Зависимость пропорции от периодов территориальной динамики

 

•значение пропорции

теоретическое значение пропорции

 

7.3. Логика выживания

VIL Судьба России

 

 

элементов, означающее увеличение тенденции к активному импе-

ростроению.

Оценка динамики военных конфликтов с участием России

подводит к выводу: с течением времени Россия за столетие проводит в противоборстве с Востоком больше времени, чем с Западом. В XVI в. Россия воевала с Западом 36 лет, с Востоком — 4 года в XVII в. — 23 и 17 лет в XVIII в. — 33 года и 19 лет соответственно. XIX в. окончательно смещает милитаристский вектор в сторону Востока цифровое соотношение "горячей" конфронтации выражается показателями: 57 лет (Восток) и 5 лет (Запад). В XX в. соотношение имеет вид: 12 лет (Европа) — 17 лет (Азия). Пропорция между частями модуля военных конфликтов для XX в. составила 1,417, что, согласно интерпретации A.A. Давыдова, удовлетворяет границе функций развития новых элементов и новых свойств. Под развитием новых элементов в данном случае правильно понимать увеличение длительности военных конфликтов за столетие между Россией и Востоком, вызванных вынужденной борьбой за жизненно важные пространства. (Функция развития новых свойств закрепляет сложившиеся отношения между длительностями войн, акцентирует приращение новых качеств страновой системы, обусловленных прогрессом имперостроения.)

Анализ данных также позволяет заключить: войны с участием России по вектору Запад, как правило, носят оборонительный, освободительный характер (исключение — отстаивание, заявление национальных интересов в Балтийско-Черноморской конфликтной зоне и связанных с ней лимитрофах) по вектору Восток — ярко выраженный наступательный, захватнический характер. Четко очерченное направление агрессии устремлено в сторону меньшей "экономически плотной" территории (экономическая плотность территории есть произведение величины плотности населения на данной территории на величину получаемого здесь среднедушевого дохода. Соответствующий показатель Запада много выше, отчего аннексионистский ход туда заказан), подлежащей освоению. (Другой вопрос, что страновое юго-восточное расширение России питало экстенсивную, затратную, ныне окончательно исчерпавшую себя платформу развития.)

7.3

ЛОГИКА ВЫЖИВАНИЯ

Дилемму "Воля — Провидение" осмысливал Августин, снимавший ее идеей самоопределения в границах веры. Вера, однако, выказывая свою исконную суть не в качестве второго измерения мышления, но мистики, на эту роль не подходит. В общесоциальном деле неправильно подменять поиск упованием.

Философская стезя Августина — сведение счетов с самим собой в одиночестве, всестороннее выставление себя обнаженным — стезя самооправдания, корыстолюбия, честолюбия, славы. Персональной. Она отдалена от нас перевалами времени. Действительность стала опасной. Связанные коллективной судьбой, мы поставлены в сложную ситуацию цивилизационного выживания. В противовес пассионалиям, нуждавшимся в небесном, чтобы быть услышанными, мы нуждаемся в земном, актуализирующем звучание острых, глубоких, масштабных философских постановок, озабоченных нахождением не отрешенных, а практических ответов на вопросы условий внутренне связанного процесса популяционного выживания.

Непредвзятый и безбоязненный взгляд в будущее — камертон изысканий, отменяющий как эгоизм, так и вторичность, заимствование. Главное — отделить творческие силы от нетворческих, дистанцироваться не только от утробной духовной культуры, но и от культуры неинновационной. Нельзя, ввиду сказанного, упо-дабливаться ни Августину, ни Левию Матвею (и, разумеется, Ивану Бездомному), дающим и индивидуалистический, и ученический, вторичный образец риторики.

Как добиться торжества логики удовлетворения над логикой подавления с ориентацией на логику выживания? Существование в преддверии глобального коллапса диктует две стратегии выживания:

— контингентирование в большой социальности

— самоорганизация через самодисциплину в малой социальности.

По-нашему, дальнейшее развитие воплотит обе возможности.

Недостатки программируемого общества с центрально-административным управлением хорошо известны. Это — невосприимчивость к изменениям хозяйственной конъюнктуры, нечувствительность к запросам потребителей, коррупция, бюрократизм, монополия на фонды, кредиты, рынки.

23 - 9240

VIL Судьба России

7.3. Логика выживания

 

 

Вместе с тем за покровом директивных связей — рациональное зерно, обнаруживаемое в переходе к дефицитному миру: в условиях тотальной нехватки ресурсов жизнь не может не быть все более контролируемой, часть должна жить по законам целого. Но и целое должно питаться внутренним самостоянием части. То, что ищет совершенный, — находится в нем то, что ищет несовершенный, — в другом. Оседлать потенциал поиска совершенного — значит обеспечить продуктивную самоорганизацию партикулярных локалов, поддерживаемых централизованно.

Человеческая свобода не абсолютна, реализуется в неких контурах. Тот же грех Адама — не в съедении яблока, а в неповиновении Богу, перекрытии установлений, выходе за черту дозволенного. Не помышляя, проявлять глубокомыслие, предлагая кьеркегоровский вопрос: что было бы, если б Адам не согрешил? — акцентируем: не волюнтаризм, а выдержанность, сдержанность, склонность к порядку, т.е. свобода самоорганизации через самодисциплину есть именно тот регламент, который выдержит всевозрастающие нагрузки и перегрузки бытия в модусе дефицитности.

Яйцо Колумба. Главный итог XX в., обогатившего опыт всемирной истории двумя мировыми войнами, множеством революций, локальных конфликтов, крушением колониализма, закабалением и освобождением народов, — безотраден: человечество оказалось переобремененным проблемами, решение которых неочевидно. Основное, как представляется, связано с кризисом базовых ценностей инструментальной цивилизации, доведшей до логического конца неолитические принципы хищнического, безоглядного, расточительного пользования и потребления и начертавшей на своих знаменах "господство над людьми и природой". Итог: imag rmmdi nva — imag nulla.

На изготовление полезного конечного продукта затрачивается от 1 до 1,5% используемых ресурсов 98,5—99% их выбрасывается в биосферу в виде отходов. При таком КПД производства, учитывая его масштабы, динамику, естественная среда обитания человека деградирует стремительно.

Сокращается площадь лесов, увеличивается запустынивание, снижается количество видов растений, животных, пресноводных, морских рыб. Происходящее находит объяснение в свете строгого неравенства Клаузиуса—Бриллюэна, фиксирующего: производство информации и энергии сопровождается ростом энтропии, которое не может быть скомпенсировано использованием идентичных источников энергии и информации. Следовательно, разупорядоченность нарастает, усиливая кризис цивилизацион-

ных основ развитием столь драматических патогенных процессов, как накопление дискомфорта, стресса, идущих рука об руку с ними суицида, депрессии, вырождения.

"Холодная война", конфронтация, перестройка, нескончаемая череда изматывающих импульсивных реформ, спад производства, падение уровня жизни, массовая деликтность поведения, маргинализация граждан (в одной Москве к 1995 г. насчитывалось около 300 тысяч бездомных, бродяг, нищих) привели в России к росту смертности, снижению рождаемости. Из-за всего сказанного теперь ежегодно мы теряем 700 тысяч человек. Это колоссально высокие темпы депопуляции. По некоторым данным, прямые потери национального богатства страны за девяностые годы составили 1 трл 750 млрд дол., что в 4 раза превышает ущерб от Великой Отечественной войны.

