное командование. Генерал Морла, сам член Центральной хунты, перешел в лагерь бонапартистов, предварительно сдав Мадрид Наполеону. Куэста начал с ареста представителей Леона в Центральной хунте

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ХУНТА

и с подготовки планов реставрации прежней власти капитан-генералов²⁷⁶ и королевских audiencias *; впоследствии он, каза­лось, завоевывал доверие правительства по мере того, как про­игрывал сражения, решавшие судьбу родины. Недоверие Хунты к генералам ла Романа и Кастаньосу, победителю при Байлене, убедительно подтвердилось открытой враждебностью, которую первый продемонстрировал ей в своем воззвании к народу, de dato: Севилья, 4 октября 1809 г., а другой — своим пове­дением по отношению к ней, став членом регентства. Герцог Альбукеркский, вероятно, единственный среди всех испанских генералов того времени способный вести большую войну, в осо­бенности, по-видимому, обладал всеми опасными свойствами военного диктатора — вполне достаточная причина для отстра­нения его от всех важных командных постов. Мы можем смело поверить герцогу Веллингтону, который писал 1 сентября 1809 г. своему брату, маркизу Уэлсли:

«Наблюдая действия Центральной хунты, я начинаю опасаться, что в использовании своих сил она руководствуется не столько задачами военной обороны и боевых операций, сколько политическими интригами и мелкими политическими целями» ²⁷?.

Предчувствие выдающейся роли, которую были призваны сыграть военные деятели в волнениях внутри страны, внушило, казалось, первому народному правительству Испании благо­говейный страх. Лишенная в силу самого своего состава всякой подлинной революционной силы, Центральная хунта неизбежно должна была прибегать к мелким интригам, чтобы парализо­вать влияние своих же генералов. С другой стороны, неспособ­ная противостоять напору народного возмущения, она часто вынуждала генералов на поспешные действия там, где успеха можно было бы ожидать только от самой осмотрительной и длительной обороны.