Gt;етраДь стихов, йосвяЩеннай отцу

в зубах, весь он казался, как я с ужасом убедился, при более близком и внимательном наблюдении, засохшей ящерицей, всего лишь ящерицей, вылезшей из гнилой стены.

Он был очень невысок, и его фигура была очень похожа на мою печку. Его глаза можно было назвать скорее зелеными, чем красными, и скорее булавками, чем молниями, а его самого скорее кобольдом, чем человеком.

Видимо, это был гений! * Я узнал это быстро и определенно, поскольку его нос рождался из его головы, как Афина Пал-лада из головы праотца Зевса; этим же я объяснил себе и неж­ное багряное пылание этого носа, свидетельствовавшее о его эфирном происхождении, в то время как о самой голове можно было сказать, что она без волос, но при этом пришлось бы назвать головным убором толстый слой помады, который буйно разросся вместе с другими атмосферными и археологическими памятниками на коренной породе.

Все в нем свидетельствовало о высоте и глубине, но стро­ение его лица, казалось, выдавало бюрократа, потому что его щеки были как пустые гладкие тарелки, защищенные от дождя чрезвычайно выдающимися скулами, на которые можно было бы класть бумаги и правительственные декреты.

Короче, из всего мы увидим, что он был бы самим богом любви, если бы не был похож на самого себя, и что его имя звучало бы так же мило, как «любовь», если бы оно не напоми­нало скорее куст можжевельника.

Я попросил его успокоиться, ибо он выразил мнение, что он античный герой, на что я ему скромно возразил, что античные герои были несколько лучше сложены, а герольды имели более простые, менее сложные и более благозвучные голоса, а Геро, наконец — это знаменита*«красавица, действи­тельно прекрасная натура, в которой внешность и душа сорев­нуются и каждый хочет приписать одной себе ее совершенство, поэтому она не подходит для его любви.

Но он зато возразил, ш-ш-што у него могучее стр-р-роение скелета, что у него имеется тень, такая же и даже лучш-ш-ше, чем у других людей, потому что он отбрасывает болып-ш-ше тени, чем света, ш-ш-што его супруга может в его тени наслаж­даться прохладой, прозябать и даже с-с-сама стать тенью, что я гр-р-рубый человек, что у меня характер босяка, что я дурак, ш-ш-што его зовут Энгельберт и это имя лучше звучит, чем С-с-скорпион, ш-ш-што я обманулся в 19-й главе, поскольку голубые глаза крас-с-сивей, чем карие, ш-ш-што голубиные

* Здесь слово давний» употребляется в смысле сказочного духа, восточного джи­на. Р*д,