Россия бездарно сдала послевоенный порядок, опрометчиво проиграла "горячий мир", недальновидно растратила страновые активы, об опасности чего совсем недавно предостерегал Г.П. Федотов: "Страшнее всего проиграть мир после всех нечеловеческих усилий и жертв. Проиграть мир после победы значит очутиться опять лицом к лицу с хаосом"¹. Так и случилось. Мир проигран. В России хаос. Что же, сбывается проклятие: "Се, оставляется вам — дом ваш пуст"?

Ситуация сложна, но не отмечена печатью безысходности. Петух не делает утра, но он будит. Сложности поставляют предмет, требующий раздумий. Раздумий в направлении извлечения выгод из своего незавидного положения.

Первая буржуазная революция произошла в Нидерландах, когда там проживало 3 млн. Первая индустриальная революция произошла в Англии, когда там проживало 5 млн. Хотя явных зависимостей между величиной территории, численностью населения и темпами социально-политического, гражданского, промышленного, научно-технического развития (пока) неизвестно, заманчиво предположить их наличие. Соответствующее положительное допущение наводит на схему: депопуляция — дефицит рабочей силы — производительный сбЪй — необходимость модернизации через форсированную политику инноваций.

Крайняя перспективность схемы вызывает немедленный эмоциональный отклик: главное — не упустить момент, не проспать востребованность вынужденной модернизации.

Памятуя, что применительно к России справедливо: чем больше в ней перемен, тем больше все остается по-старому, правиль-

Федотов Г.П. Судьба и грехи России. М., 1992. Т. 2. С. 233.

 

VII. Судьба России

7.3. Логика выживания

 

 

но предостеречь: основное — не поддаться соблазну выжить традиционным и легким способом — за счет экстенсива. Достаточно вспомнить хрущевское освоение целинных и залежных земель, брежневское наращивание экспорта углеводородов. Необходимо понять: несмотря на неосвоенные пространства, ресурсы, линия экстенсивного развития себя исчерпала. Современный ответ России на вызовы времени — линия продуктивного интенсива в опоре на:

— новые рывки в технологиях (ударно-активаторных, плазменных, магнитронных, торсионных, компьютерных, био-, нано-)

— форсированный прогресс агропромышленного сектора, подстегиваемого мясо-молочным кризисом в Европе

— налаживание долгосрочных трансконтинентальных коммуникационных сетей, артерий (транспортных, торговых, информационных) между Западом и Востоком.

Говоря короче, стратегически Россия должна извлечь выгоду из своего плачевного состояния. Сказанное оттеняет аналогия из истории европейской жизни эпохи Средневековья: похолодание в XIII в., ухудшение состояния почв в зонах традиционного пашенного земледелия, чумной мор XIV в., унесший до 13 населения, обостривший проблему живого труда, несчетные кровопролитные войны, стихийные бедствия привели к тому, что в Старом Свете наблюдались деградация культурных земель, запустение пашен, нехватка рабочих рук, падение урожаев, повышение цен на продукты питания, сырье¹. Чем ответила континентальная цивилизация на кризис XIV—XV столетий? Вариантом системной, хозяйственной перестройки: развитием наиболее товарных сфер сельского хозяйства, новой организацией землепользования, более интенсивным использованием природных ресурсов, особенно промышленного значения².

Европа вышла из упадка через производительную трансформацию, производственную революцию, добившись жизненного подъема с середины XV в., — почему такой путь не может избрать Россия?

Уловить мерцание световых бликов посреди спустившегося тумана — великое искусство предвидящей науки, обиходящей политики, вырабатывающих грандиозную повестку дня для обновляемой России.

¹ См.: История средних веков. М., 1990. Т. 1. С. 412.

² Там же.

Повестка дня для обновляемой России. Императивы концентрирующегося на подлинной реальности выигрышного реализма сводятся к подчинению ценностей обновления фактам жизни.

Овидиевы превращения. Бич России — мирная жизнь, наступление которой отмечает национальное угасание. Мы лишены выверенных технологий существования в мире. Война, борьба, сверхнапряжение, форсмажор — привычное дело. В размеренном, повседневном обывании, когда на первый план выходят просто человеческие ценности малых, медленных трудов по поддержанию самости, когда актуализируются здоровые механизмы воспроизводственной деятельности, исключающие героику, жертвенность и предполагающие гарантийность, — мы теряемся. То ли нетрадиционное непривычно, то ли призрачно счастье в скучной жизни. Сказать трудно. Только удивленное обнаружение избыточности чрезвычайщины, взыскующей в очередной раз отпылать "упоительной жизнью огня", сопровождается появлением глумливого ощущения самоутраты.

Продумывание природы нашего национального характера должно сделать нас гораздо более внимательными к вопросам мирной повседневной жизни. У нас абсолютно разлажены антиав-ральные (исключающие порывы, броски, рывки, надрывы) технологии постепенности, кумулятивности. И это бросает тень на все наши предприятия, почины. Российский неустрой, как представляется, — от двух вещей. Во-первых, от неиспользования эффектов самоорганизации в "малом", каждодневном миру, где люди наиболее свободны, деятельны. Во-вторых, от разлаженности мирной жизни. По этой причине — столь знаменательно-безотрадная тенденция к коллапсу с характерной выработкой культовых текстов, присяганиям на верность утопиям, со стылой исчерпанностью в глазах, устойчивым, не отпускающим, щемящим чувством отчаяния.

Покуда будет так, не устанет гореть Россия на костре истории.

Геостратегия. Преодоление затянувшейся стадии рецессии видится в извлечении выгод из геостратегической монополии России, разыгрывании козырей держателя хартленда.

В отношении отсталых, несамодостаточных стран СНГ со всех точек зрения обоснованно выработать разновидность доктрины Монро: исключительное право на контроль бывших фрагментов империи посредством поддержания там выгодного регионального порядка является прерогативой России, стремящейся реин-тегрировать союзное пространство под своим патронатом.

VII. Судьба России

7.3. Логика выживания

 

 

В отношении восточных метрополий — Японии, Китая, — руководствуясь принципами добрососедства, сотрудничества, невмешательства во внутренние дела, следует по обстоятельствам:

— стремиться к блоку против гегемонии атлантизма (Шанхайская Организация Сотрудничества), расширяя инициативную базу

— демпфировать накат "желтой волны", налаживая расовый блок белых (укрепление оси: "Объединенная Европа" — США — Россия), дестабилизируя внутреннюю обстановку (инспирация этнической конфликтности), обеспечивая рубежи, в том числе посредством развертывания торговли гражданством, сдачи в долгосрочную аренду приграничных земель, строительства военно-хозяйственных поселений (клерухий) с закреплением старообрядческих, казацких, корейских, европейских общин.

