Прочь уходит, не помешкав, Чтоб от встречи ускользнуть,
Но в ушах звенит насмешка — Некий бог закрыл ей путь.
Смотрит он суровым взглядом, Ужас средь гостей растет,
Он становится с ней рядом, А она стоит и ждет.
Вся тревоги и смятенья
И волнения полна... Ей уйти бы — но к дуэнье
Прижимается она...
«Что, скажи, с тобою сталось?
Где обеты? Где мечты? Ты неверной оказалась, Клятве изменила ты!»
Гости вкруг него стеснились — Праздник он испортил им, —
Но сейчас же расступились Перед криком громовым.
«Пусть лишь на себя пеняет Тот, кто близко подойдет!»
И толпа ему внимает,
В ней сочувствие растет.
«Нет, не будет кровожадным,
Верьте, мщение мое, Только зрелищем отрадным
Я порадую ее.
Чтобы лучше наслаждаться Ты могла и к другу льнуть,
И помехи не бояться — Я уйду. Свободен путь.
Сожаленьям здесь нет места, Нынче свадьба и моя,
Ночь и кровь — моя невеста, С ней теперь венчаюсь я.
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
Только раз дай мне напиться
Светом из твоих очей, А теперь пора пролиться
Крови бешеной моей!»
Сам себя клинком пронзает,
Что готовил он давно, Нити жизни обрывает,
И в глазах его темно.
Глухо падает на землю,
В мышцах не осталось сил,
Смерть несчастного объемлет, Где же бог, чтоб воскресил?
А Люцинда подхватила
Беспощадно — злобный меч
И в себя его вонзила — Снова крови течь и течь.
Вся в испуге и смятенье,
Видя брызжущий поток, У нее взяла дуэнья
Кровью залитый клинок.
А Люцинда в содроганье
Падает ему на грудь, И, припав устами.к ране,
Хочет жизнь в него вдохнуть.
Флер, что обвивал так нежно Величавый, стройный стан,
Кровью был облит мятежной, Щедро лившейся из ран.
Но людей порывы слабы, Смерть не могут отогнать,
А не то она могла бы
Жизнь вселить в любимого опять.
Наконец, от дорогого,
Вся в крови, оторвалась,
И толпа, с роптаньем, снова Ужаснувшись, раздалась.
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
Как богиня, что решает Смертью наказать себя,
Взгляд на мужа устремляет, Отрекаясь, не любя.
И усмешкою презренья
Искривился бледный рот,
Возглас страха и мученья Горестям конец кладет.
Гости в ужасе бежали, Прекратилась суета,
И кимвалы замолчали,
В пышных залах пустота.
ДИАЛОГ
Певец стоит одушевлен, Сжимает крепко цитру он
И струны бьет перстами... «Как ты поешь, мою песню любя. Звенишь, будто есть душа у тебя,
Как будто горит в тебе пламя?»
««Ты думаешь, что недоступно мне — Боренье души и свет в глубине,
И образы, в сердце кипенье? Они мерцают, как звездочек рой, Они полыхают, как вихрь огневой,
И только ввысь их стремленье.
Я ощущала весь жар огня, Когда твое слово звало меня, —
Но я о тебе забывала — Когда дыханье уст молодых Из самого сердца глубин дорогих,
Тебя играть побуждало.
И дивный облик тогда возникал,
Он золотом локонов в песне сверкал,
Напевов чудесных полный, Горело пламя в девичьих очах,
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
И ты исчезал, утопая в мечтах, Восторга несли меня волны.
Тот образ в сердце мое проник, И цвел сильнее каждый миг,
В божественных звуках тая; Вот тонет, вот всплывает он, Лазурью неба освещен,
Он словно заря золотая!»»
«Ах, цитра! Что за волшебство — Родник звучанья твоего,
Как май, он веселится; Он дыханьем тебя дарит, В ответ твоя струна звенит
И пляской сфер искрится!
Ты в ней мечту и радость пьешь, Всю музыку ей отдаешь —
И стынешь одиноко. Но ты мечтала и жила, Горела ею и цвела,
А я — я был далеко!»
««Лелею я, певец, мечты, Достичь стремлюсь я высоты,
И звезд ловлю мерцанье, — Звенит струна и жизнь скорбит, Струна звучней — заря горит,
И даль встает в сиянье!»»
СТРАШНЫЙ СУД
ШУТКА
Ах! От этой мертвой жизни, От хвалы, что там поют,
Я тоскую как от тризны, Дыбом волосы встают.
Коль получит завершенье Жизнь с игрою сил ее —
