Критический разбор книги Прудона «общая идея революции» 155

Сокращение потребления вина, мяса и т. п.; снижение «требований в отношении роста при наборе в армию» и увеличение числа непригодных к военной службе: 1830—1839 гг. — 4572%, 1839—1848 гг. — 50»/»%; несоответствие всеобщего обучения современному состоянию общества; рост преступности:

1827 г. —34 908 уголовных дел, 47 443 обвиняемых

1846 > —80 891 >» 101433 >

1847 > —95 914»» 124159 > и для исправительных судов:

1829 г. —108 390 дел, 159 740 обвиняемых
1845 > —152 923 > 197 913 >

1847 > —184 922 > 239 291 >

3. «Аномалия правительства, тенденция к тирании и коррупции»

До 1848 г. на рабочих распространялись филантропические заботы даже со стороны правительства. С 1848 г. был сделан шаг вперед: стано­вится известным, что только революция может здесь сделать что-то ра­дикальное, и этим дело ограничилось.

Проценты по государственному долгу в 1814 г. составляли 63 мил­лиона, в настоящее время — 271 миллион. Бюджет 1802 г. равнялся 589 миллионам, бюджет 1848 г. — 1 692 миллионам; рост его не может быть объяснен глупостью и злонамеренностью правительств. С 1830 по 1848 г. общая сумма жалованья, выплачиваемого чиновникам, увеличилась на 65 миллионов. Причина та же.

(Во Франции 568 365 чиновников, на основании чего Пру­дон вычисляет, что каждый девятый человек живет за счет бюд­жета, то есть получается, что во Франции всего 5 115 285 муж­чин, между тем как в 1848 г. голосовало более 6V₂ миллиона!) (стр. 62).

Это увеличение количества чиновников и рост военного бюджета свидетельствуют о возрастающей необходимости усиления карающей власти, а следовательно, о возрастании опасности для государства со стороны пролетариата *. Подобная тенденция государства поддерживать крупную земельную собственность и капитал прямо ведет к коррупции, которая является непосредственным следствием всякой централизации.

— Итак:

«в XIX в. существует достаточное основание для революции».

В этом втором этюде встречаются, между прочим, и следую­щие перлы:

1) «Действующая в настоящее время система обложения... задумана так, чтобы производитель платил все, а капиталист — ничего. В самом

* У Прудона: «des classes laborieuses» («трудящихся классов») (р. 63). Ред.

Ф. ЭНГЕЛЬС

деле, даже тогда, когда этот последний внесен в книгу налогового ин­спектора как плательщик какой-либо суммы или когда он оплачивает налоги, установленные фиском на предметы потребления, даже тогда очевидно, что его доход, складывающийся исключительно из предвари­тельных поступлений с его капиталов, а не в результате обмена продуктов его производства, остается свободным от обложения, поскольку платит только тот, кто производит» (стр. 65).

В этом последнем «поскольку» содержится то самое поло­жение, которое в первой фразе приведено как подлежащее дока­зательству, и тем самым оно становится естественным образом доказанным. Такова тут решительная логика г-на Прудона. Это положение развивается им дальше:

«Итак, между капиталом и властью существует соглашение о том, чтобы взвалить уплату налогов исключительно на трудящегося, и секрет такого соглашения, как я уже об этом говорил, состоит просто во введении обложения продуктов вместо установления налога на капитал. При помощи этой подтасовки капиталист-собственник создает видимость того, что и он платит наравне со всеми остальными гражданами за свои земли, свой дом, свою движимость, свои сделки по передаче имущества, за свои путешествия и за удовлетворение своих потребно­стей. Таким образом, утверждает он, его доход, который до обложения был бы равен 3 000, 6 000, 10 000 или 20 000 франков, благодаря налогам становится но больше 2 500, 4 500, 8 000 или 15 000 франков. При этом он протестует против разбухания бюджета с еще большим негодованием, чем его квартиросъемщики. Чистая уловка! Капиталист ничего не платит: правительство в равном положении с ним, вот и все».

(Оно в равном положении и с производителем, когда отбирает у него часть его продуктов, а капиталист, dicitur potest *, также в равном положении с производителем.)

«Правительство и капиталист творят общее дело»

(о, Штирнер!).

«Какой трудящийся не счел бы за счастье быть внесенным в книгу налогоплательщиков как получатель 2 000 франков ренты, при единст­венном условии — отдавать ее четвертую долю в счет погашения на­логовых обязательств?»!!] (стр. 65—66).

2) Земельная перепись производится таким образом, «будто бы целью законодателя ** было восстановление неотчуждаемости недвижимого имущества и будто этот законодатель стремился непрестанно напоминать освобожденному ночью 4 августа виллану ^2№ о его прежнем рабском со­стоянии, о том, что право владеть землей принадлежало не ему и что каж­дый земледелец, если он не получил дарственной от суверена, с полным основанием считается долгосрочным арендатором и крепостным, который не имеет права располагать своим имуществом [emphytéote et mainmor-table]!» (стр. 66).

* — можно даже утверждать. Ред. *• У Прудона; «законодателя 1789 г,» (р, 66). Ред.