В отношении удаленных от центра приграничных регионов, тяготеющих к восточным соседям, правильно проводить особую линию социально-экономического подъема, ориентированную на наращивание народно-хозяйственного потенциала, воплощения национальных интересов в АТР. Каркас стратегии регионального прорыва здесь составляют:

— увеличение реальных полномочий органов госвласти

— программы саморазвития

— поддерживающие программы федерального уровня¹.

Имперостроение. Восстановление России с учетом социально-исторических исконных регламентов ее оформления есть восстановление империи. Восстановление оригинальным образом — в опоре на науку, культуру, индустрию, державность. В основе — технологический рывок через развитие коммуникационной инфраструктуры.

Шиболет нашего времени — усиление коммуникации, интенсификация обменных потоков начиная от теле-, компьютерных контактов и кончая релаксацией. Налаживание технического взаимодействия внутри человечества — второе после эпохи колонизационных завоеваний массовое открытие мира. Характерное следствие этого — двоякая тенденция: с одной стороны, космо-политизация — универсализация образа жизни, унификация кон-сьюмерации, адаптации, релаксации (воспроизводительные практики) с другой стороны, национализация — протестная

¹ Подр. см.: Вопросы прогнозирования. 1996. № 5. С. 4—9.

реакция по поводу указанных выше процессов в виде утрирования своеобычных языковых, культурных, конфессиональных, традиционных черт, противодействующих глобалистским влияниям.

Противоборство "глобализм — национализм" во многом определяет содержание современной неоднозначной и непрозрачной эпохи.

Первейшая задача России здесь: во-первых, разрушая "иллюзии национального самообольщения" (Леонтьев), отстаивать самость. Не в терминах почвенного мессианизма и миссионизма, утопий "святости" общинного гражданского православного мира¹, но в терминах здоровой любви к Отечеству, выверенной патрио-тики во-вторых, реализовать поворот от мобилизационного к инновационному обществу, от догоняющего к опережающему развитию за счет форсированного

— строительства трансконтинентальных коммуникационных линий (железнодорожных, шоссейных, оптико-волоконных)

— освоения Северо-Востока (план Бадмаева)

— включения регионов в мировую торговлю, международное разделение труда

— налаживания хозяйственного сотрудничества в экономических зонах АТР

— развития туризма.

Постэкономическое общество не строится принудительными методами. Основные ценности постиндустриализма — знания, информация, интеллект, культура. Именно эти ценности исконно признаны в высоко духовной российской интеллигентной среде. Их-то и берет в союзники "империя", выводя Отечество на новый виток продуктивного развития.

Консолидация. В основе теории национально-культурных, ци-вилизационно-исторических типов — допущения

— структурной нетождественности культурных ареалов, символических архетипических форм

— континуальности, целостности, автономности самобытных культурных образований.

Гипертрофия собственных оснований культурных форм влечет далеко идущие выводы о противостоянии получающих приморди-альную идентификацию цивилизаций. Рисуется картина внутренне несопряженных отсеков человечества, изображающая реалии в

¹ В этой связи см.: Хошков АС. ПСС. М, 1900. Т. 1. С. 382 Т. 3 С. 462 Аксаков КС. ПСС. М., 1875. Т. 1. С. 29.

7.3. Логика выживания

VII. Судьба России

 

 

красочно искаженном виде. В несопряженности, впрочем, уже сомневался в принципе разделявший модель автаркии цивилизаций Самарин, утверждавший: "В деле цивилизации главное, существенное есть общее и обязательное общему подчиняется частное как второстепенное и необязательное"¹.

В нашей интерпретации цивилизация, олицетворяя воспроизводство способов воспроизводства жизни, обеспечение выживания, вбирает общечеловеческие продуктивные технологии самоподцерживающего деятельностного обмена. Сданных позиций ресурс цивилизации общезначим — антитрадиционен, сверх-этничен — космополитичен.

В пределах этого смыслового и бытийного поля, однако, проступает проблема: сбой технологий обеспечения существования влечет ценностный кризис, подрывает цельность, единство, сплоченность популяции. Возникает синдром атомизации: целое распадается на замкнутые части, активизируются локальные программы выживания, прогрессирует сепаратизм, автономизм. Печальное свидетельство сказанному — конфессиональные (ваххабиты), этнические (Чечня), расовые (цветное гетто в белых мегаполисах) анклавы, противопоставляющие цивилизирующему регламенту (индустриальное, экзогамное, информационное, открытое общество) традиционное, замкнутое, эндогамное общежитие.

Движение к согласованию, концентрации торпедируется движением к рассогласованию, иррадиации: обозначенные анклавы не консолидируемы, не живут совместной, солидарной жизнью.

Схема анклавной локальной самоидентичности агрессивна, конфликтна и потому безнадежна. Ей действенно оппонирует схема универсальной идентификации, рассчитанная на трансляцию мирового опыта, встраивание обособленных единиц человечества во внутренне связанный процесс планетарного развития. Имеются в виду непреходящие технологии поддержания существования на базе индустриальной, урбанистической, культурной, информационной, сексуальной революций, инициирующие общезначимые механизмы социальной интеракции.

Характер прогресса. Остроумно соображение о саморегуляции больших систем, согласно которому и глобальные проблемы в итоге будут решаться природой, а не человеком. Исходя из того, что в знании ничего не пропадает, все обслуживает теорию, в том числе будущую, отнесемся к нему (соображению) с вниманием, сообщив ему осторожную редакцию: скорее всего сущест-

Самарин Ю.Ф. Соч. М., 1877. Т. 1. С. 282.

вует автономный, регулирующий поведение больших систем колебательный процесс. Задача науки, политики выделить цикличный (инерционный) компонент саморегулирования и использовать его к вящей управленческой деятельности пользе. Поскольку задача двоякая, она разбивается на части. Первая — обнаружение колебательной циклики. Алгоритма соответствующей процедуры, учитывая ситуативность, контекстуальность деятельности, нет. Ариадновой нитью здесь служит идея вычленяемых эмпирически с колоссальными экзистенциальными издержками бытийственных универсалий, устроительных оптимумов — фундаментальных социальных констант. Вторая — налаживание продуктивных технологий коррекции отклонений состояний социальных систем от оптимальных значений.

Главенствующую роль в этом налаживании играют продуманные реформы, ставящие на ламинарность, мелиоризм, эволюционизм и всячески тем самым избегающие широкомасштабных необозримых непросчитываемых турбуленций (инициатив, вывихов). Отступающие от центра экстремизм, максимализм, радикализм, порывая с социальной устойчивостью, ломают гарантийный строй жизни.

Учитывающая интересы лишь делающих революцию, революция наступает на интересы ее неделающих. Одни из революции выходят обновленными, другие умудренными, третьи ущемленными, четвертые поверженными, пятые испепеленными. Революционное развенчание "человека ветхого", насильственный разрыв существования на "до" и "после" сопровождаются движением к концентрации, всепроникающему разрушению и контролю.

Однако же смысл социальных инноваций — не отказ от мира, а интерес к миру. Способность ждать счастья и есть счастье.

Констатация последнего позволяетитожить: сверхцель реформации — исключение регуляции изодромного типа с симптоматикой:

— достижением предельно-противоположных состояний, заходом в крайности

— наличием катастрофических (волюнтарно провоцируемых) фазовых переходов.

