Золотом она блистала б,
Становился б шире тесный дом, Кудри б веяли, играя, Деву черным одевая,
И из песен кровь моя рекой Мрамор орошала бы немой. Лампа солнцем бы сияла, Сердце залило бы небосвод.
Падали б вокруг пространства, Присмирев, к ногам богатыря, У меня в очах огонь могучий, Вихрь — он лирой стал певучей, А из сердца пенье полилось, Солнце — страсть его, печаль — утес. Я склонился бы смиренно,
Только гордо б голос мой звучал.
ПЕСНЯ МОРЯКА В МОРЕ
(См. стр. 379—381)
ВОЛШЕБНЫЙ КОРАБЛЬ РОМАНС
Кораблик летит вокруг света Без паруса и фонарей,
А палуба мраком одета, И сломана мачта нд ней.
Как мрачен матрос за штурвалом, Румянца нет на щеках,
Нет мыслей в мозгу усталом, Нет света в его глазах.
Буря вокруг его стонет,
И судно бьет об утес, Оно трещит, но не тонет —
Накренилось, вновь поднялось,
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
И вдруг среди волн мрачно блещет
Багряной крови струя, Душа рулевого трепещет,
Его словно жалит змея.
А сверху и снизу крики,
О мести духи кричат. Суров взгляд кормчего дикий,
А волны корабль стремят.
Он видит дальние страны,
Он видит берег чужой, Но вспыхнет пожар нежданный,
И гибнет он под волной.
БЛЕДНАЯ ДЕВУШКА БАЛЛАДА
Как дева эта бледна,
Тиха, молчалива, Душа ее так нежна,
Печальна, стыдлива.
В ней светлого нет уголка, Лишь волны, волны,
Там только любовь и тоска В борьбе безмолвной.
Была отрадой сердец, Красоты небесной,
Невинности образец, С душою чудесной.
Раз рыцарь мимо летел На коне горделивом,
Любовью взор кипел, Могучим порывом.
Она была пленена,
А он уехал, Его влекла лишь война,
Любовь — лишь помеха.
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ SOI
И радость была далека,
И небо упало, Воцарилась в сердце тоска
Без конца, без начала.
А вечер придет к ней в дом Молчаливо, сурово —
Она падет пред Христом И молится снова.
Но только облик другой Пред ней возникает,
С могучей силой такой — Кто с ним совладает?
«Ведь ты моя навсегда, Никуда не уйдешь ты,
И небу неискренно, да,
Свою жизнь отдаешь ты».
И ужасом покорена
Она задрожала, Охвачена мраком, она
Из храма бежала.
Слезами она изошла,
Ломает руки: «Печаль мне душу сожгла,
Грудь изныла от муки.
Утратила небо я,
Мою усладу; Душа отдана моя Не господу — аду.
Но он с головы до пят Как бог, был прекрасен,
Бездонен был его взгляд, Могуч и ясен.
И он не взглянул на меня, Хоть на миг единый,
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
А я во власти огня Теперь до кончины.
Другая к нему прильнет,
К груди прижмется, А сердце мое замрет,
Тревожно забьется...
Я готова была б отдать
И души спасенье, Только бы взгляд его нежный поймать,
Замерев в смущенье.
Небеса — ведь они без него
Холоднгл и нищи, Там печали одной торжество,
Только скорби жилище.
Здесь бурно поет и шумит
Волна на просторе, Ее холод мне грудь остудит
И сердечное горе».
И она бросается вниз
В валы ледяные, И с ней они понеслись
В дали ночи седые.
Сердце билось любовью немой —
И вдруг замолчало. На трепетный взгляд живой
Пелена упала.
Охладели ее уста,
Что манили так сладко, И эфирная красота
Унеслась без остатка.
Для нее ни листок, ни цветок
С ветки уж не сорвутся, И молчат и закат и восток
И уже не проснутся.
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕНЙАЯ ОТЦУ
А валы все спешат во мглу Беспокойно, сердито,
Вот о выступившую скалу Ее тело разбито.
А рыцарь, обнявшись, сидит С своей милой прекрасной,
И веселая цитра звенит О любви сладкогласно!
СКРИПАЧ
(См. стр. 19—20)
СЦЕНЫ ИЗ ТРАГЕДИИ ОУЛАНЕМ
Действующие лица
Оуланем — немецкий путешественник.
Лючиндо — его спутник.
Пертини — житель города в горах Италии.
Альвандер — житель того же города.
Беатриче — его приемная дочь.
В и р и н.
Порто — монах.
Действие происходит в доме Пертини, перед этим домом, в доме Алъвандера и в горах.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ Город в горах
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Улица. Оуланем, Лючиндо. Пертини перед своим
домом.
Пертини. Синьоры! Полнят толпы чужеземцев Наш город, воспеваемый молвой, Их наши чудеса к себе влекут. Вас приглашаю я к себе — нигде Гостиницы свободной нет у нас, И все, что только в силах предложить, Я предоставлю вам — приязни чувство, Вас увидав, я сразу испытал.
Оуланем. Спасибо, незнакомец, но боюсь я, Не слишком ли ты ценишь нас.
СЦЕНЫ ИЗ ТРАГЕДИИ «ОУЛАНЕЮ
П е р т и н и. Нисколько.
Вам не к чему так скромничать, синьоры.
О у л а н е м. Но мы хотим подольше здесь побыть.
П е р т и н и. Тот день, когда решите вы уехать, Печален будет для меня.
О у л а н е м. Спасибо.
П е р т и н и. (Зовет мальчика.)
Эй, мальчик! В залу отведи господ, Им после странствий нужно отдохнуть, Побыть одним и поменять, конечно, Тяжелую дорожную одежду.
О у л а н е м. Идем. Но скоро мы назад вернемся.
(Оуланем и Лючиндо уходят вместе с мальчиком.)
П е р т и н и. (Один, настороженно оглядывается.) Да, это он, и день тот наступил! Я друга старого не мог забыть, И память мне отнюдь не изменяет; Но вот теперь я думаю иначе... Да, это он, тот самый Оуланем, А память прекратит меня терзать. Была ты ночью у моей постели, Со мной спала ты, память, и вставала, — Да, с человеком этим я знаком, И есть еще другое, что я знаю, И все — лишь Оуланем, Оуланем! То имя — словно смерть, но пусть звучит, Пока еще живет его носитель. Да! Это встало из моей души, Как воздух ясно и как кости крепко, Я эту клятву вижу пред собой, Да, я нашел — пусть он теперь отыщет! Мой план готов, а сердцевина плана И жизнь его — ты это, Оуланем, Судьбу, как куклу, хочешь за веревку Тянуть и с небом в камешки играть? Богов из ребер создавать своих? Мой маленький божок, брось роль свою... Но только реплики моей дождись! (Входит Лючиндо.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Л е р m и н и, Лючиндо.
П е р т и н и. Что вы одни, мой юный господин? Лючиндо. Я любопытен, старику все старо!