Стабильность нестабильности представляет грустное достижение России, где борются с собой самими, вступая в трагические разноречия с реальностью.

При полном реализме надобно отказаться от поиска людоедских исторических контекстов и, найдя в себе человеческое,

VIL Судьба России

7.3. Логика выживания

 

 

сделать политику не революционным инструментом воплощения вымыслов, а эволюционным механизмом прагматического согласования интересов.

Административно-территориальное деление (АТД). Оптимизация АТД связывается с губернской унификацией, учитывающей этнический фактор, но его не гиперболизирующей. Именно такова державная практика иных относительно благополучных многонациональных стран. Для сравнения: в США — 50 штатов, в Австралии 6 штатов и территорий, в Канаде 10 провинций и территорий, в Индии 25 штатов и территорий, в ФРГ 16 земель и городов. В России же 89 субъектов федерального значения — 21 республика, 6 краев, 49 областей, 1 автономная область, 10 автономных округов, 2 федеральных города. Обращает внимание неравноценность субъектов федерации. Разница в уровне экономического развития некоторых регионов достигает от 6 до 20 раз. Размеры территории республики Саха в 400 раз превышают размеры территории республики Адыгея.

Территориальное, региональное неравенство субъектов нашей асимметрической федерации, плодя противоречия, в итоге приводит к гражданскому неравенству людей. Выполненное по этническому принципу нынешнее АТД несовершенно и несправедливо. В России проживает примерно 80% великороссов. По всем международным правовым нормам, гражданским параметрам страна — мононациональная. Тем не менее в основе теперешнего АТД — порочная титульностъ, коренизация, которая и не всегда выдерживается. Скажем, вайнахов разделили на субэтнические группы, обособили субъекты государственности. Однако ничего подобного не предприняли в отношении полиэтнических составляющих федерации — Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Дагестана.

По-нашему, наличное АТД по этническому принципу должно быть заменено на АТД по принципу земельно-хозяйственному. Целесообразно ввести сопоставимые по численности населения, размерам территории — земли, уравняв их производительный, финансовый, гражданский, культурный, политический статусы.

Выполненные проф. Б. Лагутенко подсчеты показывают: пространство России разбивается на 35 федеральных земель — Калининград, Приозерье, Северо-Запад, Европейский Север, Вологда, Центр 1, 2, 3, Запад, Черноземье, Верхняя Волга, Средняя Волга 1, 2, 3, Нижняя Волга, Нижний Дон, Западный Кавказ, Средний Кавказ, Восточный Кавказ, Южное Предура-лье, Центральное Предуралье, Южный Урал, Средний Урал, Юго-Западная Сибирь, Средняя Сибирь 1, 2, Юго-Восточная

Сибирь, Западный Байкал, Восточный Байкал, Амур, Приморье, Сахалин, Камчатка — примерно по 5 млн человек с территорией 400 тыс. кв. км, что составляет 44% площади страны и 96% численности населения. Оставшиеся 56% площади с 4% населения разделяются на 5 федеральных территорий — Северо-Европейская, Западно-Сибирская, Восточно-Сибирская, Восточная, Северо-Восточная с развитым институтом национально-культурной автономии.

Административные центры совмещаются с географическими, позволяя экономить на содержании постсоветской бюрократии.

Намечаемая оптимизация АТД, означающая отход от национально-территориальной автономии (чреватой сецессией, дезагрегацией государства), во внешней плоскости укрепляет держав-ность, во внутренней плоскости поставляет надежный заслон местечковому национализму, сепаратизму, автономизму.

Знамение времени. "...Народы, точно так же, как и отдельные личности, — отмечал Чаадаев, — не могут ни на шаг продвинуться по пути прогресса или предназначенного им развития без глубокого чувства своей индивидуальности, без сознания того, что они такое более того, лишенные этого чувства и этого сознания, они не могли бы и существовать"¹. Задача выработки подобного сорта сознания всецело мобилизует усилия человечества. Самонахождение и раздумье поглощают обстояние дел, не имеющее параллелей в истории: по меткому выражению А. Бом-бара, есть сверхпроизводящая Европа и сверхпотребляющая Америка, а наряду с ними — 23 остального человечества.

От недоедания страдают около полумиллиарда, от голода ежегодно погибают 30—40 миллионов. Идет стремительная поляризация иерархически организованного социального пространства с концентрацией групповой причастности к собственности, власти, доходам, социальному статусу на Севере, в белой деревне, у автохтонов и отсталости, нищеты, маргинальности на Юге, в цветном городском гетто, у аллохтонов.

Трещина мира проходит не через "сердце поэта" (Гейне), а через расовые отсеки человечества, повышая вероятность столкновений, войн. Конфликтность — к несчастью, скорее всего она определит жуткую сущность окружающего.

Вообще говоря, конфликтность не есть благоприобретение современности. Войны столь же стары, как и история. С 3600 г. до н. э. по 70-е годы XX в., по некоторым подсчетам, на планете

¹ Чаадаев П.Я Статьи и письма. Л., 1989. С. 495.

7.3. Логика выживания

VII. Судьба России

 

 

лишь около 300 лет не было войн. В период 1480—1964 гг. велось 284 войны, в которых погибли 3,5 миллиарда. Динамика агрессивности с течением времени нарастала. Статистика безотрадна. В одной Европе в результате войн в XVII в. погибли 3 миллиона, в XVIII в. — 5 миллионов, в XIX в. — 6 миллионов, в XX в. — 10 миллионов в Первую мировую и 50 миллионов во Вторую мировую войны. А бесчисленные локальные противостояния, противоборства, столкновения, сшибки? После 1945г. в различных частях света более 100 раз вспыхивали военные конфликты. Самоуничтожение не остановлено. Оно продолжается. Не видно ему предела.

Человечество ждут потрясения, если оно не обуздает почти физически ощутимую мерзость агрессии.

Знамение времени в створе сказанного — культивация взаимопонимания людей разных духовных ориентации, поиск компромиссов в социально-политической жизни, устранение насилия как способа решения проблем. В соответствии с пафосом императива "Действовать локально, мыслить глобально" следует развивать некую фундаментальную философию мира, нацеливающую на:

— поддержание военно-стратегического паритета, который является гарантом безопасности народов

— последовательное снижение уровня ядерного противостояния, исключение предпосылок развязывания ограниченных войн, локальных военных конфликтов

— создание эффективной системы коллективной безопасности на основе взаимного (вплоть до полного) запрещения испытаний, накоплений, развертывания ядерных (в перспективе всех) типов вооружений

— принятие новой логики политического мышления: борьба за учреждение справедливого экономического, информационного порядка, отказ от политики устрашения, путь разрядки, которая не имеет дилеммы, комплексный подход к решению глобальных проблем

— признание в "мире" высшей морально-политической ценности человечества. Стратегия выживания универсальна. Ввиду отсутствия преимущества у какой-либо стороны в оружии поля боя, неотвратимости, гибельности возмездия: в ядерной войне нет и не может быть победителя

— конструктивный характер политики: для утверждения новых форм и норм общежития необходимы твердая воля, настойчивость, обоюдный запас доверия, благожелатель-

ность, готовность поддерживать любые точки соприкосновения, взаимоуступчивость

— уважение суверенного права народов на самоопределение, защиту собственных завоеваний, что исключает из политического арсенала национализм, шантаж, агрессивность, гегемонизм, экспансионизм, прочие архаичные имперские приемы

— кооперацию промышленной, исследовательской, культурной и др. видов гуманитарной деятельности. Усиливающаяся интеграция мирового хозяйства приводит к формированию некоего интернационального потенциала, в связи с чем должны отрабатываться универсальные принципы его (потенциала) потребления и наращивания — например, общечеловеческие подходы к решению глобальных проблем.

Реальность теперь следует брать шире — в совокупности дальних перемен, через призму кальвинистского духа персональной ответственности, через призму признания равнодостоинства людей перед ликом Вечности.

Человечеству предстоит долгий, тернистый путь к этому — отказу от игр силовой политики, достижению блага, берущему "верх над тем, что ему противоположно" (Платон), утверждению мира как естественного состояния жизни.

Крик о помощи не может быть громче крика одного человека, акцентирует Витгенштейн. Именно об этом нужно помнить в наше время, когда мы стали товарищами по общей судьбе.

Послесловие

 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

JLT предсказывает Дух, то выполняет Природа, фиксируя целевоплотительно-продуктивный (относительно мира) статус творящей мысли, — говорит Гете. Конструированием из наличного бытия того, что бытие превосходит, заняты поэтический и прагматический разум, в предельности своего выражения совпадающие с искусством и политикой. И там, и там — проявление духом креативного потенциала, в опоре на полет мысли, воображение созидающего историю мира. Используя формулу Лорана, можно утверждать: история мира и есть, в конце концов, история развития способной воображать мысли.

Идеи сегодня — это действительность завтра (Т. Манн). Верно. Но в тенденции, в перспективе, в принципе. Буквальная же интерпретация платформы, в прямолинейной форме вводящая соблазн непосредственно проекты переводить в исполнение, лишена смысла. В том отношении, что неограниченное нормой справедливости право безудержно воплощать замыслы оборачивается для тела насилием, для души ложью.

Голосующий идейным нетерпением необуздан, страдальчески несамостоятелен, беспокоен, порывист. Процесс трансформации в небывалую сторону известных предметов не разряжается вспышкой субтильных иллюзий, — он отягощает реальность внесением нот фальшивых, жестов бесчестных.

Благодарность — не завсегдатай истории. Между тем ясно: существование не может являться заложником хитро-уродливых переплетений, сил, начал, тщаний мысли. Величие человека — не от сана, а от нравственной высоты. Величие мира — не от отрешенности, а от жизненной силы мысли. По способности производить глубокие, опережающие идеи качества ума, вкуса искусства и политики (политической философии) сходны. Однако по умению осваиваться с жизнью и не бедствовать пути искусства и политики разнятся.

Искусство соприкасается с миром, не пребывая на гребне происходящего. Его стихия — не посягающая на судьбу, жизнь, историю, образность, недеятельностные интуиции. Отвлеченные идеалонесущие, взыскующие сопереживания, они поражают, потрясают, завораживают выразительностью форм, воздерживаясь от забот по преображению мира. Элемент условности, иллюзорности, отстраненности от реальности здесь, таким образом, предзакладыва-ется. Долженствовательное, преодолевающее сущее, удаляющее от него возможное, потенциальное искусство модельно вогоютительно, свободно изобретательно, — тут никто не держит, никто не ждет.

Поэт! В твоей предметы воле.

Цель искусства — искусство. Оттого — "душевных наших мук не стоит мир". Следует уточнить: мир исторический, судьбический, жизненный. Душевных мук искусство удостаивает мир воображаемый, вымышленный —

Не легкий труд, о боже правый, Всю жизнь воссоздавать мечтой.

Ради этих нелегких трудов, в сущности, предпринимается самопреодоление, самопревозможение. И чем значительней, всеохватней оно, тем совершеннее гений. "Судьбы вссмошнее поэт", — но причине самопреображения, самопревознесения занятый созиданием собственного воображаемого мира. Богатство, представительность последнего удостоверяют непреходящность творения. Равно как личностную удовлетворенность автора. Сверхцель деятеля искусства — достижение высокого, оправдывающего любой бунт в отношении а priri невдохновительных самых "позитивных реалий".

Ты будешь доволен собой и женой, Своей конституцией куцой, А вот у поэта — всемирный запой, И мало ему Конституций!

Широта, глубина, одухотворенность содеянного мечтой, воспарение в эмпиреи, где сам ты "высший суд", означает обретение бессмертия ("бессмертен ввек пиит"), свободы, самовыражения, независимости, а с ними — счастья.

Зависеть от царя, зависеть от народа — Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать... Вот счастье.

Послесловие

Послесловие

 

 

Есть божья правда, действующая в граде божьем. Есть поэтическая правда, действующая в граде романтическом. Страшно далеки они от правды, действующей в граде жизненном. Смысл первой правды — в молитве смысл второй правды — в "едином музыки напоре" (Блок). Оба эти смысла принадлежат вечному. Смысл третьей, причастной наличному, правды — продолжать жизнь, обеспечивать достойное вершение жизни. Сказанное о конструировании мира искусством оттеняет особость миротворящих политических инициатив, — а именно: выходя за границы идеально-мечтательного, они всесторонне жизненны.

Отсюда проблема: как политике не утратить остатка календарной листвы, как руководствующейся понятиями, схемами, идеалами практически-преобразовательной (не мечтательной) деятельности наладить неущербное (когда "дряхлеют догматы") творение жизни. Не от фантазий, экзальтации, наитий, а от "позитивных реалий".

Ответ, найденный на Западе, остается неосвоенным в России. Искусство и история, мечта и жизнь здесь удивительным манером спутались. У нас почему-то убеждены, что судьба, как поэзия, творится непосредственно в вечном. Оправданием сему служит канонический панлогизм, признание самозаконности руководствования жизни человеческим разумом.

"Между гегелевою философией и коммунизмом Франции существует самая тесная, самая законная связь", — констатирует Самарин¹. Проникшись французским экспериментом, и у нас в философии стали искать "свое основание, свой залог самобытности и своей нравственной свободы" (Веневитинов). В философии, однако, ничего подобного не нашли, о чем, итожа поиски, прямо высказал Соловьев, подчеркивая: "Никаких действительных задатков самобытной русской философии мы указать не можем: все, что выступало в этом качестве, ограничивалось одною пустою претензией"².

Не найдя в философии, нашли в доморощенной, нередко выраженной в форме сна (как у Сумарокова, Радищева, Улыбыше-ва, Чернышевского) утопии. Русская нива оказалась утопической нивой — почвой грез, мечтаний, фантазий, сновидений, — через подвижничество, рекордизм, пионерство взыскующей создания нового земного рая.

Россия — "красивое и беззаботное чадо европейского семейства", — утверждает Кейнс. Чадо красивое и беззаботное. Непреходящее влияние европейского на российский дух заключается в привитии панлогизма. Со времени подключения к просвещенческой парадигме российское сознание пропиталось идеологией "объективной

¹ Самарин Ю.Ф. Соч. М., 1911. Т. 12. С. 432.

² Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 5. С. 88.

рациональности" — стремлением устраивать жизнь по разуму готовностью творить историю по идее желанием вершить судьбу по логической пр (ков итог? Возобладание в практическом и общественном порядке падкой на прожектирование "размышляющей публики", не останавливающейся ни перед чем (разум ведь нейтрален, техничен, "чист" относительно гуманитарной проблематики) в достижении "высоких" идей.

Я тем завидую, кто жизнь провел в бою, Сражаясь за великую идею.

Идею побеждают идеей. Сражаться за идею надлежит не в бою, а в среде академической, обладающей развитым чувством критичности, дискуссионности. Каталог претензий поставляющей "внутреннюю правду" "размышляющей публики" обширен. Здесь достигающие ранга общенациональных идей утопические проекты цельного знания, православной церковности, византийской традиционности, общинного социализма, пролетарского коммунизма. Полет мечты высок, неисповедим. Что же воплощение?

Лобовая проекция идеалий на жизнь сплошь да рядом влекла искажение жизни. Невозможно установить правду, счастье на Земле "механическим путем" (Франк). Где, казалось бы, приближалось чаемое, сек прут где, казалось бы, претворялось желаемое, давило ярмо где, казалось бы, намечалось потребное, рубил меч.

Миг вожделенный не наставал. Счастье обетованное ускользало. Жизнь измеряется и мерой утрат. Перед лицом пропасти издержек жизни необходимо понять: коль скоро история творится не в вечном (мечтательном, идейном), следует оставить интенцию на социальное устроение через призму понятий о вечном, имея в виду вечное. Регулятивная природа идеальных символических форм сказывается в ориентации на вечное, мера приобщенности к которому избирается народно-легитимно, консенсуально. Тяга к высокому имманентна: стремление возвышаться, озабочиваться покорением рубежей более значительных отличает сугубо человеческую способность самодвижения. Но это в смысле не итоговом, а тенденциозно катарсическом. «Ценность человека, — говорит Лессинг, — определяется не обладанием истиной, подлинным или мнимым, но честным трудом, употребляемым на то, чтобы достичь истины... Если бы бог, заключив в свою десницу истину, а в шуйцу вечное стремление к истине, но с тем, что я буду без конца заблуждаться, сказал мне: "Выбирай!", я бы смиренно приник к его левой руке, говоря: "Отче, дай! чистая истина — она ведь для тебя одного!»

Без души и помыслов высоких Живых путей от сердца к сердцу нет.

24 - 9240

 

Послесловие

Послесловие

 

 

Призвание идеалий не изменять жизнь, а определять помыслы, ориентируя изменение жизни на жизненные реалии.

Искусство не требует почитать свои произведения за действительность. Перекрытие граней условного в восприятии шедевров, срывание всех и всяческих масок, нечувствительность к аллегориям плодят курьезы (посетитель галереи с криком "Довольно крови!" кинулся на картину Репина "Иван Грозный убивает сына"), трагедии (не в меру ретивый расист и служака застрелил исполнявшего роль Отелло актера, оправдываясь: "Пусть никто не смеет говорить, что в моем присутствии негр убил белую женщину"). Нацеленная на преодоление сущего отстраненная образность искусства вдохновительна. "Вдохновение, — указывает Пушкин, — есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных"¹.

Вдохновенность, духоподъемность варьируются в зависимости от углов зрения, воспринимательно-понимательных позиций, интенций. Задумаемся: что изобразил Репин — домашнюю ссору или историческое событие? Сообразно трактовке, что приличествует домашнему просцениуму, а что авансцене истории, складывается отношение к изображенному. Один подход: художник выдержал торжественный стиль, подобающий масштабу исторического. Другой подход: художник "впал в шарж и непозволительное безвкусие, представив вместо царского облика какую-то обезьяноподобную физиономию"².

Не суть важно, кто прав. Важно понимание: в центре искусства воображаемый идеал, художественное понятие, получающее пред-ставленчески-образное выражение, мера глубины, высоты которого оказывают определенное вдохновительное воздействие на окружающих. Совершенно в ином измерении развертываются социально-политические, общественно-исторические акты. Искусство образно. Политика, связанная с нею жизнь материально-предметна. Верше-ние жизни нельзя подчинять идеальному, понятийному, мечтательному.

"Разум схватывает не жизнь, а сверхчувственную интеллектуальную интуицию", — настаивает Гегель. Все наше социотворчество есть один сплошной непрекращающийся разумный эскапизм — уход в идейную, интеллектуально-интуитивную иллюзию. Обустройство реальности у нас доктринально разворачивается как смена умозрительных вех:

¹ Пушкин A.C. Поли. Собр.соч.: В 10 т. М. Л., 1949. Т. 7. С. 57.

² Вестник изящных искусств. 1885. Т. 3, вып. 2.

православие — самодержавие — народность Ленин — партия — комсомол демократия — рынок — открытое общество.

Понятия, интеллектуальные интуиции, идеалы есть. Нет жизни, организующейся не по понятиям. Творение истории не историософско. Пора покончить с мелким арапством перед идеологией. Идеи обслуживают, а не заслоняют жизнь. Per fas et nefas y нас ставили метафизические эксперименты по обмирщению идеалов, реификации исторических глобальных целей. Но глобальная история не имеет целей. Цели имеет локальная деятельность. Обустройство локалов по обозримым, вполне внятным планам — вот цель. Любить, верить и служить самим себе — вот программа.

В фокусе не завоевание, а благополучие. Не вообще, а конкретных исторических лицедеев — народов, этносов, лиц, борющихся за собственное понимание свободы, удовлетворения, процветания.

В создавшихся условиях необходима оценка наличных активов, магистралей потребного общественного развития. Нужна трезвая платформа взвешенных инициатив, мобилизующая на созидание гуманного, изобильного, свободного, продуктивного социума.

 

В который раз в России смута, обостряющая проблему наших перспектив, грядущего. Традиционный путь нормализации жизни, опробованный отечественной властью, — принуждение, сила, наступление на народ. На путь этот ввиду затратности, недейственности более становиться невозможно. Власть в России теперь должна заявить себя не как слепая, но как культурная, народоохранительная инстанция. Инстанция цивилизующая, цивилизирующая.

Потенциал цивилизации — потенциал целесообразно-разумного, продуктивного есть высшее достояние-достижение человечества. Варварство истребляет. Цивилизация созидает. Способность созидать выше способности истреблять, — и в этом конечное основание преимущества одного перед другим.

Цивилизация как созидание, творение, потенциальное обусловливание посредством предсказуемых улучшений, планируемой позитивной динамики, однако, рычаг небезобидный. Выдвинем формулу, которая, может быть, на поверхности многим покажется странной, но по осмыслении справедливой: цивилизация есть теизация. Существуют мгновения, замечает Камю, когда любой человек чувствует себя равным Богу. Богоравность приходит, когда, словно при вспышке молнии, становится ощутимым поразительное величие

 

Послесловие

Послесловие

 

 

человеческого ума¹. Уподобленность Богу возникает в достижении свободы. Подлинная же и полная свобода обретается в способности выступать единственной причиной вещей. Последняя реализуется в умственном творчестве.

Достижение заветной творческой стадии "всестороннего причинения" аппетит распаляет. Оно — форпост атаки реальности. Из умственной сферы где отпадает все, что томит, стесняет душу, окрыленной верою в будущность идей au nm du salut public производится скачок в действительность. Воистину нет границ неуемной гордыне: если Бог есть, как вынести мысль о невозможности быть им не только в разуме?! С легкомысленным задором чистоту мысли возвышают над чистотой жизни дается начало безоглядному социальному устроительству.

Немощные выходки разума против реальности заведомо обречены на провал. Своей умозрительно-плановой, целесообразно-дидактичной отрешенностью. Достолюбезный псаломщик несбыточно-призрачно-обманчивого в истории — разум. Не сон разума рождает чудовищ. Рождает и умножает их непосредственно разум.

Но если носитель знамени социальной патологии разум, как, сочетая "цивилизацию" и "историю", вершить цивилизованную историю, гуманитарно выверенную, богоугодную жизнь?

Сочетать разумно-цивилизованное и гуманитарно-оправданное в реальном социотворчестве — редкий дар исторического величия, которое, как выяснил Г.Федотов, имеет два смысла. Количественный: властитель — типа Атгилы, Чингисхана, Тамерлана, Ивана IV, Петра I, Сталина — в глазах "лишенной совести Клио" (Федотов) велик грандиозностью вызванных его починами затрат, жертв. Плоды усилий властителя-висельника и бандита-рецидивиста разнятся числом пострадавших. Но не только. Они разнятся мотивацией, целеориентацией, целестимуляцией, идеологией "во имя чего все". Побуждения бандита поглощены шкурным, побуждения властителя — державным (в отсутствии подобных различий предводитель отечества — банальный бандит). Оттого количественный смысл дополняется качественным, акцентирующим существо идеалов. Если жертвы идут на обслуживание не эгоистического, а социального, не на чистое разрушение, а созидание, имеют "отношение к ценности" государства, учреждения, нации, "величие" получает "видимость положительного значения"².

Выходит, высокая цель (идеал) деятельности оправдывает жертвы, — история ценит не затраты, а результаты? При ближайшем рассмотрении довод не является тем грузом, который перевешивает

См.: Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. С. 92. Федотов Т.П. Судьба и грехи России. Т. 2. С. 20.

чашу трезвомысленного отношения к жизнелюбивой истории. Не случайно Федотов апеллирует к слабой вьфазительной модальности, употребляя "видимость положительного значения". "Видимость" — потому, что и "результативность" не предельный и окончательный шиболет "величия".

"Последние" основания исторического суда лежат над историей: не меряются мерой деятельностного успеха. Суть не в прагматизме, а в гуманитаризме — человекоразмерности, человекопричастности, вне и помимо которых — сомнения в величественности содеянного. Тем же Иваном IV, Петром I, Сталиным...

История не природна и не божественна. Она человечна. В ней действуют законы неоднозначного выбора, проявления субъективного. Ток истории не предопределен, не олицетворяет прогрессивного воплощения какого-то идеала (консервативного, либерального, национального). Люди самочинно созидают историю, создавая возможности продолжения или прекращения жизни. Возможности не-равнодостойные.

Проводимая нами линия состоит в подчеркивании предпочтительности жизнелюбивых возможностей. Скажем: французская революция, выступив с идеалами свободы, равенства, братства, оплатила их ценой непомерной. Стоило ли? Концептуально вопрос бессмыслен. Будучи невосприимчивым к человекоразмерной тематике, разум одинаково успешно аргументирует прямо противоположные позиции. Между тем вопрос осмыслен экзистенциально. В случае отношения к истории как предприятию гуманитарному, в расчет надлежит брать ценности жизнеутвердительные. С этого угла зрения, человечная социальность не созидается гильотиной.

Неоднозначность деяний в истории предопределяет неоднозначность их оценок, — при структурной, функциональной аберрации идеалов имеет место дисперсия квалификаций. Буржуазные ценности февраля — марта в России общественно перспективнее социалистических идеалов октября. Но это задним числом. В исторической — всегда конкретной борьбе людей и условий — частенько побеждает нелучший, неперспективный путь. Побеждает потому, что варианты развития не задаются — они создаются, прямо порождаются интригой.

Для Троцкого Сталин не вождь, а мародер, узурпатор. Никакой необходимости действовать, как Сталин, с точки зрения Троцкого, нет. А по сути дела? То же раскулачивание, форсирование коллективизации, осоциалистичивание села, — оправданны ли они в борьбе с многоукладным хозяйствованием? Проблему не удается оценить однозначно. Одна правда — в плоскости принятия непосредственных решений. Другая правда — в плоскости очищенной от давления злобы дня опосредованной рефлексии.

Послесловие

Послесловие

 

 

Таким образом, есть креативная конъюнктура и есть действующий в отношении нее суд разума, суд времени, — высший исторический суд. Последний упрочает убеждение неадекватности высокой восприимчивости деятельности к стихии зла: в конечном счете, в тенденции, в итоге, в принципе история благословляет технологии in bnam partem. Все прочее — суетливая утилитарность, имеющая, быть может, легкий, но всегда непрочный успех.

Нельзя быть более мудрым, чем твое поколение. Тем более поколения последующие. Тактически (оперативно) позволительно принять режим, замешанный на преступлении. Стратегически осуществить сие непозволительно. Значительна правда в утверждении, что концентрация ненависти к ближним, гимнастика предательства, пристрастная игра на человеческих пороках создают жизненную и ценностную базу гуманитарного реванша. Всякое "великое" в количественном смысле, отмеченное чертами затратной борьбы, тира-ничности, деспотизма социальное обихожение получает в веках обязательное и всестороннее развенчание.

Политические вывихи исправляются в истории цивилизованной гуманитарностью, в основе которой "народов вольность и покой". Или в социологической транскрипции "свобода" и "закон", ориентирующие на мир, благополучие, созидание. Желанному сочетанию данных форм требуется наличие силы, мотивирующей поступки, мобилизующей волю как власти, так и народа.

Правонеорганизованный, игнорирующий интересы целого народ обречен. Беспощадно, зло, ненужно насилующая власть обречена также. Стихия, анархия, произвол, бросая вызов реальности, посрамляются жизнью.

Свобода — особое состояние власти и народа, обретающих призвание, самореализующихся через высокую цивилизованность существования. Разгласите право на бесчестие — побегут за вами (Достоевский). Побегут. Но кто и как? В случае народа — толпа. В случае власти — самовластье. И один и другой вариант цивилизованность, сцепленные с нею свободу, закон, исключают. Применительно к народу безбрежная, безотчетная вольность в качестве вырожденного финала имеет репрессивное усмирение.

К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь!

Применительно к власти, с некоторых пор поражающейся избытком собственного совершенства, упоение в присвоении лавров венцов удостоенных в качестве вырожденного финала имеет произвол.

Где благо, так уже на троне Иль самовластье, иль тиран.

Отвратить жалко бесстыдное в жизни позволяет органическая тяга "ко всякой законченности формы" (Федотов) свободы и закона, превозмогающих нецивилизованную стихию.

Счастливое сочетание одного и другого как не внешних стяжек, а внутренней звукописи бытия обозначил искавший идеальное в жизни Фауст. Обозначил в модели. За переживаемое торжество когда-то еще воплотимого, но уже найденного достойного остановки мгновения его и разит нечистая сила. В чем идеал? В вещах вполне простых, однако великих (в качественном смысле), связанных с самопроизвольным (не самочинным) вершением малых, медленных трудов.

Идеалисты — соль земли. Революции родятся в мозгу монахов. Но и поэтов. В откровенных, чистых, ясных строках, единящих глубину и легкость, изящество мысли, выражено заветное:

Так именно, вседневно, ежегодно Трудясь, борясь, опасностью шутя, Пускай живут муж, старец и дитя. Народ свободный на земле свободной.

Свободолюбивый строй человеколюбивого общества опровергает неполеоновское "прогресс выше гуманизма". В цивилизованном состоянии прогресс возможен лишь через гуманизм.

Эксперименты, поставленные историей, — предатели, изменники, несчастные, жертвы. Но даже они бросают вызов авторитету Ницше, полагающему: "К измельчанию человека и к приданию ему большей гибкости в подчинении всякому правлению стремятся, видя в этом прогресс"¹.

Верно, кривые ножи и рожи довольно часто правят миром. Но они никоим образом не исчерпывают его "значения". Люди выбирают разные пути в мире. Используя мысль М.Булгакова, можно сказать так: одни, спотыкаясь, карабкаются по дороге тщеславия, другие ползут по тропе унизительной лести, иные пробиваются по колее лицемерия и обмана. Советники зла, начальники неправды, колющие неблагородством своего облика, быстрыми шагами идут они навстречу гибели. Побеждают, находят убежище, а не странствие, получают признание идущие по крутой дороге рыцарства, презирающие земные блага, но не честь.

Нельзя быть заложником шкурных идей, нужно быть заложником высоких ценностей.

Ценность как "шаблон организованных предрасположений к действию" (Шибутани) проистекает из человекоподъемных целей. Тайна происхождения ценностных "надмирных" форм в их опосредо-

¹ Ницше Ф. Поли. собр. соч. М., 1910. Т. IX. С. 80.

Послесловие

Послесловие

 

 

ванности эмпирическими земными целями. Цели — сущности верифицируемые претворяясь практически, гарантируя достижение оптимального, желательного, они приобретают статус общезначимых символов, потенциально корректирующих опыт вне локальных об-стояний "здесь — теперь". Перекрытие непосредственных, сиюминутных добропорядочных действий в генерализации их целевой оснастки, превращающейся в схему обозначения типологичной деятельности. "Схема обозначения" и есть содержательный контур ценностной категории, вменяющей принятие ролей, обеспечивающей налаживание самоконтроля, инициирующей преследование интересов с разумной уверенностью в себе и в конечном итоге влекущей гарантийный лад межсубъективной коммуникации с высокой согласованностью стимулов и взаимных реакций.

"Пройдет еще много лет, разыграется не одна война, стрясется не одна революция, — утверждает Дали, — прежде чем люди наконец поймут, что иерархию не выстроить без строгой выучки, что без жесткой матрицы не отлить форму, — такова высшая, причем крайне реакционная истина". Истина, что социальный мир крепится на значении добропорядочности коммуникации и фундирующих ее символических ценностно-целевых ареалов.

Над творимыми жизнью ценностями нет судей. Не являются ими обладающие сугубой способностью порождать идеалы рычаги революции и искусства. Последние — данники нигилизма: отрицая позитивно практическое, "ищут выход из тупика в терроре"¹. В чистом виде фанатик идеала — носитель нигилистической всеобщности — ужасен. Таков, скажем, гроссмановский Абарчук, беспрестанно боровшийся за идеал, все отрицая. Его душевная сила, его вера были в праве суда: "он усомнился в жене и расстался с ней. Он не поверил, что она воспитывает сына непоколебимым борцом, и он отказал сыну в своем имени. Он клеймил тех, кто колебался, презирал нытиков и проявляющих слабость маловеров. Он предавал суду энтээровцев, тосковавших в Кузбассе по московским семьям. Он засудил сорок социально нечестных рабочих, подавшихся со стройки в деревни. Он отрекся от мещанина-отца. Сладко быть непоколебимым. Совершая суд, он утверждал свою внутреннюю силу, свой идеал, свою чистоту"².

Утверждал без всех и вне всех. А в итоге? Пустота. Круги по воде. Молчание вечного.

Все горе и зло, "царящие на земле, все потоки пролитой крови, все бедствия, унижения, страдания, — уточняет Франк, — по меньшей мере на 99% суть результаты воли к осуществлению добра,

¹ Камю А. Ук. Соч. С. 332.

² Гроссман В. Жизнь и судьба. Челябинск, 1990. С. 159—159.

фанатичной веры в какие-либо священные принципы, которые надлежит немедленно насадить на земле, и воли к беспощадному истреблению зла тогда же как едва ли и одна сотая доля зла и бедствий обусловлена действием откровенно злой, непосредственно преступной и своекорыстной воли"¹.

Горе от стремления к добру?.. Отчего это? Прибегая к соображению Ницше, — от идеального фанатизма, упивающегося отрицанием. Идеальный фанатизм (в изобилии произрастающий на почве России) страшен своим отрицанием: зная отрицаемое так же хорошо, как самого себя, по той простой причине, что он вышел оттуда, там его дом, втайне он постоянно боится вернуться туда, хочет сделать возвращение туда невозможным для себя именно способом отрицания².

Всеотрицающий идеальный фанатизм — опасная, подкапывающаяся под жизнь сила.

Может ли хорошая доктрина и честный дисциплинарный энтузиазм "организовать человечество"? Никогда. "Организовать" человечество нельзя "организовать" можно человека. Правда, лучше, если делать это будет он сам.

Выделим мысль Дао Дэ Цзина, говорящего: посредством нормального упорядочивают государство посредством аномального применяют оружие посредством отсутствия дел-ситуаций овладевают Поднебесной.

Коллективная жизнь регулируется правом. Индивидуальная жизнь — моралью. Универсализация морали залог принуждения. Универсализация права залог свободы. Каков мир, способный утолить жажду достоинства, свободы, полноты морального существования, неискоренимую в каждом человеческом сердце?³ В вечности пребывают боги в суетном — презренные в свете — пророки, поводыри, герои в покое — обретшие.

Каждому — по его вере и по его доле. Каков же идеальный удел в совокупных плодах победы?

Социальное моделирование обозначает два сценария идеального человеческого самообретения.

Один — ситуация полноты бытия (в отсутствие суеты сует), где днем можно гулять со своею подругой под начинающими зацветать вишнями вечером — слушать музыку Шуберта где всегда приятно писать при свечах, слушать беззвучие, наслаждаться тем, чего не дано в жизни — тишиной, покоем, умиротворением где приходят те, кого ждешь, любишь, кем интересуешься, кто